Стихи и рассказы о животных

Екатерина Хозяинова

Эта книга о том, сколько любви и тепла дарят людям животные. Вы можете отплатить им добром за добро, соблюдая несколько простых, но важных правил:1. Стерилизуйте своих питомцев. Сейчас животных, к сожалению, гораздо больше, чем добрых рук.2. Не отпускайте своих питомцев на самовыгул. Кошка или собака, которая гуляет сама по себе, рано или поздно погибнет на улице.3. Не поддерживайте деньгами цирки, дельфинарии, контактные зоопарки. Место диких животных – на воле, а не в клетке.

Наталья Литвякова. «И ты, Брут!»

Я стоял на сцене. Ноги подкашивались. Руки дрожали. Глаза ослепли. Гул многолюдный в зале вдруг затих, и я почувствовал себя жертвой, пойманной в прицел винтовки. Эта сотня людей превратились в одного человека — в снайпера, что вот-вот спустит курок. Я глотнул — ком, словно наждачка по сухому дереву. Сердце — где-то в горле.

Брейч, агент, сказал — это просто. Пару слов. Благодарность тому, сему. Бла, бла, бла. Одна шутка. Поклон. Главное, в глаза им не смотри. Вспомни, как всё началось, и кому ты действительно хочешь сказать спасибо. Пойдёт как по маслу, эта чёртова речь.

Я всё-таки взглянул в зал: да, действительно, а кому? Уж не тем ли, кто никогда не верил? То есть верил, а потом смеялся и крутил пальцем у виска. Или, может быть той, что ушла со словами «ты уже не тот, кого я полюбила». Вон они, сидят, восторженно хлопают.

На секунду я прикрыл веки. Откашлялся. И…

— Хочу поблагодарить единственного моего друга, моего вдохновителя, — просипел я в микрофон, — вот он. Сидит в первом ряду. Это он, виновник торжества, — я указал рукой на него. Он ничуть не изменился с того времени. Разве что потолстел слегка.

⠀* * *

— И ты, Брут! — год назад я стоял посреди комнаты и растерянно озирался: бог мой и все черти, что это было? Мне хотелось орать, сучить ногами, стучать кулаком. Хотелось разбить семейный сервиз, разорвать подушки зубами, да всё, что угодно, лишь бы выплеснуть отчаяние и ярость, что поднялись во мне, словно взвесь со дна. А вместо этого я надсадно шипел, как испорченный приёмник, — и ты, Брут!

Я хочу в злости наподдать ему по заднице — и пусть скажет спасибо, что не впиться в горло — но мимо, мимо! Попал по стулу большим пальцем и, наконец, заорал. Боль и так может выйти, с криком. И вместо всего безумства, что уже совершил в мыслях, запрыгал на одной ноге к книжной полке.

— Предательство — вероломство, — читаю громко, — отступничество, измена. Обман доверия, понимаешь?! Ну, ладно, они, Джек, они, но ты? Как ты мог? Такой удар! Понимаешь? Это ж даже не нож, это ж — ножище! Мачете, ей-богу, вот, что воткнул ты мне в спину! Молчишь? Нечего сказать?

Я присел рядом с ним.

— Ты ведь не возражал никогда. Всегда слушал. Я думал, тебе нравится. Я думал, ты на моей стороне! А ты? Дружище… Что? Отвернулся он. На меня смотри! Да не плачу я, отстань. Конечно, больно. Да ни черта не ноге. Душе больно, Джек, душе! Кому ж мне было верить, как не тебе? Всё насмарку! — я уткнулся в него лбом, обнял. Нет — стиснул с силой.

— А, может, ты прав? Я — никчёмный поэт, никудышный писатель, бездарный сценарист! Ты это хотел мне показать? — я вскочил.

Сгрёб в охапку всё, что осталось от рукописи — несчастные, изгрызенные в хлам листы, мой многодневный труд, — и подкинул их к потолку. Лопасти подвесного вентилятора охотно разметали бумажный снег по квартире, — ты прав, Джек, прав. Фигня. Это — фигня! Но я напишу снова!

⠀⠀* * *

— Вот он! — показываю на друга сегодня, — оставил его на 5 минут, вышел за сигаретами — и нет романа. На что намекнул? Что — фуфло? Или, чтобы я бросил курить? — я подмигнул толпе. И Брейчу. Тот улыбался и кивал головой, мол, давай-давай, отлично. Мой голос окреп, и я тоже улыбнулся, — я всё ещё курю, Джек. А вот книга «Такие тогда были мысли» — новая. Благодарю!

Я поклонился и тут же подумал, что этого мало, что есть что-то ещё, что нужно сказать.

— Позвольте! — вернул себе микрофон. — Джек, родной, для тебя:

«У меня есть собака, а, значит,

У меня есть душа…

У меня есть собака, верней,

У меня есть кусок души,

А не просто собака.

Я люблю её и порой

Очень сочувствую ей:

Нет собаки у бедной собаки моей.

И вот, когда мне бывает грустно…

А знаешь ли ты, что значит, собака,

Когда тебе грустно?

И вот, когда мне бывает грустно,

Я обнимаю её за шею

И говорю ей:

«Собака, хочешь я буду твоей собакой!»*

⠀

Я спустился к нему, не слыша оваций, и обнял своего «предателя». Нет — стиснул с силой и прошептал в его лохматое ухо: «И ты, Брут!»

Иногда нужно, чтобы тебя «убили»…⠀

*Хулио Сессар Сильвайн.

2020