Солнышко в банке

Елена Баракова

У восьмилетнего ребёнка что ни день, то приключения. То чёрная кошка во двор приблудится, то призрак в соседской квартире заведётся, то деньги прямо под ногами найдутся. Да и просто некогда скучать, если у тебя есть мама, папа, брат и отличная компания друзей. Быстро летят года от зимы до зимы. То снежинки порхают, то бабочки. А трава – она ведь всегда зелёная. Какая была в советском детстве, такая и сейчас остаётся.

© Елена Баракова, 2023

ISBN 978-5-0059-1810-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление.

Чирок и все остальные

На полу около печки сидело чудо. Такое маленькое, что легко было накрыть его ладошкой. Что мы с братиком Серёгой и сделали. Сначала Серёга, потом я. Потом опять хотел Серёга, но я не уступила. Тогда Серёга укусил меня за руку. А я за это отвесила ему этой самой рукой хорошенький подзатыльник.

Чудо было круглое, как маленький мячик. У нас такой под диван закатился. Только наш твёрдый, хоть и посдулся. А этот мягонький. Лапуся! А всё из-за пуха. Пух такой приятный! И пахнет вкусно — свежим огурцом, только тёплым.

Батюшки светы! Дуешь легонько на мягкие пушинки-волосинки, они ложатся по сторонам. Лапки тонюсенькие, как прутики. На спинке косточки такие острые! Вот они: первая, вторая, третья… Головка крошечная, у моих пупсиков и то больше.

— Ну-ка, посмотри на меня! Посмотри, не бойся. Красавчик! Серенький с жёлтыми полосками! Серунюшка!

— Дай мне его поделжать, Алёнка! — закричал братик.

Серёга запрыгал, в ладоши захлопал. Начал ногой притоптывать, как конь молодой.

— Нельзя, раздавишь ещё, — сказала я.

Потом закрыла малыша спиной и показала Серёге фигу.

В комнату вошёл папа.

— Пап, а она мне этого погладить не даёт, а сама гладила, — нажаловался Серёга.

Я подняла руку, на которой ещё виднелись полукруглые впадины от зубов, и с многозначительным видом поднесла к папиному носу. Серёга притих. Папа покачал головой, вздохнул и направился к чуду.

— Это чирок, — сказал папа, — уточка. Алёна, возьми махровое полотенце, положи у кресла, а на него посади чирка. Пусть отдохнёт. И не ругайтесь, иначе бедное животное с ума сведёте.

Мы быстро сделали всё, что велел папа.

Где папа взял птенца — по сей день остаётся для меня загадкой. Хочется верить, что он принес кроху в дом, руководствуясь исключительно добрыми намерениями — например, чтобы спасти от неминуемой гибели. Может быть, нашёл в страшном заброшенном доме. Или отнял у мальчишек-озорников. Взять из гнезда он не мог — это точно. Мой папа хороший. Он знает, что диких зверей и птиц брать домой нельзя.

Мы с Серёгой долго рассматривали птенца. Тихо, чтобы не свести с ума. Чирок никуда не убегал, а просто сидел и смотрел. Его чёрные глазки блестели, как бусинки. Должно быть, он всё-таки сильно испугался.

Я принесла бутылку молока, два стакана, батон. Мы с братиком отщипывали хлеб и запивали молоком, продолжая наблюдение. Комната наполнилась хлебным ароматом и крошками. Малыш сидел тихохонько.

Когда оставалось полбатона и полбутылки, меня осенила догадка. Но выразить словами её я не могла, потому что, когда набирала воздуха, вдохнула крошку. Крошка где-то прилипла, щекотала и не выкашливалась. Серёга изо всех сил бил меня кулаком по спине.

— Серёг, мы такие глупые! Понимаешь, почему мы с тобой глупые? — наконец-то смогла произнести я.

— Понимаю. Потому, что можно было нам компоту попить с конфетами, — поразмыслив, ответил братик.

— Да нет! Мы тут едим, пьём, а пушистик смотрит. Он что — не живой, что ли? Он ведь тоже есть хочет! — почему-то не сказала, а провизжала я.

— Точно! Давай я «Мишку на севеле» плинесу! Я быстло!

— Давай!

Серёга со всех ног бросился на кухню и вернулся с конфетой. Я быстро развернула конфету, откусила порядочный кусок, забыла разжевать, проглотила, отправила следом оставшийся, взяла Серёгу за руку и потащила на улицу. При этом свободной рукой успела погладить пушистика по спинке.

— Сиди и никуда не убегай.

Я спешила — предстояло выполнить задание неимоверной важности. От этого зависела жизнь маленького пушистика, который остался на полу и ждал, как я ему наказала. «Он не умрёт с голоду, я не допущу!», — вертелось в голове, пока мы с братиком бежали. Я бежала с высоко поднятой головой.

За десять минут собрать друзей, которые были дома, не составило труда. Два подъезда, два этажа. Чтобы бежать по лестницам быстрее, лучше прыгать через две ступеньки — это все знают. Мы и прыгали. В нашем доме почти в каждой квартире были дети. Из двенадцати квартир только в трёх не было. Конечно, малышей в колясках мы на помощь звать не стали. Антона и Лену тоже: они школу заканчивают, на танцы ходят — какие из них дети? В нашей компании народу и без них хватало. У меня анкета сохранилась, сейчас мы вместе почитаем про всех моих друзей. Зелёная тетрадка в клеточку. Красивая! Когда я её заводила, выстригла из открыток зайчиков и розочек и сюда вклеила. Итак, начнём с меня, потому что я первая заполняла.

Имя: Алёна.

Возраст: 8 лет.

Лучший друг: Наташа и все ребята из нашего двора.

Увлечения: люблю разных животных, особенно пауков и змей.

Любимая еда: хрустящая картошка и арбузы.

Любимая песня: много. Нам птицы просигналили подъём, у дороги чибис и пропала собака.

Мечты: чтобы у меня дома жила говорящая обезьяна.

Теперь посмотрим, что у других. За Серёгу и Ваню я сама писала, потому что они еще не умели.

Имя: Серёжа.

Возраст: 6 лет.

Лучший друг: мама Оля.

Увлечения: рисование.

Любимая еда: суп без лука.

Любимая песня: нет.

Мечты: чтобы мама купила машинку на пульте и завела кошку.

Имя: Ваня.

Возраст: 6 лет.

Лучший друг: Серёжа.

Увлечения: машины.

Любимая еда: любая.

Любимая песня: Солнечный круг, небо вокруг.

Мечты: чтобы папа дал покататься на мопеде.

К Ване мы первому и отправились.

— Вань, выходи! — закричал Серёга, едва я отпустила кнопку звонка.

Из-за крика я не услышала, как Ваня подошел к двери, и получила этой дверью по лбу.

— Шишка будет, — заволновался братик, — надо моклое полотенце плиложить.

Я махнула рукой — телячьи нежности!

— Чего случилось-то? — спросил Ваня. Он вышел в подъезд и, как ни в чем не бывало, смотрел на нас. Я даже немного обиделась: отоварил меня и хоть бы посочувствовал. Но тут же вспомнила, что нас ждет голодный пушистик и объяснила другу причину срочного сбора. Через пару минут мы уже втроём барабанили в Танину дверь.

Имя: Татьяна.

Возраст: 10 лет.

Лучший друг: с плохими не дружу.

Увлечения: спорт.

Любимая еда: жареное мясо.

Любимая песня: терпеть не могу песни.

Мечты: олимпиада.

— Кто? Кто там? — еле слышно спросила за дверью тётя Нина, Танина мама. Из-за двери запахло котлетами. У меня в животе началась революция.

Слышно было, как шаркают по коридору тётининины тапки. Розовые, с ушками, как у поросёнка, с чёрным пятачком и глазками. Тётя Нина сама их сшила, а мелкие детали вывязала крючком.

— Мы за Таней, тёть Нин! — крикнула я.

— Алёнушка, её нет. Она на соревнования уехала в Коряжму. Приедет только через два дня.

— Понятно! — прокричали мы хором и побежали во второй подъезд.

Наташа увидела нас из окна и выбежала, не дожидаясь звонка. Прямо в халате и тапках. Она захлюпала носом и принялась вытирать слёзы — так расстроилась из-за бедного утёнка.

Имя: Наташа.

Возраст: 8 лет.

Лучший друг: Алёна.

Увлечения: пение.

Любимая еда: клубника.

Любимая песня: лашате ми кантаре.

Мечты: это секрет.

Оставалась только позвать Димку, но тут Наташа вспомнила, что он покрылся какими-то прыщиками, и мы к нему не пошли, чтобы не заразиться. Димка анкету не заполнял, он вообще скрытный — наверное, в партизаны готовится. Но ему точно 8 лет. Это я знаю, потому что он учился в нашем с Наташей классе.

Четверо — это уже команда. Пусть не в полном составе, но мы должны были добыть корм. Однако, что именно едят чирки — не знал никто.

— Естественно, не тушёную капусту и не манную кашу, — пошутил Ваня.

Серёга расхохотался так, что согнулся пополам.

— Сидит чилок в садике на стулике, а ему нянечка талелку с манной кашей ставит. Как он ложку-то делжать будет?

Братик развеселился не на шутку. Пришлось остановиться у берёзы, чтобы Серёга успокоился и разогнулся. Эта берёза была нашим любимым деревом. Ствол её расщеплялся надвое. Получалось два ствола, растущих параллельно земле, а потом уже вверх. На левом уселись мы с Наташей, на правом — Таня и Ваня. Серёга собирался обидеться, потому что места ему не осталось. Но быстро нашёл решение — втиснулся между мною и Наташей.

Тихонечко шелестели листья. В самой вышине, там, где веток становилось мало, начиналось голубое небо. По небу бежала белая полоска, которая расплывалась и таяла — это мчался в дальние края быстрокрылый самолёт. На ветку рядышком с нами села птичка. И сразу тюк—тюк клювиком. Батюшки светы! Она жучков клевала!

Мы с Наташей переглянулись. Конечно, как и все птицы, наш чирок должен любить насекомых. Они — его корм. Первыми в согнутые лодочкой ладошки отправились те самые жучки. Птичка поперхнулась и улетела, возмущённо взмахивая короткими крылышками.

Торопясь, отнимая добычу друг у друга, мы наловили мошек, которые в умерщвлённом виде представляли собой чёрные точки, мух, червяков и каких-то белых опарышей. Целый час мы их ловили! А потом не знали, куда положить. Наташа принесла газету, разложила под деревом. Мы ссыпали добычу на бумагу, и тут как подул ветер! Всё разлетелось. Только один раздавленный опарыш к буквам прилип. Второй раз уже быстрее ловили. Знали, где кого искать. Мух и мошек — на гнилой кожуре от яблок около помойки. Червяков — на грядках. Жучков, понятно, на берёзе. Пойманных насекомых мы держали в кулаках. Когда накапливалось столько, что начинали мешать — уносили в подъезд. Газету там же на подоконнике и развернули. Там ветра нет.

Потом мы пошли к нам домой, на цыпочках пробрались в комнату, положили угощение перед птенчиком. Кажется, никто даже не дышал. Чирок сидел в той же позе, в какой мы его оставили. Но тут одна из мух начала приходить в себя. Чирок повернул жёлто-серую головку. В глазках-бусинках блеснул огонёк. Мы не стали мешать малышу и убежали гулять. Пусть поест, отдохнёт, успокоится. Завтра можно будет показать ему зелёную травку, полную жужжащей, копошащейся еды: пусть сам учится добывать пропитание.

Через час, когда я забежала проверить обстановку, газета была пуста.

К вечеру чирок ещё больше порадовал. Он решил осмотреть новое место жительства и принялся маленькими шажками ходить по квартире. Даже мама с папой довольно улыбались, глядя на маленькое чудо. Мы с Серёгой целый вечер мирно читали, играли, смотрели телевизор.

Утром я проснулась в начале восьмого. Пахло блинами: мама, как всегда, встала часов в пять, чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое. Я зевнула во весь рот. Серега ещё спал. Опять его придётся трясти, чтобы разбудить в садик.

Видимо, ночью шёл дождик, потому что на окнах висели капельки. На ветке берёзы сидела ворона.

Первым делом я метнулась к печке. Туда, где накануне оставался чирок. Но чирка на месте не оказалось. Я осмотрела каждый уголок комнаты: печку, диван, кресло, стол, тумбочку под телевизором. Прочесала другую комнату, но не нашла малыша и в ней.

Мы с мамой обнаружили пропажу, когда стали заправлять постель. Подняли свесившееся до пола одеяло и увидели под ним чирка.

Мама прижала мою голову к своей груди. Мы не стали показывать чирка Серёге. Мама быстро собрала братика и увела в садик. Папа сказал, что сейчас пойдёт на работу и унесёт чирка.

— Пусть полежит дома, — попросила я.

Папа ушёл на кухню, что-то там уронил, потому что забрякало на весь дом.

Я стала рассматривать чирка. Он лежал, вытянув лапки-прутики. Глазки были закрыты. Я открыла один и потрогала. Мягкий. Я отдёрнула руку.

Чирок поднял головку и резво встал на ножки. Я заревела во весь голос. Прибежавший папа тёр кулаками глаза, трепал мои волосы и говорил, что сегодня же отнесёт птенчика бабе Любе в её зверинец. У бабы Любы — свой дом, пруд, корова, козы, курицы и утки. Баба Люба — папина тётя.

Было двадцать четвёртое июня. В тот день как раз завершалась смена пришкольного лагеря. Учителя предложили нам интересную игру: нужно было искать клад — сундук с конфетами.

— Ура! — закричали все.

А я прислонилась головой к прохладной колонне в школьном вестибюле и застыла. Перед глазами сидел чирок — то лежащий, то стоящий. На глаза наворачивались слёзы, но до конца так и не навернулись. Я этому была даже рада. Не хотела, чтобы все приставали. Тогда пришлось бы рассказывать про чирка. А зачем рассказывать, если его сегодня вечером унесут бабе Любе? Поэтому вместе со всеми я пошла искать клад.

После лагеря мы с Наташей наловили очень много мошек. Ещё в тенёчке около туалета нам удалось найти четырёх комаров. Наташа сказала, что в приёмном пункте, где принимают ягоды, принимают и комаров. И что за килограмм сушёных комаров дают сто рублей. Я ей не очень поверила — такие деньжищи за каких-то комаров. Но всё равно мы решили потом поймать комаров побольше и засушить.

К тёте Любе мы ходили все вместе: я, Серёга, мама, папа, Наташа и Ваня. Чирок нам подмигнул на прощание. И все засмеялись, а я, когда все отвернулись, помахала ему рукой.

Многие люди любят животных. Поднимают голову, когда летят журавли. Угощают в парке белок-попрошаек. Любуются полётом бабочек или дёрганием головастиков. Выгуливают и дрессируют собак. Гладят кошек. У меня сейчас два кота. Они всё время дерутся друг с другом. Гладить их израненные головы не очень приятно, и я глажу спинки. Про моих котов можно написать отдельную книгу.

А эта книга о животных, которых я помню с самого детства. О нашей дружной дворовой компании, с частью которой я вас уже познакомила. О соседях, которые жили бок о бок с нами в чудесном белокаменном доме. Это он только с виду дом как дом. На самом же деле — хранитель приключений, тайн и загадок.

Тот чирок уже через год стал взрослым. Я ходила-ходила к тёте Любе, смотрела-смотрела, как он растёт, а потом тётя Люба сказала, что он перебрался жить на речку к другим чиркам. Я побежала к речке — а там их не сосчитать. И все похожие.

Я сначала обиделась. Потом пошла в библиотеку. Взяла журнал «Юный натуралист» и про чирков почитала. Узнала, что в северных краях они вылупляются из яйца в июле. Я познакомилась с пушистиком в конце июня. Значит, всё у него шло наперекосяк — и родился раньше собратьев, и в человеческом жилище побывал, и напугал меня до слёз. Редкостная биография для обычного утёнка. Я всегда его буду помнить.

Чирок, наш дом, соседи, домашние питомцы смешались в моей памяти в живой, яркий, шевелящийся клубок. Что-то промелькнуло почти бесследно, другое — наоборот, обросло неожиданными подробностями. Иногда сама удивляюсь: неужели это было на самом деле? Может быть, со мной сыграла шутку богатая фантазия, и что-то было не так, как я запомнила?