Глава 4
Так ничего и не решив, мои мысли плавно перетекли к насущному. Во сколько точно вернется детектив, уточнить он не пожелал, стоило придумать, чем себя занять в этот день, чтобы хоть немного скрасить ожидание. Хоть и медленно, со скрипом, события, похоже, начали развиваться, сдвинувшись с мертвой точки. Однако неспешность всего происходящего, стоило признаться, слегка раздражала.
Какое-то время я бесцельно перелистывала ленту новостей в смартфоне. Затем, ближе к обеду, сделала заказ еды из ресторана, справедливо полагая, что вернувшегося детектива не худо бы накормить.
После того, как курьер привез заказ, стало чуть повеселее. Сервируя стол, я даже немного увлеклась, ненадолго выбросив из головы печальные мысли.
Закончив с сервировкой, окинув результат оценивающим взглядом, мне показалось, что чего-то не хватает. Вооружившись секатором, я направилась в сад и срезала несколько ветвей цветущей гортензии, составив из них простенькую, но довольно симпатичную композицию в вазе на обеденном столе.
Однако, после того, как букет был собран, осталось несколько срезанных ветвей. Выбрасывать их было жаль, и я, определив их в еще одну вазу, прикинув, где эта красота была бы уместней, поднялась на второй этаж.
Пожалуй, если заменить гипсовый бюст Сократа, стоявший на одном из мраморных постаментов вдоль коридора второго этажа, имитирующих греческие колонны, только в уменьшенном размере — это слегка вдохнет немного жизни в общую концепцию. Сократу все равно, а мне так гораздо приятнее, нежели каждый раз, проходя мимо, созерцать физиономию человека, умершего еще задолго до моего рождения.
Водрузив вазу на постамент, убедившись, что так значительно симпатичней, греческого философа я определила в одной из гостевых спален, расположенной неподалеку. Затем, спустившись на первый этаж, приготовилась ждать возвращения Егора Всеволодовича.
Вернулся детектив уже вечером, ближе к семи. Выглядел по-прежнему деятельным, но заметно подуставшим.
Я быстренько разогрела в духовке ужин, и мы переместились в столовую за обеденный стол. Егор Всеволодович составить мне компанию за столом не отказался, а вот к бокалу вина, стоявшему подле на протяжении всего ужина, так и не притронулся. Оценил ли детектив мои старания по сервировке, с уверенностью судить не берусь, однако на цветах в вазе взглядом он ненадолго задержался.
Совершенно некстати я вспомнила Ника. Не в пример Егору Хардину, он всегда очень внимательно относился к окружающим деталям, вплоть до выбора столового сервиза под то или иное блюдо. В повседневной жизни Ник отдавал предпочтение белоснежному чешскому фарфору от Bernadotte, а в те редкие дни, когда у нас собирались гости, что было не часто, настоящей жемчужиной стола становилась коллекция от Rudolf Kampf нежнейшего оттенка слоновой кости. Маниакальное стремление к прекрасному было одной из непростых граней его и без того сложного характера.
На протяжении ужина к разговору об интересующем меня деле мы не возвращались. Было заметно, что детектив чувствует себя немного неуверенно и явно находится не в своей тарелке. Зато, когда с едой было покончено, я убрала со стола и мы вернулись к делам, он несколько воспрял духом.
— Мне удалось раздобыть копии документов, касающихся произошедшей аварии. Картинка, прямо скажем, вырисовывается так себе. Боюсь, что утренняя встреча со следователем не была последней, — пояснил он, демонстрируя мне небольшую картонную папку с документами.
— Вы позволите? — уточнила я, взглянув на детектива, взяв один из документов из раскрытой папки.
Егор Всеволодович не возражал.
Об официальной версии произошедшей аварии до сегодняшнего момента я знала на самом деле не так много. Адвокат во время наших разговоров упорно избегал подробностей, видимо, стараясь щадить мои чувства.
По версии следствия, покинув дом в тот день, Ник выехал из города и направился по шоссе вдоль морского побережья в сторону небольшого портового городка, расположенного в часе езды. Городишко совершенно обычный и ничем не примечательный. Довольно странно было выбрать его местом для проведения деловых переговоров. Впрочем, полагаю, у Ника было собственное мнение на этот счет, а в его дела я никогда не лезла.
Первый раз камера на посту ГИБДД зафиксировала его машину при въезде в городок в начале четвертого. Второй раз Jaguar Ника попал в объектив камеры все в том же месте, уже вечером, ближе к девяти, когда Ник направлялся на выезд. Стекла в его автомобиле были тонированными. Однако, проезжая пост, окно с водительской стороны точно нарочно в этот момент было опущено, и узнать профиль водителя даже на снимке не самого лучшего качества труда не составило.
В том, что фотография Ника оказалась в папке, не было ничего странного. Скорее даже наоборот. Однако, взглянув на нее сейчас, я почувствовала, как в сердце кольнуло. Странное ощущение. Почему-то мне казалось, что я сумела справиться с эмоциями, и едва ли такая мелочь, как фото, могла меня задеть. Видимо, я переоценила свои возможности.
Говорят, что некоторые люди предчувствуют приближение смерти. Вглядываясь в лицо мужа на изображении, я вдруг поймала себя на мысли, что пытаюсь сейчас угадать, о чем он думал в тот момент. Чувствовал ли, что уже совсем скоро произойдет что-то непоправимое, страшное? Вряд ли. Взгляд его был устремлен на дорогу перед собой, руль вальяжно придерживал одной рукой, поза расслабленная. Скорее он напоминал человека, вполне довольного жизнью, возвращающегося домой с работы после тяжелого трудового дня, в предвкушении приятного вечера за просмотром телика перед сном. Впрочем, я не припомню, чтобы Ник когда-нибудь в принципе смотрел телевизор.
Двигаясь по шоссе на приличной скорости, где-то на половине пути от дома, в месте, где дорога делала затяжной поворот под довольно крутым уклоном, Ник не справился с управлением и его автомобиль вылетел с дороги, снеся ограждение. Машина, несколько раз перевернувшись, упала с шестиметрового обрыва. А затем, замерев на дне оврага, спустя пару секунд, загорелась. Едва ли после такого падения водитель мог находиться в сознании, а значит шансов выжить у него не было в принципе.
Отложив лист бумаги в сторону, я некоторое время сидела, пытаясь унять участившийся пульс. Егор Всеволодович с вопросами не лез, дав мне время немного успокоиться. В этот момент мой взгляд случайно наткнулся еще на одну фотографию, лежавшую среди документов, разложенных на столе. На ней тоже был изображен автомобиль, явно российского автопрома.
Взяв фотографию, я немного покрутила её в руках, пытаясь понять, какое отношение данный автомобиль имеет к произошедшей аварии и почему оказался в одной папке с прочими документами, имеющими отношение к гибели Ника.
На мой немой вопрос детектив пояснил.
— Насколько я понял, ранее этим делом занимался другой следователь. Гибель вашего супруга в результате аварии сомнений не вызывала, и документы вот-вот должны были отправиться пылиться в архив. Однако, до архива так и не дошло. У следователя случился инфаркт, и дело перешло Кондратьеву. Кондратьев — следак со стажем. К тому же старой закалки и не привык слепо верить чужим выводам, а потому кое-что перепроверил. Тут-то и всплыл второй автомобиль. Не могу судить, что конкретно привлекло внимание, возможно, интуиция сработала. В общем, насколько я понял, этот автомобиль попал на камеру при выезде из города незадолго до аварии. А затем еще раз, спустя не больше двадцати минут, движущийся назад, в направлении города. То есть теоретически водитель Лады мог являться свидетелем произошедшего. Скорее всего, водитель просто испугался и скрылся с места, даже не попытавшись оказать первую помощь пострадавшему. Конечно, еще большой вопрос, было ли ее кому оказывать к тому моменту… Но он не учел, что в том месте на шоссе, относительно недавно установили камеры. Честно говоря, о них и сейчас-то еще не все в курсе. В общем, водителем Лады новый следователь заинтересовался. Дальше больше. Эту самую Ладу спустя неделю случайно обнаружили во дворе одного из спальных районов. Бдительную жительницу привлек силуэт одиноко стоящего, явно неместного автомобиля. Проявив инициативу и поговорив с соседями, свидетельница убедилась, что никому из жильцов он не принадлежит. Ну и, заподозрив неладное, обратилась в полицию.
Обследовав автомобиль, довольно быстро установили, что все отпечатки были преднамеренно стерты. В общем, если до этого следствие вменяло водителю Лады неоказание первой помощи и оставление в опасности, то теперь все стало гораздо серьезней. Двигаясь в тот день по шоссе навстречу автомобилю вашего мужа, водитель Лады, более чем уверен, стал виновником аварии. Осознав последствия содеянного — решил просто скрыться. Это, кстати, объясняет и причину, по которой он вернулся в город, а не продолжил свой путь дальше по шоссе.
— Кто водитель, удалось установить? — пытаясь осознать услышанное, уточнила я.
— Нет. Данный автомобиль был куплен незадолго до этого на авторынке. Продавец с авторынка, некий Азад Мамедов, утверждает, что покупателем была женщина. Он, кстати, довольно подробно сумел дать ее описание. Но найти ее, или, по крайней мере, установить, кто она, пока так и не удалось.
— Поэтому Кондратьев явился сегодня ко мне? Он всерьез подозревает меня? — нахмурилась я.
— На самом деле Вы не очень подходите под описание покупательницы, данное Мамедовым. — улыбнувшись, чтобы немного разрядить обстановку, произнес детектив. — Как я понял, в настоящее время следствие сосредоточилось на другой версии. Заказное убийство. На основании этого у меня к вам возник вопрос: Вы имеете представление, чем занимался ваш муж?
— Вы уже второй человек за сегодня, кто задает мне этот вопрос, — немного раздраженно заметила я. — До этого я была уверена, что у него довольно крупный инвестиционный бизнес. Но, полагаю, вы спрашиваете не просто так, и вам известно нечто, о чем я пока не знаю?
Егор Всеволодович вздохнул, оттягивая время и не спеша отвечать на мой вопрос.
— Скажем так, — наконец заговорил он, — существует мнение, что бизнес вашего мужа — всего лишь прикрытие. Знающие люди уверяют, что Никита Соболев — личность небезызвестная в определенных кругах. Я бы даже сказал — одиозная. Признаюсь, данная информация меня беспокоит. Точнее, я беспокоюсь за вас.
— В каком смысле в определенных кругах? — не поняла я. — Постойте, вы хотите сказать, что мой муж был связан с чем-то противозаконным?
— Деталей я пока не знаю, но завтра собираюсь встретиться с одним человеком, который, возможно, прояснит ситуацию. Может быть, тогда станет понятно, что за чертовщина происходит вокруг вас.
Признаюсь, данная новость стала для меня неожиданностью. Требовалось переосмыслить услышанное, и присутствие детектива как-то разом стало для меня в тягость.
— Прошу прощения, — отводя взгляд, несколько потерянно произнесла я. — Не могли бы мы на сегодня закончить? Боюсь, мне требуется время, чтобы все хорошенько обдумать.
— Да, конечно, я понимаю, — с сочувствием произнес Егор Всеволодович.
Слегка замешкавшись, поднявшись с кресла, он направился в холл. Молча, я направилась вслед за ним проводить. Уже оказавшись у входной двери, детектив обернулся.
— Я буду неподалеку, дежурить в машине у вашего дома, — счел нужным пояснить он. — Мне действительно не нравится, как развиваются события, и, пожалуй, так будет спокойнее.
Оказавшись на улице, детектив вновь обернулся.
–Не забудьте поставить дом на охрану, — с сомнением взглянув на меня, напомнил он.
— Спасибо вам за все, — спохватившись, произнесла я. Детектив кивнул и направился по дорожке в сторону калитки.
Через мгновение его силуэт растворился в сгущающихся сумерках. А я, заперев дверь и включив сигнализацию, поднялась наверх.
То ли случайно, из-за вышедшего скомканного прощания, детектив не обратил на это внимания, то ли и вовсе не придал этому значения, только папка с документами в настоящее время так и осталась у меня в руках.
