Рогнеда

Елена Геннадьевна Батурина, 2018

Это история простой девушки, которой пришлось столкнуться с предательством и людской злобой. Рогнеду обижали и отвергали. И тогда на смену доброте пришла жажда мести и тёмная магия, а прекрасная девушка стала жестоким чудовищем, сея повсюду страх и разрушения…

Глава 3

Тайна Серафима

Мельнику не спалось, он долго ворочался с боку на бок. Потом всё же решил не маяться, встать да заняться делом — починить колесо. В сарае Гнедко мирно жевал траву, которую Настя заботливо нарвала другу ещё вечером. Серафим зажёг свечу в лампаде, оглядел поломку.

«Да… — задумчиво прошептал он. — Дурная поломка, но легко поправимая. Так что утром будет уже в деревне. Знаю я этого Афанаса, тот ещё ушлый тип, не пожалеет сироту, может и не заплатить ей…»

Серафим принялся за работу, да так увлёкся, что не заметил, как Гнедко взволновался, нервно забил копытами. Только когда он, раздув ноздри, негромко заржал, мужчина удивлённо посмотрел на него.

— Что такое? Ну? Чем недоволен? Трава, что ли, кончилась? — заботливо спросил Серафим, оторвался от работы, неторопливо подошёл к коню. — Травы полно ещё…

Но Гнедко был очень напуган, метался по загону и издавал странные жалобливые звуки.

— Да что ж такое, успокойся, всё в порядке… — но беспокойство животного передалось и мельнику. — Может, с Настей что?

Он стремглав бросился к мельнице, распахнув дверь, глазами нашёл Настю, но та, свернувшись калачиком, сладко посапывала. Девушка улыбалась, видно, ей снился хороший сон.

— Ну, всё нормально… — но тут же обернулся в сторону сарая, где Гнедко заржал что есть мочи. Серафим побежал обратно, но и там ничего подозрительного не увидел. — Ну и дела… Неспроста всё это…

Он обошёл вокруг сарая, повернулся лицом в сторону леса. Там явно что-то происходило. Лес словно стонал, гнулся под тяжким бременем. «Может, сходить, посмотреть?» — подумал мельник, зашёл в сарай и, успокоив коня, тихонько вывел его за ворота. Они быстро домчались до края леса.

— Всё, пру, стой, тебе говорят! — громко приказал он Гнедко и спрыгнул с коня. — Дальше мне нельзя…

Конь наклонил голову и, краем глаза поглядывая на Серафима, как будто молча спрашивал: «В чём дело, давай смелее, скачем дальше! Ты что, не слышишь, там беда, там нужна наша помощь!»

— Да знаю, знаю, — обняв Гнедко за шею и нежно теребя гриву, прошептал мельник. — Да только тебе могу сказать, что дальше этого места мне ходить нельзя. Как только я вхожу в лес, на моей шее словно руки смыкаются, начинаю задыхаться и падаю без сознания. А прихожу в себя на одном и том же месте, возле мельницы. Это какой-то заколдованный круг. Не вырваться мне, я как будто прикован, здесь и умру, наверно.

И у Серафима навернулись слёзы на глаза. Конь, поняв его печаль, уткнулся мордой в его плечо, прядая ушами.

— Спасибо, что выслушал меня, я ещё никому в жизни не говорил об этом. Почему так происходит, я и сам не знаю, это у меня с детства. А ещё… — он на минуту задумался, решая, говорить или нет, но потом решил, что перед ним просто конь, и можно рассказать ему всё, чтобы облегчить душу. — А ещё — ты гляди на меня, гляди, видишь, каков я стал?

Конь понимающе затряс головой: он всё заметил, всё понял, только сказать не мог.

— Днём я страшный горбатый мужик, еле хожу. Но как только на землю спускаются сумерки, я превращаюсь в такого, какой я сейчас. Старая кожа разглаживается, отек спадает, пропадает горб, и зубы выравниваются. На озере я видел свое отражение — каков красавец, совсем не тот, какой я днём, но кто об этом знает… Так и живу всю жизнь с этим проклятьем, — молодой статный мужчина провел рукой по густой копне каштановых волос, прикрыл свои выразительные васильковые глаза и тяжело вздохнул. Как же пусто и тоскливо было у него на душе!

Страшный гул и непонятные звуки затихали в лесу. Мельник с Гнедко ещё долго стояли, прислушиваясь и вглядываясь в темноту, но ничего больше не услышав, не торопясь двинулись обратно к мельнице.

— Вот и рассвет, скоро, с первыми лучами солнца, я буду тем, кто я есть, не пугайся, — подбодрил он коня, потрепав его по холке.