К себе настоящей

Елена Горелова

«К себе настоящей» ― трансформационно-психологический роман, который изменит вашу жизнь. Три главные героини ― Наталья, Вера и Анна. Они хотят того, чего и любая женщина, ― стать счастливой. У каждого из нас свой путь к гармонии и жизненному балансу. И только от нас зависит, как мы придем к этому. Но если вы готовы изменить вашу жизнь, наладить отношения в семье, полюбить себя и обрести настоящих друзей, то эта книга покажет вам кратчайшую дорогу к счастью.

ПРОЛОГ

Вера сидела за массивным рабочим столом в своем кабинете и подбивала итоги продаж за день. Дела шли неплохо. «Может быть, поискать место для второго магазина?» — замечталась она. И вдруг заметила, что из-под двери в кабинет просачивает — ся густой дым. В груди похолодело.

«Пожар!» — мелькнуло у нее в голове. Вера бросилась к две — ри — литая и железная, она не поддавалась и была уже горячей.

«Она заперта!» — пронеслось в голове. Как будто зритель в кино, Вера со стороны увидела себя закрытую в поме — щении, в здании небольшой торговой точки, охвачен-

ной пожаром. Сердце начало биться сильнее, стало страшно. Нужно спасать свою жизнь: дыма станови — лось все больше, а огонь грозился пробраться в поме — щение. В волнении дрожащими руками Вера схватила телефон и набрала номер пожарной службы.

«Все машины ближайшей пожарной станции на выезде, наряд едет из соседнего микрорай — она. Ждите», — вежливо и спокойно ответила девушка по ту сторону трубки.

— Да как «ждите»?! Как «ждите»?! Я же горю! — Вера пыталась сохранить самооблада — ние, но не любила ждать, тем более считала, что любое действие лучше бездействия. Параллельно она оценивала обстановку: первый этаж, решетки

8 • К Себе настоящей

на окнах, при пожаре категорически запрещается доступ свеже — го воздуха. Но в этот момент мысль броситься к окну казалась Вере спасительной.

Старые деревянные рамы не поддавались. В отчаянии Вера схватила стул с железными ножками и со всей силы замахнулась им в окно: «Разбейся ты, проклятое!» Посыпались стекла. Пре — дательский сквозняк будто только того и ждал — он тут же при — дал силы огню, который уже вовсю бушевал за дверью. Огонь проскользнул в щель и ухватился за первое, что попалось ему на пути, — вязаную кофту, висевшую на крючке двери. А выше — пластиковый потолок!

Огонь стал сильнее, и языки его легко дотягивались до навес — ных панелей, которые начали темнеть и дымиться. «Да вы все сговорились против меня!» — обращаясь к немым участникам действия, кричала Вера. Пламя упорно делало свое дело, и никто не смел ему перечить.

Оглядываясь то на огонь, то на окно, Вера с новыми силами подняла стул. На этот раз нужно было справиться с решеткой. Ножки стула от удара зазвенели и погнулись. На стыке прутьев решетки и стены посыпалась штукатурка. Огонь вовсю пылал на потолке и стал подбираться к секретеру. Некстати Вера вспом — нила шутку бывшего мужа: «Твой стол нам очень пригодится, если дрова для камина закончатся. Дуб отлично горит!»

Еще удар, решетка почти поддалась. Или так только казалось из-за дыма? Начала кружиться голова, перед глазами поплыли стены, картины, прошлогодний календарь. Задыхаясь от физи — ческих усилий и едкого дыма, Вера вспомнила школьные уроки по безопасности и, шатаясь, опустилась на пол — там должен быть менее дымный и горячий воздух…

Глава 1

Прощай, Рязань! Прощай, унылый и чужой город! Тут прошли почти все мое детство и школьные годы, которые я с удо — вольствием оставляю, чтобы отправиться в новую взрослую жизнь.

Мне было шестнадцать лет, и скорый поезд мчал меня в Питер.

Я не любила Рязань, потому что росла там с бабушкой, вдали от мамы. Папа погиб на службе, когда я была совсем малень — кой. Маме как жене погибшего военнослужащего дали здесь квартиру. В ней поселились я и бабушка, а мама

продолжила работать в Москве.

Бабушка была строга ко мне. Я не испытывала острого чувства одиночества, но мне не досталось ярких воспоминаний: детских вольностей, шало — стей, побегов с уроков, посиделок с девчонками

дотемна.

Чаще всего я сидела за книгами. Там, в сюже — тах жизней главных героев, жили все мои фан — тазии. Мое воображение было настолько ярким, что порой я будто выпадала из действительно — сти и сама себе удивлялась, когда возвращалась в реальность. Героические подвиги, приключения

и испытания часто занимали мои мысли, и мне ка — залось, что ничего интереснее и быть не может!

Я сама становилась героем книг и храбро преодолевала все жиз — ненные трудности: боролась с неправдой и несправедливостью, защищала слабых.

А еще с раннего детства я лелеяла большую мечту — уехать из этого города и, как мама, стать педагогом-логопедом. В мыс — лях о будущем я представляла, как стою перед классом и что-то объясняю детям, как проверяю тетрадки и придумываю тему но — вого урока. Тогда у бабушки висела большая карта мира. Бывало, я тайком брала указку и показывала воображаемым детям буквы и названия стран. Ради своей мечты я старательно и с усердием училась, брала дополнительные уроки с репетитором и не отлы — нивала ни на секундочку.

Желание быть логопедом и помогать детям было для меня настолько явным, будто из самого будущего меня звал свет ма — яка: «Иди!» Поэтому я занималась неустанно, и все мои мысли во время учебы в школе были посвящены одной этой заветной цели.

И еще в Рязани меня согревала дружба с одноклассником Игорем. Мы жили рядом, часто вместе возвращались из школы. Игорь знал, во сколько я просыпаюсь и ложусь, какое люблю мороженое. Ему можно было пожаловаться на бабушку, пока — зать новое платье, рассказать про прочитанную книгу и похва — статься успехами. Часто я мысленно делала Игоря товарищем и попутчиком в своих «книжных путешествиях». Мы вместе в моем воображении странствовали, попадали в истории, под — держивали и выручали друг друга. Я всегда знала, что и в мыс — лях, и наяву могу на него положиться, довериться даже в самом сложном и сокровенном. Так летело время.

Последний год учебы Игорь поддерживал меня и не давал унывать, когда занятий стало слишком много.

Елена Горелова • 11

— Ну что ж, Наташа, скоро все это завершится, — подбадри — вал он. — Ты уедешь навстречу своей мечте. Ради этого стоит набраться сил и справиться!

И он был прав. Я прекрасно сдала выпускные экзамены, по — лучила аттестат и, как птичка из клетки, выпорхнула в иную жизнь, забыв обо всем рязанском.

Я ехала к подруге Наде, чтобы поступать в Педагогический университет имени Герцена. Надя была старше меня на год, учи — лась в вузе и жила в общежитии. Она согласилась помочь мне быстрее освоиться. Характер у нее был живой и веселый. Ча — стенько в наших беседах она мечтала о знакомствах, встречах, замужестве. В числе возможных «кандидатов» в своих мечтах видела и моряка дальнего плавания с деньгами и частыми ко — мандировками.

Я же мечтала познакомиться с городом. Живя в Рязани, я много читала о Питере и уже была заочно в него влюблена. До экзаменов оставался целый месяц, и я с головой окунулась в наш волшебный и тайный роман на двоих.

— О, Питер, ты прекрасен! — Прогуливаясь по улицам, я хотела петь и читать стихи. Соборы, дворцы, мосты — вся архитектура создавала особую атмосферу. В этом окружении меня все вдохновляло, мечталось о чем-то важном, значитель — ном.

Пока я составляла маршруты и путешествовала по городу, Надю вовсю манили места, где можно было пообщаться, позна — комиться, кого-то «подцепить».

В один из вечеров она решительно объявила:

— Наташа, завтра мы с тобой идем на танцы! Я купила би — леты в клуб на Литейном, там самая крутая молодежь Питера собирается. Завтра специальный вечер для моряков!

— Надя, — отмахнулась я от нее, — какие танцы! У меня ноги гудят от походов, да и неинтересно мне это.

— Одна я не пойду на эти танцы. Пойдем со мной, развеешь — ся. Заодно познакомишься с кем-нибудь, — поставила ультима — тум Надя.

Немного подумав, я решила, что для нового опыта и из ин — тереса все же стоит пойти. Занимательно было посмотреть, как это все происходит и похожа ли эта затея на первый бал Наташи Ростовой.

Атмосфера в клубе была живой и яркой! Вокруг сверкали нарядные девушки в ультрамодных платьях и сарафанах. Их ожидание удачного знакомства буквально ощущалось физиче — ски. В глазах многих девушек, как у невест на выданье, читались стеснение, волнение и переживания: «Пусть меня увидят, заме — тят, пригласят». А некоторые, как Надя, старались сами проя — вить активность. И чтобы быть в центре событий, стремились туда, где участников было больше и движение активнее.

Я стояла недалеко от входа, прислонившись к колонне и на — блюдая за взрывным коктейлем этих чувств, как вдруг ко мне приблизился невысокий русоволосый моряк:

— Дмитрий, — представился он. — Приглашаю вас на сле — дующий танец.

Ну что ж, я ведь не на спектакле в Мариинском! Согласилась. Потом был второй танец с ним, третий. Меня понесло и закру — жило в вихре музыки, движений, взглядов, рук. После вечерин — ки Дмитрий ждал меня у выхода и проводил до дома. Мы начали встречаться и вскоре поженились.

Дмитрий был курсантом Государственного университета морского и речного флота, готовился стать моряком. Его жела — ние быть военным было таким же сильным, как мое — работать

12 • К Себе настоящей Елена Горелова • 13

с детьми. Такая целеустремленность нас очень сближала, я ува — жала его серьезный подход к учебе и честолюбивые планы на дальнейшую карьеру.

Свадьба в окружении однокурсников и близких была скром — ной, но веселой. Помню, как друзья Дмитрия устроили нам сюр — приз — танец моряков «Эх, яблочко». А мои девчонки испекли нам торт в виде корабля как символ счастливого семейного пла — вания. И закружилась наша с ним история жизни.

Надя же в тот знаменательный вечер нашего с Дмитрием знакомства не нашла себе пару, и ее поиски мужчины длились еще много лет. Знаю, что позже она вышла замуж за товаро — веда, и они переехали жить в небольшой городок в соседней области.

Глава 2

— Слушай, а ты что, ни капли не боишься? — донимала меня вопросами Надя, когда начались вступительные экзамены. — Я как думаю о них, у меня все поджилки трясутся, будто я речь на пленуме держать должна перед тысячной аудиторией. А слу — шает меня сам Сталин или Ленин, вставший из Мавзолея.

— Не боюсь. Я представляю себя учителем, будто должна подготовиться и рассказать урок ученикам. И страх уходит.

— Мне бы твое воображение! — изумлялась Надя, теребя свои потрепанные конспекты.

Учеба всегда давалась мне легко. Наверное, потому, что я могла подходить к ней творчески, как к игре. На — пример, я очень хорошо поняла, что для знания исто — рии не нужно запоминать все даты. Важно запомнить век и его половину — первую или вторую, суть истори — ческого события и его роль в общей нити истории.

Поэтому, когда освещаешь материал таким обра — зом, учитель понимает, что ты владеешь темой, и оценивает тебя соответствующе.

Экзамены в университет я не воспринимала как испытание, даже, напротив, ощущала не — кую торжественность от приближения знамена — тельного события, к которому готовилась с малых лет. Это была встреча с судьбой и своей прекрасной мечтой.

И вот я сдаю первый экзамен на «пять», второй на «пять», третий тоже. На четвертом экзамене преподаватель смотрит в мою зачетку и говорит:

— А какой у вас балл по аттестату?

— «Четыре», «пять».

— Да, есть шанс поступить.

Конечно, у меня был шанс! И не просто шанс: у меня были годы упорной подготовки, бессонные ночи, неустанные мечты о желаемом. Я не могла не поступить!

И вот мечта осуществилась, и я с ней встретилась. А в душе почему-то оказалась не радость, а пустота. Я вдруг осознала, что цель достигнута и дальше жить незачем. Оказывается, я не была к этому готова.

Около полугода я приходила в себя, переживая разочарова — ние. Не просто взять и расстаться с тем, что так долго носила в душе, с тем, что занимало мысли столько лет. Это словно дол — гожданное чудо, которое вдруг превращается в обыденность, та — кую же, как и все остальные дни. Не было никакой феи, кареты, хрустальной туфельки.

Разочарование усиливало и то, что в университете на пер — вом курсе мы проходили в основном общие предметы. И моя подготовка по ним в школе была намного выше, чем это пре — подавалось здесь. В какой-то момент я так отчаялась от скуки, что в голову мне пришла идея вовсе оставить учебу, сменить специальность и учиться на психолога. Но моя мама вовремя меня убедила:

— Получи вначале одно образование, второе от тебя никуда не денется.

Мама была права. Со временем так все и получилось.

А с моим унылым состоянием помог справиться мой люби — мый Питер. От однообразных лекций и огорчений по поводу того, что больше не о чем мечтать, я отвлекалась, погружаясь

в этот город. Город счастья, город свободы, город радости — та — ким он для меня был. Я окунулась в его историю, архитектуру, гуляла, посещала выставки, театры, литературные музеи. Я сно — ва начала мечтать, окунаясь в жизни новых героев книг и созда — вая в мыслях целые жизненные эпохи.

И, конечно, я распробовала вкус студенческой жизни. Надя и мои новые друзья-однокурсники помогли мне увлечься моей молодостью, насытиться ее яркостью и ароматом, наполнить дни впечатлениями, событиями, встречами. Сейчас я вспоми — наю это как праздничный период и теперь очень рада, что суме — ла тогда прожить его в полной мере.

Желание поступить в университет долгие годы являлось са — мой важной частью жизни главной героини, замещая другие сферы. И когда оно реализовалось, у Натальи создался душевный вакуум.

Многочисленными примерами такого эффекта являются трагические судьбы многих известных личностей. Достигнув пика славы, они уходят из жизни: им кажется, что их желание осуществилось и цель жизни достигнута.

Наталье удалось справиться с этим состоянием, так как она, оказавшись в столь привлекательном для нее месте, переключи — лась на внешний мир и его красоту. Она сумела вспомнить о своей молодости, о том, что вокруг много нового и интересного.

Устремляясь к одной цели, которая видится нам самой важной, необходимо помнить и о других гранях бытия, раз — вивать навыки общения, познавать окружающий мир, нахо — дить радость вне своей главной мечты. Если вы сделали все, что от вас зависит, и это ваш путь — то мечта обяза — тельно исполнится. При этом сбудется и остальная жизнь, гармонично дополняя ваше главное достижение.

16 • К Себе настоящей

Глава 3

Институт я благополучно закончила уже будучи замужем. Настало время устроиться на работу, применить свои знания и принести в мир то, чего так желала душа.

Мой профессиональный путь начался в детском доме на Ленинградской. Там работала моя тетя, а в коллектив как раз требовался педагог-логопед для дошкольников. Этот пери-

од я бы назвала «полем битвы».

Обостренное чувство справедливости сопрово — ждало меня с детства. Еще со школы обо мне гово — рили, что я «борец за правду» и что мне «больше всех надо». Я не проходила мимо и не молчала, если видела, что кто-то не прав, я ненавидела ложь и ча-

сто спорила с учителями и родителями.

Меня до глубины души возмущало отноше — ние к малышам воспитателей детдома, а из них на тот момент состоял весь мой рабочий коллектив. Их позиция строгих надзирателей, конечно, была объяснима долгими годами по — литики воспитания «правильного советского человека». Но при таком подходе ушли и забы — лись важные человеческие качества: душевность, тепло, внимание.

Помню, как воспитатели теребили мешки прибывшей гу — манитарной помощи, выбирая лучшее для своих детей с мыс — лью, что «этим», детдомовским, много не надо.

А еще я помню, как директриса ругала маленькую девоч — ку за мусор, когда нашла в ее шкафу фантики, которые та бережно коллекционировала. Я не могла с этим смириться. Я становилась на сторону детей и вела борьбу за справедли — вость. И моя война разворачивалась практически ежеднев — но. Воспитатели смотрели на меня кто с раздражением, кто с досадой и злобой. А я понимала, что именно своей беском — промиссностью и глубоким уважением к правде смогу что-то изменить.

Еще в этот период я четко осознала свою миссию — быть

«родителем для всех».

Детям нельзя было называть меня мамой, но всеми си — лами, как только могла, я старалась показать им, что такое забота, дом, семья. По выходным я обязательно забирала ко — го-то из малышей к себе домой — в семейное общежитие. С детьми мы вместе гуляли, готовили еду, перед сном я чи — тала им сказки.

Мне было до боли понятно, насколько им не хватало в жиз — ни обычного семейного уюта, который был знаком большин — ству людей. Малыши не знали, что такое «двор», потому что с малых лет гуляли на огороженном участке. Они никогда не видели, как мама готовит, потому что всегда ели в общей сто — ловой. Каждого ребенка я воспринимала как своего и каждо — го хотела защитить и поддержать. А когда по понедельникам мы возвращались обратно, я всегда давала им в дорогу паке — тик с конфетами.

Елена Горелова • 19

Однажды около кабинета завуча я увидела девушку, одну из старших воспитанниц. Она, опершись на подоконник, упря — мо смотрела в окно. Красивые волнистые волосы, хрупкая и в то же время статная фигурка. Она напомнила мне Ассоль из книги «Алые паруса», стоящую на берегу и смотрящую на морской горизонт. В этот момент завуч вышла из кабинета и, видно, завершая проведенную беседу, зло сказала: «И не смей больше прятать свои пошлые картинки под подушкой! Учи историю лучше, больше толку будет!»

Я видела, что девушку не смутили эти обидные слова, и не — вольно прониклась к ней уважением. При первой же возмож — ности я с ней познакомилась. Аня оказалась очень общитель — ной и жизнелюбивой:

— Наталья Анатольевна, я знаю, что когда-то отсюда вый — ду. И я не могу не думать о своей будущей жизни. Многие дет — домовцы не могут освоиться в том мире, их судьбы ломаются. А я мечтаю. Мечтаю каждый день. Я хочу стать топ-моделью и выйти замуж за миллионера.

— Конечно, Аня, надо мечтать, надо планировать и думать о том, какой ты хочешь видеть свою жизнь. Не у всех топ-мо — делей жизнь в шоколаде, но, по крайней мере, мысли об этом лучше, чем прозябание в неопределенности.

Мы с Аней подружились. Мне импонировала ее откры — тость и оптимизм, несмотря на условия, в которых она росла с малых лет. А меня она воспринимала как старшего друга из

«большого мира». За время знакомства я многое успела рас — сказать ей о себе и многим поделиться.

Через год в нашем педагогическом полку прибыло. В кол — лектив пришла работать Вера. Как оказалось, у нее тоже было

сиротское детство. Мать ее умерла, когда Вера была ребен — ком, и она осталась на руках у теток. А те, чтобы им было легче, отдали девочку в школу-интернат. Поэтому о жизни в таких учреждениях Вера знала не понаслышке. Вера, как и я, была неутомимым борцом за права детей, горячо отста — ивала их интересы, пытаясь как-то расшатать закостенелость этого старого механизма советской педагогики. С ней вдвоем делать это было намного легче. Я познакомила Веру с Аней, и мы иногда находили время поболтать втроем. Со временем мы так сблизились, что разница в возрасте между нами пере — стала ощущаться. Мы стали лучшими подругами.

…Громко хлопнула дверь директорского кабинета, и отту — да раздались гневные крики:

— Мне наплевать на твою самодеятельность! Уборщицей тебе надо быть, а не фотомоделью! Наведи у себя порядок, или неделю будешь спать на полу! Пошла вон!

Аня выбежала вся красная и, не сдерживая слез, бро — силась прочь по коридору. Вслед за Аней к директрисе вошла я:

— Я считаю ваше поведение в общении с воспитанника — ми неприемлемым, — сдержанно и четко сказала я. — Такие люди, как вы, способны погубить человека, не задумавшись. И если бы мне дали право решать, то я хотела бы, чтобы вы очутились на месте этой девушки. И очутились не только сей — час, но и прожили всю жизнь, выслушивая унижения в свой адрес. Вам необходим этот урок.

От неожиданного «пожелания» директриса онемела — это было неслыханное нарушение субординации. Придя в себя, она была готова пойти в атаку:

20 • К Себе настоящей Елена Горелова • 21

— Так, Семенова, ты должна…

— Я никому ничего не должна! — сказала я.

В голове вдруг мелькнуло воспоминание: урок в школе, мы сдаем наизусть стихи о Ленине. Я выучила «Ленин всегда с тобой» Ошанина. Рассказываю, а учительница меня преры — вает и говорит: «Садись, Ясенева, рано тебе еще такие стихи рассказывать».

Я готова была взорваться, но промолчала. Встал Сережа, наш одноклассник, и, услышав его изложение, наш педагог начала его передразнивать. Тут я не сдержалась. Примерно такие же слова, как сегодня, вырвались у меня и тогда. Учи — тельница попыталась меня урезонить: «Ты должна…» И точ — но так же, как сегодня, я твердо заявила:

— Поверьте, я никому ничего не должна!

Ситуация в моей жизни с точностью повторилась. Выйдя из директорской, я изо всех сил хлопнула дверью. Будто этим жестом хотела разрубить нить, связывающую эти так похо — жие друг на друга истории. Мой профессиональный путь в этом детдоме закончился. Я понимала, что мои усилия что — то здесь изменить растворились, как капля в море. И все же мне хотелось думать, что хоть немного это море стало чище, а детишкам — теплее и спокойнее. А еще я обрела здесь пре — красных и верных подруг.

В последний перед увольнением вечер мы с Верой и Аней дали слово не забывать друг друга и со временем встре — титься.

— А вы знаете, девочки, — вдруг сказала Аня, — я не буду топ-моделью. Я поступлю в педагогический, выучусь, стану учителем и вернусь сюда работать, как вы.

Профессиональный путь главной героини начался с непро — стого периода. Наталья попала в коллектив, отношение ко — торого к работе и детям было полностью противоположно ее жизненной и нравственной позиции.

В такой ситуации у новичка всегда есть выбор. В первом случае можно согласиться с установленными правилами, на — ладить хорошие отношения с администрацией и руковод — ством, двигаться «в ногу со всеми» и строить свою карьеру. Во втором случае можно, оставаясь верным своим принципам и убеждениям, отстаивать справедливость, идти наперекор большинству, бороться, делая мир добрее и лучше.

Наталья проявила в этой ситуации свой сильный характер и целостность натуры, тем самым открыв путь к своей жиз — ненной миссии — помогать людям, а также обрела искренние и теплые отношения в лице своих подруг.

22 • К Себе настоящей

Глава 4

Если на работе события развивались стремительно и быстро, то в семейной жизни, к сожалению, все происходило наоборот. Теплый маячок отношений едва светил, с трудом пробиваясь сквозь туман. Мне трудно было разобраться, где наш корабль и где материк.

После свадьбы с Дмитрием я переехала жить в общежитие для жен моряков на Двинской. Мужья наши уходили в плава — ние на восемь-девять месяцев. В ожидании их возвращения мы, женщины, вместе лепили пельмени на общей кухне по выходным, а вечерами собирались на чаепитие. Вместе

сидели у телефона и караулили звонки, вслух читали открытки — прилетевшие от мужей весточки из дру — гих городов. И праздники у нас были общие, и беды, и радости. Здесь я получала поддержку, сдавая выпуск — ные экзамены в университете, и здесь мы отмечали мою

первую зарплату.

В общении с женами-морячками мне многое довелось узнать о жизни их семей и их отноше — ниях. Я видела, насколько теплыми и крепкими они могут быть вопреки расстояниям и месяцам разлук. Это вызывало у меня глубокое уважение и восхищение. Жены моряков казались мне осо-

бой категорией женщин, символизирующих вер — ность, терпение, умение быть рядом с любимым даже сквозь тысячи километров и дней пути.

В один из вечеров за чашечкой чая «бывалая» морячка тетя Соня тихонько задала мне вопрос:

— Наталья, а что это твой Дмитрий не звонит тебе, не пишет, денег не высылает?

— Не знаю, тетя Соня, наверное, не успевает в порту осмо — треться, как пора отчаливать, — просто ответила я.

Но после вопроса тети Сони что-то засело у меня в сердце. Вроде все шло, как надо, к этому времени я поняла, что бере — менна, — тоже радость. Но маленькая зацепочка в сердце не отпускала, побуждала задуматься. Действительно, у других жен даже во время коротких остановок в порту мужья в пер — вую очередь спешили позвонить домой. Они знали, что по ним скучают, о них беспокоятся, ждут. А я получала весточки от Дмитрия редко, не говоря уже о финансах. Мог и месяц пройти, и два, прежде чем он позвонит. А если мне требова — лось купить что-то и денег не хватало, я обращалась к маме. В период отпусков он то к родителям в деревню спешил, то всех друзей хотел проведать. В последний его приезд мы очень мало времени провели вместе, и находясь в этом рейсе, он не звонил мне уже давно. До сих пор я не размышляла над этим, считая, что такова судьба жены моряка. Но после вопроса тети Сони задумалась, ведь я видела и другие судьбы.

Месяц шел за месяцем, Дмитрий позвонил за это время од — нажды из Копенгагена. Рассказывал мне, что там дворцы, зам — ки и музеи не хуже Питера и что скоро они плывут в Бревик и дальше на север. Я сообщила ему, что жду ребенка. Он так спе — шил, пробубнил что-то типа «да, хорошо», и разговор прервал — ся. Чувство одиночества, отстраненности, ненужности накрыло меня. Как можно быть настолько равнодушным? Этот человек,

Елена Горелова • 25

которого я до сих пор считала родным и самым близким, вдруг стал для меня чужим и холодным. Мне представилось, что мой муж на своем корабле отдаляется все дальше и дальше от меня и нашей с ним жизни.

И снова — долгое молчание. Новость о ребенке не побудила его звонить чаще. Жены-морячки поддерживали меня, баловали фруктами, витаминами, помогли подготовить кроватку и при — купить вещички для крохи. Появление Вани, моего первенца, было большим праздником в нашем женском коллективе. Все восприняли его как родного, и каждая из женщин при первой же свободной минутке спешила с ним понянчиться. Я была счастлива в своем материнстве.

— Поздравляю, — сказал мне Дмитрий, когда вернулся из рейса и взглянул на малыша. — Иван Дмитриевич, значит…

Это прозвучало так отстраненно, будто отцом Вани был не он, а какой-то другой Дмитрий.

— А я как раз хотел сообщить тебе новость. Меня назначили старпомом на новый «Панфилов», через неделю отплытие.

Конечно, для мужа это было долгожданным событием. По — пасть на новое судно, да еще и для работы на арктической ли — нии — желание каждого молодого моряка.

Карьера — вот что было для него всегда важнее всего. Боль, разочарование, напряжение от неопределенности подтолкнули меня к решительному шагу:

— Я не буду тебя больше ждать, Дима. Я ухожу.

Не могу сказать, что это был простой шаг, — от тяжести сад — нило внутри. Чувство, что я осталась одна, еще долго звенело от — голосками в пустых закоулках моей души. Но в какой-то момент пришло понимание. В сознании всплыл образ счастливой жиз — ни, который подтолкнул меня когда-то к замужеству. Я поняла,

что стремилась реализовать его, не прожив и не прочувствовав глубоко. Я просто хотела быстрее окунуться во взрослую жизнь. И этот этап оказался пройден. Я была спокойна за будущее.

У меня было образование, хороший рабочий стаж, я чувствова — ла, что в профессии иду по своему пути. Кроме того, у меня был сын, за которого я теперь в ответе. Мне нельзя было останавли — ваться, а нужно только идти вперед. Мама помогла мне найти квартиру в Подмосковье, куда мы с сыном и переехали.

26 • К Себе настоящей

Глава 5

Жизнь постепенно налаживалась. Мы с Ваней жили в Каши — ре в Подмосковье — это небольшой городок на берегу Оки. Квартирка, которую я снимала, выходила окнами во двор, а недалеко от нас располагался городской парк. Ваня подрос, я отдала его в ясли, а сама устроилась воспитателем в этом же детском саду.

Дни были наполнены работой, заботами о Ване и пробегали очень быстро. Я была счастлива оттого, что снова работаю с детьми, что подрастает мой сынишка. Ваня был очень любознательным малышом, и по выходным я старалась

показать ему город.

В один из таких летних дней мы шли с Ваней по ал — лее парка. Как сейчас помню: на нем была белая па — намка, синие шортики и клетчатая рубашка, а я была одета в синее платье, на шею был повязан платок такого же цвета. В одной руке я сжимала руку Вани, а в другой держала пакет с продуктами.

И не заметила, как в какой-то момент платок на шее развязался и соскользнул на землю. Не успела я задуматься о том, как мне его под — нять, как вдруг чья-то рука протянула мне мою косынку.

— «Синенький скромный платочек падал с опу — щенных плеч», — услышала я напев и очень прият-

ный голос. Подняв глаза, я увидела мужчину. Каштановые вол — нистые волосы, теплый приветливый взгляд.

— Ох, мне бы еще третью руку, чтобы платочек не падал, — невольно вздохнула я.

— Мои руки — к вашим услугам, — произнес мужчина и тут же подхватил мой пакет с продуктами и протянул руку Ване: — Давай поможем маме, пусть она завяжет платочек.

На удивление Ваня отнесся к этому предложению с довери — ем, отпустил мою руку и вложил свою ладошку в ладонь незна — комца. А мои руки, освободившись, словно крылья, сами взле — тели и ловко завязали косынку моим любимым узелком. И вся я вдруг ощутила себя легкой и парящей, а солнечный свет того дня будто залил всю мою душу, и радостная улыбка невольно засияла на моем лице.

— Приятно познакомиться, — сказал мужчина, — меня зо — вут Николай.

Он очаровал меня с первых мгновений, и через пару минут мы уже болтали, как будто были знакомы много лет. Мы с Ваней прошлись с Николаем до конца аллеи, а потом присели на ла — вочку, ели булочки из магазина, шутили и смеялись.

Во время прогулок с Ваней мы стали встречать Николая чаще. Николай рассказал, что он — артист, певец. Об этом он мог и не говорить. Его харизма, поток творческой энер — гии чувствовались сразу. Они переполняли его и выплески — вались на всех, кто был рядом. И хотя он был старше меня на тринадцать лет, задор делал его юным. Он был весел, об — щителен, читал свои стихи, рассказывал анекдоты. В его об — ществе мне становилось легко и комфортно, я ощущала себя несказанно счастливой. К тому же моя любовь к литерату — ре и книгам необыкновенно сочеталась с его артистизмом

Елена Горелова • 29

и талантом. Я вспомнила дни моей влюбленности в Питер — такое же состояние наполненности, вдохновения, пьянящей невесомости.

«Пусть счастье длится вечно, Нам не задуть огни.

Мы движемся по встречной, Ну, ветер, догони!»

В моих ушах в тот период звучали стихи Николая. И я плыла и мчалась «по встречной», растворяясь в мерцающем потоке ог — ней чувства своей любви.

Как-то незаметно все подошло к тому, что мы решили поже — ниться.

Мы с Ваней переехали в его квартиру на соседней улице, а вскоре нам удалось перебраться и в саму столицу. Через год у меня родился второй сын. Николай был очень заботливым и щедрым мужем и отцом. По ночам он вставал к кроватке, чтобы я могла выспаться, охотно занимался и гулял с детьми. До меня Николай был женат дважды, у него была дочь Даша. Я с удовольствием общалась с ней, и она часто обращалась ко мне за советами.

Жизнь наша наполнилась размеренностью, и друзья, глядя со стороны, говорили: «Идеальная семья». Да, в целом это было так, и многие мои знакомые восхищались нами. Но на эту «иде — альность» часто нежданно набегала тень, которая, превращаясь в грозовую тучу, разрывалась громом и молнией.

— Ты никчемная хозяйка, и борщ твой — пойло.

— Радуйся, что живешь со мной под одной крышей!

— Да на тебя на улице ни один бомж не посмотрит!

— Подумаешь, дверь тебе не открыл, ты ведь лошадь ломо — вая, сама все можешь.

Когда на Николая «накатывало», его было уже не остановить. Насколько он был романтичным и заботливым, настолько он мог проявить другую, противоположную, ипостась. Я понимала его. Он певец. Талант его требовал выхода, но был не признан. Изнутри моего мужа постоянно снедала неудовлетворенность. А когда ему становилось нестерпимо думать об этом, он выливал свою горечь на меня. Бывало, и руку поднимал. Я знала, что ког — да-то он был даже лауреатом международного конкурса опер — ных певцов. Но напился после церемонии и кого-то оскорбил. Больше его не приглашали, и карьера пошла на спад.

Я, как могла, объясняла себе его поведение. На фоне всех остальных положительных качеств эмоциональные выплески Николая казались мне не столь значительными. Я терпеливо сносила его гнев, старалась проявлять мягкость и понимание, научилась поддерживать спокойную атмосферу в доме. Прояв — ляя женскую чуткость и мудрость, по жестам и виду Николая я всегда могла понять его расположение духа и знала, когда луч — ше промолчать, а когда выразить свое мнение. И детей учила тому, чтобы учились уважать и понимать отца.

30 • К Себе настоящей Елена Горелова • 31

Глава 6

— Наталья, — как-то сказал мне муж, — мы даем концерт в следующую субботу в «Триумфе». У Даши день рождения при — ближается, она давно хотела туда попасть. Я взял вам билеты в VIP-зону.

Новость была отличная! Даша, дочь Николая от второго брака, в это время жила в школе-интернате. Ей там было не — комфортно. К тому же ей исполнилось шестнадцать лет, нуж — но было думать о выпускных экзаменах и поступлении в вуз.

Мама Даши в этот период была в отъезде, учеба девушки шла с трудом, перспективы жизни виделись ей неясно,

и от этого часто в ней улавливались растерянность и грусть. Я невольно чувствовала, как взрослеющей девушке не хватает женского доброго слова, и всем сердцем стремилась поддержать ее. Мы с мужем при любой возможности приглашали ее к нам и проводи — ли время вместе.

И вот долгожданный для Даши день настал. Яркая атмосфера клуба, модно одетые девуш — ки, стильные парни. Наблюдая за всем этим, я невольно вспомнила Питер, вступительные экзамены, мою первую вечеринку, на которой познакомилась с будущим мужем. Как быстро пролетело время!

Зал затих, приглушили свет, со сцены зазвучали немного космические аккорды и песня:

«Девочка моя, ты — мой ясный свет! Я искал тебя очень много лет.

В дождь или в грозу и в холодный день — Я искал тебя, я бродил, как тень».

Это была песня, набирающая в то время в Москве стреми — тельную популярность. Организаторы очень удачно решили по — ставить ее в начале концерта, потому что сразу почувствовался эмоциональный отклик зрителей, в первую очередь девушек, которых в зале было большинство.

Краем глаза я посмотрела на Дашу и увидела, как заворожен — но она смотрит на сцену. Но не просто на сцену: взгляд ее как магнитом был притянут к молодому гитаристу Сергею, который играл в ансамбле Николая. Высокий белокурый парень с длин — ными волнистыми волосами. Лишь изредка отвлекаясь, Даша весь вечер смотрела только на него. Я видела, какой задумчивой она выглядела после концерта, и понимала, что в душе ее заро — дилось что-то серьезное, глубокое. Так меняет человека чувство, когда в его мире появляется другой человек.

— Тетя Наташа, я хочу с ним познакомиться, — говорила мне Даша, когда мы с ней обсуждали концерт.

Я была рада ее открытости в общении со мной, тем более знала Сергея, и он мне очень нравился — душевный, серьезный, хороший человек. Я понимала, что сейчас Даше нужно помочь прийти к ее мечте, желанию. Порой именно такого яркого и на — стоящего чувства не хватает личности, чтобы обрести силы, вы — править свой путь, начать осознанное движение по жизни.

— Да, Дашенька, конечно. Но смотри: он парень взрослый, уже работает, музыкант. Тебе нужно постараться и немного по — работать над собой, чтобы ему было с тобой интересно.

— Это как?

— Начинай внимательнее относиться к учебе, больше читай, наполняй себя новыми чувствами, знаниями.

Я поняла, что Даша услышала меня.

Через некоторое время у нас с Николаем состоялся разговор. Даша сказала ему, что ей трудно учиться в интернате — слож — но сосредоточиться, а подход учителей к преподаванию поверх — ностный. Мы жили тогда с двумя детьми в небольшой двухком — натной квартире. Но приняли решение пригласить Дашу жить к нам. Нам не стало теснее, а лишь радостнее от того, что рядом с нами еще один человек становится счастливым. Николай по — знакомил Дашу с Сергеем.

— На свидание не пойдешь, пока не прочтешь пятнадцатую главу «Войны и мира», — говорила я ей. Но видела, что Даше не нужны мои напоминания. Работу над собой, свое развитие она и сама поставила в приоритет. И чувствовалось, как это украша — ет ее, делает еще более притягательной, женственной, открыва — ет внутреннюю силу и достоинство.

Даша успешно закончила школу и по моему совету поступила в педагогическое училище. Вскоре они с Сергеем поженились. Это была прекрасная свадьба, и было видно, что между ними зародилось очень крепкое и взаимное чувство. Оно буквально исходило от них, красиво и чисто звучало, как продолжение песни:

«И ночкой ясною ты приоткроешь дверь, Любить прекрасную мне суждено теперь. На небе две звезды зажгутся для двоих, Их отражения блеснут в глазах твоих».

34 • К Себе настоящей Елена Горелова • 35

Глава 7

Время шло своим чередом. Дети подрастали. Ване уже было де — вять лет. Он был лишь третьеклассником, а мне казалось, что он уже все знает о жизни. Я думала так не потому, что он очень хо — рошо учился, а потому, что он был очень открыт и добр и свои решения принимал сердцем. Он был внимателен к младшему брату, для одноклассников был хорошим товарищем: честным и справедливым. Ваня мечтал стать летчиком. Я видела в нем частичку себя в школьные годы, но и еще что-то его, осо — бенное, мальчишеское.

Как-то, спустя два месяца после начала учебного года, вернувшись из школы, он привел домой мальчика.

— Мама, это Федя.

— Здравствуй, Федя, проходи.

Я всегда очень доброжелательно относилась к дру — зьям детей, уважала их путь знакомства с жизнью через общение со сверстниками, желание учить-

ся понимать других. Поэтому поддерживала де — тей, когда они с кем-то заводили дружбу.

Федя был невысокого роста, очень скромно одет. Какой-то потрепанный старый свитерок и стоптанные ботинки. В руках он стеснительно

мял демисезонную шапочку и при этом шмыгал носом.

— Будем пить чай?

— Да, мама! — крикнул Ваня, быстро разувшись и забегая в свою комнату.

А Федя все так же нерешительно стоял у двери и молчал. Ка — залось, будто он в первый раз оказался в гостях и не знает, что делать. Так же он вел себя и за столом, долго размышляя, прежде чем взять ложку и положить в чай сахар. И каждый раз делал паузу, прежде чем что-то сказать. Он старательно искал слова, призывая их из своей памяти и пытаясь сложить в правильный ответ.

Да, это был мальчик с задержкой психоречевого развития. ЗПР — как говорили в среде педагогов и психологов. Мне это быстро стало ясно, исходя из опыта многолетней работы с деть — ми. После ужина Федя и Ваня отправились в детскую. Я слыша — ла, как они играют, как Ваня оживленно все показывает Феде и тот, все так же шмыгая носом, старается за ним повторить. Потом Федя сказал мне «до свидания», и Ваня вышел его про — водить.

Вернулся он очень расстроенный, я видела, что он не может успокоиться.

— Что случилось, Ваня?

Он не мог уже сдерживать переживания, заговорил:

— Когда мы вышли с Федей из дома и он стал вынимать свою шапку, у него из кармана выпала папина любимая маленькая балерина, которая стоит на полке у нас в коридоре. Я ему ее не дарил, и ты тоже. Он взял ее без разрешения. Он… он… — И Ваня замолчал, не решаясь произнести слово, из-за которого его друг мог сразу перестать быть ему другом.

— Ваня, — обняв за плечи сына, сказала ему я. — При — веди Федю к нам в следующий раз в гости. Он не плохой мальчик.

Как и каждого друга своих детей, я приняла Федю как род — ного ребенка. Я объяснила Ване, что Федя — такой же ребенок, как и он. И что взял он папину статуэтку не потому, что он плохой. Так он пытается восполнить в себе самом что-то, чего ему не хватает. Я сказала, что Феде нужно просто помочь и под — держать его. «Я тоже помогу!» — с готовностью откликнулся на мое объяснение Ваня.

Ваня рассказал, что Федя живет один со своей мамой. Мама работает дворником, а отца он не знает. Ваня познакомился

38 • К Себе настоящей Елена Горелова • 39

с ним во дворе, когда тот загружал кучу листьев в тележку, по — могая маме убирать детскую площадку. А в начале осени его привели к ним учиться в класс.

Приходя к нам в гости, Федя сначала относился ко мне с не — доверием. Он с трудом занимался в школе, учителя и сверстники его не любили, и он привык, что его все «шпыняют». Понимая все особенности его развития, я все же относилась к нему, как к полноценному ребенку. Иногда в общении с ним даже немно — го поднимала планку знаний уровня детей этого возраста, под — бадривая его и понемногу подталкивая к освоению школьных навыков.

— Представляешь, Федя, — говорила ему я, — в математике существует такое число — Пи. Его открыли когда-то очень дав — но и используют на всем земном шаре. Оно для всех одинаково. Так вот, в Америке есть такой штат — Индиана, в котором при — няли закон, что число Пи у них особенное.

Федя слушал меня, и я чувствовала, как на душе у него поти — хоньку теплеет.

Вечерами я или Ваня читали «Денискины рассказы». Федя слушал, и мы вместе смеялись над проделками и похождениями героев. По выходным, когда выдавалась возможность, мы езди — ли на представления в детский кукольный театр. А на Новый год пригласили Федю к нам в гости. Мы подарили ему мягкую игрушку — большого жирафа, чтобы он помогал ему «высоко сидеть и далеко глядеть».

Постепенно у Феди укреплялась уверенность в себе. Он ста — рался прилежно учить уроки, и у него это получалось все лучше и лучше. За год по оценкам он вышел на хороший средний уро — вень. Ваня поддерживал друга во всем, и их отношения крепли из года в год.

Однажды мы сидели вместе и собирали конструктор. Я пода — вала им «строительный материал», Ваня делал ангар для своего самолета, а Федя трудился над возведением башни. Федя, раз — мышляя над чем-то, вдруг спросил меня:

— А какие там люди живут? Там, где особенное число Пи?

— Не знаю, — засмеялась я, удивляясь, что Федя не забыл об этом. — Думаю, такие же обычные, как и на всем земном шаре.

— Наверное, у меня тоже свое число Пи, — сказал Федя, прикрепляя к башне красивую красную крышу.

40 • К Себе настоящей Елена Горелова • 41

Глава 8

Однажды классный руководитель Вани сообщила мне, что на уроках физкультуры Ваня часто садится отдыхать. «Вы бы про — верили его», — посоветовала она.

Тревожный звоночек заставил нас забеспокоиться. Обычные медицинские исследования ничего не показали, но Ваня уставал все чаще. Из-за этого огорчался и он сам, и Федя, видя состо — яние товарища. Он ходил за ним буквально по пятам. И своим присутствием, как телохранитель, пытался защитить и убе-

речь Ваню.

Муж поднял на ноги всех знакомых, и нам посове — товали врача-остеопата в частной клинике. Было не — обычно обращаться к такому специалисту, это было что-то новое и неизвестное нашей медицине в то время. «Геннадий Чиковани — доктор наук, лучший специалист в лечении проблем опорно-двигатель-

ной системы», — сказали нам друзья Николая. Конечно, мы поехали к врачу втроем:

я, Ваня и Федя. Мы с трудом выстояли длин — ную очередь и, наконец, вошли. Крупный мужчина высокого роста в белом халате сто — ял посреди кабинета. Он создавал впечатление сурового и очень занятого человека. Без лиш-

них слов спросил, делали ли мы энцефалограм — му. А когда я начала доставать документ из сумки,

он сказал, что она ему не требуется. Я чуть было не взор — валась от ощущения потраченного времени, долгого ожида — ния и такого обращения. Но увидев, как его руки быстро, умело и аккуратно осматривают Ваню, начала успокаиваться. Доктор прощупывал и прислушивался к сигналам организ — ма, словно опытный настройщик музыкального инструмента. Федя молча наблюдал за ситуацией. Он стоял, не двигаясь, в углу кабинета возле двери.

— Кто это? — строго на меня взглянув, спросил доктор. Но Федя ответил сам за себя:

— Я — друг, — медленно, но твердо сказал он. И потом, как обычно подбирая слова, спросил: — Скажите, а он станет лет — чиком?

Врач внимательно посмотрел на Федю и закончил осмотр:

— Будете приходить ко мне два раза в неделю. У вашего сына пока ничего серьезного. Но у него начинается переходный воз — раст, и важно сейчас хорошо поработать с мышцами и скеле — том, разобраться с физической нагрузкой. Летчиком станет! — сказал он специально для Феди.

Врач говорил спокойно и уверенно, я почувствовала облегче — ние. В душе очень радовалась тому, что сумела применить навык мудрого поведения, который выработала за эти годы в своей се — мье, не вспылила и не дала волю своему порыву.

После осмотра врач дал мне визитку и попросил позвонить ему вечером.

— Я хотел поговорить с вами о друге вашего сына, — сказал он, когда мы созвонились. — У него ЗПР?

— Да. — И я рассказала доктору историю Феди. Было уди — вительно, что врач обратил внимание на Федю и решил об этом поговорить.

Елена Горелова • 43

— Сейчас в России еще мало знают об остеопатии и отно — сятся к ней с недоверием, — продолжил разговор доктор. — Я обучался в США у Виолы Фрайман — известного во всем мире остеопата. Периодически отправляю к ней и наших специалистов на обучение. Особое внимание она уделяет лече — нию детей, в том числе с задержкой психоречевого развития. Вообще, в этой стране другой подход к таким детям. Им помо — гают социализироваться, чувствовать себя полезными в обще — стве.

Меня как педагога-логопеда эта тема очень затронула. И из — за Феди, и еще потому, что в школе, где я работала, были кор — рекционные классы с детьми с ЗПР. Я постоянно искала под — ходы к тому, как улучшить их обучение и адаптацию к жизни. Но менять какие-то методы в воспитании удавалось с трудом. Пока мы говорили с доктором, в голове у меня созрел план. Я подумала о возможности узнать, как это происходит в Аме — рике, и открыть в нашей школе классы со специальной про — граммой.

— Геннадий, возьмите меня с собой в следующий раз, — по — просила я.

И он согласился! Познакомившись в поездке с Геннадием ближе, я поняла, что его неприступность и суровость скрывают за собой очень чуткого и внимательного человека. Он постоян — но думал о работе и своих пациентах, с готовностью откликался на просьбы о помощи, максимально делая все, что было в его силах. Во всех его делах ощущалось только одно — стремле — ние помочь людям. Меня очень вдохновляло и поддерживало то, что мы действуем сообща, что нам удавалось объединить наши усилия и, возможно, получится что-то изменить и в нашей дей — ствительности.

Однако внедрить мою идею в школе не удалось. Система образования того времени требовала неимоверное количество документов и разрешений и не приветствовала новые инициа — тивы. Но идея, ставшая для нас с Геннадием уже общей, вопло — тилась. Геннадий открыл в своей клинике специальный кабинет для детей с ЗПР, где я впоследствии работала, применяя новые методики, а он помогал детям как врач. После нас все больше и больше специалистов начали уделять внимание этому направ — лению, и мы были рады, что дали переменам пусть небольшой, но хороший импульс.

Мы поддерживали с Геннадием добрую связь всю жизнь. Он выручал нашу семью даже в самых критических ситуациях. Ког — да его не стало — он ушел в пятьдесят семь лет, — то очень долго ощущалась пустота. Присутствие таких людей наполняет жизнь спокойствием и верой в то, что всегда найдется решение, помощь, поддержка. Говорят, что незаменимых людей не быва — ет. Возможно. Но такие люди играют особую роль.

Это история о том, как жизнь сводит людей, которых объединяют общечеловеческие, нравственные и профессио — нальные ценности. Первые обманчивые впечатления могут по — мешать разглядеть близкого по духу человека, но в результате такие встречи приносят благие изменения не только в судьбах участников, но и в гораздо большем масштабе.

Наталья и Геннадий объединили усилия, чтобы вывести на новый уровень в обществе подход и отношение к детям, считавшимся в те времена неполноценными. Для обоих героев повествования эта тема небезразлична. Хоть и не в таком объеме, как хотелось, но все же им это удалось.

44 • К Себе настоящей

Глава 9

Несмотря на сложности в системе образования и мое несогла — сие с устаревшим педагогическим подходом, свою профессию я очень любила. Годы работы логопедом, преподавание русско — го языка и литературы в школе — все это было продолжением выбранного мной в жизни пути. Как мечтала я когда-то в дет — стве, теперь каждый день стояла перед классом и рассказывала детям о том, что было дорого для меня и могло стать важным

для них.

Педагогический коллектив был очень дружный, мы создавали много интересных проектов. Школа вышла на первое место в микрорайоне, в ближайшее время у меня была перспектива стать заведующей учебной частью.

Меня наполняло чувство глубокого удовлетворения от того, что я делаю нечто ценное и важное в жизни. Так, наверное, чувствует себя композитор, созда — вая очередную гармонично звучащую симфо-

нию.

Но одно возобновившееся давнее знакомство полностью перевернуло мою жизнь. После этого моя симфония стала звучать совершенно иначе.

Как-то на меня вышла Рая — моя одноклас — сница из Рязани. Одно время мы дружили в школе. Рая увлекалась биологией, и помню, как мы с ней

после паводка ходили на берег Оки собирать травы для школь — ного гербария. Рая любила сочинять анекдоты. У нее была уди — вительная способность: идет она по улице, видит прохожего, подмечает в нем что-то смешное и тут же выдумывает какую-то историю о нем. Весь окружающий мир становился комичным, гротескным, как эпизоды юмористических картинок Херлуфа Бидструпа.

Так вот, спустя много лет Рая нашла меня в Москве. Мы встретились с ней, поболтали. Она приехала из Риги. В тот период Прибалтика как раз объявила свой суверенитет, и она с мужем-военным невольно оказалась в другой стране.

— Так хочу вернуться сюда. Оказались там по роду его служ — бы. А я ведь русская, и муж тоже, — вздохнула Рая. — Я ведь, знаешь, почему к тебе обратилась? Подумала, может, ты смо — жешь прописать меня с Игнатом у себя? Он как военный смо — жет пенсию получать, мы как-то зацепимся и останемся здесь, в России.

«Быть родителем для всех», делать добро — это мое неизмен — ное кредо. Я как-то сразу понимаю боль и проблемы других и, если что-то зависит от меня, обязательно это делаю.

Посоветовавшись с мужем, мы прописали Раю и Игната у нас в квартире на Большой Бронной. Николай порекомендовал Иг — ната своему другу, тот взял его консультантом в Военный уни — верситет. А я предложила нашей директрисе Розе Ильиничне взять Раю учителем биологии.

И действительно, характер Раи добавил особую изюминку нашему коллективу. Не проходило и дня, чтобы в учительской не раздавался смех. Раины анекдоты об учительской жизни за — поминались, ходили из уст в уста, приободряя нашу атмосферу слегка колючими искорками юмора.

Елена Горелова • 47

— Держись в тонусе, — часто говорили друг другу девоч — ки-коллеги, — а то попадешь в «Райкин анекдот».

Но постепенно что-то нехорошее стало происходить в на — шем коллективе. Чувствовалось, будто в хорошее, зрелое яблоко проникла гниль и стала потихоньку его портить. Снаружи все оставалось красиво, но внутри уже разрастались темные пятна. Оказалось, что Рая проявила себя мастером скрытых кон — фликтов. Она «играла», шутила, сочиняла истории. Поддаваясь ее юмору, артистизму, мы все, взрослые люди, невольно велись

на это.

В первый год работы Рая незаметно выжила из школы учи — теля химии. Он был очень хорошим человеком и педагогом, но в какой-то день махнул рукой на все и уволился.

Потом Рая потихоньку взялась за меня. Мотивы ее поступков были и остаются для меня необъяснимы. За моей спиной она начала оговаривать меня перед мужем, потом как бы невзначай поссорила меня с моей подругой. Затем начала плести интриги в школьном коллективе.

Создала идею о том, что я собираюсь «подсидеть» Розу Ильи — ничну. Причем она делала это так методично и аккуратно, что директриса ей поверила. Рая настроила против меня учительни — цу математики, и они уже действовали сообща.

И с каждым днем я все больше ощущала, как надо мной сгу — щаются тучи и, как перед грозой, дышать становится все труд — нее.

Такое состояние трудно распознать сразу, тем более когда очень доверяешь человеку и открыт ему всей душой. Но ког — да факты стали очевидными и мне начала открываться правда, я испытала тяжелое душевное потрясение. Во мне словно прои — зошел надлом.

По всем моим представлениям такая ситуация произойти просто не могла. Нет, не могла подруга, которую я выручила и поддержала, повернуть свои действия против меня. Не мог коллектив, который знал меня много лет, поддаться ее наветам, поверить ей. Не могла школа, в которую я вложила столько души и труда, вдруг стать благодатным местом для интриг.

Мне не хотелось конфликтовать, спорить и что-то доказы — вать, накалять атмосферу. Да и не было моральных сил. И, не дожидаясь окончания учебного года, я уволилась.

Раю с ее мужем мы выписали из квартиры. Примерно год я приходила в себя. Каждый раз при мысли об этом у меня на глаза наворачивались слезы: «За что? Почему бывает такая не — справедливость?» Анализируя такие ситуации, невольно начи — наешь искать свою вину, изъяны поведения, которые приводят к таким болезненным «урокам».

Но мудрая жизнь постепенно все поставила на свои места и спустя время дала мне ответ. Я устроилась работать в другую школу. И сразу поняла, что дело не во мне. Меня сразу приня — ли и полюбил и коллектив и дети. Я осознала, что просто есть такие люди, как Рая, которые поступают таким образом в силу характера, прибегая к тем способам жизни, которые только им кажутся правильными.

Постепенно мой вопрос «за что?» преобразовался в вопрос

«для чего?». Я увидела, что сложная и болезненная ситуация от — крыла мне новые перспективы. Будто вытолкнула меня с, каза — лось бы, проторенной дорожки на другой, непростой, но инте — ресный и увлекательный, путь.

Стараясь разобраться во всем этом, я вспомнила, что когда-то хотела стать психологом. Я поступила в МГППУ и получила вто-

48 • К Себе настоящей Елена Горелова • 49

рое образование: важное, желанное, интересное. Шаг за шагом я двигалась дальше к своей цели — помогать людям, но уже в новом качестве.

Я начала практиковать консультации, совмещая их с рабо — той в школе. У меня появились постоянные клиенты, они реко — мендовали меня друзьям. Я видела, как облегчаю жизнь многих и многих людей. И я поняла, что, как бы сложно и болезненно ни было то, что с нами происходит, — это к лучшему.

Глава 10

В один из вечеров, которые я часто проводила за чтением книги, зазвонил телефон.

— Наталья, — услышала я женский голос. Я не могла его не узнать, казалось, прошла целая вечность.

— Вера, ты?

Конечно, я не ошиблась. Это была Вера, дорогая подруга да — леких лет моей юности и первой работы в детдоме. Я вспомни — ла, как мы в последний вечер перед увольнением дали слово

не забывать друг друга и когда-нибудь встретиться.

— Слышала, ты стала психологом, — сказала Вера. — Очень хочу к тебе попасть. Да и поболтаем заодно, сколько лет не виделись.

Мы договорились встретиться следующим утром. Вера выглядела статной, подтянутой. Годы приба-

вили ее облику энергичности, напористости. Я не ошиблась, подумав, что она давно не занимается преподаванием.

— Я после тебя там еще три года прорабо — тала, — рассказывала Вера. — Ох, и сложно было воевать с этими бабками. Но, ты знаешь, ситуация начала улучшаться. В Министерстве ру — ководство поменялось, к нам стали чаще проверки направлять. Так наши женщины потише вести себя стали.

— Да, возможно, страх для них — лучший мотиватор. А Аня как? Слышала что-то о ней?

— Да, ты знаешь, она после института пришла туда работать. Меня уже там не было. Мы с ней буквально месяц назад случай — но встретились. Она мне и рассказала, что вышла замуж и роди — ла двойню мальчиков. По полгодика им сейчас. Муж состоятель — ный, работает в «Альфа-Капитале», инвестициями управляет.

— Ну а твоя, Вера, личная жизнь как сложилась? — спросила я. — Ты замужем?

— Ох, с этим и пришла к тебе, Наташа. Замужем. Лихо все начиналось, романтично, лучший сценарист позавидует.

— Да? И как же это? — чуть пряча улыбку, спросила я.

Вера всегда была женщиной видной, заметной. Какой-то ее особый магнетизм так и притягивал к ней мужчин. У Веры была мечта — выйти за богатого, организовать свой бизнес и оста — вить работу педагога. Помню, когда мы дружили, с ней посто — янно случались какие-то истории, одна другой круче. И расска — зывала их Вера с каким-то особым артистизмом, так, что сразу в деталях представлялось все происходящее. И на этот раз благо — даря ее таланту я почти мгновенно перенеслась в прошлое.

Итак, Вера в ночном клубе, уже изрядно выпившая. Сидела, опираясь на барную стойку.

— Какие красивые женщины тут скучают, — обратился к ней мужчина с кавказским акцентом, уже, похоже, на втором взводе.

Вера решила, что ей уже пора домой и на сегодня впечатле — ний достаточно, взяла сумочку и встала. И тут кавказец, будто только и ждавший этого момента, схватил ее под локоть и увлек к выходу:

— Не желаете ли прогуляться по вечерней Москве?

— Не желаю, — резко ответила Вера, попытавшись высвобо — диться. Но, похоже, у кавказца уже созрел в голове план. У вы — хода завязалась неравная скрытая борьба.

«Снова я влипла, и как из этого выпутываться? Может, хоть принц на коне белом прискачет, спасет?» — крутились в голове Веры пьяные сумбурные мысли.

Кто знает, как бы это все закончилось, если бы в дело не вме — шался третий — тот самый «принц на белом коне». Это был мужчина лет сорока в стильной рубашке и модных джинсах. Он стоял и курил у входа, когда в дверях показались Вера и кавка — зец. Сразу было понятно, что между ними что-то не так, и муж — чина заступился за Веру. Его внушительный вид и солидность охладили пыл наглого ухажера, и, несмотря на свою горячность, он предпочел отступить.

— Разрешите вас отвезти домой? — спросил незнакомец, по — казывая на дверцу белоснежного автомобиля последней модели, который и вправду в темноте ночи напоминал силуэт статного жеребца.

Вера уже пришла в себя от хмеля и поняла, что так будет без — опаснее. «Спаситель» довез ее до дома и, прощаясь, пригласил на ужин. Так она познакомилась с Константином.

Он оказался крупным бизнесменом, владеющим двумя ма — газинами брендовой одежды. Мечта Веры исполнилась — она вышла замуж за бизнесмена, рассталась с преподавательской ка — рьерой и стала бизнесвумен.

— Так и что же теперь, Вера? Тебе с ним плохо?

— Ох, это такая длинная история. И самое интересное, я не пришла бы к ней, если бы не побыла в этом так долго. Сейчас хочу посмотреть на это как-то по-другому… — задумчиво ска-

52 • К Себе настоящей Елена Горелова • 53

зала Вера и предложила: — А давай мы сегодня вечерком поси — дим в баре, отметим нашу встречу, а ты подскажешь мне, что дальше делать?

Да, чувствовалось, что нам еще есть о чем поговорить.

Мы отлично провели время в «Вермутерии». Я тоже поде — лилась с Верой главными «вехами» своей жизненной истории. Оказалось, мы переехали с ней в Москву почти одновременно и поселились в соседних микрорайонах. Уже слегка захмелев — шие, удивлялись, что встретились только сейчас. Вера не хоте — ла в этот вечер вдаваться в подробности своей проблемы. Было видно, что в ней происходит процесс переосмысления. Так бы — вает, когда вдруг понимаешь, что все, что делалось до сих пор, привело к печальным результатам. Вроде сажала куст с розами, а вырос терновник, да такой густой, что не пробраться. Бы — вает, нужно время, чтобы дать оценку случившемуся, увидеть действительность такой, какая она есть.

Я же, глядя на Веру, тоже задумалась. Ведь если быть искрен — ней с собой, я не могла назвать отношения с мужем счастли — выми. Очень многое приходилось в себе перебарывать, чтобы держать эту планку «хорошей семьи». Да, я научилась не допу — скать конфликтов и сглаживать их, стала буквально дипломатом в семейных отношениях. Но довольно сложно постоянно манев — рировать и быть настороже. Особенно когда понимаешь, что, несмотря на все усилия, муж продолжает оставаться на своих позициях домашнего тирана.

Вдоволь наговорившись, мы назначили с Верой первую встречу-консультацию и разошлись по домам. На обратном пути я все чаще ловила себя на мысли, что эта встреча про — изошла именно сейчас не случайно. Она несет что-то важное и для меня.

54 • К Себе настоящей

Глава 11

— Шалава уличная! Где шляешься по ночам? — с порога услы — шала я голос Николая. Поняла, что на него опять «накатило».

«На серебряной реке, На златом песочке,

Где я с милым гуляла, ох, Искала следочки».

Ну что, каково тебе с милым было?

— Николай, ты же обещал мне больше скандалов не устраивать. Я встретила сегодня свою подругу, с которой десять лет не виделась, мы посидели в баре, отдохнули.

После встречи с Верой мне хотелось побыть одной и подумать, поэтому у меня не было сил и желания вступать в очередную изматывающую дискуссию. Но муж не унимался. Накопившееся недовольство кипело

в нем и требовало выхода.

— Да? И что эта твоя «подруга»? Вниманием тебя не обидела? Или, может, показать тебе, что бывает дома с женами после их встреч с «под — ругами»? — Николай распалился не на шутку, встал из-за кухонного стола и с угрожающим видом направился ко мне. Я поняла, что он пьян. Ощущение того, что я от всего этого очень уста-

ла, вдруг проявилось во мне очень явно. Первые годы нашей жизни с Николаем я долгое время дер-

жала в сердце образ «моего» мужчины, который создала в юно — сти. Образ человека, с которым одни мысли, одни устремления, взаимопонимание и любовь. Я представляла отношения, кото — рые могут длиться долгие годы, невзирая на жизненные труд — ности. И все надеялась, что Николай и наши отношения с ним станут именно такими.

Когда я поняла, что этого не случится, то перестала меч — тать и якобы рассуждала «мудро»: «У меня уже двое детей,

Елена Горелова • 57

куда мне дергаться? Детям нужен отец, а семье — мужчина». Но уже и эти аргументы меня морально не укрепляли. Я все реже находила причины, за которые можно уцепиться, чтобы не сорваться и не уплыть от этих отношений, как соломинка по бурной реке.

— Мама, где ты была? — на пороге детской появился стар — ший сын Ваня, и в его голосе я вдруг услышала нотки упрека, очень похожие на тон Николая. Сильнейшая боль пронзила мое сердце. Наступило отчаяние. Я представила себе, что пока сижу с подругой в баре, мой муж сидит на кухне и описывает сыну свою версию моего отсутствия.

Как я не думала об этом раньше? Ване уже было двенад — цать лет — подросток! Русоволосый, кареглазый, он был по — хож на моего первого мужа. Я очень любила сына, но не зна — ла, как сказать о наших разладах с мужем. Я понимала, что в его душе возникают вопросы, но мне казалось, что сына не надо посвящать в семейные проблемы. Да и вообще, рас — суждала я, он со временем сам разберется, кто прав из нас, а кто виноват.

И эти его слова в мой адрес вдруг окунули меня в реальность, словно кто-то ледяной водой окатил: он не разобрался. Его пыт — ливый ум искал ответы на то, что казалось непонятным. По — скольку я ему ответов не давала, он слушал отца.

Часто наблюдая выпады Николая против меня, видя, что я на них не отвечаю, мой сын стал понимать: такое общение в семье — норма. Все эти годы муж постоянно наполнял себя желчью и выплескивал ее на меня. Но мало того, что он не ме — нялся сам, он передавал это детям, которые вольно или неволь — но стали впитывать модель его поведения. Такой мужчина, как

мой муж, не учил детей тому, что поможет им стать нравствен — ными, уравновешенными и гармоничными людьми. Все про — исходило наоборот! Какой смысл тогда оставаться? Последняя зацепочка, которая меня еще как-то удерживала в этом браке, в одно мгновение оборвалась. Я очень легко представила свое будущее без этого человека. И поняла, что так будет лучше. И мне, и детям.

Всего за несколько минут того вечера я поняла, что мне надо все менять. Надо вновь брать жизнь в свои руки и приводить ее в соответствие с ценностями, которые я на самом деле считала важными для себя и детей.

— Довольно, Николай. Мои годы бесконечного терпения за — кончились. Я переезжаю с детьми к родителям и подаю на раз — вод.

— Да чтоб ты знала, я давно в твоей милости не нуждаюсь. Думаешь, интересны мне такие мягкотелые, как ты? Даже сло — ва поперек сказать не можешь. Огонь-баба, бой-девка, вот кто у меня есть, и уже не один год! — сообщил мне пьяный Николай новость напоследок.

Вот еще одна горечь, результат моих пустых усилий! Но у меня уже не осталось сил в душе для злости, желания выска — заться, излить всю боль, которую я прятала все эти годы даже от себя. Я могла только одно: крепко держа детей, выдернуть себя вместе с ними из этого болота.

Бракоразводный процесс в суде затягивать не стали. Хотя, как правило, если в семье есть дети, дают подумать еще месяц-два. Видимо, ситуация была прожита настолько полно, что этот шаг был логичным ее завершением. А мне надо было над многим поразмыслить.

58 • К Себе настоящей Елена Горелова • 59

Глава 12

После второго развода я подыскала себе недорогую квартиру поближе к школе, где преподавала. Ваня и Игорь, мой второй сын, учились там же.

В водовороте событий, связанных с разводом, я и забыла о том, что мы с Верой планировали встретиться. Она как-то звонила, сказала, что наша работа с ней пока переносится, и пропала.

Прошло около полугода, как вдруг в субботу утром мне по — звонили из отделения реанимации городской клинической больницы:

— Наталья Скрябцова?

— Да, я.

— Вера Звягинцева у нас в реанимации. Она по — страдала от угарного газа при пожаре, телефон у нее вышел из строя, мы нашли вашу визитку у нее в кар — мане. Вы можете приехать?

«Вера… Вера… Что случилось?» — стучало у меня в голове всю дорогу по пути к ней. Врач встретила меня хорошей новостью — Вера при — шла в себя. Мне разрешили к ней пройти.

— Мы все откладывали встречу, сестричка, а она произошла, — слабо улыбаясь, произнес — ла моя дорогая подруга.

— Ты никогда не унываешь, — улыбнулась я ей в ответ. И почувствовала, что так рада видеть ее живой.

— Да, я практически не пострадала, все такая же юная и стройная.

Зашел врач и сказал, что пора заканчивать беседу: «Зав — тра пациентку переводят в стационар, и вы сможете ее наве — стить».

— Так что же случилось? Расскажи, — задала я первый во — прос, когда пришла к ней в палату на второй день. Последствия удушья у нее уже почти прошли, но, как сказали врачи, нуж — но еще понаблюдать за сердцем. Вера чувствовала себя бодро. И, конечно, ее талант рассказчицы сразу перенес меня в разгар происшествия.

Я увидела, как она сидит за массивным рабочим столом в сво — ем кабинете и подбивает итоги продаж за день.

«Может быть, поискать место для второго магазина?» — за — думалась Вера и вдруг заметила, что из-под двери в ее кабинет просачивается густой дым. В груди похолодело.

«Пожар!» — мелькнуло у нее в голове. Вера бросилась к две — ри, чтобы оценить обстановку. Литая железная дверь не подда — валась, уже горячая от жара. «Я заперта!» В панике Вера нача — ла понимать, что происходит что-то очень серьезное и нужно срочно спасать свою жизнь: дрожащими руками она схватила телефон и набрала номер пожарной службы…

«Все машины ближайшей пожарной станции на выезде, на — ряд едет из соседнего микрорайона. Ждите».

— Да как «ждите»?! Я же горю!

Конец ознакомительного фрагмента.