Хроники Иномирья. Я живу в сказке

Елена Кипарисова (2024)

Вот вам несколько простых истин. Эльфы — высокомерные снобы, пускай и безумно красивые. Драконы — опасны и не поддаются дрессировке. А квартал орков, если не хочешь проблем, лучше обходить стороной. И главное, сказочная жизнь редко заканчивается хэппи-эндом. Три года назад границы, разделявшие наш и волшебный мир, пали, создав полную неразбериху и кучу проблем. Вика обычная студентка и начинающий журналист, пытающаяся найти свое место в мире, где магия больше не выдумка, а суровая действительность, а люди совсем затерялись среди сказочных существ. И когда хрупкий баланс сил нарушен, а магия начинает все сильнее отравлять ее родной дом, девушка берётся за собственное расследование. Твердо решив отыскать правду и спасти то, что ещё уцелело. Задача непростая — найти пропавшую подругу, выяснить причину магических аномалий, не попасться в поле зрения Магической Полиции, и попутно не пропасть там, где каждый второй хочет тебя съесть. Самое время доказать, что люди еще чего-то стоят.

Глава шестая

Листок в руках дрожал, отчего крошечные черные буквы разбегались как испуганные букашки. Я тщательно собирала их вместе, но все равно не могла прочесть ни слова. Глаза слезились от яркого холодного света лампы в изголовье, не упрощая мне задачу.

— Ум… де… умдг… — все это было просто случайным набором букв. — Умдглеби.

Я снова попыталась произнести слово, но вместо этого промычала что-то нечленораздельное. Язык и правая часть лица онемели, как после визита к стоматологу, сводя на нет все мои попытки заговорить.

Телу постепенно возвращалась чувствительность. Слабость и дрожь отступили, после чего мне удалось принять в кровати вертикальное положение, подложив под спину тонкую сбившуюся комками подушку. И хотя я упорно вынашивала идею покинуть больницу уже сегодня и на своих ногах, до прихода СОНИМ, шансы на это были невелики. Ноги до сих не слушалась, напоминая о своем существовании только сетью мурашек, скользящих по коже вверх-вниз. И как бы усиленно я не растирала ступни, добраться даже до туалета без чужой помощи казалось непосильной задачей.

В палате было совсем тихо. Только громко тикающие на стены часы подтверждали, что время не остановилось. Все десять коек, отгороженных друг от друга тонкими полупрозрачными ширмоами, были заняты, но никто из пациентов не шевелился — пришла в себя только я одна. И учитывая тот факт, что за последний час сюда заглянули всего раз, чем меня и разбудили, никто из присутствующих не находился в тяжелом состоянии. Нам повезло. Капельница с физраствором и полный покой — такой была формула моего чудесного исцеления.

Если прислушаться, из коридора доносился неясный монотонный шум, изредка дополняясь неразборчивым бормотанием по громкой связи — по ту сторону двери кипела жизнь. Но как я ни пыталась что-то расслышать, сообщений о произошедшей трагедии не поступало.

Я видела все своими глазами, и эта картинка никак не хотела пропадать из моей головы. Десятки скрюченных тел, лежащих среди цветущей зелени и ярких тропических цветов. Я точно знала, что они были мертвы, и не важно, что собирались завить об этом официальные власти. У них не было ни единого шанса умолчать о случившемся. Трагические «случайности» в этом месяце явно выбрали свою норму, особенно для такого маленько городка как наш. Только слепой не увидел бы в этом пугающей закономерности.

«Внешний отмерший слой коры свисает со внутреннего — живого, напоминая содранную кожу. Плодоносит фруктами, похожими на длинные черные стручки с ярко-красными наконечниками. Они висят на вятках точно длинные серьги. Имеют высокую ценность в медицине, широко применяясь в составе многих лекарственных препаратах.

Дерево считается плотоядным. Произрастая в сухой, не богатой микроэлементами почве оно сумело адаптироваться. Испуская ядовитый газ, по большей части пары угольной кислоты, растение убивает все живое в радиусе до трехсот километров, удобряя почву телами мертвых животных.

Яд Умдглеби смертельно опасен. Из первых симптомов — покраснение глаз, головная боль, лихорадка. На последних стадиях — путаность сознания, истощение и смерть».

И этого монстра охранял значок биологической опасности и один бестолковый охранник? Серьезно? И все это происходило в общественном парке среди сотен посетителей. Безумие.

«Для безопасной работы с растением, его вводят в состояние спячки, понижая температуру от плюс десяти до плюс пятнадцати. Более низкая температура может его погубить».

Я не знала, откуда Левис получил настолько полную информацию о всех растениях, содержащихся в Ботаническом саду, но теперь чувствовала свою вину за то, что не ознакомилась с ней раньше и не подняла панику в сети. Не знаю, могло ли это кардинально изменить ситуацию, но любой, оценивший серьезность угрозы, точно бы отказался от визита в парк, пока там «спало» дерево-убийца. Мы имели права знать о том, что напрямую угрожало нашей жизни. Ведь если бы не Китлари… Смогла бы я выбраться или же пополнила бы список несчастных? Мне не хотелось об этом думать.

— Вам еще рано вставать, — с порога заявила вошедшая в палату медсестра, разглядев мой сгорбленный силуэт за задернутой ширмой. — Придется подождать лечащего врача.

Женщина лет пятидесяти с туго собранным на макушке пучком седых волос, подошла ближе, довольно грубо схватив меня за подбородок и поворачивая лицом к свету.

— И долго? — я невольно зажмурилась, пытаясь вырваться из ее хватки.

— Девочка, ты у нас тут не одна. Столько сколько нужно. — Ее руки с огрубевшей сухой кожей спустились на шею, прощупывая лимфоузлы, потом опускаясь к ямочкам ключиц. — Голова кружится?

— Нет.

— Предметы видишь отчетливо?

— Немного двоятся, — призналась я. — Свет очень яркий.

— Зрачки расширены.

— И когда мне можно будет домой?

— Домой? — женщина широко улыбнулась. — Деточка, пока не сдашь все анализы, никуда не пойдёшь. Ты же не хочешь нам статистику попортить?

— Ну, если я до сих пор жива, значит у меня отличные шансы на будущее. Верно?

Женщина отрицательно покачала головой:

— Никогда не знаешь, когда их зараза до тебя доберется. Кому-то везет, а кому-то нет. Вот тебе повезло. А вообще, зря ты такая молодая вместе с Иными водишься. — Она взяла в свои широкие ладони мои худые бледные руки, проверяя состояние кожи. — Знала бы ты сколько таких каждый день привозят. Они-то своих на раз лечат, а мы… выхаживаем как можем. А что толку от бинта да зеленки?

В ответ я понимающе кивнула. Да, мир изменился, но не наша система здравоохранения, которая и до этого переживала не лучшие времена, а с появлением магии и вовсе ушла в глубокое пике. Когда сотни новых неизведанных болезней внезапно поразили человеческий род. А их лечение стало настоящим вызовом из-за недостатка знаний и специалистов.

Лекари, сведущие в магических искусствах, редко шли работать в муниципальные больницы, а прием в частных стоил немалых денег. Правда, на них вы покупали настоящие чудеса — врачи могли вернуть вам зрение, излечить рак, даже отсрочить старость.

Но что было делать таким как я — бедным и ужасно невезучим? Увы, рассчитывать на помощь «иного» мира мне не приходилось, даже с учетом того, что именно он являлся источником моих текущих проблем со здоровьем. И на это существовало две причины. Первая и самая очевидная — деньги, а вторая — официальное согласие на магические воздействия, которое я принципиально не давала.

На бумаге новый закон звучал отлично. Ограничить любое несанкционированное колдовство в адрес живых существ без их на то разрешения, которое давалось каждым жителем Иномирья в письменном виде и закреплялось в медицинской карте. Но на выходе мы получили странный парадокс — вы все равно могли стать жертвой дерева-людоеда, или «случайного аномального поражения», но вот получить квалифицированную помощь после травмы — увы. Помимо вашего согласия с нового года требовалась еще и платная медицинская страховка, покрывающая «иные» случаи, с обязательным ежегодным продлением. Во всех других ситуациях, магический урон предлагалось лечить тем, что найдется в стандартной аптечке.

— Лариса… — Дверь приоткрылась на пару сантиметров, впуская глубокий мужской голос, — те, кто не в реанимации, откачиваем и отпускаем. Все контакты чтобы у меня на столе. С утра всех обзвонить и отчитаться. Работаем по тяжелым.

Медсестра вздохнула, но спорить не стала, повернувшись ко мне:

— До дома сама доберешься?

— Да, меня заберут.

— Ну, ладно, сейчас прокапаемся, а там, если давление в норме, можешь освобождать койку. Но если станет хуже…

Я согласно закивала:

— Вернусь обратно.

— Без глупостей и геройства. Эта зараза вредная, никогда не знаешь как на здоровье скажется. Вроде жив и бодр, а потом бац… — Женщина с прищуром посмотрела на меня. — Может все-таки до утра? Бледненькая ты очень.

— Мне лучше. — Врать о здоровье входило у меня в привычку. — Отлежусь дома.

Я была готова сказать что угодно, лишь бы как можно скорее покинуть стены больницы. До того как сюда заявятся сотрудники СОНИМ для опроса свидетелей. Сначала Nou Món, теперь это — я слишком часто стала попадать в поле их зрения. Совпадение, вызывающее так много вопросов. А мне совсем не хотелось на них отвечать. Все, о чем я мечтала — скорее оказать дома, подальше от пережитого кошмара.

Несмотря на все мои протесты, из отделения меня вывезли в кресле-каталке, словно немощную провезя длинными темными коридорами на выход, и там передав с рук на руки Саше, терпеливо дожидавшемуся нас возле крыльца.

— Без паники. — Я видела как изменилось выражение его лица, он закусил нижнюю губу, будто сдерживая слезы. Или крик. — Все нормально, просто ноги немного онемели.

В подтверждение своих слов, я поднялась, и, опираясь на его предплечье, сделала пару неуверенных шагов.

— Видишь.

Не сказав ни слова, он крепко обнял меня, и я утонула в его мягкой пуховой куртке, пахнувшей морозным воздухом и одеколоном, закрыв глаза и на несколько секунд полностью отключившись от внешнего мира. Только в тот момент мне стало окончательно ясно, что весь ужас сегодняшнего дня остался позади и я действительно выжила.

— Прости, что сорвала тебя среди ночи, — мой голос тонул в толстой ткани.

— Шутишь? Я звонил тебе без конца. — Отстранившись, но не разжимая объятий, Саша осторожно поцеловал меня в кончик носа. — Телефон был выключен.

— Разбила, когда убегала.

В кармане лежал абсолютно бесполезный кусок пластика, который я вероятно раздавила при падении — стекло буквально впечатало внутрь, повредив всю начинку. Телефон больше не подавал признаков жизни, но оставалась надежда, что уцелела, хотя бы, сим-карта.

— Ладно, поехали, отвезу тебя домой.

Его куртка зашуршала, когда он крепко обнял меня за талию, помогая дойти до машины, припаркованной неподалеку.

— Только заедем в аптеку. Нужно купить шалфей и ромашку. Для профилактики.

Список лекарств, прописанный мне врачом, выглядел смешно. Тому, что травяные отвары способствовали выведению из организма магического воздействия, не существовало ни научного ни околонаучного подтверждения. С тем же успехом, я могла заменить их на пару бокал красного сухого в день — оно, по крайней мере, давало проверенный седативный эффект. Ниже по списку шел постельный режим и курс витаминов. А из рекомендаций — паровая ингаляция и направление на галотерпию. В особый эффект от такого лечения я не верила, но и вреда не видела.

Саша завел двигатель и в салон хлынул поток теплого воздуха. Фары вспыхнули, освещая пустую дорогу. Машина тронулась с места плавно и неспешно.

— Может возьмёшь академ?

Я замерла, удивившись вопросу, возникшему буквально из воздуха — никаких обсуждений по поводу моего обучения никогда не велось. Саша неотрывно смотрел на дорогу, нервно барабаня большим пальцем по рулю.

— Зачем?

— Поедешь к родителям. Отдохнешь от… от всего этого.

— Я не устала. — По крайней мере, не настолько, чтобы вернуться в семейный дом. — У меня вообще-то куча дел.

Он раздражённо вздохнул, качая головой из стороны в сторону. Явно не довольный моим ответом.

— Я надеялся, что это хоть чему-то тебя научит.

— И чему же? — с вызовом спросила я, чувствуя как прежнее умиротворение сменяется раздражением. А еще усталостью. Последнее время наши разговоры все чаще переходили в прямую конфронтацию.

— Что здесь опасно.

— Везде опасно.

— Не в резервации.

— Да, ладно, — я не сдержала язвительной ухмылки. — В глуши среди диких животных, с постоянными перебоями электричества и чистой воды. Без квалифицированной медицинской помощи и жизненно важных медикаментов. Да там больше шансов умереть от простуды или столбняка.

— Эти проблемы решаемы. Главное, что там нет магии, — Саша продолжал упорно твердить одно и то же. — Да очнись, ты едва не умерла. Этот мир тебя чуть не убил.

— Китти спасла меня, помогла выбраться из парка.

Я подумала, что поступок подруги хоть немного изменит его мнение о жителях Иномирья, но ошиблась.

— После того как сама тебя в это и втянула, — парировал парень. — Вик, это не твой мир, а ее. И он опасен. А ты таскаешься за ней повсюду. Будто тоже бессмертная.

— Мы подруги.

— Она — эльф. Совершенно другой вид. Какая дружба? Пойми, то, что для неё всего лишь забавная игра, для тебя может плохо закончится.

— Не драматизируй.

Хотя, в его словах и была своя правда. Немного, но все же. Та, которую мне не хотелось признавать. Например о том, что для Китлари выживание в новом мире не стояло такой острой проблемой как для меня. На нее не подействовал ядовитый газ в Ботаническом саду, да и после взрыва в клубе на эльфийке не осталось ни царапины. И во мне говорила не зависть, а здравый смысл — Иномирье изначально было заточено под магических существ, они веками завоевывали это право. Но из сказанного не следовало, что мы не могли получить свое. Я не собиралась сдаваться так просто.

— Я же предупреждал тебя об этой дьявольской вечеринке, но что ты мне ответила?

Вопрос был риторическим, ведь Саша не дал мне времени ответить, вместо этого продолжил с удвоенным напором:

— Но и этого тебе оказалось мало. Ты собралась и пошла в парк, даже не предупредив меня.

— Все ходят в парк, — попыталась отмахнуться я. — Обычное дело.

— Раньше, но не сейчас, когда эти твари прорвались в наш мир. А ты добровольно лезешь к ним в пасть.

— Считаешь, я во всем виновата?!

— Нет… я… — Парень стушевался. — Пойми, я чувствую свою ответственность за случившееся.

Видя его растерянность, я тоже немного сбавила обороты:

— Саш, прекрати. Плохие вещи иногда просто происходят. Вне зависимости от нашего желания.

— Но я обещал за тобой присматривать.

— И ты это делаешь.

— Ну да, — недовольно пробурчал Саша. — Везу тебя домой из больницы. Хорош защитничек.

— Да ладно тебе, все не так плохо. — Мне и правда становилось лучше, с каждым метром как мы отдалялись от больницы и приближались к дому. — Да и кто вообще мог знать, что дерево проснется и попытается всех убить? Хотя… — Я на секунду задумалась. — Как насчет тех, кто отвечал за его транспортировку и размещение. Пока мы не начнем адекватно оценивать угрозу и предпринимать соответствующие меры, ничего не изменится.

Саша хмыкнула, украдкой взглянув на меня, а потом вновь вернувшись к дороге.

— Сама-то себя слышишь?

— Что?

— Может начнешь с себя? Ну, здраво оценивать угрозы и все такое…

— Подловил, — мне пришлось признать его правоту. — Но я журналист. Я была там по заданию редакции. Это другое.

— Журналист, — согласно кивнул парень, — молодежного журнала, а не криминальной хроники. Может не стоит сломя голову бежать за интервью к каждой неведомой тваре, объявившей в городе? Хороший репортаж не значит последний, Вик.

Я прыснула от его комментария, впервые за вечер улыбнувшись. Злиться дальше просто не имело смысла.

— Ненавижу, когда ты прав.

— Нет, ты не любишь, когда ты оказываешься не права.

— И это тоже.

Машина плавно затормозила возле моего дома, подъехав к самому подъезду. Снаружи было темно и неуютно, а мелкая морось грозила перейти в настоящий проливной дождь.

Саша выключил мотор, немного помедлив, прежде чем предложить:

— Хочешь, останусь сегодня у тебя? Вдруг что понадобится…

— Да, было бы здорово. — Мне и правда не хотелось оставаться сегодня одной. И, не смотря на усталость, я сомневалась, что смогу уснуть. — Но мы забыли заехать в аптеку.

Саша встал рано, еще не было и шести. Сквозь тонкую вуаль полудремы я слышала, как он пошел в ванную, а затем на кухню, включив чайник. В холодильнике было пусто, но я понадеялась, что он додумается заглянуть в морозилку, где лежала упаковка фаршированных блинов, и не пойдет на работу голодным. Только когда шум переместился в прихожую, я заставила себя открыть глаза и, перекатившись, нехотя подняться с постели. Ключей от моей квартиры у него все еще не было, и мне пока не хотелось сдавать этот оплот независимости.

Парень уже завязал ботинки и натягивал пуховик.

— Продержишься без меня?

— Да, — я сонно зевнула. — У меня справка до конца недели. Отдохну. Быть может даже приступлю к курсовой.

Он слегка наклонился и я целомудренно поцеловала его в щеку. Да, наши отношения продвигались медленно, почти со скрипом, но то, что мы провели эту ночь вместе, я считала большим шагом вперед. Пускай между нами и не было никакого физического контакта. Саша согласился спать на кушетке в кухне, наверняка, совсем не выспавшись.

Но то, что он остался со мной в столь сложный момент, значило очень много. Это только лишний раз показывало, насколько я была к нему несправедлива. Отталкивая и держа на расстоянии. Так получилось, что все это время мы шли вместе, но почему-то параллельными дорогами. Но совпадали ли наши пункты назначения или мы были всего лишь случайными прохожими, я до сих пор не знала наверняка.

— Не делай глупости, — грустно заявил он, уже выйдя на лестничную клетку и оборачиваясь.

— Не буду.

И поначалу я правда собиралась сдержать обещание. Но снова заснуть мне так и не удалось, а бестолковые утренние ток-шоу отвлекли меня буквально на пару часов. Поэтому к девяти утра, отложив в сторону книгу, я поняла, что все равно не смогу усидеть дома. К ногам полностью вернулась чувствительность, и единственное, что меня до сих пор немного тормозило — легкая слабость в мышцах, как после затяжной болезни, неприятная, но недостаточная для того, чтобы удержать меня в кровати.

В первую очередь, я собиралась зайти в аптеку за лекарствами, а на обратном пути — заглянуть в университет. Занятия меня не особо волновали, другое дело деканат, где могли знать как продвигаются поиски Даши. Тот же вопрос не мешало задать и ее однокурсникам, среди них просто обязан был попасться кто-то из близкого круга друзей. А на закуску я оставила Соню и Веру, которые весь прошлый год усиленно меня игнорировали, обиженные после того как едва не вылетели с журфака вместе со мной. «С чего все начиналось, и кто бы рядом». Фраза говорила сама за себя. Оставалась надежда, что Даша оставила подсказки и им тоже, а не возложила всю ответственность на меня одну.

Не обременяя себя макияжем и укладкой, я выбрала любимый темный худи, натянув на голову капюшон, чтобы ничем не выделяться из толпы студентов и не привлекать внимания знакомых. Но в коридорах университета и так было не многолюдно. Открыв дверь деканата, я растерянно застыла, не увидев на привычном месте секретаря Виту. Вместо нее за столом сидела практикантка, что-то лениво вбивая одним пальцем на компьютере. Все заготовленные слова разом вылетели из головы, пока я продолжала осматривать кабинет, в надежде увидеть знакомое лицо.

— Заявление на факультатив написали? — воспользовалась повисшей паузой девушка. — Завтра последний день.

— Нет…

Все это время меня подмывало сделать большую глупость и выбрать немой язык в качестве дополнительного, но будем честны — никто бы не оценил моего протеста. Из плюсов была летняя практика в марине и курсы по дайвингу, а из минусов — полное отсутствие карьерных перспектив. Какое сенсационное интервью можно было взять у морских жителей? О загрязнении мирового океана или о таяние ледников? В любом случае, все эти темы давно себя изжили.

Принтер противно заскрипел, выплевывая белый лист бумаги, который девушка протянула мне.

— Отметьте галочкой факультативный язык. Фамилия, группа и подпись. Расписание занятий узнавайте у старосты.

Я все еще колебалась, взяв ручку и удерживая ее на пустым квадратом с графой «эльфийский». Как не хотелось этого признавать, но Мира была права. Если я собиралась достичь чего-то стоящего в журналистике, то должна была знать язык тех, кто решал, какие новости можно рассказать миру, а какие нет. Вздохнув, я поставила подпись и вернула бланк секретарю, чувствуя, что все идет не по плану.

Дождавшись окончания очередной пары, я притаилась на углу, практически не мигая, вглядывалась в хлынувший из аудитории поток ребят, пытаясь не пропустить своих школьных подруг. Группа медленно растекалась по широкому коридору, галдя и посмеиваясь, но ни Сони ни Веры среди них не было.

Удивленная, я поплелась за ними к следующей аудитории на третьем этаже. Группа журналистов была большой и явно дружной. Они сбились в две шумные беспокойные стайки, громко обсуждая прошедший семинар и не замечая никого вокруг. Решив для начала разузнать обстановку, я приметила одинокую девушку у окна, погруженную в тетрадь с конспектами. Она держаться рядом с группой, хоть и не пыталась влиться в коллектив и принять участие в разговоре. Изгой? Или просто самодостаточная личность? Не важно, практика показывала, что такие люди обычно подмечали больших других и многое могли рассказать.

— Привет, ты же на журфаке? Дарью не видела?

Девушка нехотя оторвала взгляд от своих записей, прищуриваясь сквозь очки и пытаясь сосредоточить на мне взгляд.

— Какую?

— Любарскую.

Она убрала с лица прядь светлых русых волос, выбившуюся из низкого хвоста, а потом пожала плечами, такими по-детски узкими, что они терялись в огромном вязанном свитере.

— Давно ее не видно.

— А Соню или Веру?

— И их тоже.

— Я брала у них конспекты. — История вполне могла сойти за правду. — Теперь не знаю, как вернуть.

Она вновь пожала плечами, не растроганная моей проблемой.

— Не знаешь, где они живут?

Снова молчаливое отрицание. Моя собеседница была крепким орешком.

— Может, Дашин парень знает?

— Парень? — незнакомка встрепенулась. — Да нет у нее парня. Вон Вовчик за ней бегал, но и ему не обломилось. Больно разборчивая.

Я проследила за ее взглядом, рассматривая высокого темноволосого парня в сером пуловере тонкой вязки, явно не обделенного женским вниманием. Трое девушек обступили его, прочно прижав к стене, задорно, но не очень натурально смеясь.

— Дашу с полицией ищут, так что ты тут без шансов.

— Да, но я думала, она просто загуляла, до сессии еще далеко.

— Она? С ума сошла?! Она ни одной пары не пропустила. Мы с ней по рейтингу нос к носу идем.

Я понимающе кивнула. Да, Даша умела раздражать своей неуемной энергией и предприимчивостью. Девушке всегда требовалось быть первой, ни одной из многих, а единственной, не важно, сколько сил и времени на это уходило. А косые взгляды одноклассников ее только раззадоривали, она буквально питалась их завистью и ненавистью.

— И ее подружки тут же «сдулись», — ехидно заявила девушка, широко улыбаясь, — списывать-то не у кого. Видела Соню в деканате вместе с матерью. Они документы забирали. Так что не стать им великими журналистами. Мозгов не хватило. Позёрки.

Да, и это тоже было достаточно точной характеристикой моих бывших подруг. Я постаралась отогнать чувство злорадного удовлетворения, сохраняя безразличный вид:

— Да вроде не было их в списке на отчисление.

— Говорю же, сама ушла. У нее вообще семейка странная, говорят она из сектантов. То ли мормоны, то ли саентологи. А может, амиши. Фиг разберешь.

И это было одной из причин почему я скрывала кем были мои родители. Их образ жизни редко вызывал положительный отклик у окружающих. Магические расы считали их едва ли не террористами, а обычные люди чаще всего просто не понимали. Автоматически ставя в один ряд с религиозными фанатиками. Что говорить, даже я, прожив в резервации два года до поступления в университет, не всегда улавливала разницу.

— Они инопротестанты. Те, кто не приняли новые порядки Иномирья.

— Вот-вот, — закивала девушка. — То-то они мне странными показались.

— Все трое?

— Ну, не сразу. После каникул. Видимо от родителей вернулись, — она покрутила пальцем у фиска. — У Дарьи вообще мозги поехали. Мы должны были готовить проект по адаптации первокурсников из малоимущих иномирских общин, а она «съехала». Сказала, что не будет в этом участвовать. Я и сама справилась, но сама понимаешь. Так дела не делаются.

— Не похоже на нее, — покачала я головой, — она всегда была такой ответственной. Лезла вперед всех.

— Видимо родители мозги ей промыли. Типа ей не по статусу с другими расами общаться.

И это тоже было странно, ведь Даша не навещала их с первого курса, раз и навсегда разорвав отношения с пьющим отцом и инфантильной безвольной матерью. Что могло измениться?

— Так что, никто вообще не в курсе куда эта троица делась?

— Говорю — странные они последние месяцы были, — девушка посмотрела часы, потом на дверь аудитории. — Знаешь, так бывает, если на наркоту садятся.

— Ты думаешь они что-то принимали? — Мене эта версия казалась абсурдной.

— Не знаю, но сама посуди. Все симптомы на лицо. Было чувство, что они вот-вот сорвутся. Тихие какие-то, нервные, раздражительные. Соню наверное родители отправили лечиться, а эти двое скрываются.

Звучало правдоподобно, но неубедительно. Я слабо себе представляла подруг

— Блин, но может кто-то с ними общается, — предприняла я последнюю попытку. — Передаст им тетради?

— Ну, поищи, — усмехнулась девушка. — Они тут как-то себя не правильно поставили, так что…

Громкая визгливая трель звонка известила о начале третьей пары, заставив девушку встрепенуться, впопыхах засовывая толстую тетрадь обратно в сумку:

— Попробуй через деканат, если хочешь, а вообще — забей. Дело житейское — к следующему семестру еще треть отсеется. Легче дышать станет.

Не прощаясь, она поспешила за одногруппниками, одной из последних скрывшись в аудитории. Через минуту коридор и вовсе опустел, оставив только отголоски неясного бормотания, все еще доносившегося из-за запертых дверей.

Немного расстроенная тем, как все прошло, я поплелась в сторону деканата, по дороге решая, стоит ли снова попытать там счастье. Без Виты рассчитывать на какую-либо ценную информацию не приходилось, все новости журфака проходили исключительно через нее. С другой стороны, нельзя было сказать, что моя вылазка оказалась совсем уж бесполезной. Если Соня забрала документы, да еще под руководством мамы, дальше ей оставалась всего одна дорога — домой, в резервацию. И этот адрес был мне хорошо знаком.

Исчезновение всех троих выглядело подозрительно, но если потрудиться, всему можно было найти свое объяснение. Школьные подруги рассорились из-за какой-то мелочи, разбежавшись каждая своей дорогой. И если Даша отлично справлялась сама по себе, то для Сони с Верой потеря идейного вдохновителя стала критичной. По правде говоря, они никогда и не учились сами. Не знаю, закончили ли бы они без нас выпускной класс или же остались со справкой о среднем образовании. Так вышло и сейчас. Девушки бросили учебу, не справившись с нагрузкой. Довольно складно, если бы не одна существенная деталь — исчезновение Даши. Она бы никогда не оставила свою мечту стать журналистом, и, тем более, не вернулась бы домой к родителям. Если раньше я допускала мысль, что Дашино письмо было лишь дурацким розыгрышем, то шутка неоправданно затягивалась.

Молодой орк, высокий и коренастый, неуверенно топтался перед дверью деканата, мешая мне пройти. Широкоплечий, еще и в массивной кожаной куртке, он занимал собой все свободное пространство коридора. Потянувшись к ручке двери, орк замер на пару секунд, а потом отступил на пару шагов назад, что-то бормоча себе под нос на не известном мне диалекте.

— Так, ты заходишь? — спросила я, привлекая к себе внимание. — Они до двенадцати работают, потом перерыв.

— Мне нужно написать заявление на перевод на заочное, — утробно рыкнул он, размахивая перед моим лицом какими-то бумагами.

— Разве его не должны писать твои родители?

Иные рас имели свой порог утвержденного совершеннолетия, так как все мы взрослели и старели по-разному. Люди в этом плане были самыми самостоятельными — сказывался наш относительно короткий жизненный цикл, эльфы — по другую сторону этой шкалы. А орки… Орки были где-то посередине. Живя закрытыми общинами, они подолгу не выпускали молодняк в большой мир. По крайней мере, пока те не проходили ритуал инициации. Некоторые источники утверждали, что раньше для этого требовалось кого-то убить, сейчас же нравы городских орков немного смягчились, и кровавую бойню сменили испытания на силу и выносливость. Своеобразные Олимпийские игры среди молодежи. Хотя, кто мог знать наверняка…

Я осмотрела орка с ног до головы — этот выглядел юным. Нижние клики едва виднелись над нижней губой, никаких татуировок или украшений, а темные волосы были подстрижены очень коротко, слегка прикрывая большие остроконечные уши.

— Мои родители не станут этого делать.

— Почему?

— Как бы это объяснить, — орк замялся, опуская взгляд себе под ноги. Его кожаные ботинки на толстой рифленой подошве выглядели гигантскими и, наверное, весили целую тонну. — Дизайнер не очень популярная специальность в наших кругах.

Дизайнер? Это было даже мягко сказано. Рожденные и вскормленные войной, орки тысячелетиями жили за счет разорительных набегов на соседние племена. Порой присоединяясь к другим военным походам в качестве наемников. И учитывая такое историческое прошлое, они были очень избирательны в выборе будущей профессии. Более того, некоторые из них до сих пор считали, что жизнь по законам Иномирья была уделом ничтожных слабаков, предпочитая промышлять исключительно криминалом.

Поэтому пареньку оставалось только посочувствовать. Дизайнер. Удивительно, что его до сих пор не изгнали из семьи. А без защиты своего клана у него было не так уж много шансов выжить.

— Так, ты учишься без их согласия?

— Нет! — Его светло-зеленые глаза округлились. Осмотревшись по сторонам, он подошел ближе, наклонившись ко мне, чтобы нас не услышал никто посторонний: — Мне разрешила моя двоюродная прабабушку по материнской линии. Правда, она умерла в этом году, так что…

— И ты решил бросить учебу?

— Нет, я буду работать вместе с отцом и братьями, а учиться — в свободное время.

— Тайком? — усмехнулась я, без издевки, скорее удивляясь такому диссонансу. Огромному мускулистому орку, решившему взять в руки карандаш вместо оружия. — Думаешь, не узнают?

Тяжело вздыхая, он дернул широкими массивными плечами:

— Если деканат не сообщит родителям, то может и нет.

Никто не стал бы так рисковать и переходить оркам дорогу. Помимо дурного характера они отличались еще и отличной памятью, что в целом давало убийственную комбинацию. Если орк становился твоим врагом, то уже ничего не могло этого изменить. Только твоя смерть. Так что да, никто бы не стал идти против правил и покрывать паренька перед родителями. Это приравнивалось к самоубийству.

— Не хочу учить тебя плохому, но ты же можешь подделать подпись бабушки. — И кто только тянул меня за язык?! — Подумай, она же дала согласие на твою учебы, а значит подписала бы и это заявление, просто не успела. Так что это даже не будет считаться обманом.

— Как подделать?

В его взгляде читалось непонимание.

— Ты же знаешь, как подписывалась твоя бабушка.

Кивок.

— Так повтори ее подпись на заявлении.

Кивка не проследовало.

— Но это будет моя подпись, а не ее.

Тяжелый случай. С абстрактным мышлением у орков было туговато.

— А если все вокруг будут думать, что это её подпись? — попыталась я натолкнуть паренька на правильную мысль.

Орк будто окаменел, молчаливо уставившись на меня сверху вниз. Мои аргументы его явно не достигали цели, то ли от его высокого роста, то ли гигантской культурной пропасти. Создавалось впечатление, что мы и вовсе разговаривали на разных языках.

— Знаешь, я бы вообще назвала это недоработкой в системе образования, — решила я зайти с другой стороны. — Кто сказал, что ты не можешь самостоятельно принимать решения относительно своего будущего? Ты достаточно взрослый для того чтобы работать, но не для того чтобы учиться?

— Наверное.

— Наверное? — после столь плазменной речи я начинала закапать. — Слушай, парень, у тебя хватило смелости пойти против семьи и поступить сюда, но нет сил продолжить?

— Я думал меня сюда не возьмут.

Точно собираясь расплакаться, орк громко шмыгнул носом, казалось, сгорбившись ещё сильнее, что едва не касался руками каменной плитки на полу. Просто невыносимое удручающее зрелище.

— Ладно, — кажется, мы зашли в тупик, — если я подпишу заявление вместо твоей бабушки, ты продолжишь учёбу?

— Конечно, — воспрянул духом орк, выпрямляясь в полный рост и протягивая мне бумаги. — А так точно можно?

К счастью, с моральным компасом у меня было проще, чем у него.

— Показывай, как расписывалась твоя бабушка. — И да, мысленно я уже предвкушала как буду об этом сожалеть.

Роспись была не сложной, отчасти потому что до падения стен орки скрепляли договоры кровью. А сейчас, не особо себя утруждая, ставили крест или просто косую черту, снизу-вверх или слева-направо. Судя по кривой линии и очень сильному нажатию, бабушка орка делала это в первый, и, вероятно, последний раз.

Я зажала ручку между средним и безымянным пальцем, чтобы получилось максимально неуклюже, и повторила вертикальную черту. Не идеально, но максимально близко к оригиналу. Всего-то, одна черточка в документе отделяла кого-то от его мечты. Если бы в моей жизни все было бы так же просто.

Я вернула заявление орку, довольная результатом даже больше его самого:

— Но если все вскроется…

— Мы никогда не встречались, — закончил за меня фразу парень, наконец-то настроившись на мою волну. — Кстати, меня зовут Лерик.

— Отлично, а я девушка без имени. Прощай, Лерик. Учись хорошо, и помни — бабушка подписала заявление до своей кончины. Поверь в это сам и остальные тоже поверят.

В редакция «Голосов Перекрестка» кипела жизнь. Я пыталась вспомнить, когда последний раз мы все вот так собирались в офисе, и поняла, что никогда. Сегодня здесь даже были те, кто работал вне штата, известные мне только как контакты в общем чате.

Воздух гудел от шума и движения. Застыв на пороге, я боролась с желанием развернуться и уйти, даже затаив дыхание, прежде чем нырнуть в этот бурлящий поток рабочего процесса. Что вообще происходило?

Как вопрос на мой ответ на пути возник Вячеслав Петрович, преграждая мне путь к рабочему столу.

— Про вегетандров не пишем.

Сегодня даже он подался царившему вокруг хаосу. Впервые без пиджака, узкий темно-синий галстук съехал на бок, а седые волосы, обычно убранные назад с помощью геля для укладки, начали виться, торча в разные стороны.

Приняв мое молчание за протест, мужчина вскинул руку, прищурившись и пригрозив пальцем как шкодливому ребенку:

— Ни слова о вчерашнем событие в Саду. Ждем официальной версии. Будет релиз, будет заметка. Слово в слово.

Событие… вот как это сейчас называлось. Я кивнула, обходя его и усаживаясь за компьютер.

Просто прекрасно. Нельзя было писать ни про вегетандров, ни про драконов, ни, тем более, про взрыв в ночном клубе. Что я вообще тогда здесь делала?

— Хей, подруга, не грусти.

На стол со стуком упал батончик шоколада. Инна, грустно улыбаясь, стояла за моей спиной, как и я недовольно наблюдая за бурной деятельностью в редакции.

— Что с тобой случилось, — только и смогла выдавить из себя я, рассматривая загипсованную правую руку девушки, повисшую на широкой белой повязке через плечо.

— А это, — она пошевелила свободными пальцами, поморщившись от боли. — Не удачный поход в клуб.

— Боже, это тебя так в Nou Món?

Помимо перелома, кожа от шеи и практически по всей правой стороне лица заметно покраснела, как от долгого пребывания на солнце, а прямые каштановые волосы, сегодня уложенные в низкий хвост, вились на висках, как после неудачного использования плойки.

— Да, не повезло. Точнее, наверное, повезло. Ведь это всего лишь рука.

— Для фотографа не самая удачная травма.

— Ну теперь это не проблема, — девушка снова улыбнулась, но в ее светло-серых глазах не промелькнуло ни искорки забавы, — потому что фотоаппарат я тоже разбила. Не восстановить.

— Мне так жаль.

— Да, паршиво.

— Ты была близко к эпицентру? — шепотом спросила я, оглядываясь по сторонам и понимая, что никому нет до нас никакого дела.

— Получается, что так. Я была у сцены, искала место для съемки, когда меня просто впечатало в стену.

— И что думаешь?

— О чем? — сделала непонимающий вид Инна.

Я придвинулась ближе, чтобы быть уверенной, что нас точно не услышат:

— Видела, что там произошло?

— Не уверена, а ты?

Мы молча смотрели друг на друга, не решаясь поделиться своими догадками. Такие темы не обсуждались в открытую. Первой отвела взгляд Инна:

— В любом случае, нам очень повезло. Это было очень близко. — Она немного помедлила, прежде чем добавить: — Стоит быть аккуратнее.

В голове не укладывалось, что для нас все могло кончиться там, в ночном клубе. И мир бы этого даже не заметил. Журнал бы так же продолжил свою работу, а наша жизнь и смерть не удостоилась бы в нем ни единой строчки. Несчастный случай? Так они это официально называли? Мертвым нечего не могли рассказать, а мы, выжившие, молчали, благодарные, что нас не постигла участь первых. Замкнутый круг.

— Да?

Я не заметила, как в мои размышления протиснулась Китлари, поэтому машинально кивнула:

— Ага.

— Вот и отлично, — хлопнула в ладоши эльфийка, наклоняясь ближе и заключая в объятья. — Я знала, что могу на тебя рассчитывать.

Ее чрезмерное воодушевление сразу меня насторожило:

— На что я согласилась?

— На двойное свидание, — еще крепче обняла меня девушка. — Ты с Сашей, я с Андреем. Ну и мои родители.

— Нет-нет-нет, — вырвалась я из ее хватки, как заведенная качая головой из стороны в сторону. — Ты все путаешь. На двойном свидание не должно быть твоих родителей, а вот на встрече с твоими родителями не должно быть меня и Саши.

— Но мне нужна поддержка. — Несмотря на мои протесты, Китти снова обхватила меня за плечи, на этот раз крепче, не давая пошевелиться. — Родители должны увидеть какие у меня замечательные друзья и как мне здесь хорошо.

— Знаешь, это абсолютно нормально знакомить своего парня с родителями, — попыталась успокоить ее я. — Тем более, ты же знаешь, что он твоя истинная пара. Так, в чем проблема? Сядете, поговорите. Если что-то пойдет не так, вы всегда можете встать с Андреем и уйти.

— Ну, все немного не так.

Отпустив меня, она взгромоздилась на мой стол, усевшись по-турецки, будто и не заметив подмятые под собой бумаги:

— Это будет большой праздник, где соберутся представители разных семейств.

— Эльфийских?

Она кивнула.

— Вот видишь, — облегченно выдохнула я, — эта вечеринка не для нас. Не для людей.

— Нет-нет, она для всех. Для эльфов и их друзей.

— Китти, — мне не удалось сдержать стона, — сколько друзей «не эльфов» ты там видела?

— Ну, я не считала, — попыталась она уйти от ответа, — но вы должны пойти! Ты же моя подруга. Одна я с ними не справлюсь. Мне нужна поддержка.

Она смотрела на меня с такой мольбой, что мое сердце, не выдержав, заныло.

— Но у нас Сашей планы. — Ничего другого на ум мне не пришло. — Хотели съездить к моим родителям. Тоже своего рода первое знакомство.

— На этих выходных? — уголки ее губ разочарованно поползли вниз.

— Да, на все выходные.

— Как хорошо, что праздник будет не на этой, а на следующей неделе. — От ее печали не осталось и следа, а лицо просияло широкой улыбкой. — Все так удачно складывается.

В ответ я так и осталась стоять с открытым от удивления ртом, краем глаза наблюдая, как радостная эльфийка, танцуя, кружит по офису. Черт, я должна было это предвидеть. И теперь, как будто список моих неприятностей был не полный, впереди маячил незабываемый вечер в компании самых привилегированных эльфийских семей. Что могло пойти нет так?

Тем, кто никогда это не прочтет

Я мало что могу рассказать о любви. Взаимной или нет. Быть может только о том мальчике в детском саду, который так и не обратил на меня внимания. А я, в отместку, специально то ли случайно, опрокинула стакан воды на его только что законченную картину с едва подсохшей акварелью. Сейчас я даже не помню его имени.

Никаких сильных эмоций не вызвала и трагическая история Ромео и Джульетты, да и «Титаник» я смотрела вполглаза, оживившись только к финалу. Да и романтические комедии редко появляются в моем списке к просмотру.

Нет, я не отрицаю существование любви, и как девушка, выросшая на сказках Диснея, все еще жду того единственного, способного перевернуть мой мир с ног на голову. Но время не стоит на месте, и вместе с испаряющимся терпением, в моей голове все громче звучат совсем другие, «взрослые» мысли. Искренние, или только оправдание своей «неполноценности».

Ведь даже на развалинах прежнего мира тебе не забывают напомнить о «тикающих часиках» и кошачьем приюте, готовом заполнить твое одиночество. Образование и работа до сих не имеют той же ценности, что муж и дети. Со всех сторон нас не перестают убеждать, что любовь — главная ценность, а ее отсутствие — самая большая неудача. Не удивительно, что некоторые из нас не выдерживают.

Еще до падения Стен, когда магический мир не вторгся в нашу спокойную обитель, в черте города существовал Русалочий мыс. Не слишком популярное место для отдыха из-за острого скалистого берега и высоких волн. Море здесь всегда отливает черным, покрытое беспокойной рябью белой пены. А завывание ветра, потерявшегося между камней, походит на протяжный тоскливый вой, не стихая практически ни на минуту.

Наверное, именно поэтому мыс приобрел дурную славу. Легенда гласит, что в древние времена корабли, слыша девичье пение с этих берегов, шли на зов и разбивались о камни, а тела нерадивых моряков исчезали в морской пучине, утянутые кровожадными русалками.

С Падением Стен, русалок в этой бухте так и не появилось. Видимо даже для них условия оказались слишком суровыми. Вместо этого мыс облюбовали юные девушки, сделав его местом паломничества тех, кто страдал от неразделенной любви.

И если некоторым из них было достаточно стоять на краю в развивающемся платье и томно смотреть вдаль, то порой несчастные не выдерживали напора ветра, срываясь вниз. В надежде обрести новую жизнь и стать русалкой. Лишенной человеческих слабостей — не терзаемой ни любовью, ни тоской, ни сожалением. Свободной от страстей. Независимая от суждений. Такова стала романтизация самоубийства, зашедшая слишком далеко. Сказка, приукрасившая все уродство смерти.

Тела девушек, проглоченные морской бездной, уже никогда не возвращались на свет. Утянутые течением, съеденные морскими обитателями или… может действительно переродившиеся. В отсутствие правды всегда рождается ложь. И слишком много людей оказались готовы ее принять. Ведь смерти не существует для тех, кто не желает в нее верить.

После первых трагических случаев, подъем к мысу огородили и снабдили предупреждающими знаками. Но иногда на скалах все равно можно увидеть одинокую девичью фигуры, застывшую на самом краю. Цепляющуюся то ли за прежнюю жизнь, то ли за мечту о новой.