Глава 7
— Где Светка алабая-то тут у нас нашла? — спросил, закуривая, дед Пётр.
— Какогоалабая? — не понял дед Степан.
— Какого, какого, вот этого, — показал тот глазами на Дружка, который, подойдя к стаду, улёгся на траве, не спуская с него глаз.
— Дружок его зовут, что за алабай, не понимаю, — пожал плечами старик и, сунув папиросу в рот, начал хлопать себя по карманам в поисках спичек.
Пётр достал зажигалку, выбил огонь и поднёс ему:
— Дружком это вы его назвали, а алабай — это собачья порода. То есть Дружок ваш — алабай, видел я таких псов, по Рассее-то поносило меня.
Степан, зыркнув из-под бровей на Петра, чуть помедлил, но всё же прикурил от предложенной зажигалки.
— Алабай, говоришь? Я думал, собака и собака, просто большая очень. Раз порода у него есть, значит, не на дороге родился, откуда ж он взялся-то у нас?
— Вот не знаю, в городах много собак, брошенных без присмотра, шляется, и пород, каких хочешь, а чтобы здесь… — пожал плечами Пётр. — Может, кто-то завёз в лес да бросил, он и прибрёл к нам сюда.
— Как это, привёз и бросил? — удивился дед Степан. — Это ж как такое возможно — живую душу на погибель оставлять?
— Ох, Степан, просидел ты тут в деревне всю жизнь, козёл Борька у тебя — самый страшный злодей, а я вот насмотрелся всякого, на что люди-то способны, не приведи господи.
Оба тяжело вздохнули.
— Ну, алабай так алабай, — туша окурок сапогом, сказал дед Степан. — Пёс хороший, умный и помощник вон какой, так что алабай он или нет, для нас без разницы, да и Светка к нему прикипела. Дружат они, — усмехнулся он.
— Я тебе к тому, что порода эта — пастушья. Она и выведена для того, чтобы коз и овец пасти. Видел, как он твою полоумную Катьку-то развернул? А сейчас, смотри, что делает, — Пётр показал рукой на приглядывающего за стадом Дружка. — Или, думаешь, это случайно вышло?
Дед Степан посмотрел на Дружка, не спускавшего глаз с коз и овец, и почесал в затылке.
— И чо? — спросил он.
— Чо-чо, ты когда пастушить-то пойдёшь?
— Через неделю моя очередь, в среду, получается.
— Так возьми его с собой, Дружка-то вашего, и посмотришь, далеко ли твоя суматошная Катька от стада ускачет, если её раньше, конечно, никто из мужиков не прибьёт, бестолочь эту, — сплюнул себе под ноги Пётр. — Я тебе дело говорю.
— Ну, поглядим, он, похоже, старый, или больной, ходит-то не очень, куда ему за Катькой угнаться, — засомневался Степан.
— Да не такой и старый, вроде, просто худой, так откормите за неделю как раз, я вам ещё косталык-то притащу, козу свою резать собираюсь, так и откормим потихоньку, — хлопнул его по плечу Пётр. — Не сумлевайся.
— Дед Степан, а дед Степан! — послышался неуверенный голос.
Старики обернулись и увидели Кирилла, который опасливо косился на Дружка, не решаясь подойти ближе. В руках у него был пакет с чем-то явно тяжёлым.
Заскрипела калитка, и из соседнего дома вышла Стешка. Присев на скамейку, она начала лузгать семечки, с интересом поглядывая на компанию, собравшуюся на улице.
— Вот принёс я, что обещал, — сказал Кирилл и прислонил пакет к забору.
Стешкины глаза заблестели.
— Принёс? Ну, добре, помни наш уговор, — недовольно косясь на неё, сказал дед Степан. — Иди уж, сам заберу.
Парень кивнул и поспешил удалиться.
— Чего он там тебе притаранил? — послышался голос Стешки.
— А тебе-то что? — нахмурился он.
— Да просто интересно, что за дела у тебя с Танькиным племяшом, — безостановочно лузгая семечки, ответила та.
— Много будешь знать, скоро состаришься, — парировал старик.
— Ну да, ну да, тайны всё какие-то у вас, — съязвила Стешка.
Взгляд её стал задумчив, видно было, что она лихорадочно пытается сообразить, что же скрывают от неё сосед с Кириллом.
— Ладно, пошли мы, тебя уже хозяйки заждались, — кивнул дед Степан пастуху и пошёл за оставшимися четырьмя козами.
— Чего тут было-то? — попытала счастья Стешка, подойдя к деду Петру.
— Чего было, того уж нет, — сплюнул тот и, достав из-за пояса кнут, отошёл от неё.
— Вот черти! — с досадой сказала та, но, увидев приближающихсяс козами деда Степана и Дружка, быстренько нырнула в свой двор и закрыла калитку на щеколду, будто её тут и не было.
Почти всю ночь она не сомкнула глаз, ворочаясь с боку на бок; разные мысли не давали ей покоя. Чуяло её сердце, что у её соседей Козаковых существует какая-то тайна, о чём-то они сговорились с Танькиным племяшом, а вот о чём — это было ей неизвестно. Для Стешки же осознание того, что от неё утаивают какую-то информацию, хотя бы её и не касающуюся, было невыносимо.
«Что же они там затеяли, что за пакет Кирилл припёр деду Степану и что во дворе у него делал? Какие, вообще, у них могут быть общие дела? А пёс этот страшный, откуда он свалился и что у них делает? — задавала она себе вопросы, но ничего путного в голову не приходило. — И всё тайком, тайком от меня, и дед Пётр туда же. Прямо заговор какой-то, вот уж точно, семейка Старков…»
Отэтой полной неизвестности она не могла найти себе места; и, так и не уснув, встала спозаранку с твёрдым намерением разузнать всю правду, чего бы это ей ни стоило. А если уж Стешка закусила удила, то её и летящий на всех парах поезд не остановит…
