Ведьмин Кут

Елена Воздвиженская

Знаете ли вы о том, как ведьмы месяц доят? А где среди лесов нехоженых да трясин топких дедушка Леший живёт? Слыхали ли вы про чарусу коварную да Болотника, что в ней обитает? Бывали ли в гостях у ведуньи на чудесных святках? А кто такие грозовые человечки и как можно человеку со своей Долей повстречаться, тоже не слыхали? Тогда заходите к нам посумерничать, побаять про дивное, послушать страшные добрые сказки.

Вальпургиева ночь

Яринка, чуть отодвинув край занавески, и притаившись у окна, наблюдала за тем, как аккурат перед их хатой прилаживает молодую берёзку, только нынче срезанную в роще, красавец Демьян. Пряча счастливую улыбку и затаив дыхание глядела она на то, как Демьян, закрепив тонкое белоствольное деревце в земле, принялся украшать его разноцветными лентами да пряниками, вышитыми платочками да цветами, и сердце девушки затрепетало от счастья.

— Так и знала, так и знала я, что люба ему, — кружилось в её головке, — А значит, нынче ночью на берегу реки станет он танцевать только с нею вокруг майского дерева, изукрашенного, как та же берёзка, лентами да цветами яркими весенними.

Демьян поднял глаза, и, увидев Яринку, что замечтавшись, не успела спрятаться за занавеску, улыбнулся ей и подмигнул. Девушка вспыхнула, задёрнула скорее белоснежную ткань и прижалась спиной к простенку.

— Увидел, таки. Вот стыдоба, теперь всё поймёт. Да и чего там понимать, коли на её лице всё само написано, — от стыда щёки девушки пылали ярче полевых маков, что цветут в изобилии на Петровском лугу, — Да что теперь…

Она приложила к щекам ладошки, чтобы охладить их, и тут в окно постучали.

— Яринка, выходи, — тихонько позвали из-за приоткрытого ставня.

О, этот голос узнала бы она из сотен других. Так сладко мог говорить только он, самый красивый парень на селе, Демьянушка, глаза его чёрные, что спелая черешня, волосы волною ложатся, губы, ах какие губы… Яринка зажмурилась. Глянешь на них и мысли грешные сами в голову идут, после на исповеди у старенького глухого попа отца Стефания приходится чуть ли не на всю церковку кричать об том, ох, и стыдно. Да что поделать, коли кровь молодая кипит в венах и сердце рвётся из груди? А на дворе весна, весна какая! Сады все в молочной пене, вишни цветут да яблони, аромат их плывёт над хатами, кружит голову, на лугах разноцветье трав россыпью самоцветов раскинулось, а по ночам такие звёзды над деревнею в небе мерцают, что только о любви и думается об эту пору.

— Яринка, — полушёпотом повторили из-за окна, — Ведь я тебя видел, дома ты, выходи на крылечко.

— Сейчас, — отозвалась девушка, а щёки её запылали ещё пуще.

Как в таком виде ему показаться? Это всё равно, что сразу самой первой признаться в том, что любит его без ума, да замуж предложить выйти за него. Яринка схватила холодные миски, что стояли на полке, приложила к щекам, постояла так малость, и, убрав посуду обратно на полку, направилась на крыльцо.

Свежий ветерок обдул её личико, коснулся ласково шеи, защекотал волосами, выбившимися из чёрной косы. Демьян стоял на нижней ступени, улыбался ей.

— Ну, здравствуй, красавица!

— Ах, щёки—предатели, вновь вспыхнули ярче пламени, — Яринка опустила голову ниже, — Авось в сумерках не заметит.

— Здравствуй, Демьян, — ответила она, стараясь выглядеть как можно равнодушнее.

— А я для тебя берёзку нарядил, — продолжил парень, — Видела ли?

Молча кивнула Яринка, теребя синюю ленту в косе.

— А это вот тебе я принёс, — Демьян протянул девушке ярко-красные крупные бусы, похожие на алые ягодки земляники в изумрудной траве.

Яринка подняла глаза, ахнула, не удержавшись, протянула руку, взяла бусы, погладила бережно кончиками пальцев.

— Красивые какие! — произнесла она.

— А ты всё красивее, — ответил Демьян, поднимаясь на одну ступень выше.

— Стой там! — крикнула девушка.

— Ладно, ладно, чего ты, — опешил Демьян, — Я ведь ничего… Я сказать только хотел, что нет тебя краше в нашем селе, да и на всей земле тоже. Приходи нынче ночью на берег реки. Все хлопцы и девушки там будут. Придёшь?

— Приду, — кивнула Яринка.

— А бусы мои наденешь? И сарафан свой красный, они к нему как раз.

Яринка поглядела молча на Демьяна, прикусила губу, ровно намереваясь сказать что-то, да так и не решившись, промолчала, лишь кивнула коротко в ответ.

— Ну, и славно, — обрадовался Демьян, — Да гляди, никому на танцы не обещайся!

Он спрыгнул сразу с двух ступеней высокого крыльца и махнул радостно рукой, после остановился:

— А там на берёзке прянички медовые, нарочно для тебя купил нынче на ярмарке.

— Спасибо, — ответила Яринка, — И за бусы тоже спасибо!

Она вошла в хату, но на пороге, не удержавшись, обернулась. Демьян выйдя за калитку тоже обернулся и взгляды их встретились. Яринка тут же вспыхнула вновь и быстро захлопнула дверь. Демьян рассмеялся в голос, и, сделав коленца, вприпрыжку поспешил по дороге к своему дому, чтобы как стемнеет, вновь выйти из него и отправиться на гулянку.

Нынче была Ведьмина ночь, и все ведьмы собирались нынче на Лысой горе, на шабаш, с тем чтобы петь и плясать, да хвалиться своими злыми делами, что сотворили они за этот год. В селе же в это время соберутся люди на берегу реки, где установили парни ещё днём Майское дерево, девушки изукрасили его лентами да пряниками, цветами да платками, станут молодёжь костры жечь, шуметь и плясать, чтобы и близко не подошли ведьмы к селу, ибо известно, что нынче после шабаша станут они по свету летать да людям вредить, куражиться. Бабы над дверями и окнами хаты станут кресты рисовать, да ветви еловые и рябиновые развешивать. А девки в луга пойдут, с тем, чтобы трав набрать, ведь имеют они нынче силу крепкую, всё равно как в Купальскую ночь. А ещё сегодня парни ставят берёзку наряженную возле той хаты, где милая живёт, та, что сердцу люба, чтобы таким образом узнала зазноба об их любви, а уже ночью, у костра, девицы парням ответ дадут. Ох, и трепещет сердечко в груди от ожидания — да или нет? Что скажет ему нынче Яринка? Осенью хотел он сватов в её хату засылать. Люб ли он ей? Нынче уже узнает он это, недолго осталось.

— А бусы-то приняла, — улыбнулся Демьян, — Знать, и в её сердечке есть к нему чувства.

Он подпрыгнул, схватив свисающие ветви высокой берёзы, что росла на углу улицы, у хаты бабки Вужихи, и крикнул громко:

— Эге-гей!

— Тьфу ты, нехристь окаянной! — послышалось из-за кустов, что росли в палисаде, и из калитки выкатилась круглая, как колобок теста, сама бабка, — Что ты голосишь, как оглашенной, да я чуть было не свалилась с завалинки из-за тоби!

— Прости, бабушка, не хотел я тебя испугать, — приложив руку к сердцу, поклонился Демьян, — Само так вышло. С радости.

— С радости, — проворчала бабка Вужиха, — Кака така радость нынче? Эва ночь эдака — Вальпургиева! Я вона кресты над окнами рисовала, а тут ты орёшь, так я чуть шею не свернула, лады за ветку ухватилась.

— Да ведомо мне, что Вальпургиева.

— Ну, а коли ведомо, чего шумишь?

— Дак сам Бог велел нынче, — развёл руками Демьян, — Скоро к реке пойдём петь да плясать, нечистых отпугивать!

— Чтобы их отпугивать амулет нужон, а не пляски ваши, — проворчала бабка, потом помешкав малость, полезла в карман своего передника, пошарила там, извлекла на свет Божий какой-то кривой засохший корешок, и протянула его Демьяну, — На-ко вот, возьми.

— Спасибо, бабушка, — вновь поклонился Демьян, — А что это?

— А это тебе оберег, на всякой случай, — ответила бабка Вужиха, — Время нынче двоякое, недоброе. Ежели чего, в рот его поклади — никакая нечисть тебя и не возьмёт.

— Ишь чо, — подивился Демьян, — А что же это за корешок такой? На вид неказистый какой-то.

— Ты зато больно казистый, — съязвила бабка, которую не зря на селе звали Вужихою, — Он можа и неказист, да зато шибко пользителен. Да дай-то Бог, чтобы не пригодился.

— Спасибо, бабушка, ну я пойду, тороплюсь я, — откланялся Демьян.

— Ступай-ступай, — махнула рукой Вужиха, — Работы ишшо полно до ночи. А ужо смеркатся.

Она подняла глаза и поглядела на небо, а затем поковыляла в хату, что-то бормоча себе под нос.

Демьян сунул бабкин подарочек в карман рубахи и поспешил своей дорогой.

Круглая полная луна выкатилась на небосвод. Сладким дурманом с садов заволокло кругом. Плескалась внизу под горою река. Жаркие костры горели на её берегу вокруг высокого Майского дерева, рядом с которым собралась молодёжь. Глаза Демьяна взволнованно выискивали среди толпы ту самую, единственную, ненаглядную — Яринку. Да вот же она, стоит с подружками, смеётся в голос, а на шейке — его бусы красные.

— Надела-таки! — сердце Демьяна подпрыгнуло от радости, и он поспешил к девушкам.

— Яринка! — позвал он и протянул ей руку.

Она, смущаясь, подала в ответ свою. Подружки зашептались, захихикали.

Демьян же не отводил глаз от любимой — в пляшущих отблесках костров глаза её блестели, как звёзды, чёрные волосы отражали свет, как вороново крыло, сладко пахло от неё травами и молоком, красный сарафан и белая рубаха подчёркивали точёную фигурку её. Заиграла музыка, и все пустились в пляс, долго продолжались танцы, после стали играть, через костры прыгать, хоровод водить, а как дело к полуночи подошло, собрались девки в луга идти, за травами да кореньями.

— И я с тобой, — прошептал Демьян Яринке.

— Ещё чего, — усмехнулась та, блеснув зубками, — Али ты девка красная? Жди меня здесь, скоро вернёмся мы. С хлопцами пока веселись.

И они с подружками, схватив корзины свои, со смехом и весельем припустили вверх по склону, туда, где за селом, начинались луга.

Время потянулось медленно, Демьян уже и с хлопцами поговорил, и с мужиками трубочкой подымил, и к селу сходил, проверить, не по домам ли ушли девицы, а их всё не было. Наконец, показались вдали. Только не было среди них Яринки.

— Где же Яринка? Нешто в лугах одна осталась? — подскочил к ним Демьян.

— Осталась, уж мы её уговаривали, уговаривали, да только она на своём встала, нужен ей цвет особый, а для чего не признаётся, — пожали печами девицы.

Неспокойно стало на сердце у Демьяна. На что Яринке какой-то цвет? Али приворожить кого собралась? Его? Так он и так мир к её ногам готов положить. А может не люб он ей и другого хочет она приворожить? Тоска взяла его.

— А вот пойду, отыщу её, да и спрошу прямо, хлопец я али воробей пуганый! — топнул ногой Демьян и, резко развернувшись, зашагал в сторону луга под полной жёлтой луной.

Тишина окружила его, смолкли все звуки, едва поднялся он по склону, лишь река где-то вдали плещется, да как в тумане голоса далеко-далеко слышны, будто под толщею воды. Туман застлался, пополз клоками, принялся хватать его за одежду.

Конец ознакомительного фрагмента.