Прорыв в безвременье. Остров. История привидения

Елена Александровна Зыбина

Всего один поворот может изменить жизнь и привести к тайнам, хранившимся нераскрытыми веками. Молодые сотрудники турфирмы в один миг попадают в вихрь загадочных происшествий. Сумеют ли они преодолеть все препятствия и вернуть вещи, принадлежащие прошлому? Хватит ли у них смелости бросить вызов реальности и пойти своей дорогой?Героев ждут средневековые замки, забытые артефакты и мистический дух Шотландии. История любви и ненависти, зависти и долга, прошлого и настоящего сплелись в единую нить…

© Елена Александровна Зыбина, 2019

ISBN 978-5-4496-0855-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

17 апреля 617 года.

Килдонан

Костер разгорался все сильнее и сильнее. Его пламя устремлялось все выше и выше, а светящиеся в сумерках искры прыгали и опускались в траве, угасая, не успев коснуться земли. Неподалеку возле раскидистых дубов стояли связанные люди в потрепанных одеждах со следами недавней неравной борьбы. Их лица были грязны, волосы растрёпаны, а по всему телу угадывались кровавые следы драки. Чуть в стороне от них можно было различить смутные очертания их врагов — банды пиктов. Эти безудержные люди напали на путешественников в надежде заполучить легкую наживу. Но они слишком поздно поняли, что это всего лишь монахи, у которых кроме знаний и духовной силы нечего было взять. Из-за этого разбойники стали еще злее, решив, уж если не получат ничего от них, то хоть позабавятся, устроив костровое представление.

На опущенных лицах пленников плясали длинные тени, созданные воображением пламени и деревьев, рисуя зловещие рисунки, словно отражая тревожные мысли монахов, ожидающих неминуемой гибели. Сложа руки в молитве, они просили Бога даровать им быструю смерть. Среди них был и молодой человек по имени Мартин, который стоял рядом со своим учителе, непобедимым и неподражаемым Донаном, и думал о том, как прекрасно все начиналось, как он впервые встретил этого великого, как он когда-то считал, человека недалеко от маленького островка, где они долгое время жили, думали, молились…

Мартин словно перенесся на какое-то время в тот солнечный погожий день, и вся жизнь, казалось, полна счастьем и ожиданием чуда. Он был еще неразумным юношей, когда слишком далеко забрел от своего села и увидел с большой земли уединенный маленький островок, поразивший его красотой и аскетизмом. Молодой человек сидел на корточках с открытым от изумления ртом в зарослях густой прибрежной травы, когда к нему сзади бесшумно подошел незнакомый пожилой мужчина с приятным открытым лицом, испещренным огромным количеством морщин, бороздивших его кожу, и пронзительными глазами, которые, возможно, могут не только читать чужие мысли, но и внушать их. Мартин был так растерян, удивленный тем, что за ним внимательно наблюдают, что, наверное, упал бы в камыши, если бы священнослужитель (это он понял, разглядев его длинный серый плащ) не остановил его предупредительным жестом. Когда молодой человек уже стоял на твердой земле, к нему более или менее вернулась способность мыслить, он смог выслушать рассказ незнакомца о том, что тот живет на прекрасном острове, который так поразил юношу. Его речь была такой захватывающей, а слова лились бурным потоком, словно водопад, и рассказ был столь прекрасным, сколь поднимающаяся к небу разноцветная радуга. Мартин был очарован и этим удивительным человеком, и религией, которую тот проповедовал. Правда, многое из того, что говорил Донан (а именно так себя назвал незнакомец) юноша не в силах был понять и запомнить, но этот человек произвел на него колоссальное впечатление.

Так, несколько дней кряду, молодой человек возвращался к тому месту, откуда открывался широкий обзор на остров. Каждый раз его там ожидал Донан. Все это время Мартин не мог думать ни о чем другом, кроме благословенного острова и его счастливых жителях. Однажды монах провел его к стоящей на берегу лодке. Не говоря ни слова, он указал жилистой рукой на остров. Мартин расценил этот широкий жест как приглашение. И оказался прав, увидев как просветлело лицо медленно кивающего монаха. Юноша осторожно, не без помощи своего провожатого, забрался в жалкое мелкое суденышко, которое угрожающе закачалось под его весом. Следом за ним залез Донан с необычайным для человека его возраста изяществом и проворством. В его руках Мартин разглядел весло. Пока монах направлял лодку в сторону острова при помощи этого единственного весла, опуская его в воду то с левого борта, то с правого, молодой человек с тревогой наблюдал за удаляющейся с каждым гребком землей. Его родная деревня все более отдалялась от него, отражаясь в водах разделяющего их озера.

Вскоре они причалили к острову. Мартин благоговейно ступил на землю, за которой раньше он мог только наблюдать с противоположного берега, откуда он прибыл на остров посреди озера. С тех пор он забыл о своей прошлой жизни, начав все сначала. Больше он не вернулся к своей бедной матери и младшим братьям, даже не попрощавшись с ними. Но в тот момент, когда его стопы оставили следы на мокрой земле, он даже не подозревал об этом. Он был уверен, что это только прекрасная прогулка, с которой он к вечеру обязательно вернется домой помогать матери по хозяйству, прижмется щекой к любимой кормилице-коровке и сорвет по дороге к дому букетик прибрежных цветков для милой своей подруги детства Эйлин. Он не думал о них, когда Донан привязывал лодку, но и не забывал о своих родных и близких, когда осматривал остров. Старый монах провел его в свое небольшое жилище, познакомил с другими обитателями острова. Потом гостеприимно разделил с юношей свою простую трапезу, состоявшую из хлеба и воды. Тогда Мартину показалось, что это самая сладкая и чистая вода, какую он пил в своей недолгой жизни, и самый вкусный хлеб, из отведанных.

Вечер пролетел за разговорами и молитвами. Мартину определили отдельное жилье, где он намеревался проспать всего одну ночь, но на следующий день он не вернулся на противоположный берег, и на другой, и через неделю. Лодка, на которой они прибыли сюда с Донаном, так и стояла в камышах, привязанная с момента его появления на острове, но он не спешил ее отвязать. Его никто не держал на острове, но он сам оттягивал дату возвращения: сначала хотел получше все узнать; потом изучить каждый уголок острова; потом наговориться со своими новыми знакомыми на долгое время вперед — ведь он знал, что если вернется в свою деревню, то уже не сможет оказаться здесь снова; а потом он начал думать, как объяснить матушке свое долгое отсутствие. Так и остался он со своими мыслями о родных на острове среди других монахов, обретя в них свою новую семью, своих братьев. Он не жалел о своем решении оставаться среди них… до сегодняшнего дня. Сейчас, в свете разгорающегося костра, он думал, что было бы лучше жить в своем доме, помогать матери, которая наверняка так и не узнала, куда пропал ее сын-помощник, и никогда не стоять среди остальных монахов возле жаркого пламени, жаждущего поглотить их.

Громкий хриплый вопль вожака банды пиктов вернул его к жестокой реальности. Мартин украдкой огляделся по сторонам и его взгляд в очередной раз остановился на учителе. Он не мог не поражаться стойкости и бездействию Донана. Ведь они могли сопротивляться и нанести сокрушительный удар разбойникам, настигнувшим монахов в этом древнем непроходимом лесу. Почему же они сейчас стоят среди окружающих их грязных мародеров, а не среди пораженных негодяев? Мартин не мог понять поведения человека, которого он так уважал и который сам научил его многим боевым приемам. Он тихо стоял рядом с Мартином, сложа старые руки в молитве, закрыв уставшие глаза. Так же поступали и остальные монахи. Они спокойны, им не важна их жизнь, думал Мартин, но они уже и прожили достаточно. Однако Мартин не мог смириться с такой ранней и глупой смертью. В нем с новой силой вспыхнула жажда жизни. Он вновь захотел ухаживать за скотом, помогать людям, любить, наконец… Но ведь он сам от этого всего когда-то отказался… Ах, если бы можно было повернуть время вспять!

Тем не менее, прекрасно понимая, что никто не держал его насильно на острове и оставаться там был его сознательный выбор, Мартин решил, что во всем виноват учитель. Это он заставил поверить в его слова и этот проклятый остров, а теперь заставляет его страдать. Нет, это не то, чего хотел Мартин от жизни! Он должен что-нибудь придумать для своего спасения. Вот, и палка достаточно толстая, прямо под его ногами. Осталось только нагнуться и треснуть по голове этому самовлюбленному верзиле, который следит за ними, а потом его братья помогут. Ведь не оставят они его одного сражаться со множеством врагов. Причем сильными противниками, надо признать. Незаметно нагнувшись, молодой человек схватил огромную ветку упавшего дуба. Ага. Готово, оружие в руках!

«Эй, ты!» — крикнул Мартин. В мгновение ока стоявший поблизости разбойник с разукрашенным телом рухнул на землю, поднимая за собой облако пыли. С помощью палки Мартин так поверг еще несколько пиктов, но он был один против этой темной шайки. Ожидаемая помощь не подоспела, монахи так и остались стоять в лесной чаще со сложенными руками и закрытыми глазами, как будто не их собирались сейчас поджечь, словно лес, неспособный сдвинуться с места. Как вообще Донан мог допустить это издевательство?..

Мартин был сильно обескуражен бездействием людей, с которыми провел столько благословенных минут в молитве и размышлениях, находя в жизни простые радости (ведь он действительно считал их своими братьями), что застыл с поднятой вверх палкой, огонь жажды борьбы и ненависти в его глазах потух. Однако еще сильнее разгорелся другой огонь — природная сила, сметающая все на своем пути…

─ Боже, помоги мне! — крикнул в отчаянии Мартин, когда несколько разбойников схватили его за руки и ноги и собирались кинуть в ближайший костер, но молодой монах успел сказать еще несколько фраз, брыкаясь и стараясь освободиться от державших его рук:

─ Это ты, это все ты, Донан! И твой злополучный остров! — Мартин, обезумев от страха, начал выкрикивать проклятия в адрес старого монаха.

И в эту секунду Донан приоткрыл глаза, в которых Мартин увидел тот огонь, что был совсем от него близко. Он продолжал кричать:

─ Да будь проклят твой лживый остров! Пусть никто не будет счастлив на нем, если не смог стать счастливым я! Никто! Страдания еще долгие столетия будут сопровождать остров. Никто, однажды ступив на него в сегодняшний день, день моего разочарования, не сможет его покинуть по доброй воле, как не смог покинуть его я сам! — сказал в запале юный монах, не понимая, что предрекает судьбу будущих невиновных жителей острова. — Ааааааааа!.. Ха-ха-ха! — совсем лишившись рассудка от боли, засмеялся Мартин. Но вот убийцы оставили его одного пылать в костре.

И огонь навсегда остался в глазах Донана и молодого монаха, который не смирился со своей участью, предопределив на долгие столетия участь всех людей, когда-либо живущих в Эйлен Донан. Он превратился в огонь судьбы, настигающий обитателей острова, который неумолимо всех манил к себе, но не оставлял шансов на долгую и счастливую жизнь…

После этого памятного дня остров на долгое время стал необитаем, а вскоре проклятие настигло свою жертву, но еще больше прошло времени, прежде чем оно потеряло свою силу…