Эльф и вампир

Елена Картур, 2009

Что делать, если тебя убило гигантской сосулькой? Ничего, ответит любой здравомыслящий человек, это конец. Но молодая художница Анастасия была с этим категорически не согласна. Она очень хотела жить, желательно долго, почти вечно. Желание исполнилось, но весьма странным образом. И не беда, что при этом Настя оказалась в чужом мире и… в чужом теле. Не беда, что новое тело лет на десять моложе и не того пола, а уши весьма подозрительной эльфийской конфигурации. То, что в этом мире водятся злобные некроманты и сумасшедший бог смерти, – тоже не беда. Всех побьем, чтобы жить не мешали! А вот что делать, если ты с первого взгляда влюбилась в вампира, который тебя иначе как «ушастиком» не называет? Не унывать, дурачиться от всей души и искать способ вернуть себе женское тело. Ибо нельзя же, в самом деле, терпеть такую несправедливость!

Глава 8

Анастасия

У этого буйного вампира определенно вошло в привычку будить меня так, чтобы напугать до икоты. Только ночью своими красными глазищами сверкал так, что я спросонок перепугалась чуть не до заикания. И вот с утра пораньше снова странности.

Когда Антон с ненормальным блеском в глазах впечатал меня в стену, я сильно перепугалась. Но все равно никак не могла поверить, что он в самом деле может причинить мне вред. Только когда этот вампирище начал выразительно смотреть на мою шею и отращивать длинные клыки, я поняла — это всерьез! И с перепугу со всей силы ударила его в ухо. Вообще-то куда достала, туда и ударила, не до того мне было, чтобы специально целиться куда бить, но зато била со всей силы. Честно говоря, не ожидала такого эффекта. Антон, охнув, выпустил меня и, оседая на пол, схватился за пострадавшее место.

Он выглядел таким жалобным и растерянным, что я тут же передумала убегать и испугалась еще раз, но уже не за себя. Я, конечно, знаю, что страх прибавляет сил, но вот уж не думала, что у моего мелкого тельца их окажется столько, чтобы остановить явно невменяемого вампира.

Антон на вопросы не отвечал и выглядел так, словно я его не кулаком приложила, а как минимум дубиной; не подозревала, что так могу. Надо бы его отвлечь, чувствую, он и сам в шоке. И еще я поняла, почему до конца не могла поверить в серьезность его намерений. Даже когда Антон прижимал меня к стене, я не чувствовала от него угрозы.

Желудок, напомнивший, что пора бы вообще-то уже и позавтракать, вывел меня из размышлений о произошедшем. Ну, я и предложила пойти поесть, надо же было его растормошить. А что — нестандартный ход! Антона проняло. Он ошалело и без всяких возражений согласился.

Пока ела, пыталась сообразить, как бы поделикатней расспросить, что это такое было? Поделикатней так и не придумала — спросила в лоб. Антон тут же начал увлеченно отнекиваться, мол, не знаю, само вышло. Ну, нормально, да? Сначала чуть не покусал, а теперь не знает он, видите ли! Начинаю злиться, а когда злюсь — ехидничаю. А этот — будем выражаться цензурно — кровосос уставился на меня, как, извиняюсь, гламурная барышня на мышку!

— Ну, чего глазками своими красивыми хлопаешь? Тоже мне вампир, не знаешь, так разберись!

На это предложение он отреагировал адекватно. В смысле начал разбираться. Оригинальным, надо сказать, способом. Что я ему, объект для медитации? Сидит, таращится пустыми глазищами, в которых давно и напрочь потерялась последняя мысль.

Пью местный чай и с интересом жду результатов. Результаты что-то не спешат появляться. Антон уплыл в своем трансе далеко и надолго. Если в его глазах мысли не отражаются, то на лице можно прочесть все эмоции. И он об этом явно не догадывается. Занимательное, надо признать, зрелище. Я даже пожалела, что у меня под рукой нет бумаги и карандаша, запечатлеть смену эмоций на этом красивом лице. Сначала полная сосредоточенность, затем озабоченность и вот — озарение, сразу за которым почти счастливая улыбка.

Любопытно, однако. И чему он так радуется-то? Своему глубокому и неизлечимому сумасшествию? А кто-то, помнится еще вчера беспокоился о моей съехавшей крыше. Я начинаю подозревать, что это заразно.

Взгляд Антона начал приобретать осмысленность, и я занервничала. Теперь он смотрел на меня как человек, нашедший под новогодней елкой подарок, о котором всю жизнь мечтал. Эта одержимость начинает меня всерьез беспокоить. Надо же, а ведь еще недавно сама хотела, чтобы он на меня так смотрел!

Обдумать несправедливость жизни как следует не успела. Антон бесцеремонно сграбастал меня за шкирку и поволок обратно в комнату. Ну вот, опять, что ли?

Самое интересное, но в этот раз я вообще не испугалась. Куда делось мое чувство самосохранения? Или оно у эльфов отсутствует за ненадобностью? Ну, подумаешь, неуравновешенный вампир с внезапными приступами кровожадности снова тащит меня в комнату, подальше от ненужных свидетелей. Еще раз в ухо дам, и успокоится.

И ведь мне даже ни разу не пришло в голову бросить его и податься хотя бы к тем же эльфам. Благо по рассказам Антона они меня примут с распростертыми объятиями. Но я не хочу к эльфам! Безнадежно влюбившись за сутки, теперь даже представить не могу, как останусь без него. И плевать, что никаких шансов, плевать, что вампир припадочный! Я, может, впервые в жизни, по-настоящему влюбилась — прежний мой парень не в счет, слишком быстро забылся — хочу насладиться любовными страданиями по полной. Буду смотреть на предмет своей страсти обожающим взглядом и печально вздыхать. У-у, мазохистка!

И вообще единственный земляк, к тому же с Антоном есть шанс вернуться на Землю. Хоть ненадолго. В общем, на этом и успокоимся.

Это я все на ходу обдумать успела. Или правильно сказать — на весу? Антон притащил меня в комнату и велел собираться в дорогу. Еще и рожу зверскую состроил, мол, попробуй только что-то против вякнуть. А я и не против, я очень даже за. Только что собирать-то? Все мое на мне, а больше-то ничего и нет. Даже сумка его со вчерашнего дня так и валяется под лежанкой неразобранная.

Вампир на это хмыкнул, подхватил упомянутую сумку и опять поволок меня. На рынок за покупками.

Пытаюсь выяснить, куда мы вообще так спешим? Потому что Антон расплатился с подозрительно бледным и тихим трактирщиком, забрал наших лошадей и явно вознамерился, закончив с покупками, сразу покинуть город.

Оказалось, что мы убегаем от эльфов, которые могут в любой момент нагрянуть сюда в поисках меня любимой. А точнее, моего нового худого тельца.

— Или хочешь к эльфам? — поинтересовался Антон. Причем таким тоном, что я не ответила бы «да», даже если действительно хотела. Но я-то и не хотела, честно говоря. Во-первых, эльфов я откровенно боюсь. Как они отреагируют, когда узнают правду? Вдруг сочтут меня гнусной захватчицей, оккупировавшей тело их драгоценного ребенка? Нет, мне и самой этого неизвестного эльфёнка жалко, но и жить-то хочется! В общем, убить, наверное, не убьют, но все равно страшно.

Во-вторых, даже если все и обойдется и я останусь жить с эльфами, на Землю меня уж точно никто не отпустит. Ближайшие лет пятьдесят — это наверняка. Но я уже для себя решила обязательно проведать родителей и забрать кое-что из своей мастерской.

Ну и, в-третьих, за сутки с лишним я успела слишком сильно привязаться к своему вампиру, а эльфы вряд ли позволят мне с ним видеться. У них смертельная вражда, это я успела уяснить четко. Только в чем причина, так и не поняла пока. Мы же с Антоном прекрасно уживаемся.

Рынок меня не впечатлил. Да и не рассматривала его, если честно. Голова совсем другим была занята.

Закупка припасов и других нужных вещей прошла у нас в темпе вальса. Быстренько проскочили по торговым рядам, шустренько выбрали все что нужно. Еле смогла уговорить Антона купить несколько листов бумаги и местный аналог карандаша или скорее даже грифельной палочки. Такая синеватая палочка с остро заточенным концом, на противоположном — круглая штучка, пористая, как губка. Вместо ластика.

Ну, а потом мы сели на коней и опять поехали в степь. Грустно вздыхаю. Честно говоря, мотаться по степным просторам мне совсем не улыбается. Предпочла бы остаться в каком-нибудь тихом местечке, где можно устроить удобную мастерскую и творить потихоньку. Так мало времени прошло, а рисовать мне хочется просто умопомрачительно. И страшно одновременно. Вдруг не получится? Вдруг не смогу никогда больше рисовать?

Так что пополам с недовольством я испытала даже некоторое облегчение. Верхом рисовать невозможно.

Отдохнувшие за ночь кони неслись как ветер. Город остался далеко позади, а под копытами коней опять шелестит суховатая трава. И я совсем перестала расстраиваться из-за того, что нам пришлось уехать из города так поспешно. Оказывается, быстрая скачка — это здорово! Ветер в лицо, сильное тело коня под тобой. И степь на самом деле очень красива, такие просторы вокруг, запахи! Вот уж не думала никогда, что такие вещи могут мне нравиться!

Когда кони немного устали, мы пустили их шагом. Вокруг было совершенно пусто, ветер гонял волны по немного пожелтевшей, но все равно густой траве, в небе едва видны маленькие точки птиц. До меня только сейчас дошло: сегодня начался второй день моего пребывания в этом мире. Надеюсь, он будет не такой насыщенный, как вчерашний. Хотя, судя по утреннему пробуждению, моим надеждам не суждено сбыться.

Немного заскучав, хотела, было, заговорить с Антоном — что-то он молчаливый сегодня — но он вдруг остановил коня и замер в седле. Я тоже насторожилась на всякий случай, однако ничего странного вроде бы не заметила. Впрочем, скоро Антон опять подстегнул своего коня. Так и не поняла, почему мы остановились.

— В Вейланской степи знаешь, сколько всякой пакости водится? — развеял вампир мое недоумение. — В окрестностях Тиргета и некромантского замка более-менее спокойно, да и то всякое случается. А стоит только в сторону отъехать, можно на такое наткнуться, что потом ноги не унесешь.

— А город как же? — опешила я. — Там же стены — ребенок перелезет. Если тут всякое разное водится… что водится-то конкретно?

— Нечисть всякая в изобилии, нежити полно. Разнообразие такое, что на любой бестиарий хватит. Тут в Вейлане могильников старых полно, когда-то в древности было принято хоронить в этих местах сильных магов и шаманов, бывало, что и с личными артефактами. А они, знаешь ли, тысячелетиями работать могут. Некоторые смельчаки даже пытаются их добывать, но не слышал, чтобы кому-то удалось. Думаешь, зачем некромант в этих местах поселился? Ему тут самое раздолье.

Мысленно ухмыляюсь. Врать ты, дорогой, совсем не умеешь. Может, никто артефактов не добывал, но ты-то уже покопался где-то. Как только от некроманта спрятать сумел?

— Ну, с городом совсем просто. Он на кургане стоит, а под ним маг похоронен, которого по легенде благословила верховная богиня этого мира. Его нечисть даже мертвого боится и дохнет, если близко подойдет. Думаю поэтому, Тиргет так и не захватили.

Я озадачено задумалась. Мой заторможенный множеством впечатлений мозг, наконец, обработал поступающую информацию. Вот почему-то только сейчас поняла, что магия не фэнтезийный антураж, она реально существует. Самая что ни есть объективная реальность в этом мире. А из этого что следует? Из этого следует, что я теперь, по идее, тоже должна магией владеть. Эльф я, в конце концов, или мутант с ушками? Блондинко я, а не эльф, причем натуральное. И ведь всю жизнь — прошлую — мечтала брюнеткой стать, даже перекрашивалась несколько раз. И тут — вот же обидно! — не повезло. Казалось бы, если уж дошло до таких контрастов, то должна была, например, стать черноглазым брюнетом. Ничего подобного. Пол сменила, а масть нет. Нет в жизни справедливости!

Насчет магии, кстати, попробовать бы надо. Любопытно же. Но совершенно не представляю, что для этого нужно сделать.

Ладно, потом разберемся.

Мы скакали по степи до самого вечера, не останавливаясь даже на обед — а как же без обеда? кушать, хочется! — пришлось есть в седле. Несколько раз Антон настороженно замирал, к чему-то прислушиваясь. Затем резко менял направление движения, иногда разворачивая наших коней чуть ли не обратно по собственным следам. К концу дня начали они уставать. Хотя мы их щадили и периодически пускали шагом. Хорошо хоть нам встретился небольшой ручеек, и коней удалось напоить. Однажды я заметила вдали странных существ, отдаленно похожих на очень больших черных волков. Их мы объезжали особенно осторожно.

Совсем не воинственный мне попался вампир. То от эльфов бегает, то от нечисти непонятной. Даже из некромантского замка мы очень быстро сбежали. Нет, я-то как раз не против, предпочту обойтись без лишних неприятностей. Но не ожидала такого благоразумия от Антона.

Вечером мы нагнали караван. Точнее, они остановились, собираясь устраиваться на ночлег, как раз начали расставлять повозки оборонительным кругом, а мы на них наткнулись. Хотя скорее Антон специально вышел к их стоянке. Наверное, мы легко могли объехать этот караван стороной, если бы вампир решил, что так нужно. Достаточно просто свернуть с пыльной дороги, на которую мы вышли около часа назад.

При нашем приближении многие люди похватались за оружие, но затем, рассмотрев нас поближе, немного успокоились. А я задумалась, почему у Антона никакого оружия нет? По крайней мере, мне на глаза ни разу не попадалось.

Вампир нашел главного в этой толпе и отошел о чем-то с ним разговаривать. Меня оставил с лошадьми. От нечего делать с интересом разглядываю людей, суетящихся с обустройством лагеря, распрягающих животных, разжигающих костры. Местных, в таких количествах, я еще не видела. Гм, необычная, однако, внешность у аборигенов. Надо потом поинтересоваться у Антона, высокие скулы и раскосые глаза характерны только для этой местности или для всего мира? У самого-то вампира подобные черты тоже просматриваются, хоть и не так явно. Да и у меня, но эльфы, наверное, не в счет?

И вот еще любопытное наблюдение: почему у мужчин, которые, на мой взгляд, больше всего похожи на воинов, — длинные волосы заплетены в косы? А у возниц короткие стрижки? Еще вон тот мужичок, похоже, купец, у него просто короткий хвостик. Просто совпадение, традиция или прически в этом мире обозначают занимаемый владельцем статус в обществе?

Удовлетворившись беседой с караванщиком, Антон вернулся ко мне и сообщил, что дальше мы поедем с ними.

— А мы разве не спешим? — удивляюсь.

— В этих места спешат и ездят в одиночку только самоубийцы. Даже караваны, пока не наберут достаточное количество людей, а главное, воинов, с места не двигаются. Чем дальше от города, тем больше нечисти. Поедем одни, нас сожрут.

— Ага, — киваю растерянно. Ну, ничего себе! Мы вчера по этой степи ехали, мне и в голову не приходило, что тут настолько опасно!

Нас позвали к костру. Там уже собрались люди, начинали готовить ужин. Возницы варили в большом котле местную разновидность плова, то есть это я так назвала, потому что рецепт сильно похож. На самом деле костров было три, и вокруг остальных тоже сидели люди, не особо чинясь, возницы и воины вперемешку. Антон сразу же завел разговор с кем-то из воинов.

Мне же было заняться совершенно нечем. То есть, конечно, есть чем, только вот страшно до колик. А вдруг все-таки ничего не получится? Вдруг не сумею. Но все-таки достаю из сумки несколько купленных листов бумаги и карандаш.

Первые линии выходят ломаными и неуверенными, штрихи напоминают некрасивые обрубки. Руки отчаянно дрожали и не помнили привычной работы. Впрочем, эти руки и не могли помнить. Но я упорно продолжаю трудиться, чуть не плача от своей криворукости. И ведь карандаш отличный, на бумаге остаются темно-серые, мягко-бархатные линии. Как раз, как я больше всего люблю. Да и сама бумага плотная, самую чуточку желтоватая, так и просит, чтобы на ней что-то нарисовали.

Постепенно начало получаться. Хотя один лист я все-таки извела, даже несмотря на то, что ластик-губка, прилагающийся к карандашу, бумагу почти не повреждал.

Но уже за следующий лист я взялась всерьез, высунув язык от усердия и полностью отрешившись от окружающего мира. Это должен быть портрет Антона, такого, каким я увидела его в центре некромантовой пентаграммы. Тогда вампирье обаяние делало его похожим на божество.

Когда закончила, все пальцы и ребра ладоней у меня были серыми от карандаша. Язык прикушен, а на листе бумаги красовался черно-белый портрет, от которого у меня самой дух захватило. Обычно я всегда чуть-чуть недовольна своими работами, кажется, что можно бы сделать и лучше. Но сейчас был только чистый восторг. В такого Антона можно было влюбиться с первого взгляда!

Посмотрев на предмет своих восторгов, беседующий с несколькими воинами, я пакостно улыбнулась и взяла следующий лист. Обещала же себе нарисовать карикатуру.

Второй рисунок родился гораздо быстрей и с не меньшим вдохновением. Посмотрев на него, не удержала хихиканья.

— Что это у тебя там? — вампир подкрался, незаметно пытаясь заглянуть через плечо.

— Ничего, — поспешно прячу листок за спину. Обидится еще!

— Да ладно, покажи.

— Не покажу, — вскакиваю и поспешно отступаю на пару шагов. Вампир за мной.

— Что еще за тайны? Покажи!

— Не-а! — пытаюсь сбежать, вампир за мной. С большим азартом.

Делаем три круга вокруг костра и людей, возле него сидящих. Народ обалдело за нами наблюдает. Мы играем в догонялки, Антон азартно пытается меня отловить и отобрать рисунок.

Наконец догнал. Схватил за талию и прижал к себе, отбирая картинку. Я извиваюсь и брыкаюсь из всех сил. Но он все же отобрал. Молчание. Ой, что сейчас буде-ет!

Не дожидаясь реакции, пинаю его в коленку и быстренько улепетываю.

— Ах ты, гаденыш, а ну, стой! — Антон роняет рисунок и несется следом за мной.

Успеваю заметить, как рисунок кто-то подхватывает. Вслед нам несется жизнерадостный хохот.