Пан Тырц и Мурзик

Елена Клепикова

Удивительные приключения выпали на долю двух котов: профессора на пенсии и книгочея Пана Тырца и бывшего командира отряда спецназа «Хвост трубой» Мурзика. Талант, проницательность, мужество и удача поставили их в один ряд с величайшими сыщиками эпохи Муаро и Не-Гавстингсом, Холмяусом и Ваутсоном, Ниро Муррфом и Мурчи Гудвином.

© Елена Клепикова, 2016

ISBN 978-5-4483-4200-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Знакомство

Пан Тырц грустил над стаканом молока. День рождения, которого он ждал целый год, не заладился с самого утра.

Утром в дверь постучал почтальон, вручил Пану Тырцу большую книгу и письмо. В книге пан Тырц расписался, получил из лап в лапы плотный коричневый конверт. «Заказное письмо, — обрадовался старый кот. — Наверное, вспомнил кто-то из давних друзей», — торопливо вспорол когтем клапан, перевернул, потряс, но… вместо поздравительной открытки из конверта выпал листок с крупно напечатанным словом УВЕДОМЛЕНИЕ. С изумлением Пан Тырц прочитал, что «Кошкин дом», в котором он жил последние годы, нуждается в капитальном ремонте и всем жильцам надо подыскать новые квартиры. Хороший подарочек к празднику. Он обвел взглядом комнату: мягкий диван под пушистым пледом, удобный письменный стол, лампу с зелёным абажуром, книжные полки, аквариум с золотыми рыбками — всё это придется трогать с места, паковать, перевозить в дом, который ещё надо найти — привычный мир рушился.

Пан Тырц неторопливо оделся, заправил за ухо шёлковую ленту пенсне, взял шляпу-котелок, крепкую трость, встопорщил усы и вышел на поиски. По небу ползли похожие на раскормленных мышей серые тучи, моросил дождь, холодный ветер забирался под пальто. Непогода разогнала прохожих. «Холодно, печально и вместо трости надо было взять зонтик», — поёжился Пан Тырц. — «В такую погоду даже собака на улицу кота не выгонит». Он понуро брёл мимо витрин магазинов, контор, банков, закусочных. Внимание привлекла необычная вывеска: на черном фоне яркие оранжевые буквы «Рудый кит» и портрет рыжего кота с лихими кавалерийскими усами. «Пожалуй, кит это не кит, а кот. Верно хозяин из Украины. Заглянуть что ли на огонёк, выпить чего-нибудь, погреться». Дождь полил сильнее.

— Заходьте, будьте ласка, — радушный хозяин, рыже-огненный, как летнее солнце, выглядывал из окна. — Сегодня отопление включили!

Пан Тырц нырнул в заведение, заказал стакан тёплого топлёного молока, устроился в уголке поближе к батарее. На столе лежала забытая кем-то из посетителей городская ежедневная газета «Котовские новости». «Ну-ка, что нынче новенького в газете пишут», — подумал кот, разворачивая пахнущие типографской краской листы. «Новости» ничего нового не сообщали: «Котовск готовится к визиту губернатора», «Спецназ провёл операцию «Не всё коту масленица», отзывы читателей по поводу двукратного повышения цен в рубрике «Почем валерьянка для народа?», «Жилой комплекс «Кошкин дом» готовят к сносу!». Пан Тырц вздохнул, но мужественно просмотрел газету до конца. Терпение его было вознаграждено — на последней странице в уголке он увидел объявление в кокетливой витой рамке: «Тётушка Мурья сдаст комнату со всеми удобствами на длительный срок положительному, спокойному, чистоплотному постояльцу. Можно с питанием (по договорённости)».

Кот залпом допил молоко, надел котелок и вышел в ливень.

* * *

Мурзик с трудом разлепил глаза. Он лежал, уткнувшись носом в пол. Прямо перед ним по деревянной половице топали две колонны муравьёв: та, что подальше, двигалась слева направо лёгким целеустремлённым бегом, та, что поближе, шагала справа налево медленной тяжёлой поступью. Муравьи тащили хлебные крошки, кусочки сыра, ветчины, рыбы. «И вдаль идет усталый караван», — вспомнил Мурзик слова любимого романса. Присмотрелся к муравьям: «Мародёры! Остатки ужина растаскивают». Он собрался с силами, крикнул: «Брысь!!!», но вместо грозного мява, из горла вырвалось несолидное сиплое: «С-с-сь…»

Неделю Мурзик лизал валерьянку. Семь дней назад командир отряда специального назначения «Хвост трубой» был отправлен в отставку. Причина проста, как стакан сметаны — во время операции «Не всё коту масленица» бравому капитану Мурзику отстрелили хвост. Командир отряда «Хвост трубой» без хвоста? Невозможно! Мурзика подлечили в госпитале и уволили из армии с пенсией и правом ношения мундира. Что ему пенсия, что мундир? Теперь он лишен главного в жизни — боевого братства, привычного порядка, борьбы, победы. Вот и зализывал горе. Да еще квартирная хозяйка Мырма, узнав, что Мурзик теперь мало что без хвоста, так ещё и в отставку вышибленный, потребовала, чтобы он себе другую квартиру искал. А она, Мырма, больше Мурзика терпеть не намерена — весь дом валерьянкой провонял и муравьёв развёл, и самое ему место автостоянку охранять или, на худой конец, магазинчик какой завалящий.

Пока Мурзик собирался с силами, чтобы ещё раз на муравьёв прикрикнуть, ворвалась в комнату Мырма с метлой наперевес, завопила сиреной пожарной: «Мья-яу! Развалился! Чтоб духу твоего тут не было. Вон! Мья-яу, немедленно!». С трудом поднялся Мурзик, побрёл к выходу, поникнув головой: «Да что ж в этом мире происходит, если какая-то Мырма на боевого офицера, пусть и бывшего, орёт?» Вышел на улицу в одном комбинезоне камуфляжном — холодно, а Мырма вслед бушлат на тротуар выкинула, да пузырёк с валерьянкой в газетку завёрнутый, метлой махнула, муравьёв вслед за валерьянкой отправила — как сор какой: «И муравьёв забери вместе с запахом!»

Добрёл Мурзик до сквера, сел на лавочку под деревьями — какая-никакая, а от дождя защита, стал думать, что делать, где жить? Достал из кармана пузырёк с валерьянкой в обрывок газеты завёрнутый, принялся разворачивать — лапы дрожат, когти за газетный край цепляются. Попытался Мурзик газету с когтя стряхнуть и, как молния сверкнуло перед глазами слово «сдаётся». «Так-так-так», — заволновался Мурзик, торопливо расправил листок, прочитал греющие душу слова: «Тётушка Мурья сдаст комнату со всеми удобствами на длительный срок положительному, спокойному, чистоплотному постояльцу. Можно с питанием (по договорённости)».

«Попытка — не пытка» — решил Мурзик, встал, выбросил в урну пузырёк с валерьянкой и зашагал по указанному в газете адресу.

* * *

Дождь лил как из ведра. Пан Тырц, упрятав усы в поднятый воротник пальто, надвинув на глаза котелок, подбежал к двери дома тётушки Мурьи и с размаху врезался в кого-то или во что-то, он не рассмотрел, большое, пропитанное запахом валерьянки.

— Простите великодушно! — извинился Пан Тырц. — Не заметил… э-э-э, не увидел, — поправился быстро. — Дождь, знаете ли, и пенсне разбилось.

— Ничего, бывает, — ответил слегка обалдевший Мурзик. — Вы здесь живёте?

— Нет, я по объявлению.

— И я по объявлению…

— Так чего вы ждёте? Звоните, звоните скорей, — поторопил пан Тырц. — Надо же комнату посмотреть.

— Но я первый пришёл!

— Вот и звоните! Первый-второй, какая разница — комнату сдадут положительному!

— А я значит отрицательный?! — сжал кулаки бывший спецназовец.

— Вы сами это сказали, ну и запах, знаете ли, — Пану Тырцу не терпелось попасть в сухое тепло. — Звоните же!

Мурзик взял себя в лапы, оглядел противника снизу доверху. Пальто от воды обвисло и потеряло цвет — из благородного серого стало неприятно бурым, пенсне с треснутым стёклышком болталось на ленте, с полей котелка падали крупные капли:

— Вы себя в зеркале давно видели? Вам, папаша, лучше обратно, на помойку вернуться.

— Как вы смеете?! — возмутился старый кот.

— Что есть! — зашипел в ответ Мурзик.

Они мерили друг друга яростными взглядами, готовясь к нешуточной схватке. В этот момент распахнулась дверь, на пороге появилась круглая, как колобок, владелица дома в сборчатом платье с мелкими белыми цветочками по голубому фону, кружевном чепчике на светлых буклях.

— Что за шум! — поинтересовалась грозно. Такой тон мог бы рассмешить — уж очень маленькая и пухленькая была хозяюшка, если бы не внушительных размеров чугунная сковорода, которую почтенная кошка держала за длинную деревянную ручку.

— Позвольте Вас приветствовать! — приподняв котелок, поздоровался Пан Тырц.

— Здрав-жла, хозяйка! — одновременно рявкнул Мурзик.

— Так вы по объявлению, — догадалась та. Приглашающе махнула сковородой. — Проходите!

Пан Тырц с Мурзиком, грозно переглядываясь и фыркая в усы, протиснулись в дверь и оказались в тёплой, сухой, светлой прихожей. Пахло свежеиспечённой ватрушкой, кофе со сливками. Ещё чем-то странно знакомым, родным. Похожий запах пропитывал дом в детстве, перед днём рождения, когда маленький Тырцик в предрассветной темноте тайком выбирался из кровати, тихонько крался в гостиную, чтобы одним глазком взглянуть на праздничный подарок — надувную футбольную мышь или диск с мультфильмами про великого кота-сыщика Муаро.

Матово сияла натёртая воском мебель, пол застилал шерстяной полосатый ковёр, рядом с большим зеркалом на специальной подставке в красивых керамических горшках цвели красные цветы. «Герань», — подумал Пан Тырц, посмотрел в зеркало и устыдился. Зеркало в полный рост отразило субъекта в насквозь мокром бесформенном пальто, потерявшей всякий вид шляпе, забрызганных грязью ботинках.

— Простите, пани Мурья, я не хотел испортить ваш ковёр, — Пан Тырц шагнул назад, упёршись спиной в дверь.

— Извиняйте, хозяйка, — пробасил Мурзик и тоже шагнул к двери.

Толстушка расхохоталась звонко, молодо:

— Зовите меня просто — тётушка Мурья. — Ну что, идем жильё смотреть?

— Да я, собственно… Вот, молодой котовек первый пришёл, — Пан Тырц вздохнул, подумал «не судьба, буду искать дальше». А Мурзик подумал «дядька-то уже в годах, устал, а я молодой, сильный» и сказал:

— Куда вам ходить, оставайтесь. Дождь на улице. До свиданья, хозяйка.

Тётушка Мурья довольно прищурила голубые глаза, промурлыкала:

— Очень благородно. Вообще-то я две комнаты сдаю. Так как, будем смотреть?

Она предложила гостям, теперь уже почти постояльцам, снять верхнюю одежду, мокрую обувь, выдала тапочки. Мурзик на тапочки посмотрел, но обувать не стал — розовое чудо с помпонами налезло бы лишь на кончик лапы — так и остался в носках.

— Итак, — голосом профессионального экскурсовода начала тётушка Мурья, — мы с вами находимся в прихожей: верхнюю одежду вы будете вешать в шкаф. — Плавно повела лапкой. — Обувь оставлять на подставке, зонты и сумки на этих крючках, а головные уборы на полке у входа. Слева вы видите дверь — вход в МОИ комнаты, туда можно заходить только по приглашению. Это МОЁ частное пространство. Прямо — гостиная с камином и телевизором, она же столовая. Направо — кухня, ванная и остальные удобства. Если вы будете жить с полным пансионом, имейте в виду, готовлю просто, но сытно: молочный суп, запеканки, рыбу. На завтрак творог, сметана, сало иногда.

— А консервы и сухпаёк? — шевеля усами, поинтересовался Мурзик.

— Молодой котовек! В этом доме пародию на продукты не употребляют. Вы можете разогревать ЭТО на кухне, но только когда меня нет.

— А ва…, — заикнулся Мурзик.

— А валерьянку лизать не позволяю! Если уж надо стресс снять — в буфете в синей бутылке «Либен мицхен мильх» — настоящее с рейнских заливных лугов, не какая-то там трава на спирту.

— Яволь, — отрапортовал Мурзик, — только я спросить хотел: а вам нетрудно иногда мясо или курочку приготовить?

— А то! Потом посмотрите, на кухне диплом висит: «Лучшему повару» в номинации «Деликатес из птицы», — гордо объявила тётушка Мурья. — Я даже человечью еду готовить умею, например, борщ с пампушками или биточки по-селянски.

Пан Тырц и Мурзик переглянулись, поцокали языками, уважительно покивали, в общем, проявили должное почтение. Пан Тырц ел мало, любил еду простую, вкусную, полезную для здоровья. А Мурзику после казарменных харчей, любая пища, приготовленная из свежих, не консервированных продуктов, представлялась волшебным островом с молочными реками, паштетными берегами, окорочковыми лесами и ветчинными горами, плывущим навстречу по океану проржавевших консервных банок с перловой кашей, перловым супом, перловым компотом. Даже на офицерских котейниках в честь очередного звания или нежданной медали самым изысканным блюдом были варёные пельмени, да ливерная колбаса под майонезом. А тут рыба, курочка, борщ. Мурзик облизнулся и сглотнул слюну.

— Ладно, — смилостивилась тётушка Мурья. — Идёмте комнаты смотреть. Они на втором этаже. Одна с балконом, а в другой книжные полки на всю стену. Так вы уж сами решайте, кому какая.

— Что тут решать — жребий бросим! У меня книжек, кроме воинского устава, да кото-людского разговорника отроду не водилось, — пробурчал Мурзик. Очень ему хотелось занять комнату с балконом. Но гордость не позволяла просить милости у кота, которого он так сильно обидел всего несколько минут назад.

— Кхе-кхе, если вы не против, можно обойтись без жребия: вам, как мне думается, балкон нужнее — физкультурка по утрам. А у меня книг очень много…, — Пан Тырц представил, как расставит любимые книжки: справочники и научную литературу в солидных кожаных переплётах с золотым тиснением — поближе к столу, собрания детективов — к дивану. Как красиво встанет на полке среди книг аккуратный аквариум с электрической подсветкой и рыбки, Саманта и Сомоса, закружатся в медленном танце, поблёскивая и переливаясь.

— Вот и ладненько, договорились, — подытожила тётушка Мурья. — Будем жить дружно. Заселяйтесь! Вы, — она посмотрела на старого кота:

— Пан Тырц, доктор юридических наук, профессор, пенсионер, — представился он, прижав лапу к сердцу.

— Будете жить в «книжной». А вы, — посмотрела на верзилу:

— Капитан Мурзик, спецназ «Хвост трубой», в отставке… по ранению, — вытянулся по стойке смирно тот.

— Будете жить в «балконной». И никакой валерьянки!

Так пенсионер-профессор и отставник-спецназовец стали жить под одной крышей в гостеприимном доме тётушки Мурьи.