Хроники Торнбери

Елена Граменицкая, 2009

Недалекое будущее. В руки юной Мари попадает дневник бабушки Элен, прочитав который, девушка узнает необычные подробности её нежной и трогательной истории любви. Нечаянная встреча с таинственной цыганкой навсегда изменяет жизнь Елены. Ей предстоит перенестись из Москвы 2009 года в Англию начала XIX века, обрести любовь, бороться за жизнь, вступить в схватку со злом и потерять возлюбленного, чтобы вновь встретить его через двести лет, уже в настоящем времени.

Глава 6

Фрида Альварес

Конюх Готлиб нашел для меня неноровистую гнедую кобылку Марту и разрешил — сначала в его сопровождении, а потом и одной — совершать недолгие конные прогулки по аллеям парка. Его удивляла моя мужская посадка. Пришлось слукавить, что в далекой России многие женщины ездят на лошадях по-азиатски. Чего еще ожидать от варваров из страны, где медведи разгуливают по улицам заснеженных городов и заглядывают в окна? Постепенно старина Готлиб оставил свою идею усадить меня в женское седло.

Иногда я выходила в сад, чтобы помочь ухаживать за бесчисленными кустами роз и послушать Клайва, одного из садовников. Старик был родом из Эдинбурга и мог бесконечно рассказывать о сортах, о правильной рассадке, об особенностях ухода и полива. Другая растительность находилась под пристальным вниманием Христианы, уроженки Тюрингии, пересекшую Ла-Манш еще в раннем детстве. Ей нравилось домашнее обращение «фрау Христи». Это была дородная рыжеволосая женщина, ширококостная, сильная, ни дать ни взять мужчина в юбке. Она без устали и удивительно изящно управлялась с угрожающих размеров секатором, ежедневно подравнивала кусты тиса. Одни превращала в затейливые фигурки животных и птиц, другим придавала правильную геометрическую форму. Христиана была неразговорчива и замкнута, и я могу припомнить лишь несколько случаев, когда мы перекинулись с ней парой слов о погоде и о ее удивительном почти ювелирном мастерстве. Мое последнее утверждение она сочла за лесть и, как истинная праведница, стыдливо замкнулась. Поэтому я старалась ей не мешать и обходила стороной, предпочитая общество разговорчивого шотландца.

Неоднократно Лукас Фишерли приглашал меня на прогулки по дальним аллеям парка и просил рассказывать о покинутом времени, что в очередной раз доказывало: доктор мне верил. Мы говорили о способах лечения болезней, о новых лекарствах — обо всем, что я могла в силу своего знания пояснить ему.

И только миссис Фрида, кормилица Фитцджеральда, долгое время избегала меня. Госпоже Альварес шел седьмой десяток, но красота ее не увядала.

Она была невысока ростом, худощава. Ее гладко зачесанные, черные как смоль волосы с редкими серебряными прядями всегда украшал изящный костяной гребень — память о покинутой родине. Жгучий взгляд карих испанских глаз вызывал восхищение и даже невольный трепет. Можно не сомневаться — в юности она не имела отбоя от поклонников, особенно здесь, в чопорной и безликой Англии.

Сначала казалось, она недолюбливает меня. После приветствия старалась первой закончить разговор, отходила в сторону. А когда я занималась рукоделием или читала, исподтишка наблюдала.

«Неужели Фрида догадывается, что я не та, за кого себя выдаю?»

Но, как обычно, глаза у страха оказались слишком велики. Мои подозрения оказались надуманными и смешными.

Фрида была невероятно скрытным, недоверчивым человеком и очень тяжело сходилась с новыми людьми. Она продолжительное время присматривалась, изучала их со всех сторон и лишь потом делала первый шаг к сближению.

Постепенно наши отношения наладились, пожилая испанка стала мне настоящим другом, которого так не хватало в чужом и опасном мире.

Сколько интересного она поведала об обитателях Торнбери!

В первую очередь Фрида показала мне дом, все его потаенные уголки. Огромную библиотеку, настоящую сокровищницу мировой литературы, любовно собираемую уже не одним поколением семьи Коллинз. Открыла двери в святая святых, в свой тайный мир — оранжерею, где она, будучи любительницей орхидей, возделывала уголок райского сада, выделенный под экзотические растения, привозимые из теплых колоний. Таких необыкновенных расцветок и соцветий я еще не встречала.

Фрида провела меня по картинной галерее, находящейся в крыле, расположенном напротив зимнего сада, и подробно рассказала о каждом портрете, изображавшем членов огромной семьи Коллинз.

Я увидела родителей сэра Фитцджеральда — его отца, сэра Томаса, бравого генерала, погибшего в конце прошлого века в Индии, и его мать, не прожившую и года после трагической гибели мужа, леди Лауру. Маленький Фитцджеральд в десять лет остался полным сиротой, и его воспитанием занималась кормилица. Для мальчика были выписаны из Европы лучшие учителя математики, истории, географии и словесности.

Потеряв собственного ребенка (ее бедный малыш скончался от скоротечной горячки), Фрида Альварес полностью посвятила себя приемному. Воспитав сына леди Лауры, испанка считала его родным. Фрида могла целыми днями говорить о достоинствах своего любимчика, восхвалять положительные качества его характера. Как ни странно, мне это не надоедало, наоборот, было приятно слушать теплые слова о человеке, под покровительством которого я находилась, по доброй воле которого могла жить в прекрасном доме и пока не беспокоиться о будущем.

Миссис Альварес была скромным человеком и только один раз позволила себе задать вопрос о моем происхождении. Безусловно, она слушать не хотела о пресловутом дальнем родстве с ее хозяином и ни на минуту не поверила версии, предназначенной для прислуги, но была вполне удовлетворена (или сделала вид, что удовлетворена) запасным вариантом — историей о несчастной русской гувернантке, потерявшей память вследствие трагических обстоятельств, о которых мудрая женщина не стала допытываться.

— Увы, я действительно ничего не могу вспомнить, миссис Альварес. И вынуждена ждать улучшения, уповая на Бога. Как только это произойдет, родственники и знакомые будут немедленно извещены о моем местонахождении, если таковые имеются.

Удачно придуманная мистером Лукасом легенда о внезапной амнезии действительно помогала. Его немудреный диагноз избавил меня от многих недоразумений. Фрида поверила доктору, просившему не поминать всуе о моем прошлом, потому что лишние расспросы и разговоры якобы могли вызвать повторный нервный срыв и затруднить возвращение воспоминаний. Более Фрида не возвращалась к обсуждению деталей моей жизни.

Удивительно, но все обстоятельства складывались как нельзя лучше. Я была желанной гостьей в Торнбери и наслаждалась покоем вкупе с хорошим отношением окружающих. Радовалась мягкому сияющему лету, царящему над садами и парками Южной Англии. Но все было так лишь при свете солнца, а с приходом ночи в мою комнату пробирались неразлучные подруги — тоска и боль от потери близких. Я плакала, уткнувшись в подушку, вспоминая дочку и маму; я разговаривала с ними, старалась передать им мысль, что жива и здорова и что обязательно вернусь. Главное, быть в этом абсолютно уверенной, и тогда жизнь начнет подстраиваться под твои желания и, возможно, еще раз откроет дверь. Теория красивая, да только в жизни все намного сложнее…