Нечеловеческий взгляд

Елена Евгеньевна Алябьева, 2018

В сборник вошли рассказы о существах очень разных – от привидений и кикимор до слишком умных роботов и даже неземлян. Все они не люди, хотя их жизнь тесно связана с человеком. Как происходит это общение? Почему мы перестали встречаться с домовыми? Робот – это «Что такое?» или «Кто такой?» Красив ли землянин? Вряд ли автор однозначно ответит на все эти вопросы, но каждый читатель сможет подсмотреть, как мелкий дух пытается устроить жилище в большом городе, зачем домашний робот с улыбкой на лице (или на панели управления?) добивает прабабушкин фарфоровый сервиз и как в одной квартире могут одновременно ужиться кот, фрейлина и пришелец.

Остановка

— Люблю я станции на Юпитере. Какие там водородные ингаляции! Век бы дышал. Местные, конечно, странные, но общаться можно.

— Уж больно на дикарей похожи.

— Зато лихо о жизни рассуждают. Натуральные философы.

— Я для остановок Марс предпочитаю. Покачаешься в метановом гамаке или в паровой камере отмокнешь. Вокруг никого. Тишина. Хоть отдохнешь от полета.

— Да, в спокойствии есть своя прелесть.

— Не то что на Земле.

— А на Земле никому не нравится. Там по закону до сих пор зеркалироваться надо. Только лишний раз понервничаешь.

— В нашей работе безопасность — прежде всего. В газете писали, что тамошняя цивилизация совершенно не может слова в цветном спектре различать. Они до сих пор пользуются звуковой передачей.

— Вот это точно дикари.

— Твоя правда. Потому и не едут туда наши дипломаты контакт устанавливать.

— Еще бы! Кому охота собственный звук тратить? Даже если сразу не помрешь, то по врачам потом летать будешь до самого удыха¹.

— А могли бы, к примеру, робота послать. Этим звуковая волна нестрашна. Все стерпят.

— Роботы — это ненадежно. Слыхал, как они на Фульгоре² покопались?

— Да, что-то слышал.

— Так вот. Там местных вообще не осталось. Теперь все кричат: Интервенция! Интервенция!

— Раньше надо было думать. Без разбору планетарный климат менять — это все равно что на звуковой волне покачаться. Потом либо мозги повернутся, либо околеешь.

— Видать, на нашем веку не дождемся мы отмены зеркального закона.

— Да, ничего не поделаешь. И как назло, орбита у Земли самая выгодная — до половины станций от нее напрямик доберешься.

— Жаль еще, что видимость там плохая. Атмосфера-то плотная, сразу все искажает. Пока разберешь, кого зеркалировать…

— Что верно, то верно. Всякое может случиться, когда видимость плохая. Тут надо с особой аккуратностью действовать.

— Вот я тебе расскажу, как в прошлом году пришлось мне на Земле остановку сделать. Помню, был на том месте пустырь всегда. А тут посадил машину и гляжу: поля вокруг обработаны, много всего понастроено. Хорошо, что аборигены, когда Солнца не видно, в основном по отсекам прячутся.

— Интересно, кстати, почему. Боятся что ли?

— Вряд ли. Ведь некоторые и по темноте шатаются.

— Значит, энергию берегут. Наверное, у них органы перемещения на солнечном излучении. Не очень-то удобно.

— Согласен. Это каменный век. Но тогда я подумал, что мне повезло.

— В тишине всякому хорошо работать. Никто не мешает.

— Однако какой-то активист все-таки нашелся. Радар его не сразу засек. Приборы у нас несовершенные. И когда эти инженеры наконец займутся видимостью в тяжелых газах? Неужели так сложно?

— По-моему, совсем несложно.

— И я так думаю. А они все никак не сподобятся.

— Лентяи наши инженеры, вот что я тебе скажу. Понапридумали всяких гипопространств да телепатий.

— А на что мне их телепатия, когда груз надо вовремя доставить?

— И заказывают эти ученые все время какую-нибудь чепуху, а чуть запоздаешь, так сразу: «Срыв научной работы!», «Антипрогресс»! А чтоб позаботиться об улучшении видимости в азоте — нет их.

— Посадить бы их тогда в мое кресло. Уж я посмотрел бы, как они c машиной справятся, когда дальше восьми цитов ничего не видать.

— Ого, не повезло тебе.

— Еще этот абориген идет. Медленно так. И все глаза трет.

— Наверное, резкость настраивал.

— Или батарейки садились. Темно было.

— Если бы батарейки садились, то он бы по ним постучал, чтоб остатки энергии собрать. От трения-то много толку не будет.

— Тоже верно. Но, с другой стороны, у них атмосфера шибко густая. Может, в ней трение эффективнее.

— Остановка в густой атмосфере — хуже не придумаешь.

— Не то слово! У меня тогда еще и пространственная лампа вышла из строя. Надо было срочно проверить, а там этот идет. И, главное, в мою сторону, прямо на меня идет.

— Любопытный попался. Ну, а ты что?

— Я, как полагается, зеркалируюсь. Все-таки непонятно, зачем это нам надо.

— Забота о психике отсталых цивилизаций. Чтоб аборигены не пугались.

— Да они сами такие страшные: перемещаются на двух переставных палках, а две запасные по бокам болтаются. Удивляюсь, как они не падают при такой гравитации.

— Да, иной раз зеркальнешь — потом сам себе противен.

— Ну, другие мы на внешность. Что за беда? Кроме того, там сплошной азот да еще с кислородом вперемешку. Все равно ничего толком не разглядишь.

— А тот сильно страшный был?

— Да нет, не сильно. Противный только. Вижу, идет, то ли в мешке, то ли обернулся во что, здоровенный такой и по цвету будто копченый. Голова у него маленькая, круглая, глаза узкие, прямо гуманоид. Фу…

— Ну, гуманоиды еще не очень страшные.

— Не люблю я таких, понимаешь. Еще трава на башке растет желтая и покачивается, когда он свои ходули переставляет.

— Да, такой приснится — не проснешься.

— Но я насчет закона строг. Зеркалировался, спускаюсь из кабины, тоже копченый и с травой. А он ко мне. Спрашивается, зачем?

— Напасть хотел?

— Да нет. Этот тихий был. Но я ценный груз вез, а в инструкции четко написано: не допускать никого ближе, чем на пять цитов. Я ему посветил для предостережения. Он вроде остановился и смотрит, как я лампу чиню. Не люблю я, когда над душой стоят во время работы. Если бы не закон, врезал бы я этому аборигену по ходулям или в гляделку дал.

— Так и не ушел?

— Потом вроде ушел. Но только я успокоился, он опять. Еще волочит за собой какой-то мешок. Я снова на него маяк направляю. Мол, не подходи. Он приближаться не стал, поставил этот мешок на землю, пробормотал что-то и ушел. Я думал, сейчас где-нибудь спрячется, следить будет, но детектор НДО³ ничего не показал.

— А что он там бормотал?

— Знаешь, у меня модель транслятора уже старая. Говорит, это он для меня притащил. Остальное я не разобрал.

— А мешок-то взял?

— Ну, да.

— И что там?

***

Видел я сегодня неело⁴. Дело было часов в пять утра. Заря только занималась, туман в полях еще не рассеялся. Луну тучи заволокли. Словом, темно вокруг. Выхожу я из дому, направляюсь к сараю трактор проверить, потому как настала теперь пора посевы удобрять. Вдруг вижу, холодильник в поле стоит! Конечно, спросонья да в полутьме чего только не покажется. Но не совсем же я, старый дурак, ума лишился! Глаза потер, посмотрел еще раз: точно холодильник, только большой очень. Подошел поближе, а это корабль целый. Немного на ракету похож, только с тупым концом. Красивый такой, в темноте немного посверкивает. Думаю, наверное, авария. Иначе зачем рядом с фермой приземляться? Потом пилота заметил, пошел к нему. Надо же помочь человеку. А как пригляделся, так сразу понял: не человек это, а совсем даже наоборот! Маленький, тощенький. В чем только душа держится? У нормальных пилотов, пусть даже неело, скафандр должен быть, а у этого только широченные штаны. Хотя, может быть, летел издалека и в пути поистрепался. Успел я еще подметить, что кожа у него переливается — точь-в-точь копченая скумбрия. Голова большая, длинная и шлем на меху. Глаза навыкате, как у гуманоида. Словом, последняя лягушка на болоте и то краше будет.

Стоит он у своего аппарата, изучает. Чинить, значит, собрался. Ну, я к нему. Мол, помощь нужна? Он вдруг испугался, фонарем светит, а у самого щупальца дрожат. Не стал я приближаться. Пошел в сарай, взял мешок, положил туда старый инструмент и понес ему. Я-то сразу смекнул, что он горе-специалист. У меня глаз наметанный. Прокопается, думаю, до самого рассвета. Еще работников мне перепугает!

Как он увидел, что я к нему иду, опять фонарем начал махать. Я уж не стал его стращать. Ежели толковый пилот, то сам должен справиться. Оставил ему мешок и поехал поля удобрять. Некогда мне. Вечером заглянул на то место, но его уж нет. Починил, видать. А инструмент, кстати, забрал. Ну, пущай пользуется. У меня этого добра полно.

Примечания

1

Нечто среднее между смертью и озарением.

2

Название планеты, расположенной примерно в 254 детацитах от Земли.

3

Неопознанные двигающиеся объекты

4

Особенность произношения аббревиатуры НЛО некоторыми обитателями планеты Земля