Девочка, которая спит

Елена Дмитриевна Булганова, 2018

Первая книга фэнтези-серии «Инсомния» писательницы Елены Булгаковой, автора популярного цикла «Вечники». Пятнадцатилетний Алеша когда-то давно познакомился с девочкой Иолой. Познакомился… во сне. Иола жила странной, немного жутковатой жизнью: она могла бодрствовать только тогда, когда Алеша спал. А когда он просыпался, тут же проваливалась в беспробудный сон. И вот несколько лет спустя Иола стала сниться ему снова… Теперь-то она знает, как ей зажить нормальной жизнью: Алешу надо просто-напросто убить! Жизнь Алеши стремительно превращается в настоящий кошмар. Единственный выход – это довериться необыкновенному профессору и сбежать из дома в лагерь для подростков. Точнее, для весьма необычных подростков, оказавшихся в беде.

Глава пятая

Иола в беде

Утром я проснулся в ужасном настроении. Я понял: нужно что-то делать, срочно помочь Иоле. Иначе спать спокойно мне не придется никогда.

Был выходной день. Отца, правда, не было дома, в последнее время он постоянно пропадал у себя на фирме. Мама на кухне возилась с кастрюлями, готовила обед на всю неделю. Я подошел к ней сзади, подергал за завязки передника и попросил: — Мама, поговори со мной пару минут!

Она обернулась и глянула на меня как-то очень подозрительно:

— В чем дело, Алеша? Опять неприятности в школе?

— Да нет…

— Тогда, пожалуйста, займись чем-нибудь до обеда. Ты видишь, у меня очень много дел.

Но я решил, что не отступлю, пока не поговорю с мамой. Тем более я знал, что в больницах суббота и воскресенье — приемные дни. Я надеялся, что мать поверит мне и я уговорю ее завтра навестить вместе со мной Иоланту.

— Это очень важно, — сказал я.

Тогда мама опустилась на табуретку и посмотрела на меня тревожными глазами. И я, чтобы не пугать ее еще больше, поскорее начал рассказывать:

— Мам, помнишь, я тебе говорил, что мне каждую ночь снится одна и та же девочка? Ну когда был еще маленьким. Так вот, теперь я точно знаю, что эта девочка действительно существует!

Мама улыбнулась. Лицо у нее вдруг стало такое молодое — давно такого не видел. И спросила:

— Ты влюбился, сынок?

Кровь шибанула мне в лицо. Захотелось рявкнуть на мать и убежать с кухни, но не бросать же такое важное дело на полпути.

— Нет, при чем тут это! Зачем ты выдумываешь? Если бы ты ее видела, то никогда бы так не сказала! Она все время ругается или плачет!

— Ну и хорошо в таком случае, что я ее не видела и никогда не увижу, — усмехнулась мать и снова встала к плите. — Постарайся смотреть в своих снах на каких-нибудь других девочек.

— Ты не понимаешь, мам! — вспылил я. — Она плачет, потому что ей очень плохо! Она просыпается, когда я сплю, и засыпает, как только просыпаюсь. Но я могу сам проснуться, а она — нет. Поэтому ей нельзя ходить в школу, гулять во дворе и вообще… жить дома. Теперь ее отдали в больницу, просто ужасную. Может быть, навсегда, на всю жизнь отдали! Понимаешь?

Мама больше не смеялась, а смотрела на меня очень внимательно. Мне показалось на мгновение, что она действительно меня поняла… но только показалось!

— Не понимаю, сынок, что я могу для тебя сделать? — спросила мама. — Чего ты от меня ждешь?

— Помоги мне! — взмолился я. — Я знаю, что ее привезли в наш город, значит, она где-то рядом. Мы можем обзвонить больницы, найти и навестить ее. Потом ты бы могла написать ее родителям, и вообще…

— Что вообще, Алеша? — тихо спросила мама.

— Ну, как-нибудь помочь, — пробормотал я, уже понимая, что ничего не вышло.

— Сыночек, послушай меня… Давай с тобой договоримся, что это всего лишь сон. Потому что, если ты еще будешь говорить об этом, я стану очень бояться за тебя. Ты же не хочешь, чтобы я переживала, правда?

— Не хочу, — согласился я. — Но, мама, она угрожает меня убить, между прочим! Если я ей не помогу, она когда-нибудь доберется до меня! Ты ведь тогда будешь еще больше переживать, разве нет?

— Иди в свою комнату, Алексей, — сказала мама усталым голосом. — Сейчас я больше не хочу говорить об этом. Думаю, и в будущем не стоит возвращаться к этой теме.

И я, как оплеванный, поплелся в комнату. Днем зашел Иван, позвал меня в гости. Он хотел познакомить меня с родителями, чтобы они увидели меня и разрешили заходить в любое время.

Идти мне никуда не хотелось. Я переживал, что мама все еще ходит с таким лицом, будто я рассказал ей о себе что-то постыдное и ужасное. И за Иолу — вдруг ее прямо сейчас обижают соседки по палате, а она не может проснуться и разогнать их. И мне не хотелось, чтобы Тася видела меня в таком жалком состоянии. Но все-таки Иван настоял на своем.

Родители его мне понравились. Они были веселые, подшучивали друг над другом, накормили нас обедом так, что встать было невозможно. Тася в своей комнате играла на пианино, по-моему, совсем как взрослая музыкантша. Она вышла к чаю, улыбнулась мне приветливо, как хорошему другу. И мне ужасно захотелось, чтобы так оно и было.

Правда, тут выяснилось, что Иван должен садиться за уроки и на улицу больше не пойдет. Я растерялся, не зная, как себя вести: нужно ли уходить сразу или посидеть еще немножко. От волнения прилип к стулу. И вдруг Тася спросила:

— Сходишь со мной за хлебом? А то после дождя земля скользкая, я боюсь упасть и повредить пальцы.

Я тут же отклеился от стула, вскочил и сказал:

— Конечно, пошли!

По пути к магазину Тася шагала впереди, а я плелся за ней. Сам не знаю, что мне мешало просто идти рядом, но ей приходилось всякий раз поворачивать голову, чтобы задать вопрос. А вопросов было много.

— А ты правда учишься в восьмом классе?

— Ну да, — сказал я. — А что?

— Родители сперва подумали, ты из Ванькиного класса. У нас в классе, например, нет таких высоких парней.

Я покраснел от удовольствия и опустил голову, чтобы румянец не был заметен.

— А почему ты дружишь с Ванькой?

— Что, нельзя? — удивился я.

— Ну, не знаю… Ведь он старше тебя. И он хулиган. Родителей даже в полицию много раз вызывали.

— А я тоже хулиган! — вдруг заявил я и сам удивился своим словам. Это уж точно была распоследняя ложь.

— Ты? — Тася развернулась ко мне и удивленно заморгала. — Вот никогда бы не подумала!

Мне показалось, что она посмотрела на меня с отвращением и тут же немного ускорила шаг. Я был готов откусить себе язык! Надо же ляпнуть такое девочке, которая мне нравилась. Я плелся следом за Тасей, не зная, как исправить положение. А она больше не поворачивала голову.

Вдруг, когда мы уже почти были у магазина, девочка поскользнулась на краю большой лужи и отчаянно замахала руками, стараясь удержать равновесие. Я бросился к ней, схватил за плечи и держал, пока она не встала ровно. Потом поспешно отступил назад.

— Спасибо, — чуть задыхаясь, сказала Тася. И добавила задумчиво: — Знаешь, приходи к нам почаще. У Ваньки хоть один нормальный друг появится.

У меня отлегло от сердца. На обратном пути я уже шел рядом с Тасей, и хотя и не касался ее, но держал руку согнутой в локте и всем видом выражал готовность поддержать, если она снова поскользнется.

Вечером я рано уснул и увидел Иоланту в каком-то странном виде. Она лежала на кровати, плотно закрыв глаза, хотя я точно знал, что она никак не может спать сейчас, когда спал я. Поэтому позвал ее:

— Иола!

Сначала она даже не шевелилась, и я всерьез испугался. Но потом тихонько встала и выскользнула из палаты. Прижимаясь к стене, девочка на цыпочках шла в сторону пищеблока. Сестра, к счастью, дремала на своем посту и даже не открыла глаза, когда Иола пробиралась мимо.

Забившись в закуток за кухней, Иола наконец заговорила. Голос ее звучал хрипло и как будто испуганно:

— Чего тебе?

— Просто хотел спросить, как ты.

— Плохо! — прошипела она в ответ

— Что еще случилось?!

— А ты сам не понимаешь? — спросила она таким голосом, как будто я издевался над ней. — Не видишь, куда я попала? Вчера ночью слышала разговор двух медсестер.

— Я тоже слышал, — сказаля. — Но они же просто шутили!

— Ничего подобного! Одна говорила, что ее раздражают мои шатания по ночам. А вторая сказала, что в таком случае надо сразу делать мне укол, чтобы я, как нормальная, спала по ночам. А днем — это уж мое дело, их не касается. Она сегодня дежурит, гадина. Мне надо вернуться в палату, пока она не заметила, что я встала. Иначе точно иглу мне всадит. Таблетки я давно научилась выплевывать, но это…

— Подожди! — крикнул я. — Иола, ты знаешь точно, где находишься? Ну, адрес больницы? Мы с мамой обязательно навестим тебя и придумаем, как тебе помочь!

Тут Иола засмеялась — невесело, злобно. И сжала кулаки.

— Вы с мамой? — протянула она. — Совсем идиот? Твоя мама никогда тебе не поверит. Я видела, какое у нее было лицо, когда ты с ней говорил. Да тебя самого сплавят в больницу!

— Никуда меня не сплавят! — заорал я, возмущенный таким предположением. — Мама просто была занята, но потом она обязательно выслушает и мне поверит!

Иола побледнела так, что даже в полутьме было заметно. Потом проговорила тихо, но голос ее вибрировал от ненависти:

— Ну и не смей со своей мамочкой сюда соваться! Мне ваша помощь не нужна! Лучше общайся с той белобрысой уродиной, которая на пианино играет!

— Тася — не уродина, — возразил я из чувства справедливости.

— Исчезни! — рявкнула Иола.

Как будто я мог! Я только хотел это напомнить, когда услышал чужой раздраженный голос:

— Андреева! Где шляешься? Живо отзовись!

Иола оцепенела от ужаса. Я посмотрел в сторону коридора и увидел тощую, морщинистую медсестру, спешащую к девочке по коридору. Вид у нее был такой злобный, что я дернулся — и проснулся.

…Я вскочил с кровати и зажег настольную лампу. Сердце колотилось так сильно, что казалось, его слышал весь дом. Я даже удивился, как это никого не разбудил.

Все было ужасно! Я пытался представить, что сейчас происходит с Иолой. Она уснула, и медсестре пришлось тащить ее в палату на руках. Теперь совсем взбесится. Но хотя бы не станет делать Иоле укол, ведь она и так спит. Или станет?

На всякий случай я решил больше не засыпать в эту ночь. Вдруг злобная тетка сейчас стоит над Иолой со шприцем в руке и ждет, когда та откроет глаза?

Я распахнул окно, пытаясь окончательно проснуться. От сквозняка дверь заходила ходуном, и я тут же прикрыл створку, боясь разбудить родителей. И уже через пять минут мне ужасно захотелось спать. Я стал ходить на цыпочках по комнате, стараясь взбодриться. И продолжал гнать сон до самого звонка будильника.

К этому времени я уже устал так, будто всю ночь рыл землю. Машинально натянул на себя школьный костюм и поплелся в другую комнату.

Удивительно, но в этот раз за завтраком собралась вся наша семья: папа, мама, Кира.

— Как спал, Алеша? — спросила мама, когда я рухнул на табуретку.

Я пожал плечами. Да никак!

— Кошмары не беспокоили?

Мне показалось, что они с отцом как-то странно переглянулись. Я отрицательно помотал головой.

— Ну и хорошо, — сказала мать вроде как с облегчением. А отец очень внимательно посмотрел на меня.

На следующую ночь мне не удалось узнать, обошлось ли у Иолы с медсестрой, — она просто не стала со мной разговаривать. А может, не могла — если ей ввели лекарство, то все, связь потеряна. И так продолжалось всю следующую неделю.

В понедельник первым уроком была алгебра. Я знал, что меня могут спросить: был конец триместра, а в журнале у меня четверки чередовались с тройками. Поэтому просидел полночи, повторяя параграфы и решая задачи.

Конечно, классная вызвала меня к доске первым. Сунула мне в руки карточку с заданием. Я прочел условие и удивился. Задача совсем не показалась мне сложной, наоборот, просто смешной: в последнее время я множество таких перерешал.

Я быстро и уверенно записал на доске условие, потом повернулся к учительнице и твердо произнес:

— Здесь нужно составить уравнение!

— Составляй, — кивнула учительница, и в ее глазах я заметил скрытое одобрение.

Я окончательно приободрился, четко, изо всех сил налегая на мел, записал уравнение на доске, а затем приступил к решению.

Все уже было почти готово, оставалось только написать ответ…

«Идиот! — насмешливо произнес до чертиков знакомый голос. — Здесь надо умножать, а не делить!»

От неожиданности я дернулся, прижался спиной к доске и в ужасе обвел глазами класс. Нет, конечно, никто ничего не слышал, все спокойно занимались своими делами. Я попытался взять себя в руки: все нормально, просто Иола никогда раньше не разговаривала со мной, когда я не спал. Значит, вот как она слышит мой голос. Как будто кто-то стоит рядом с тобой и говорит в самое ухо.

Я уставился на свое уравнение, проверил каждую цифру, каждый знак. Нет, кажется, составлено верно. Но на всякий случай быстро стер ладонью последнюю формулу.

— Леша, что с тобой? — спросила учительница. — Ты так уверенно начал. Почему сейчас застыл?

Я потянулся к доске, собираясь вывести окончательную цифру.

«Условие перечитай! — хихикнула Иола. — Или даже читать нормально не научился?»

Я снова отскочил от доски и уткнулся носом в карточку. Но условие, которое только что казалось таким четким и ясным, теперь утратило всякий смысл. Какие-то туристы куда-то идут… навстречу друг другу… или в разные стороны?

«Что, понял, какую ерунду написал? — спросила Иола. — И таблицу умножения ты не знаешь. Ну, сколько будет семь умножить на семь?»

Действительно, сколько? Сорок семь? Сорок девять?

— Отстань от меня, — прошипел я себе под нос. Мне так хотелось, чтобы этот голос перестал звучать в моей голове! Тогда бы я еще смог все исправить.

— Что? — спросила учительница, которая, оказывается, подошла совсем близко. — Что ты там шепчешь?

В классе уже начались смешки. Я на мгновение обернулся и заметил, что все смотрят на меня с любопытством и веселым ожиданием. И от этого растерялся еще больше.

— Ну давай, заканчивай, ты почти решил!

Издевалась учительница надо мной, что ли? Видела, что уравнение записано неправильно, и только ждала, когда я закончу, чтобы разнести мое решение в пух и прах?

Я еще раз попытался взять себя в руки. Перечитал условие. Посмотрел на доску. И твердо вывел решающую цифру.

«Ой, какая чушь! — протянула Иола. — Все, все неправильно!»

— Отвяжись от меня! — крикнул я. И в ужасе зажал рот ладонью.

Но было уже поздно. Класс повалился на парты от хохота, а учительница смотрела странным и даже испуганным взглядом. А потом спросила тихо-тихо:

— Алеша, с кем ты говоришь?

— Ни с кем, — прошептал я.

— Хорошо, садись на место.

— Я еще не дорешал…

— Ничего, с этой задачей все понятно, у нас сейчас будет новая тема, — твердо проговорила учительница. — Иди за парту.

Я сел и до конца урока старался не шевелиться и не привлекать к себе внимания. Меня трясло. Я не понимал, зачем Иола так поступила. Действительно хотела помочь? Но ведь учительница не сказала, что задача решена неправильно, и даже дала классу минуту на списывание моего решения в тетради. Иола ошиблась? Или… сделала это специально?

Когда прозвенел звонок, я не двинулся с места. Даже не забрал свой дневник, который, выходя к доске, положил на учительский стол. Дежурный по классу швырнул его мне. Я осторожно открыл нужную страницу, гадая, какую оценку там увижу. Но там ничего не было.