Книга I. Дар светоходца. Враг Первой Ступени

Елена Гарда, 2021

Жизнь Кая Острожского обрывается… Волею хтонического божества, без объяснений, помешав заглянуть в сиреневые глаза девушки-истории. Знать бы ещё, по какой причине эту скучную жизнь выкупили, отдав в уплату жизнь последнего рыцаря Ордена Золотой Лестницы, великого Светоходца и Гроссмейстера Гардаринии… Сколько же тайн ты хранил, скучный старик? Какой Мир скрывался за спиной скромного католического священника? Но скука закончилась, а настоящая жизнь, похоже, только началась. В зажатой ладони героя – пластинка небесного железа. На плече – отпечаток медвежьей лапы. В голове отныне и навсегда – Путь, вон в небе горят слова. К ним – семеро спутников, среди них твой «Нежданный враг». Не справишься, «Закланник» – предашь смерти единственных родных людей. Перед тобой, читатель, одна четвёртая цикла о приключениях юного мага. Одна четвёртая – это много или мало? Если это элемент загадочной Магна Кварты, или год обучения в Академии Магии или же шажок вверх по Золотой лестницы, то бесконечно много.

Цена

Она смотрела на него, и лицо её было очень печальным. Кай растерялся, честно не понимая, что происходит, и что ему на самом деле делать…

В какой-то момент мозг перестал метаться в поисках разумных объяснений.

Пойти и надеть штаны, вот что, — совет был дельным.

Кай развернулся и вышел в прихожую. Это была спасительная мысль. Он вернулся в их с дедом квартиру, избавился, наконец, от своего дурацкого полотенца, быстро оделся и направился к выходу.

Может, убежать? Глупо, конечно.

Перед дверью Музы он с полминуты постоял, а затем снова вошёл в квартиру.

— Ну вот… это наш Кай, — в дверях гостиной стоял высокий молодой мужчина, опиравшийся на знакомую трость. Вид у него был очень взволнованный. Его слова адресовались двум совсем юным девушкам, которых Кай заметил в первом акте этой причудливой пьесы.

Русоволосая девушка — сейчас Кай узнал в ней ту, с сиреневыми глазами, которую пытался спасти от змеи прошлой ночью — сделала несколько шагов к нему. Пару секунд в молчании они с любопытством разглядывали друг друга, на её губах появилась странная кривая улыбка, а потом она сказала:

— Это моя вина, в самом скучном и тихом уголке огромного города ты умудрился вляпаться в историю!

— Э-ээ… — её слова смутили его.

— Кай, познакомься, это наша гостья, История, — мужчина сжал его плечо рукой.

— История, знаю, звучит непривычно, — сиреневые глаза улыбались, — меня так назвал папа, не удивляйся. Можешь звать меня просто Тори.

Кай чувствовал, как воздух покидает лёгкие. Ресницы вокруг её глаз казались фиолетовым дымом.

— Ладно… Тори… Ну, в смысле, очень приятно. Меня зовут Кай, — Кай смутился ещё больше.

Девушка развернулась на одной ноге, словно выполняя танцевальное па, взметнув при этом русыми волосами, переходящими в пшеничное золото на концах, и уселась в свободное кресло.

Мужчина неловко переступал с ноги на ногу. Он достал из кармана носовой платок и шумно высморкался: «Трибога в душу…»

Каю снова стало не по себе.

— Наша вторая гостья… в некотором роде… Мы зовём её… — мужчина, казалось, подбирал более точное выражение.

Кай посмотрел на хмурую девушку, сидевшую на пороге балкона.

— Это Карна, — подсказала ему из кресла История, — она не очень разговорчива.

— Привет, Карна, — Кай почувствовал холодок, пробежавший по спине.

Карна ничего не ответила и не поменяла позы.

Да, одного взгляда на её отчуждённый вид хватало, чтобы понять, насколько это закрытый человек. Лицо скрывала косая чёрная чёлка, волосы росли ассиметрично, оголяя шею с одной стороны лица и уходя острыми клином до середины плеча с другой. Вся её фигура, казалось, излучала ощутимый холод. Она не нашла в себе желания изобразить улыбку на лице или хотя бы из вежливости кивнуть. Казалось, что она борется с порывом уйти отсюда. Кай снова почувствовал холодок.

— Кай… не будем тянуть, — вздохнув, красивая женщина поднялась с дивана и, подойдя к нему, взяла его за руки.

Каю захотелось зажмуриться. На стене, за её плечом, висел большой фотопортрет, тон изображения и образ выдавали возраст снимка — где-то 20-е годы, начало века. Он очень хорошо знал этот портрет Музы Павловны, потому что маленьким часто расспрашивал про него. На портрете она была запечатлена в полный рост, ещё совсем молодой, вероятно после выпуска из института. Одета она была в униформу сестры милосердия — тёмное платье с белым передником, с нашитым на нагруднике знаком Красного Креста, с повязкой на левой руке с таким же знаком. Из-под белой головной косынки, завязанной сзади под волосами, выбивались светлые вьющиеся пряди волос. Рука её покоилась на белой балюстраде, спокойный взгляд красивого лица был направлен прямо на фотографа. И эти идеальные черты лица были сейчас перед ним, разве что живые.

— Ты кое-чего не знаешь. Мы должны тебе как-то объяснить, хотя это не просто, — голос Музы, а в том, что это была Муза, у Кая уже не было сомнений, был полон грусти.

— Каргера больше нет… — мужчина поймал взгляд Кая, хотел добавить ещё что-то, но видно было, что ему достаточно тяжело справиться с чувствами. Он снова извлёк из кармана свой платок и отвернулся.

— Понимаешь… Ты — часть чего-то большего, всегда ею был. Мы не знаем всего, — Муза говорила тихо, но в ушах у него гремело. — Это какая-то другая сторона Мира, скрытая, древняя. Неподвластные нашему пониманию Силы. И, очевидно, в этом твоё предназначение. Но мы не знаем…

— Каргер спас тебя. Это был какой-то договор, — молодое воплощение деда Егора смотрело на него с волнением и болью.

Каю были знакомы эти жгучие глаза под густыми бровями, чёрные беспорядочные вихры с посеребрёнными висками, усы и борода, слегка удлиняющая его лицо. Кай смотрел и думал, как же рано тот поседел. Эта мысль показалась ему настолько неуместной, что окончательно вывела его из состояния ступора, и он, наконец, подал голос:

— Что произошло с Каргером?

Дед и Муза переглянулись.

— Может сядешь уже наконец? — в разговор снова вступила История, в голосе её слышались командные нетерпеливые нотки.

Муза и дед Егор вернулись на свои места, Кай последовал за ними.

Девушка по имени История продолжила:

— Мы же говорим тебе, мы мало чего знаем. Ты сразу будто умер, и тебя затащило в смерч. Мы почти не видели, что было внутри, ты же исчез. Непонятно откуда вырос столб огня и пепла, начал трескаться асфальт, всё начало рушиться, и после этого мы ничего не помним… правда, потом мы кое-что разглядели. Ты был как живой. Мы точно слышали, как Каргер согласился уплатить какую-то цену, и ты даже встал на ноги, и тогда этот страшный рогатый старик выдал какую-то тарабарщину и приложил тебя лапой. Ты снова выключился, и мы подумали, что теперь ты точно умер. Мы перенесли тебя домой, и Муза Павловна неделю за тобой ухаживала, пока ты не вернулся.

— Неделю? — для Кая это была совершенная неожиданность. А потом он вспомнил, что Кикимориха говорила, будто много дней вызванивала коммунальщиков. Вот это да, значит он валялся больным семь дней!..

— А Каргер?

— Каргер… Он просто стоял и смотрел, как мы суетимся вокруг тебя. А потом опустился на колени. Я подумала, что он молится. Не знаю, как точнее объяснить, он несколько минут так стоял на коленях, а потом упал на спину.

— Мы вызвали скорую… но было поздно… — дед Егор опустил глаза и ладонью смахнул что-то с ресниц. — Они подумали, что сердце остановилось. Но он оказался весь в крови. Ран не было совсем. Ничего не понятно.

— Это невозможно… — только и смог сказать Кай.

Дед Егор пожал плечами.

— Похоронили уже. Вся парафия собралась. Народу съехалось со всего света. Мы не знали, что его так уважали…

— А вы?.. — Кай наконец решился высказать вопрос, на который им давно пора было ответить. — Почему вы такие? Почему так… выглядите?

Крохотный уголок сознания ещё таил надежду на то, что он ошибается, что противоестественное явление молодых Музы и деда Егора имеет какое-то простое объяснение, например, перед ним правнучка Музы и троюродный племянник деда, приехавшие погостить к ним в Древнеград.

— Ты вообще что-нибудь помнишь? — снова вмешалась в разговор История. — Помнишь, перед тем как ты отключился, Каргер сказал, что это путь на несколько веков?

Кай напряг память. Если принять, что всё это было не сном, а ужасной необъяснимой явью, то он должен был помнить. Он был недвижим и опутан этим золотисто-голубым полем, и он без конца проваливался куда-то в другие эфиры, его отсекало от внешних звуков, но слова Каргера всплыли в памяти достаточно чётко, и он проговорил их вслух:

— «Этот путь на несколько веков… Велес, ты не оставишь его одного со всем этим…»

— Во-от! Этот, которого ваш Каргер назвал Велесом, тот медведь с рогами, он сначала сказал что-то типа «эти слишком много растратили, но это мы подправим», и потом ещё «а тебе, дитя беспутное, здесь вообще-то делать было нечего». Потом грохнул своим посохом и что-то сделал с ними, потому что они этот момент не помнят, а я не знаю. И потом все трое стали так выглядеть, — закончила История.

— Не понял, кто трое? Там было только три человека — дед с Музой и ты. Ты не изменилась.

— Кай, видишь ли, людей было трое. Но ты забыл… про…

— Ну… Птица ещё была…

–…и змея. — дед Егор скосил глаза в сторону балкона.

— Ты хочешь сказать… в смысле, вы хотите сказать, что она… что это?

— Карна. Которой и правда там было нечего делать, — сухо закончила История. — Может быть это всё из-за неё. С какого она на меня накинулась? И Каргер ваш погиб из-за неё.

Такого Кай точно не мог себе представить. Карна не выразила каких-либо признаков внимания к их разговору. Она хмуро смотрела в сторону, и этот вид ограждал её от навязчивого внимания не хуже, чем, к примеру, могло бы ограждать стекло террариума.

— Как змея может стать человеком?.. — это был глупый и в общем грубый вопрос, на который ни у кого не было ответа, Кай это понимал. Он точно показал себя полным идиотом и ему захотелось вернуть свои слова назад.

— Все мы носим маски… — услышали они тихий холодный голос из угла комнаты. От этого звука каждому стало не по себе. После чего Карна вернулась к состоянию безмолвного созерцания.

На балконе раздался шорох. В дверной просвет Кай увидел на перилах птицу, Мистику. Да, теперь это не спишешь на случайность или игры фантазии.

Муза встала, разгладив платье.

— Кай, нам всем надо многое обдумать. Многое ещё предстоит обсудить. Но не сегодня. Ты чуть не погиб. И нам очень не хватает… нам всем надо проститься с Каргером… — голос ей изменил, она произнесла его имя еле слышно. Сделав пару вздохов, она продолжила, — но если ты умрёшь с голоду, то получится, что нам с Егором Георгиевичем вернули молодость напрасно. Идёмте, пора завтракать.

Внезапно Кай ощутил дикий голод, просто невыносимый. И он был совершенно обессилен. Казалось, они разговаривали целую вечность, после этих откровений он чувствовал только ещё большее непонимание. Но к этому добавился тяжелейший груз — понимание вины за смерть Каргера.

Каргер-Каргер… Вот кого ему сейчас не хватало. Вот кто мог бы ему рассказать, что произошло на самом деле. Сколько лет он помнил деда, столько же рядом был и Каргер. Старый друг, молчаливый неприметный священник. Что он знал о нём? Сколько бы вопросов он ему сейчас задал?

Кай вздохнул и пошёл на кухню, Муза раскладывала пирог по тарелкам.

— Кай!

Он обернулся на голос молодого мужчины, который с этого момента заменял ему единственного родственника и опекуна, деда Егора.

— Вот, возьми. Это было у тебя в руке, когда мы тебя принесли домой. Я подумал, что это важно.

В руке деда блестел знак Каргера.