Наследники графа. Армэль

Елена Андреевна Тюрина, 2016

Красивый синеглазый священник и покоритель женских сердец… Разве его жизнь может быть ограничена молитвами и постами? О нет! Только интриги и приключения! Главное из которых – спасение брата-близнеца короля. Противостоять могущественному Людовику XIV и не допустить, чтобы принц провел остаток жизни в железной маске вполне по силам Армэлю де Куси.

Глава VII Кокетка Александрин, ревнивый де Вард, и гордая испанка

Конфликт де Варда и Гальярдо, разгоревшийся после того, как последний, оскорбляя адвоката Саласара, упомянул имя супруги графа, мог завершиться дуэлью. Но пока Франсуа ограничился тем, что ударил Алессандро Гальярдо кулаком в лицо, чем неожиданно для себя заслужил настоящее восхищение у местных дам. «Ну вы даете, Алессандро, — говорила одна красотка несчастному Гальярдо. — Французский дипломат вам лицо начистил! Никогда бы не поверила». Саласар же, по слухам, все-таки дрался с обидчиком. Чем там все завершилось, граф не интересовался, тем более что оба участника дуэли остались живы. Сам Вард не исключал, что, возможно, и ему все-таки придется скрестить шпагу с Гальярдо, однако как посольский служащий, он должен быть очень осторожен, ведь в таком скандале страдала не только его честь, но и честь страны, которую он представляет. Пока благодаря вмешательству самой королевы Марианны Австрийской, куда-то на время выславшей Гальярдо, конфликт поутих. Но Франсуа всерьез думал о том, чтобы покинуть Испанию и вернуться на родину. Зимой они с супругой собирались отправиться во Францию на несколько недель. Тогда он и примет окончательное решение.

Пока Александрин пребывала в неведении относительно того, в какой скандал оказалось замешано ее имя. Она совершенно не заметила перемены в отношении к себе со стороны высшей испанской знати. Как и не ведала того, что Рафаэль Саласар, узнав, что его несостоявшаяся невеста сейчас здесь, в Испании, горел желанием увидеть ее. Напомним, что Александрин еще была младенцем, когда ее отец граф де Куси за праздничным столом пообещал отцу Рафаэля дону Саласару, что выдаст ее замуж за его сына. Однако спустя двенадцать лет, когда семья де Куси уже вновь жила во Франции, а испанец с сыном явился в замок друга с напоминанием о давнем обещании, супруге графа де Куси удалось расстроить планы обедневшего испанского дворянина и спасти дочь от столь нежеланной для нее участи.

В этот день на приеме у губернатора Александрин наконец встретилась с Рафаэлем Саласаром. Он видел ее десять лет назад и теперь был поражен красотой молодой графини. Как же тогда отец мог позволить такому бриллианту выскользнуть из его рук? Двадцатидвухлетняя блондинка француженка до глубины души поразила испанца. Она вспомнила своего неудачливого жениха, и сейчас та ситуация ей показалась забавной. Александрин, держа в руке бокал, в котором искрилось вино, и совершенно не обращая внимания на хмурый взгляд Франсуа, стояла между мужем и Саласаром и с улыбкой говорила о тех днях, когда Рафаэль с отцом гостили у них в Кусие.

Позже, улучив момент, граф де Вард подошел к адвокату и произнес недовольным тоном:

— Моя супруга пригласила вас к нам…

— Она пошутила, — сказал Саласар.

— Я очень рад… что вы понимаете шутки, — кивнул Франсуа.

Возвращались граф и графиня домой довольно поздно. Александрин, под впечатлением от возобновленного знакомства, все не могла угомониться, рассказывая о том, как ее семья когда-то жила здесь, в Мадриде, и как потом переехала во Францию. Не смотря на то, что Мадрид XVII века — это город роскошных аристократических дворцов, церквей в стиле барокко, и процветающий культурный центр, однако уличные фонари почти нигде, кроме главных улиц и площадей, не горели. Дорогу освещали лишь два небольших фонаря, прикрепленные по бокам экипажа, рядом с козлами. В своем повествовании графиня как раз дошла до того момента, как ее, восьмилетнюю девочку, уставшую с дороги и сонную, на руках внесли в их родовой замок, когда послышался хруст и карету вдруг здорово тряхнуло. Молодая женщина, не удержавшись, упала вперед и уткнулась лицом прямо в жабо на груди супруга. Когда граф вышел узнать, что случилось, оказалось — практически отлетело колесо.

В темноте починить карету было довольно сложно. Александрин и ее служанка, которых попросили покинуть экипаж, прохаживались по улице. Графиню это ожидание неимоверно раздражало, тем более что до особняка оставалось всего несколько кварталов.

Как-то незаметно она отошла достаточно далеко от кареты. Вдруг в темноте молодая женщина услышала шум и возню. Кажется, кого-то тянули и этот кто-то упирался. Наконец, Александрин разглядела в арке двух молодчиков и девушку. По виду очень юная, невысокая и худенькая, с длинными темными волосами, она была прижата к каменной стене, а мужчины шарили руками по ее телу.

Графиня похолодела, а ладошки стали липкими от пота. Да ведь девчонку собираются изнасиловать! Пред мысленным взором француженки пролетела тошнотворная картина из прошлого — яркий свет от свечей в канделябрах, роскошно убранная комната, валяющиеся повсюду бархатные подушки, упавший бокал, разлитое вино, полностью обнаженный мужчина наваливается на нее, его грубые, требовательны, сильные руки на ее теле, жадный, кусающий губы поцелуй… Придавив к полу, он впивается в ее шею, оставляет кровоподтек, спускается ниже, с шумом втягивая ноздрями ее запах, что-то урчит при этoм, чтo-тo шепчет хриплo и нeрaзбoрчивo. И вот уже его наглые пальцы скользят по талии, животу, проникают между ее ног и причиняют боль. Он не дарит наслаждение, он его берет.

Увидев, как один из мужчин рванул на девушке одежду, обнажая груди, и впился в ее плоть губами, а второй принялся задирать юбку, не обращая внимания на ее молчаливые попытки оттолкнуть его, Александрин побежала к карете. Схватив один из фонарей, она бросилась назад.

— Что вы делаете?! Отпустите ее!

Насильники оглянулись на красивую, богато одетую даму и, наконец, заметили карету. Слуги графа де Варда отвлеклись от починки и наблюдали за происходящим. Как и сам граф. Скрестив на груди руки, он остановился рядом с супругой.

— Она наша! Нам ее отец денег должен, а возвращать долг ему нечем, вот и отдал ее, — крикнул совсем молодой, судя по голосу, юноша.

— Какое варварство… Сколько он вам должен? — дрожащим от волнения и ярости голосом спросила графиня.

Тот назвал сумму. Александрин повернулась и умоляюще посмотрела на мужа.

— Мне нужна служанка!

— У вас более чем достаточно служанок. Это слишком большая плата за челядь, — ответил граф и вдруг увидел, как она принялась поспешно стягивать с пальца перстень, стоивший гораздо дороже.

— Ладно, постойте вы.

Он достал чеки, подойдя к свету, выбрал нужный и, протянув братьям, сказал:

— Тут больше. Деньги можете забрать у казначея. Надеюсь, знаете, кто это и как это делается.

Старший схватил бумагу и толкнул девушку, пытавшуюся кое-как запахнуть платье чтобы прикрыть тело, к Александрин. Младший посмотрел ей вслед разочаровано, но ничего сказать не посмел. Девушка же, вопреки ожиданиям, не упала на колени и не стала целовать руки спасителям, а просто произнесла «благодарю вас». Стояла, кутаясь в поданную субреткой графини шаль, такая прямая, и, не подобрать другого слова, — горделивая.

Уже в карете, наконец-то, починенной и поставленной на все четыре колеса, она вдруг сказала:

— Я не могу быть служанкой. Я дворянка.

— Что? — воскликнула Александрин, и уставилась на спасенную от бесчестья брюнетку. — Как вас зовут?

— Михелина-Лаура де Марин. Мой отец — разорившийся идальго. Он не дал мне ничего, кроме знатного имени и долгов. У меня нет приданого, поэтому замуж меня выдать нет шансов. Но он решил продать меня иным способом.

Граф и графиня де Вард какое-то время молча глядели в черные глаза юной испанки. Франсуа нахмурился, а на лице Александрин читалось крайнее возмущение. Рассматривая девушку, графиня де Вард подумала, что та не очень красива, но обладает яркой внешностью. Михелина была слишком худой для принятых тогда канонов красоты, но лицо ее отличалось какой-то изысканностью черт — тонкий нос с горбинкой, впалые щеки, алые губы, не пухлые, но все равно выглядевшие сочными, слегка раскосые темные глаза, смуглая кожа.

— Сколько вам лет? — спросила, наконец, графиня.

— Восемнадцать.

Ей оказалось больше, чем думала француженка. Она была не на много младше самой Александрин, хоть и выглядела почти девочкой.

— Тогда будьте моей компаньонкой, — предложила молодая женщина.

Чуть нахмурив брови, Михелина задумалась.

— А что для этого нужно делать?

— Просто сопровождать меня во время выездов, беседовать со мной и гулять.

— И все? — усмехнулась испанка, удивляясь, какие чудные бывают обязанности.

Графу совсем не понравилась эта несколько странная девчонка, явно мнившая себя высокородной дворянкой. Держалась Михелина довольно сдержанно, уважительно по отношению к ним, но в ее тоне, выражении лица, все-таки скрывалась затаенная насмешка.

— Ой, у вас детки! — воскликнула сеньорита де Марин при виде Кристиана и Софи, которые вышли встречать родителей.

Няня пояснила, что малыши уже почти заснули, но услышав, что вернулись граф и графиня, побежали вниз.

— Я бы вышла замуж только ради детей, — вздохнула Михелина, когда они остались с графиней одни, и Александрин объясняла девушке, как ей теперь нужно себя вести и что делать. — На самом деле я ненавижу мужчин. Мой жених оказался трусом. Он сбежал, когда узнал, что отец хочет меня отдать за долги.

— Это ужасно, мой дружочек, — печально сказала графиня де Вард, присев на софу и скидывая красивые, расшитые серебром туфельки. — Но то, что с вами сегодня чуть не случилось, гораздо страшнее.

***

Прошло уже довольно много времени, а именно несколько месяцев, с того дня, как графиня де Куси предупредила его о готовящемся заговоре против короля. Однако пока никаких странностей и ситуаций, угрожающих монарху, де Монфор не наблюдал. Неужели вероломная Анна подшутила над ним? Да нет, какой-то странный розыгрыш. И вообще, зачем ей такие хлопоты — ехать за тридевять земель, чтобы просто разыграть кого-то? Шевалье уже даже начал забывать о предупреждении графини, как однажды комендант Бастилии в случайной беседе упомянул, что епископ Дюамель-Дюбуа частенько наведывается к нему. Пока Монфор не очень понимал, где связь между планами Анри и дружбой с комендантом. Неужели тот настолько обнаглел, что решил взять в сообщники его и выкрасть из заточения несчастного принца? Шевалье решил в этом разобраться, но позже. Сейчас Мишель наблюдал за королем. Монарх был непривычно задумчив и то и дело его взгляд скользил по толпе придворных, словно ища кого-то. Уже ни для кого не было секретом его увлечение Луизой де Лавальер.

— Забавно. Королева любит короля. И совершенно не скрывает свои чувства, — шептались при дворе.

— У его величества какая-то страсть к некрасивым женщинам! Манчини дурнушка, Лавальер тоже!

— Но ведь ему нравилась принцесса. А она красавица!

— Вначале он посчитал ее дурнушкой.

Весь двор шептался. Все только и судачили о том, что его величество забросил свою прекрасную кузину ради хромоножки Лавальер.

А Людовик помнил, как однажды сказал графу де Сент-Эньяну, что Луиза де Лавальер не подходит на роль фрейлины герцогини Орлеанской. Она не обладает красотой и к тому же бедна. И хотя Луиза не ведала об этом, королю было стыдно за те свои слова.

Помимо его величества внимание Монфора привлек еще один юноша. Лабранш буквально четверть часа назад оказался во дворце, даже переодеться не успел из дорожного платья в парадный костюм. Но Анна Австрийская вызвала к себе его командира, который взял виконта с собой. Теперь Огюст и граф де Бельфлер стояли в конце этого большого сводчатого зала, почти у самой двери, и перешептывались.

Неожиданно придворных взбудоражило появление какого-то человека. Все оживились, сначала защумели, а через минуту притихли. Перед королевой-матерью возник и поклонился ей с высочайшим достоинством статный темноволосый мужчина, одетый в роскошный красный бархатный костюм, расшитый золотом и драгоценными камнями. В его ухе по-пиратски сверкнула бриллиантовая серьга.

— Что-то давно, герцог, мы вас не видели, — проговорила королева Анна.

— Теперь, ваше величество, я обещаю вам бывать при дворе часто, — белозубо улыбнулся он.

Огюст тоже обратил внимание на дворянина. Тронув за плечо Армана, он посмотрел в направлении разодетого в алый бархат напыщенного брюнета. Виконт кивнул в сторону незнакомца и тихо спросил у друга:

— Кто это?

— А… это сын герцогини де Кардона.