Кто украл творожники
Мурзик старательно красил табуретку. Ножки он покрыл зелёной краской, а квадратное сиденье — жёлтой. Получалось ярковато, но Мурзик любил яркие цвета. В армейской жизни разнообразие цвета заменял бело-серо-коричневый камуфляж зимний и зелёно-серо-коричневый камуфляж летний, а так всё было серое: стены казармы, казённые кровати, столы, стулья. Если бы Мурзик сколотил кресло, он бы точно к жёлтому сиденью и зелёным ножкам покрасил подлокотники сиреневым, а спинку — оранжевым. Всё бы ничего, только краска очень уж противно пахла. Можно даже сказать — воняла. В дверь требовательно постучали.
— Войдите! — крикнул Мурзик, тщательно размазывая краску по гладкому дереву.
В дверном проёме появился Пан Тырц, грозный, как царь Мяуван Васильевич. Стёкла пенсне воинственно блестели над голубой хирургической маской.
— Сосед, смотрите, какая табуреточка, — радостно завопил Мурзик, глубоко погружая кисть в банку с краской. — Как одуванчик весной!
— Дорогой друг, я боюсь, что не переживу эту ночь, — сказал Пан Тырц. В противовес агрессивной позе голос из-под маски звучал глухо и печально.
— Наговариваете вы на себя, — продолжая возить кистью, отозвался Мурзик. — Красивый, умный, не очень старый — кот хоть куда! Не грустите. Хотите, я вам тоже табуреточку смастерю?
Пан Тырц закатил глаза:
— Собственно, из-за табуретки я и зашёл…
— Да не вопрос! Завтра же и начну.
— Не стоит, право. Дорогой друг, видите ли, я не против табуретки, но вот эту вашу… пока не высохла, можно смело как химическое оружие использовать. А оно, между прочим, запрещено законом!
— Сейчас докрашу — и на балкон… — Мурзик не успел договорить.
— Только не на балкон! — закричал Пан Тырц.
— Хорошо, хорошо, докрашу и во двор унесу, — махнул кистью Мурзик. Продавец в лакокрасочном отделе божился, что чем краска лучше, тем запах сильнее. Специалист! Вот Мурзик и взял самую запашистую.
— Сделайте одолжение, — Пан Тырц демонстративно поправил маску и пошёл к своим книгам, оглушительно хлопнув дверью.
* * *
На рассвете Пан Тырц проснулся от громких криков, лениво подумал: «Как настройка музыкальных инструментов перед спектаклем в оркестровой яме». Два знакомых голоса сливались, перебивали друг друга. Иногда можно было различить понятные слова: «табуретка», «творожники», «жулик» и снова «табуретка». Старый кот понял, что поспать больше не удастся, привёл себя в порядок, неторопливо спустился во двор. Там шумели, сетовали на судьбу и неизвестного супостата тётушка Мурья и Мурзик. Сосед, потрясая табуреткой, грозился найти преступника, который посмел изуродовать его творение, и устроить злодею жизнь в муравейнике. Похоже, что кто-то топтался по свежеокрашенному сиденью табуретки ногами: краска была местами содрана, местами пошла наплывами. Удручающее зрелище. Тётушка Мурья жаловалась, что этот «кто-то», нагло воспользовавшись табуреткой как подставкой, залез через окно на кухню и стащил блюдо творожников, приготовленных к сегодняшнему фестивалю «Творог — моя вечная любовь». А хозяйка так рассчитывала если не на первое место, то уж на место в призовой тройке. С её-то талантом. Самое отвратительное — похититель умыкнул не только готовый продукт, но и остатки творога, сметану, мёд, масло и яйца. Так что при всём желании она, тётушка Мурья, не успеет ничего приготовить, ведь уже через час на городской площади откроется ежегодный фестиваль. И именно с пробы творожников. А ещё воришка жёлтой краской испачкал на кухне пол!
Всегда весёлая, такая добрая тётушка Мурья горько заплакала. Пан Тырц успокаивающе погладил её по плечу:
— Ну-ну, пани Мурья, не отчаивайтесь. Мы что-нибудь придумаем.
Мурзик аккуратно поставил табуретку на землю.
— Завтракать не буду, пока этого… этого… — не смог подобрать приличного слова, — не поймаю. А когда я голодный, я злой. А когда я злой, я… — Мурзик вскинул над головой могучие кулаки, и между ними как будто проскочила искра. — Эх!
— У вас есть план? — Пан Тырц протёр стёклышки пенсне клетчатым носовым платком.
Тётушка всхлипнула, а Мурзик опустил кулаки и пожал плечами. Плана не было. Пришлось Пану Тырцу брать инициативу в свои лапы.
— Ну-с, тогда приступим, и да помогут нам великие Муаро, Холмяус и Ниро Муррф, — сказал Пан Тырц. Покосился на Мурзика. — Разумеется, не будем забывать и о верных помощниках Ваутсоне, Не-Гавстингсе и Мурчи Гудвине. Я предполагаю, что творожники украли не просто так. Преступник хочет славы! Он будет участвовать в фестивале, выдавая ваш, — Пан Тырц слегка поклонился тётушке Мурье, — кулинарный шедевр за своё творение. И мы обнаружим преступника. Сумеете ли вы опознать украденные творожники?
— Даже с закрытыми глазами: по вкусу, по запаху, — закивала тётушка Мурья. — А ещё у них форма необычная — как листики клевера. Я ведь в молодости в Ирландии жила.
— Хорошо. А вы сможете похитителя скрутить? — обернулся к спецназовцу старый кот.
— Не вопрос! — просиял Мурзик. — С удовольствием! У меня к нему ещё за табуреточку счёт!
— Что ж, тогда идёмте на площадь и, пожалуйста, дорогой друг, прихватите фотоаппарат.
* * *
Город дышал долгожданным праздником. Трепетали на ветру флаги. Дивно пахли щедро политые с вечера цветы. По улицам на площадь под громкую музыку семьями и компаниями спешили нарядные жители. Малышня с пищалками и дудочками добавляла весёлого шума к музыке и оживлённому гомону. Яркие воздушные шарики рвались в небо.
Тётушка Мурья, Пан Тырц и Мурзик гуляли по площади среди творожного великолепия. Чего там только не было: творожки сладкие и солёные, творожные муссы с ягодами, с овощами, с печеньем; кексы, пирожки, ватрушки, запеканки, десерты и напитки. Отдельный стол занимали блюда с творожниками. К каждому блюду на фигурной розетке, как орден, был прикреплён номер.
— Вон они, мои творожнички, под номером восемь, — опознала своё изделие тётушка Мурья.
Невзрачный полосатый кот у блюда под номером восемь суетился, предлагал отведать ароматные, с хрустящей золотистой корочкой творожные трилистники. Он поглядывал по сторонам, будто кого-то ждал, и время от времени оглушительно чихал. Разнаряженная публика лакомилась деликатесами. Знакомые раскланивались, незнакомые улыбались друг другу, и все обменивались впечатлениями, радовались, что так удался праздник.
К столу с творожниками подошли три очаровательные кошечки: беленькая, рыженькая и чёрненькая. Полосатый котяра замер, зелёные глаза засияли, неотрывно следя за блондинкой. Появилась, наконец, долгожданная! Он выхватил из стопки одноразовую тарелку, положил в неё творожник, кусочек масла, ложку густейшей сметаны, капнул мёда и протянул «белоснежке». Подружки хихикали, рыженькая киса сказала:
— Попробуй, Сю!
Блондинка Сюсю с ужасом посмотрела на тарелку, брезгливо тронула творожник:
— Вы что, совсем?! Жирное, жареное — прощай, здоровье! У меня диета! — Сморщила хорошенький носик. — Пойдёмте к йогуртам. — И, сопровождаемая подружками, как яхта рыбацкими лодочками, поплыла прочь.
Полосатый проводил красавицу затуманенным взором, потом будто в полусне слизал с тарелки масло, мёд, сметану. А творожник, к которому прикоснулся коготок прекрасной Сюсю, поцеловал и спрятал в карман.
Члены жюри неторопливо подводили итоги, считали голоса. Наконец председатель жюри торжественно объявил:
— Победителей в номинации «Творожное чудо», а это номера пятый, восьмой и девятнадцатый, просим пройти на церемонию награждения!
— Это же мои творожники, это я, я готовила, — заволновалась тётушка Мурья. — Как доказать, что делать?! — она в отчаянии прижала лапки к груди.
— Как доказать, как доказать, — помрачнел Мурзик. — Да никак! Этот тип скажет, что он сутки не спал, не ел, не пил, а только лепил да жарил! Тьфу! Нету улик, нету!
— А блюдо? Блюдо?!
— Блюдо! Не фамильное серебро. Таких блюдов… блюдей… тарелок больших — в любом магазине завались. Купил!
— Спокойно, спокойно. Постойте, пожалуйста, здесь, пани Мурья. Дайте-ка фотоаппарат, дорогой друг. Идите за мной, ничему не удивляйтесь и будьте готовы!
— Всегда готов! — отрапортовал Мурзик.
Пан Тырц вклинился в толпу, подняв над головой фотоаппарат:
— Позвольте пройти! Пропустите прессу! «Котейские новости»!
Так он, сопровождаемый Мурзиком, добрался до пьедестала почёта. Троица награждаемых сияла, как начищенные медные пятаки. Мурзик, пробираясь за Паном Тырцем, бурчал под нос: «Сейчас ты у меня за всё получишь: и за творожники, и за слёзы тётушкины, и за мою голодовку, и за табуреточку».
— Будьте любезны, фото для газеты, — обратился к победителям Пан Тырц, указал на стулья. — Присядьте. Откиньтесь на спинку, нога на ногу: победителям приличествует важность. Выше ножку, ещё чуть-чуть. Мурзик, хватай его!
Мурзик прыгнул на золотого призёра, стул опрокинулся:
— Лежать, расхититель творожников!
— Это не я, — извивался тот. — Апчхи! Не я!
— А кто?! Где творожники взял? — наседал Мурзик.
— Нашёл! Апчхи! Купил!
— Украл!
Увидев, что происходит что-то необычное, публика, наблюдающая за награждением, заволновалась. Кто-то в задних рядах вообразил, что неожиданно решили дать представление уличные борцы. Кто-то, недослышав или перепутав, уже звал детей: «Кися, Мися, бегите скорей, здесь клоуны выступают!» Толпа обрастала новыми зрителями. И кто-то уже рассказывал страшную, замысловатую историю, как Полосатый стащил у Старого фотоаппарат, мигом разобрал на детальки и эти самые детальки проглотил. А Здоровяк Полосатого схватил и давит на живот, чтобы тот детальки выплюнул. Через шумящую толпу пробрался наряд полиции:
— Что происходит?
Пан Тырц объяснил:
— Сегодня ночью из дома тётушки Мурьи было украдено блюдо с творожниками. Эти творожники представлены на конкурс и удостоены первого места за красоту и вкусовые качества. Злоумышленник проник на кухню через открытое окно, использовав табуретку…
— Докажите! — завопил, извиваясь под Мурзиковой тушей, полосатый котяра.
–…Но он не учёл одного: табуретку покрасили вечером, и краска не успела высохнуть. Обратите внимание, — Пан Тырц величественным жестом указал на ботинки незадачливого воришки.
— Ноги вверх! — во всё горло закричал Мурзик и подпрыгнул на животе поверженного противника. Ноги Полосатого взметнулись к небу. И все увидели, что на подошвах сквозь уличную пыль и грязь проступает яркая жёлтая краска. В толпе кто-то удивлённо охнул, потом послышались смешки, хихиканье и, наконец, лавиной обрушился хохот.
— Что ж ты, глупый, на свежеокрашенную табуретку полез, — смеялся полицейский кот, за шкирку подняв воришку с земли.
— Насморк у меня. Не чую ничего. Апчхи!
* * *
Золотую медаль, диплом и красную ленту через плечо вручили тётушке Мурье. Мурзик сколотил ещё одну табуретку — для соседа, и Пан Тырц её покрасил. Правда, краску он купил в другом магазине. Она почти не пахла, и Мурзик от души сочувствовал попавшему впросак соседу. Пан Тырц посмеивался в усы, но Мурзика не разубеждал.
