Заговор Высокомерных

Елена Андреевна Тюрина, 2019

Дарья – богатая и успешная владелица автосалона. А Лев – скромный следователь, который хоть и прошёл Чечню, но в её присутствии теряется, как пацан. Однако встреч им не избежать, потому что она – главная подозреваемая в убийстве известного кондитера. На допросах бизнес-леди водит его за нос, забавляется и играет, будто с котёнком. Удастся ли вывести чертовку на чистую воду и выяснить, кто настоящий убийца? А может быть и не только это…

Глава

IX

Когда Мила появилась в кафе, Лев Гаврилович уже ждал ее за столиком у окна в дальней части зала. Это было не дорогое, но очень уютное и чистое заведение, позиционирующее себя, как кофейня, где подают натуральные горячие напитки и десерты.

— Извините за опоздание, — на ходу развязывая шарф и расстегивая пальто, проговорила журналистка.

Следователь помог ей снять верхнюю одежду.

— Время не рассчитала, думала, на автобусе быстрее доберусь, — продолжала оправдываться Мила, уже усевшись за столик.

— Я вам заказал черный чай, вы не против?

— Конечно, нет, спасибо. Как продвигается расследование?

— Продвигается, — неопределенно ответил Каплин.

— Скажите, у Шарлеруа здесь есть родственники?

— Да, как выяснилось, есть. Но я не буду обсуждать это. Извините. Вы хотели мне что-то сообщить…

— Да, это немного странная подробность, но вдруг вас заинтересует. В общем, когда я приехала к Оливье брать интервью, он рассказал, что у него похитили рецепт его авторского торта «Заговор Высокомерных». И просил меня помочь найти того, кто это сделал.

Вопреки ожиданиям Милы следователь не рассмеялся и не уставился на нее, как на дурочку. Напротив, эта информация явно заинтересовала Каплина. Он достал рабочий блокнот и принялся делать какие-то пометки.

— Какого числа это было? — не поднимая глаз от страниц, задал вопрос Лев Гаврилович.

Журналистка назвала дату.

— В тот день у него была любимая женщина, как он выразился. А еще несколько клиентов. Так вот, я подумала, что это могла быть Дарья Лисневская, — неуверенно добавила Мила.

Взгляд Каплина посуровел, хотя, возможно, ей только показалось.

— Он сказал, что у него в тот день была любимая женщина или именно Дарья Лисневская? — уточнил, нахмурившись, Лев Гаврилович.

— Нет, имени он не называл, — Мила уставилась на Каплина.

До сих пор она была уверена, что речь шла именно о Дарье. Но ведь получается, это она сама так решила. А кого на самом деле имел в виду Шарлеруа — не известно.

— Лисневская сказала мне, что не общалась с погибшим уже несколько месяцев.

— Какая-то особа все же у него была.

— Значит, сherchez la femme, — подытожил следователь.

Молодая женщина сделала глоток ароматного чая.

— Может быть, кто-то с его видеозаписей? — предположила она.

— Мы проверили всех женщин на видео. Ни одна из них кроме Дарьи Александровны не живет, и никогда не бывала в России. С кем-то он знакомился на отдыхе в жарких странах, с кем-то во Франции.

— Как вам удалось все это узнать еще и так быстро? — изумилась журналистка.

— Не важно. Есть способы узнать и не такое. А видео просто были подписаны. Дата, место. Кое-где даже имя. Кстати, видеоролик с участием Лисневской не подписан. Если бы не вы, мы бы долго искали исполнительницу главной роли. Проверили его телефон, почту, соцсети. Ни в телефоне, ни в компьютере информации о какой-либо другой даме нет.

Мила собиралась рассказать о насторожившем ее совпадении — в день, когда у Шарлеруа украли рецепт, Дарья Лисневская принесла в офис Олега орден. Лалин сам сообщил ей об этом буквально час назад, когда она ему звонила. Молодая женщина и так догадывалась, как на самом деле обстоит дело, но следовало все же уточнить. Однако что-то удержало журналистку от того, чтобы выложить все это следователю. Двуглавый орел, украшенный бриллиантами чистой воды — не это ли было истинной причиной, по которой кондитер стремился найти похитителя? Рецепт, скорее всего, служил лишь прикрытием.

Помнится, Шарлеруа говорил, якобы кто-то из его предков был родом из России и покинул страну перед самой Гражданской войной. Теперь Мила была уверена, что это именно орден графа Волговского, но никаких доказательств у нее не имелось. А следователь, скорее всего, решит, будто она заигралась в сыщика. Ведь не факт, что это именно тот орден, и что он принадлежал Шарлеруа. Вот если бы спросить у Дарьи, откуда она его взяла… К тому же, надо еще проверить, вывозились ли такие награды за границу, в частности, во Францию.

Клеветать на других людей действительно не стоило. Пока нужно самой во всем разобраться. Поэтому молодая женщина предпочла сменить тему.

— Я хотела поговорить еще кое о чем.

— Да, я помню, про благотворительный фонд. Зачем вам это нужно? — Каплин закрыл блокнот и окинул ее внимательным взглядом своих серьезных синих глаз.

— Понимаете, дело вот в чем. Я живу в семейном общежитии, и у меня есть соседка Вера. Она мать-одиночка. В комнате даже телевизора нет. Ребенок одет в то, что кто-то отдал. У него всего трое колгот, описался — ходил по коридору в трусах. По разговору я поняла, что у ее сына нет своего полотенца, постельного, про игрушки вообще молчу. Когда они лежали в больнице, их выписывали как можно позже, чтоб ребенок хоть немного отъелся. Мама у врача занимала деньги на проезд. Я так поняла, они вообще в больнице частые гости, так как условия там лучше, чем у них в общежитии. Отдала ей некоторые вещи и игрушки сына, но этого мало. Ей нужно нормальное питание и одежда, а я сама не располагаю сейчас средствами.

Каплин внимательно слушал ее, на лице его появилось озадаченное выражение.

— Она именно мать-одиночка? Не в разводе?

— Нет. Отца там, я думаю, и близко не наблюдается.

Неожиданно у Льва Гавриловича созрел план, как раскрутить одну состоятельную мадам на благотворительную помощь, а заодно получше узнать, что она за человек.

— Сейчас, одну минуту, — сказал он, доставая телефон.

Когда сняли трубку, и следователь заговорил, Мила удивленно на него воззрилась. Ведь звонил он последнему человеку, у которого, по мнению молодой женщины, вообще стоило просить помощи.

— Алло, Дарья, это Каплин. Мы сегодня виделись. У меня к вам одно предложение. Как вы относитесь к благотворительности?

Он изложил рассказанную Милой историю. Журналистка не знала, что ответила Лисневская, но слова Льва Гавриловича дали понять, что это был отказ. Что ж, ожидаемо.

— Очень жаль, Даша, — произнес следователь. — Ну что вы, какое панибратство. Извините, если обидел. На брудершафт мы с вами точно пить не будем, слишком в разных кругах вращаемся. Просто я думал, что для вас это не составит труда. Извините еще раз. До свидания.

— Не вышло, — проговорил Каплин, уже обращаясь к Миле.

По его понурому виду та догадалась, что он расстроился. Неужели правда надеялся, что эта стерва согласится помочь? Какой-то наивный человек, хотя и явно перешагнувший уже сорокалетний рубеж.

— Я подумаю, что еще можно сделать. Пришлите мне контакты этой женщины. А сейчас мне пора идти, еще много дел.

Лев Гаврилович отсчитал какую-то сумму и сунул ее под блюдце, на котором стояла пустая чашка.

— Хорошо, до встречи.

Уже застегивая куртку, он вдруг спохватился и повернулся к журналистке.

— Мила, вы были последней, с кем убитый говорил по телефону. И вы нашли труп. Так что на вашем месте я бы не расслаблялся.

Эта странная фраза заставила молодую женщину задуматься. Разве могут ее привлечь к этому делу, как подозреваемую? Да ну, что за чепуха!

На самом деле, кроме расследования убийства кондитера никаких важных забот по работе у Каплина не было. Все более-менее важные задания были перепоручены операм, которые проверяли знакомых Шарлеруа и его многочисленные связи. Из тяжких уголовных преступлений в его ведении на данный момент было только это дело. Пока на него старались много не взваливать, учитывая небольшой опыт работы в следствии. Просто ему нужно было подумать, кое-что сопоставить. Сейчас уже не казалось, как когда-то, во время учебы, что в его профессии скрыта некая романтика. В действительности все было слишком уныло и грязно. Даже чужие тайны и риск для жизни не будоражили. Хотелось чего-то большего. Все-таки не мальчик на побегушках, чтобы вот так по городу колесить. Наверное, кризис среднего возраста с опозданием явился.

Мила тоже не стала засиживаться в кафе. Допила чай, надела пальто, и направилась к выходу.

Недалеко от входа, скрестив на груди руки и присев на капот автомобиля, ее ждал Лалин. Молодая женщина подошла к нему.

— Ты что, за мной следишь?

— Ты сама сказала, что встречаешься здесь со следователем по делу об убийстве француза.

— Но это не значит, что ты должен был сюда приезжать.

— Я думал, теперь ты готова со мной поговорить. И объяснить, что происходит. Где ты живешь? Почему звонишь и выпытываешь, откуда у меня в сейфе какой-то орден и как он там появился. Тебя вообще волнует хоть немного наша семья?

— Олег! — Мила подняла на мужа полные изумления и обиды глаза. — Ты отчитываешь меня, как девчонку. Но ведь это ты виноват!

— Ты себе что-то там надумала, а я виноват? — воскликнул Лалин.

Он явно больше не чувствовал себя провинившимся.

— Да, ты! И знаешь, видеть тебя не хочу! — в сердцах вырвалось у нее.

Мила повернулась и зашагала к остановке.

Поговорив со следователем, Лисневская отключила телефон и небрежно бросила его на шелковое покрывало. На ее лицо вернулось выражение отрешенности. Дарья сидела на кровати в гостиничном номере. Судя по убранству помещения, одном из самых дорогих. Ковры, мебель, шторы, торшеры и бра были выполнены в различных оттенках красного и золотого.

Кирилл Доронин швырнул в кресло свою кожаную сумку для документов, и снял пиджак, оставаясь в голубой рубашке и брюках. На Даше был тот же элегантный деловой костюм, что и утром. Идеально зауженный, он выгодно подчеркивал все изгибы женственной фигуры. Маленький кулон белого золота в виде нежной капли на ее шее приковывал взгляд к ямочке между точеными ключицами.

— Ко мне приходил следователь, — говорила Лисневская. — Страшно. Разве к людям просто так приходят следователи? Вдруг меня в чем-то подозревают?

— Ой, забей. Будешь? — беззаботно сказал Доронин, наливая себе в бокал вина и стрельнув в сторону Дарьи взглядом бывалого сердцееда.

Лисневская отказалась, скривив нежно-розовые губки, поэтому он выпил сам.

— Просто проверяют всех клиентов этого француза, — стал рассуждать мужчина. — Что ты можешь знать? Ты же у него просто торты покупала.

— Ну да, — она кивнула. — Но все равно страшно.

— Успокойся, — он приблизился и нежно коснулся ее щеки.

Ее чуть низкий, с глубокими нотками, голос будоражил его слух и сводил с ума.

— Мне так плохо, Кирилл… Из-за всего этого.

Она часто дышала, кончики ее пальцев слегка подрагивали, а щеки казались бледнее обычного. Но в его глазах это лишь добавляло ее шикарной внешности магнетизма. А трогательную растерянность и волнение он трактовал по-своему. Они встречались в гостинице не так давно. И, конечно, каждый раз рисковали, ведь отец мог узнать об интрижке молодой супруги с пасынком. Однако в своих чувствах Кирилл был искренен. Он действительно влюбился в живую и яркую красавицу. Впервые осознал это, наверное, тогда, когда она божественно пела на дне рождения отца в ресторане. Это был такой оригинальный подарок имениннику.

— Сейчас будет хорошо, — усмехнулся Доронин, наваливаясь на нее и мягко вдавливая молодую женщину в пышные волны покрывала.

— Ну, Кирилл, — попыталась слабо воспротивиться она.

— Шшш… — прошептал мужчин, задирая повыше ее юбку и торопливо расстегивая молнию на брюках.