Судный день

Елена Дорнбуш, 2019

Книгу написала дочь священника. С юности ей часто снился сон о конце света. От этого ночного "кино" можно было бы отмахнуться, но некоторые личные для автора события, произошедшие в нем, уже сбылись, как говорится, с точностью, до запятой. В этой книге не просто пересказан этот сон. Автор также осмысливает, в чем смысл жизни человека. Почему, отлично понимая, что такое хорошо и что такое плохо, мы часто выбираем второе. Как надо жить, чтобы быть счастливым. Довольно большой объем книги посвящен событиям в Донецке весной-летом 2014 года, свидетелем которых была автор книги или ее родные.

Часть 1. Детство

Воспоминания — это не просто бесстрастная фиксация событий прошлого. В первую очередь это раздумья, а также исповедь, оправдание, а может и обвинение самого себя, а чаще окружающего мира.

Начало

Я хорошо помню все события моего детства в маленьком поселке на окраине красивого города миллиона роз — Донецка. Родилась я 24 января 1982 года. Через полгода умрет тогдашний генсек Брежнев, над которым к концу его жизни почти все чуть ли в открытую потешались из-за нечленораздельной дикции и сочиняли про него анекдоты. Может из-за этого всеобщего веселья и не заметили, что медленное сползание страны в болото резко ускорилось. А когда спохватились, было уже поздно. «Я Мишка, вашему терему крышка» — последний генеральный секретарь некогда всесильной КПСС убого и бездарно завершил кончину некогда могущественной империи, перед которой дрожал весь мир. Агония некогда великой страны обернулась жизненным крахом для десятков миллионов людей и смертями для сотен тысяч. Даже спустя десятки лет после распада СССР одна из его конвульсий настигнет и нашу семью, безжалостно ломая ее привычный жизненный уклад.

Но в 1982 году, разумеется, ничего я этого не знала, а просто лежала в коляске или кроватке и, как и положено ребенку, сотрясала воздух своими криками, требуя еду, сухие пеленки и внимание близких.

Мой папа Александр на тот момент был простым рабочим, электриком на одном местном предприятии. Он местный, в этом поселке родился и живет до сих пор. Мама была домохозяйкой. С нами, в первые шесть лет моей жизни, жили еще мои бабушка и дедушка. Собственно, это и была их квартира. Небольшая, построенная еще до войны, с двумя комнатами и печным отоплением. Да и сам дом был небольшой, двухэтажный, барачного типа. В нем было четыре квартиры, две на первом этаже и две на втором. Мы жили на втором. Этажи соединяла старая деревянная лестница, предательски скрипевшая под ногами.

Хочу сказать несколько слов о бабушке. Это был настоящий генерал в юбке. Благодаря ей порядок в квартире был идеальным. Все лежало на своих местах и не просто лежало, а было разложено в строгом, под линейку, порядке, ничего лишнего. Сесть на застеленную кровать, а уж тем более прыгать на ней — запрет! Благодаря бабушке я впитала в себя любовь к порядку и аккуратности. Знаете, это помогает в жизни. Если у тебя порядок вокруг, то и в мыслях у тебя будет порядок, и ты четче и яснее будешь понимать, что тебе делать.

Проанализируйте слово беспорядок. Бес — порядок, то есть порядок для беса! Действительно, если вдуматься, Бог — это созидание, а значит, порядок. А сатана — это разрушение, а значит хаос, БЕСпорядок. Так что приучайте своих детей с самых ранних лет к порядку. Этим вы здорово поможете им в жизни.

Зимой в квартире ночью, особенно ближе к утру, было всегда холодно. Поэтому я не вылезала из простуд и воспоминания детства у меня густо пропитаны неприятной памятью о бесконечных компрессах, горчичниках и таблетках.

Недалеко от нас был парк с высокими задумчивыми деревьями и небольшой аллеей, по которой неспешно прогуливались мамы со своими детишками и пенсионеры. Вот так, на небольшом пространстве пересекались те, кто только начинал свою жизнь и те, кто ее уже заканчивал, словно демонстрируя все скоротечность земного бытия. В повседневной суете не думаешь об этом, а потом неожиданно, раз и твоя жизнь почти добежала до конца. Под ногами асфальт в трещинах, а вокруг те, кем ты был, кажется, совсем недавно. Очередные полвека человечества ухнули в историю.

Иногда с мамой по вечерам мы ходили гулять по этой аллее. Я до сих пор ее хорошо помню. Цветущую сирень по бокам асфальта и примостившиеся к ней незатейливые лавочки.

Сейчас я понимаю, что мне повезло. У меня было беззаботное детство. По крайней мере, первые шесть лет. Поэтому у меня не было ни малейшего повода задумываться о каких-либо проблемах. Мама всегда рядом, над головой безмятежное небо, все ясно и спокойно. И такое же спокойствие в голове и желудке. Повторюсь, мне повезло познать, что такое безмятежное детство. Но далеко не все мои сверстники оказались такими счастливчиками. Но разве в шесть лет, когда у тебя все хорошо, думаешь о войнах, бушующих на планете, о голоде, эпидемиях и прочих неурядицах человечества? Будущее мне представлялось далеким, в розово-голубых тонах, а детство чуть ли не бесконечным.

Но, разумеется, эта бесконечность, эта безмятежность быстро закончились. Долго длиться она не может в принципе. Человек в этом мире появляется не для того, чтобы просто наслаждаться жизнью со дня рождения и до смерти. Его уж точно не для этого создал Господь. Наслаждение, счастье — это приятный бонус за что-то сделанное тобой. Но сделать — это преодолеть. Per aspera ad astra — через тернии к звездам, говорили древние римляне, хорошо знавшие, что такое жизнь, величие и слава.

Моими первыми терниями, первым испытанием явился детский садик. Я так рвалась в него! Мне казалась, что там меня ждут такие же дети, как я сама. А значит, нам всем будет интересно и весело. Увы, я ошибалась.

Недалеко от нашего дома был расположен продуктовый магазин. Я до сих пор помню аромат свежеиспеченного хлеба, доносившийся из хлебобулочного отдела. По дороге в магазин мы проходили мимо детского садика с играющими детьми на площадке. Мне было три года, и я еще не могла достаточно внятно выразить свое желание присоединиться к этой веселой компании. В нашем дворе никого из детей больше не было и значит, не с кем было играть, поэтому меня особенно сильно тянуло в место, откуда раздавался шум, гам и детский смех.

И в один прекрасный для меня день, но не очень приятный для моих родителей я сбежала в этот садик! Детей моего возраста на площадке было много, поэтому никто не заметил пополнения. Я присоединилась к одной из групп, гуляла с ребятами из нее, потом наступило время обеда. Мы зашли в садик, умылись, я села с еще тремя детьми за стол и тут…. кому-то не хватило тарелки!

Лишь тогда воспитатели поняли, что кто-то лишний. К счастью для моих родителей в этой группе работала нянечка Вера Васильевна. Она жила в соседнем дворе и поэтому узнала меня. Эта женщина и привела меня домой.

После этого случая родители решили отдать меня в садик. Я так была этому рада, что в первый день моего официального появления в нем обняла всех детей из группы. Через три десятка лет детский садик неожиданно снова ворвется в мою жизнь….

Я со своей дочкой Анной иду по неширокому тротуару. Эта асфальтовая дорожка упиралась в калитку детского садика, примостившегося на опушке хвойного леса. Слева от меня колосится пшеница. Это меня почему-то не удивляет — откуда в моем поселке пшеница? Справа стоят какие то необычные, похожие на кукольные, двухэтажные дома, под яркими красными и зелеными крышами. И эта архитектура меня тоже не удивляет, хотя в моем поселке таких красивых домов нет и в помине. Было около 7 утра и солнце еще полностью не разделалось с сумраком, делавшим окружающий мир не совсем четким. Небо было ясным, и на нем была видна Луна.

Нам до садика оставалось пройти половину пути, когда я заметила какое-то движение вверху. Подняла глаза — прямо на Луну надвигалось какое-то массивное тело примерно такого же, как и она, даже чуть большего размера. Я замерла и инстинктивно еще сильнее сжала руку дочке. Я поняла, нет, знала, что происходит!

А тогда, уже тридцать лет назад, прошел еще один год моей маленькой беззаботной жизни. Ну, не совсем беззаботной. Появился крохотный жизненный опыт, которые стал меня проверять на прочность. То какой-то мальчишка меня толкнет и выхватит игрушку, которую я хотела взять на полке в группе. То воспитательница заставит съесть котлету, которая совсем-совсем не нравится. Однажды зимой я у одной девочки с группы украла красивого шоколадного Деда Мороза в блестящей фольге. Девочка была из зажиточной семьи и дразнилась этой невиданной сладостью. Мне стало обидно, и я незаметно взяла эту конфету из ее ящика и переложила в свой. Разумеется, Дед Мороз был найден, и меня наказали.

Вообще я была непослушным ребенком. Другое яркое воспоминание из детства. И вновь связанное с нарушением каких-то правил — я рву цветы на кладбище, которое было на окраине города, недалеко от нашего дома. Они были яркими, красивыми. Ты их срываешь и не замечаешь могил под ногами. Конечно, я была наказана родителями за это. Но, знаете, те, кто там был похоронен, были бы совсем не против, чтобы рядом с ними бегали детские ножки, а их последняя обитель приносила ребенку радость.

Когда мне было четыре года, у меня появился братик. Его назвали, как и моего папу Александром. Он родился болезненным и слабым. Позже, по рассказам мамы я узнала, что сразу после рождения Саша не мог самостоятельно дышать и был на какое-то время помещен в инкубатор для недоношенных детей. Тогда, наверняка, мои родители восприняли все это, как испытание на прочность их отношений. Сейчас я думаю, что рождением братика Саши Господь начал звать моего отца на другой путь. Сквозь тернии к звездам!

Новый дом

Когда мне исполнилось шесть лет, родители купили маленький домик недалеко от бабушки и дедушки. Помню, мы переехали в него летом, а в сентябре я пошла в первый класс.

Наш новый дом стоял на небольшом, соток десять, участке, обнесенным старым дощатым забором. Там было несколько грядок овощей, и росли плодовые деревья. Папа очень любил заниматься садоводством и мог часами возиться на участке. Особенно ему нравилось прививать деревья.

Увлеклась садоводством и я. Рядом с нами жила пожилая пара, и дедушка занимался селекцией роз. Мне было очень интересно наблюдать за ним. Я хотела узнать, как выводить новые сорта роз, как добиваться, чтобы цветы были определенного цвета.

Этот пожилой человек рассказал мне азы селекции, показал, как прививать почки, подарил набор инструментов для таких работ. Сейчас, когда я слышу или читаю про Мичурина, у меня сразу перед глазами встает этот добрый дедушка.

Осенью я самостоятельно посадила на нашем участке шиповник, а весной с громко бьющимся от волнения сердцем привила свои первые почки! Как же я ждала лета, чтобы увидеть, какие из них вырастут цветы. И вырастут ли вообще.

Ура! Все почки прижились! В июне я уже любовалась пышными бутонами роз. Как и учил «Мичурин», на следующую весну я на эти розы привила следующие почки и вновь с нетерпением ждала лета, чтобы посмотреть, какой цвет будет у бутонов. На красную розу привила белую и в результате распустились белые бутоны с красной каймой. Рядом на белую розу привила почку красной розы. И получила красивый розовый цветок.

Мне было очень интересно, но о профессии биолога я тогда не задумывалась. Не знаю, может, в конце концов, я бы начала развиваться в этом направлении. Но у Господа на меня были другие планы. Точнее, на моего отца. А меня уже увлекло за ним, как маленькую лодку увлекает за собой большой корабль. Как говорится: «Человек предполагает, а Бог располагает». А я в свои восемь лет еще даже ничего не предполагала. Но, перефразируя знаменитую фразу М. Булгакова, про Аннушку и масло из «Мастера и Маргариты», можно сказать, что уже родилась моя сестра Света. Но об этом чуть позже. А сейчас я хочу закончить про свое садоводство.

Благодаря увлекательнейшим для детского ума экспериментам с розами, я полюбила труд на свежем воздухе, полюбила копаться в земле. И, уже живя в совсем другой стране, если у меня появляется свободное время, я с удовольствием отдаюсь этому занятию. Сегодня это называют модным словечком хобби. А я бы назвала это отдушиной для души. Она, бедняжка, слишком перегревается в современном жестком мире, в котором все меньше становится доброты, сердечности, а все больше расчета, прагматизма. Общение скукоживается до размера коротенькой смс, а эмоции передаются смайликами с нарисованными бездушными глазами. И что-то, что увлекает тебя, дает точку приложения твоей творческой энергии (у нас, увы, слишком много профессий, где много однотонной, неинтересной работы) часто является настоящим спасением для души. Хобби, это такой волшебный котел, в котором жизненный негатив трансформируется в какие-то добрые эмоции.

В эти минуты нахождения в саду, на природе, я абсолютна спокойна. Сам процесс работы, процесс творчества завораживает. Если у вас нет такого хобби, обязательно займитесь этим творчеством. Замечено, творческие люди живут дольше!

Да и всякое в жизни случается. Раньше работа на земле для миллионов людей была именно работой, то есть занятием, которое кормит, приносит доход. В результате прогресса многим из нас нет нужды копаться в земле. Поэтому навыки садоводства в большинстве случаев утеряны. Случись что, люди не смогут сами себе помочь. Не смогут посадить и вырастить овощи на пропитание.

Эту мысль закончу словами великого российского ученого Михаила Васильевича Ломоносова: «Природа есть в некотором смысле Евангелие, благовествующее громко творческую силу, премудрость и величие Бога. И не только небеса, но и недра земли проповедуют славу Божию».

Рождение сестры

Богу виднее, какой дорогой вести человека. Но всегда, если у Господа на человека особые планы, ОН ведет его очень тернистым путем. Вспомните, Сына своего он послал на Голгофу. Уж так устроен человек, что понимание истины приходит через несчастия, то есть в минуты наибольшего душевного напряжения. Вспомните, практически все анекдоты вы забываете уже на следующий день. А история о трагедии, о смерти человека может запомниться на всю жизнь. Трагедии намного сильнее воспитывают душу, чем комедии. На один литературный шедевр в жанре комедии приходится тысячи шедевров в жанре трагедии.

Моя семья была самой обычной советской атеистической семьей. И упаси Бог, никто из нас не ходил в церковь. О Боге и вере никогда не говорили. Впрочем, о жизни тоже. В тогдашней действительности все было четко распланировано. Партия — наш рулевой и ведет она всех в светлое будущее — в коммунизм на зависть загнивающему Западу. Уже только от того, что являешься членом этого похода, ты должен быть горд и счастлив. И уж точно у тебя не должно быть никаких сомнений и тревог.

Но случились события, которые изменили жизнь нашей семьи навсегда. Начало им положило рождение моей сестры Светланы. Она появилась на свет в августе 1989 года. До кончины страны оставалось немногим больше двух лет. Она уже агонизировала. Пылал в межнациональном конфликте Нагорный Карабах, начались волнения среди крымских татар. Вскоре произойдут столкновения в Киргизии и Узбекистане, начнут отделяться Прибалтика, Грузия, Армения, Азербайджан. Словно уловив разрушительные тенденции среди людей, начала отказывать техника. Страну накрыла серия техногенных катастроф. Взорвался Чернобыль, затонул круизный корабль «Александр Нахимов» с сотнями пассажиров на борту, в облаке природного газа взорвались два пассажирских поезда, взорвался поезд со взрывчаткой.

Ломались судьбы людей, ломались семьи. Но на нашу семью эти циклопические события оказали меньшее влияние, чем рождение маленького человечка.

Через неделю после рождения сестры у нее поднялась высокая температура. Врачи только разводили руками, не в силах поставить точного диагноза. Кто-то сказал, что это «младенческая», как в народе называют эту болезнь. И официальная медицина тут бессильна.

Сестру с мамой выписали домой умирать, чтобы не портила больнице статистику. Помню, как сейчас. Света лежала в зале, в коляске и стонала. Она просто сгорала от высокой температуры. В доме буквально физически ощущалась беда. Все чувствовали, что несчастья не избежать. Если с моими братиком Сашей, родившимся таким слабым, что не мог самостоятельно дышать, пронесло, то сейчас нет. Сейчас я понимаю, что еще тогда Господь показывал нам другой путь. Но тогда ОН не был услышан. Сейчас этот призыв стал громче…

Было очень жутко и предчувствие чего-то страшного и непоправимого. Смерть стояла у порога входной двери и даже ее уже приоткрыла.

На следующий день родители, как я понимаю, от отчаяния, как последний шанс, отвезли ее в церковь в соседний поселок Старомихайловка и там окрестили под новым именем Людмила. Крестил уже преклонного возраста священник. Имени его, к сожалению, я не помню.

Несколько слов о том, почему поехали в Старомихайловку. В нашем поселке церковь, названная в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского, была разрушена. Ее долго, более 20 лет восстанавливали. А потом началась война и украинские войска прицельно, из орудий ее расстреляли. Храм сгорел полностью. Уверена, что снаряды прилетели не случайно. Судьба этой церкви наглядное доказательство того, что война на Донбассе, это не просто конфликт центральной власти с мятежным регионом. Это война двух совершенно разных мировоззрений — агрессивного, не приемлющего компромиссов Запада, вдохновляемого католичеством, и старающегося отстоять свою идентичность Востока, опирающегося на твердыню православия. Я о войне на Донбассе подробнее расскажу в конце книги, а сейчас вернусь к таинству крещения моей младшей сестры.

После его окончания священник подозвал родителей к себе на беседу. Умудренный жизнью и Богом пожилой человек видел эту ситуацию глубже, чем мы. Он понимал, что через эту непонятную, опасную болезнь ребенка Бог зовет нас идти другой дорогой. Поэтому посоветовал моим родителям приобщиться к церкви, воцерковиться, посещать службы. Те прислушались к его словам. Может в них говорил родительский инстинкт, что это единственный способ спасти ребенка. Они стали ходить в церковь, постепенно погружаясь в этот чистый и ясный мир. Сестра пошла на поправку и вскоре ничто не говорило, что ребенок был на волосок от смерти.

Но на протяжении следующих трех лет она была своеобразным, но очень точным барометром правильности жизни для моих родителей. Когда им становилось лень, когда они переставали трудиться над собой (становиться чище душой — это очень тяжелый труд, который не каждому под силу), когда возвращались к обычной мирской жизни, на сестру буквально начинали сыпаться всяческие несчастия — переломы, непонятное образование на ноге и многое-многое другое. От этого ребенок страдал, и родители сразу понимали, что стали жить не так, неправильно и возвращались на правильный путь.

Так начиналась долгая дорога воцерковления, приобщения к церковным таинствам, изучение духовной литературы. Я помню первую исповедь моих родителей, к которой они тщательно готовились. Каждый в специальной тетрадке записывал все свои грехи. Их оказалось много. Папа и мама писали целую неделю, и каждый полностью исписал свою тетрадь.

Все эти удивительные трансформации моей семьи происходили у меня на глазах. Ум ребенка не мог охватить всю значимость этого процесса. Но еще был инстинкт, который говорил, что происходит что-то необычное и важное. Вот так, через инстинкт, шестое чувство Бог влиял не только на моих родителей, но и на меня. И может быть тогда под влиянием всего этого в моем мозгу тоже стали происходить какие-то изменения, которые, в конце концов, вылились через некоторое время в удивительные сны, о которых я обязательно расскажу.

«Планета неотвратимо, как Рок, неслась на Луну. Я отлично понимала, что космическая катастрофа неизбежна. Столкновение будет, и что это будет иметь самые трагические последствия для Земли. Но почему-то меня это не пугало. Я стояла, смотрела на небо и ощущала в своей руке теплую ладошку своей дочери».

Первые мысли о жизни

Мне исполнилось семь лет и в сентябре я пошла в первый класс. Школа — заметный жизненный рубеж в жизни любого человека. Нет, ты еще ребенок, твое детство продолжается, но ты уже по-настоящему сталкиваешься со взрослой жизнью. У тебя появляются обязанности, резко расширяется круг общения. Ты становишься взрослее и, соответственно, становятся взрослее твои друзья и знакомые. Ты уже значительно более отчетливо понимаешь, с кем тебе хочется дружить, а с кем даже общаться неприятно. Мир уже не кажется таким радужным. В нем, оказывается, есть проблемы и конфликты.

Ты задумываешься над этим. Часто кажется, что мир несправедлив к тебе, не понимает порывов твоей души, ее тонкой организации. Только со временем придет понимание, что окружающим, кроме самых близких людей, в общем-то, абсолютно неинтересны твои мысли, переживания и устремления. Им важны твои поступки, твои действия и только по ним они будут оценивать тебя. И только они будут определять твое положение в обществе. Миру важно, что ты сделал, а не твои мысли, пусть и самые прекрасные и возвышенные. Постарайтесь понять эту простую истину. Сделаю важное замечание. Если твои мысли где-то изложены, и они оказали какое-то влияние на людей, то это тоже деяние и подчас очень важное и большое.

Но ты все еще ребенок и у тебя огромный запас оптимизма. Поэтому, несмотря ни на что, тебя трудно по-настоящему как-то серьезно огорчить. Ты искренне радуешься в жизни — роскошь, очень редкая во взрослой жизни. Радостная улыбка значительно чаще озаряет твое лицо, чем хмурая или недовольная гримаса.

С первого класса я ходила еще в школу искусств, на хореографию и рисование. Больше мне нравилось рисовать. Но зато хореография хорошо дисциплинировала.

Сколько себя помню, сильного давления на детей со стороны родителей не было. Воспитание проходило довольно демократично. После событий, связанных с болезнью моей младшей сестры Люды, нас, детей, стали приучать к церковной жизни.

Я убеждена, что есть рубеж познания Бога, то есть возраст, с которого ребенок уже может почувствовать, а может даже и увидеть ЕГО. Этот рубеж у каждого человека индивидуален. Это зависит от многих факторов — наследственности, воспитания, каких-то личных качеств. У одного душа может потянуться к Богу чуть ли не с младенчества, а у другого значительно позже. Но это совсем не означает, что первые какие-то более избранные. Нет! У каждого свой путь к Всевышнему, своя Дорога. И для Бога все эти дороги одинаково ценны. Вспомните, апостол Павел вначале был воинствующим фарисеем, участвовал в преследовании первых христиан. Будучи еще несовершеннолетним, он даже сторожил одежды людей, избивавших камнями первомученика Стефана. Но однажды Господь позвал его, и Павел стал ревностным христианином. Можно сказать, главным теоретиком христианства. Четырнадцать посланий Павла общинам и отдельным людям составляют значительную часть Нового Завета и являются одними из главных текстов христианского богословия.

Призвание

Родители все сильнее приближались к Богу, все отчетливей осознавали свое предначертание, свою ответственность за происходящее. Жизнь их за короткий промежуток времени изменилась полностью.

Отец каждое воскресенье ходил в храм нашего района. Со временем его пригласили помогать в алтарь. Быстро пролетели еще два года. Отец всегда молился вечером вслух. Домик у нас был небольшой, и я хорошо слышала его негромкий, спокойный голос. Так я некоторые молитвы выучила наизусть. Перед моей кроватью была приклеена распечатанная Иисусова молитва: «Го́споди, Иису́ се Христе́, Сы́ не Бо́ жий, поми́ луй нас гре́шных». Перед сном волей неволей повторяла эти слова, которые были всегда передо мной.

Мама помогала отцу во всех его начинаниях и тоже приобщалась к церкви. На ночь, когда я еще не умела хорошо читать, она читала мне книжки, под которые было так уютно засыпать. По выходным мы вместе с отцом ходили в церковь, на службы. Признаюсь, мне они казались очень длинными и утомительными.

В это же время родители начали приобщать нас к постам. Для меня это оказалось несложным. Наверное, я была неизбалованным ребенком.

Отец понял, что его Путь, его признание — это священство. До революции священниками становились дети священников. Общество было строго сословным и другого пути практически не было.

В наше время Бог призывает человека к служению ЕМУ другим путем. Мне кажется, что сейчас те, кто решил посвятить себя Богу, делают более осознанный выбор, так как у них есть альтернатива. Пример тому — судьба моего отца. Вначале, как я писала, он был далек от Бога. Являлся, как практически все в нашей стране, неосознанным атеистом. Под этим термином я подразумеваю человека, который с детства воспитывался в атеистических традициях, которому с детского садика и школы внушали, что Бога нет, что все это сказки. Он с этим соглашался. Точнее, ему было все равно. Вот таких я называю неосознанные атеисты. Их в стране было десятки миллионы.

Опасная и непонятная, а поэтому ее более страшная болезнь дочери и ее чудесное исцеление после крещения заставили отца по-другому взглянуть на Бога, поверить в ЕГО существование. Но все равно, у него была альтернатива. У него был намного более простой вариант — оставить все, как есть. Отец мог сказать себе, что случайность, что это обычное совпадение — крещение и исцеление. Что организм ребенка сам справился с загадочной болезнью. Ведь Путь к Богу очень тернист. И если он усыпан цветами, то только розами, с множеством острых шипов. Но отец выбрал его.

Хиротония

Священник должен иметь душу чище самих лучей солнечных, «чтобы никогда не оставлял его без себя Дух Святой, и чтобы он мог сказать: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20).

О семьях священников мало литературы. Поэтому моему читателю, наверное, будет интересно прочитать о взгляде изнутри на такие ячейки общества, если выражаться канцелярским языком. Тем более это интересно, когда священником становится человек, пришедший из мирской жизни, и до этого никак не был связанным с церковью, как и его домочадцы.

Любой священник, прежде чем стать таковым, должен пройти обряд рукоположения или хиротонии. Это посвящение (поэтому хиротонию часто называют еще священство) человека, наделяющее его Святыми Дарами и правом совершать таинства и обряды.

В православии существует три степени посвящения — диакон, пресвитер и высшая — епископ. Для того, чтобы стать священником необходимо получить вторую степень священства, дающую право самому совершать большинство таинств, но только от лица правящего епископа. Я не была на обряде посвящения моего отца в священники, но по его словам таинство Священства вызвало у него в душе радость и восторг. Особенно, когда собравшиеся в соборе Петра и Павла в Луганске его будущие коллеги, точнее собратья, а также обычные прихожане на возглас архиерея «Аксиос», в один голос троекратно ответили «Аксиос». В переводе с греческого это слово обозначает «Достоин». Данным возгласом другие священники и обычные люди показывают, что готовы уверить дело своего спасения в руки новопоставленного пастыря и идти за ним к Христу.

Чем-то это напоминает посвящение в врачи, когда они, произнося клятву Гиппократа, клянутся: «Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство… Чтобы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной».

Согласитесь, базовые понятия, что у врача, что у священника сходны. По-другому и быть не может. Один лечит тело, другой душу. А то и другое очень сильно взаимосвязано.

Чем-то напоминает посвящение в священники и с принятием присяги военнослужащим. Там есть такие слова: «Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй, народ и Отечество».

Священник тоже защищает души своей паствы от происков дьявола. Словом там, где требуется особая ответственность, люди тем или иным способом проходят обряд посвящения.

Иногда можно слышать слова, что между Богом и человеком не должно быть посредника. Что Бог в любом случае поймет человека и если тот искренен, то поможет ему. Утверждаю, что это глубоко ошибочная точка зрения. Не буду вдаваться в теологические тонкости, скажу лишь следующее.

Священник — это пастырь. Он ведет свою паству к спасению. Если хотите, священник — это инструмент Бога, при помощи которого ТОТ разговаривает с нами. Для многих людей только так и можно достучаться до их душ. Священник указывает каждому верующему человеку ту, подчас очень незаметную тропинку, которая ведет ко Христу и Царству Небесному. Священник — и врачеватель души, и ее защитник. Он, как и врач, не имеет права навредить. Не имеет права дать неверный совет, который приведет к греху.

Да и потом, чисто с житейской точки зрения, кого легче услышать и чья просьба будет иметь больший вес — одинокого человека или группы людей? А эту группу людей надо организовать, обеспечить местом для совместной молитвы. Именно поэтому институт церкви существует вот уже более двух тысяч лет. Он пережил множество империй, социальных катаклизмов, но несмотря ни на что живет и развивается.

Быть священником — это великая милость Бога. Но это и величайший труд и самопожертвование. Мой читатель может возразить, что есть священники, про которых трудно сказать, что они готовы чем-то жертвовать. Но, как говорится, в любом стаде есть паршивая овца. И на такую одну «овцу» можно привести десятки, сотни примеров настоящего служению Богу. А если по-настоящему служишь Богу, то значит, ты служишь людям, помогаешь им. Спасаешь их души, а иногда и жизни.

Яркий недавний пример. Протоирей Владимир Креслянский 31 июля 2014 года, отслужив вечернюю службу в луганском Старо-Вознесенском храме, возвращался домой. Неожиданно украинские войска начали обстрел города запрещенными кассетными бомбами. Один из осколков попал в священника. Тяжело раненный, истекающий кровью, он стоял на коленях и молился, чтобы больше ни одна из кассетных бомб не разорвалась. Он так и умер, на коленях, в молитвенном предстоянии, в луже собственной крови, с застывшей правой рукой у головы. Но ни одна бомба больше не разорвалась. Это уже успели назвать луганским чудом. Я об этом еще буду писать в конце книги, говоря о войне на Донбассе.

Трудно быть священником, особенно в современном мире, полным соблазнов, разврата. В мире, в котором для многих людей погоня за наслаждениями, за золотым тельцом стала смыслом жизни. Люди очень сильно возгордились и решили, что они почти всемогущи. А Бог, если и есть, то где-то там, далеко и на него не надо обращать никакого внимания. Живем здесь и сейчас, а вечность… где эта вечность? Очень трудно быть сейчас священником.

Трудно быть и детьми священника. Трудно по двум причинам. Во-первых, ты резко выделяешься из общей массы других детей. К тебе повышенное внимание. Каждый твой шаг, каждое твое слово тщательно изучается, и малейший твой проступок раздувается многократно. Он сказал скверное слово! Она улыбнулась мальчику! И прочее, прочее, прочее.

Во-вторых, детям, воспитанным в верующих семьях, со временем надоедает то, что им предлагают родители. Для них все церковное становится привычным, обыденным, не вызывающим трепета. Они видят в нем то, что навязывается старшими наравне со многим другим, которое делать неприятно, неинтересно, но нужно. Поэтому дети начинают не вполне осознанно отвергать все это. Все же путь к Богу очень труден даже для взрослого, а тут ребенок, которому не помогает жизненный опыт, которого еще просто нет. Которому не помогают знания, которых тоже нет. Нет и сильной мотивации. Его еще не пугают такие понятия, как Ад, Божий суд. Для него это все по большей мере абстракция.

У детей священников начинает проявляться какая-то центробежная энергия. Они хотят чего-то нового для себя, они хотят постичь какие-то неизведанные ими способы жизни, а все, что говорит мама, или бабушка, или отец, — все это кажется пресным.

Участвуя в таинствах, даже в причащении Святых Христовых Таинств, они ничего не переживают. Выполняют необходимые действия механически, безучастно. Такие дети воспринимают причащение Святых Христовых Тайн не как встречу с Богом, а как какой-то праздничный ритуал. Для них церковь часто становится клубом, где можно встретиться и поговорить друг с другом. Они могут здесь о чем-то интересном сговориться, дождаться с нетерпением, когда же кончится служба и вместе побежать куда-то по секрету от родителей в окружающий, очень интересный для них не церковный мир.

Легко детей научить выглядеть всегда православными. Ходить на службы, читать молитвы перед едой и перед сном, сначала к Чаше пропустить младших, уступить место.

Приятно видеть таких воспитанных детей. Но разве это означает, что они при этом живут духовной жизнью? Что они по-настоящему молятся Богу, то есть не механически произносят заученные фразы, а стараются достучаться до Всевышнего, то есть искренно? Их внешнее православное поведение совершенно не означает устремления к реальному соединению с благодатью Божией.

Когда отец стал священником, мне было 9 лет. Поэтому нельзя сказать, что все, связанное с Церковью, я впитала с молоком матери. Я уже довольно отчетливо понимала происходящее. Для меня это все было в новинку, а значит, вызывало чисто детский интерес. Поэтому у меня не было того отторжения религии, которое бывает у детей священников.

Я начала ходить на Исповедь, а так как мне уже было 9 лет, то стала задумываться над такими понятиями, что такое хорошо и что такое плохо. Ведь в таком возрасте уже стыдно ходить на Исповедь, если что-то совершил плохое. Кстати, привычка ходить на исповедь — отличный инструмент воспитания высоких моральных качеств. Прежде, чем что-либо сделать, ты автоматически начинаешь задумываться, хорошо это или плохо. Ведь на Исповеди придется обо всем говорить священнику.

Первый приход отца был очень бедный, в селе. Денег у прихожан не было, чтобы можно было оставить пожертвования в церкви. Наступили 90-е годы. Для миллионов людей резко менялся привычный уклад жизни. Стали цениться не честность, а изворотливость. Не моральные принципы, а беспринципность. Идолом для многих стал золотой телец. Многие вообще потерялись в этой жизни, стали безвольно плыть по течению, опустились, спились, а то и вовсе совершили тяжкий грех, покончили жизнь самоубийством. Катастрофа, постигшая великую страну, была обусловлена многими причинами. Но я уверена, что одной из главных было всеобщее неверие в Бога. Псевдо религия коммунизма отравила души людей, вытравила у многих нравственный стержень. По-другому и быть не могло, если человек, — Божье творение принимает учение, которое вообще отрицает Творца.

Для нашей семьи наступили очень сложные времена. Но люди помогали нам как могли. В основном приносили продукты. Были даже такие моменты, что нам приходилось самим выпекать хлеб, потому что купить его было не за что. В восьмом классе я окончила курсы кройки и шитья, чтобы можно было что-то пошить для себя или младшего брата и сестры, брала заказы на пошив постельного белья, тем самым стараясь помочь семье. В конце апреля 1999 у нас в семье появился еще один брат. Его назвали Даниил. Он родился очень крепким ребенком. Можно сказать богатырем.

С 9 класса я еще начала петь в церковном хоре, так как училась в школе искусств и знала музыкальную грамоту. Этим я занималась до самого отъезда в Германию. Религиозная музыка и песнопения стали неотъемлемой частью моей жизни, за которой я очень сильно тоскую здесь, в сытой, благополучной европейской стране. Увы, но сейчас у меня нет возможности это продолжать. И это меня угнетает. Церковное песнопение, когда торжественное, когда мягкое, но всегда чистое, как бьющий из земли родник, очищает душу, снимает с нее серый налет компромиссов между реалиями современной жизни с ее философией потребления и теми принципами, которые проповедовал Христос.

Из-за этого я чувствую себя какой-то незащищенной. Ведь я ВИДЕЛА, чем может закончиться сытая, безмятежная, но бездуховная жизнь современного общества. Ведь я

видела сны…

«Планета врезалась в Луну. От нее разлетелись* во все стороны осколки, взметнулись гигантские языки пламени. Все это происходило в абсолютной тишине, ведь до Луны было сотни тысяч километров. Но от этой тишины становилось еще страшнее. Вмиг голубое небо стало черным. Солнечное утро превратилось в непроглядную ночь. Миллиарды людей замерли в ужасе…»

Незнакомец

В сложные 90-е годы тяжело было всем. Некоторым особенно тяжело. А для некоторых людей это время было, хоть волком вой или просто умирай с голоду. Тогда очень часто к нашему двору приходили люди и просили милостыню. Впрочем, не только к нашему, но к нам приходили чаще. Понимали, что батюшка просто не может отказать. «Возлюби ближнего, как самого себя…».

Был обычный летний день. Наша семья сидела за завтраком. Постучали в дверь. Мне мама сказала, чтобы бы я посмотрела, кто там. На пороге я увидела цыганку с ребенком лет десяти. В руках женщины сумка для подаяний. Она произнесла стандартную, уже привычную для меня фразу: «Деточка, дай, пожалуйста, на хлеб». Я спросила у мамы, что мы им можем дать. «Денег не дадим, у нас их нет. Дай им хлеба», — ответила она. Я так и сделала. Цыганка поблагодарила, взяла хлеб и пошла дальше.

Через 10 минут стук в дверь повторился. Мама сильно разнервничалась. Она подумала, что пришли просить милостыню по второму разу. Ведь были люди, которые действительно нуждались, а были попросту попрошайки. Они организовали прямо семейный подряд. Вначале один попросит милостыню, потом через некоторое время другой, потом третий. А потом в конце улицы встречались и рассматривали улов.

За дверью я увидела светловолосого голубоглазого мужчину лет сорока. На мой взгляд, он выглядел странно. На нищего он был не сильно похож. Но он старательно маскировался под нищего. Манжеты рукавов были расстегнуты, верхние две пуговицы тоже. Все это должно было создать впечатление неопрятности. Но рубашка и вся одежда в целом была хоть и не новой, но чистой. Но самое странное было то, что в руках у него не было сумки для подаяний. Вместо нее на руке висела атласная куртка-ветровка. Этого мужчину я никогда не видела в нашем районе.

Он тяжело дышал, как будто перед этим бежал. Он произнес стандартную просьбу: «Дайте, пожалуйста, хлеба». Я подумала, что хлеб только что отдала цыганке, но у нас, наверное, есть немного картофеля. И предложила ему эту еду. Он согласился, и я на кухне отсыпала ему в пакет килограмма два картошки.

На вопрос мамы я ответила, что вновь просят еды. Она, конечно, была не в восторге. Только что же поделились хлебом, тут опять. А в семье трое детей и самим не хватает.

Я отдала незнакомцу пакет с картофелем. Он поблагодарил и пошел дальше по улице. Меня же разобрало любопытство. Он не казался попрошайкой. Поэтому я решила за ним понаблюдать. Он не заходил больше ни в какие дворы, что само по себе было странно, а направился прямо к концу улицы. Там он одел свою ветровку и скрылся за поворотом. Я вернулась домой и сказала маме, что все это выглядело очень странно. Больше этого человека никогда не встречала. Иногда мне думается, что появление этого человека у нашего дома не было простой случайностью. Что это было для меня последним испытанием. Это был своеобразный тест на человечность. Ведь этот мужчина не выглядел опустившимся, вызывающим жалость, чтобы ему помочь. Он был не жалким, а странным. Но это должно, наоборот, отпугивать. Тем более, что наша семья только что дала хлеб женщине с ребенком. А тут здоровый сорокалетний мужчина. Но он пришел и попросил помощи, и я не могла ему отказать.

Последнее испытание перед чем? После посещения этого странного незнакомца мне стали сниться странные сны. Собственно, ради них и была написана эта книга. Эти сны были похожи на какой-то сериал. Они все объединены одним сюжетом, который развивался на моих глазах серия за серией, сон за сном.

Они снились нечасто, но резко выделялись из обычных снов. И даже не потому, что уж очень необычен их был сюжет. У меня было чувство, что я ДОЛЖНА видеть эти сны, хотя не было полной картины происходящего. Как в хорошем сериале, в котором режиссер и сценарист до конца держат интригу перед зрителем и невозможно предугадать, какой будет следующий ход сюжета.

Каждый раз я рассказывала о снах своим родителям. Они были не в недоумении. Отец успокаивал меня, что не стоит вообще на это обращать внимание. Хотя сюжет снов был полностью религиозным. Но мне казалось, что это предупреждение и обязательно нужно говорить об этом.

Мне не было страшно, но увиденное в этих снах наводило на размышления. В школе я не была такая, как все, из-за статуса моего отца. Мне приходилось держать рамки разрешенного и не разрешенного. Мне нельзя было делать то, что делали другие. Я должна была быть примером, так как наша семья рассматривалась окружающими чуть ли не под микроскопом. И малейший мой проступок был бы раздут чуть ли не до вселенской катастрофы. Но меня это абсолютно не угнетало. Жить правильно, нравственно для меня было также естественно, как дышать.

Не знаю, откуда это у меня, но при определенной концентрации, я могла наблюдать за собой со стороны, я видела себя как в зеркале. Как я сижу, что говорю, а порой, и что думаю. Такой самоконтроль дисциплинировал, приучал думать, прежде, чем что-то делать. В момент становления личности и выбора пути, ответы на многие вопросы, которые вставали передо мной, я находила путем размышлением над жизнью, чтением духовных книг и другой литературы.

Уже будучи взрослой, имея свою семью, детей, когда повседневные качели жизни укачивали все больше и больше, меня будто пронзало вопросом: «В чем смысл существования современного человечества?». Мне казалось, что я обязательно должна разобраться и дать ответ на этот вопрос. И с каждым годом это желание становилось все острее и острее. А все из-за того, что когда-то в отрочестве я увидела на пороге своего дома светловолосого голубоглазого незнакомца, просящего милостыню, после чего мне стали сниться эти удивительные сны. О них я расскажу чуть позже. А перед этим я хочу с вами, мой читатель, поразмышлять о смысле жизни. Почему? Во-первых, это интересно. Во-вторых, это неразрывно связано с моими снами.

«Постепенно над головой стало светлеть. Вот вновь появилась Луна. Целая Луна! Будто и не было этого ужасного столкновения. А планета-таран куда-то исчезла. Небо вновь стало голубым. Будто ничего и не случилось. Неужели привиделось? Нет! Я точно знала, что дальше будет…»