Аспирра: таланты Мудреца

Екатерина Хаккет, 2019

На берегах Серого моря неспокойно от штормов и сплетен. Грядет неотвратимая война Севера и Юга, и "Аспирре", с виду обычному торговому кораблю, предначертано стать ее предвестником. Обойдя полсвета, этот галеон обрекает на беды и несчастья любой город, где тень его парусов коснется земли. И не без причины. Ходят слухи, что "Аспирра" давно стала домом для разыскиваемых преступников, контрабандистов и закоренелых убийц. И правит проклятым кораблем дерзкий капитан без имени и прошлого под руку с ведьмой, владеющей древней реликвией. За силой её артефакта испокон веков ведется охота.

Глава 3

Новые начинания

Десятилетие Аслуа

Эгоизм — не панацея. Он не залечивает душу и не может залатать раны на груди, исцеляя сердце. Эгоизм — это пламя, в котором исчезает все, что тебе дорого. Ты и оглянуться не успеешь, как Отец Хаоса и Порядка все ценное превратит в пепел на твоих ладонях.

Кормарк молча сидел подле костра, наблюдая, как в танцующем пламени чернеют поленья. У него самого было обожженное лицо. Кожа словно расплавилась, напоминая застывшие потеки горной породы. Солнечный свет еще в детстве сжег его волосы, оставив голый череп, что отныне пестрел белым, бежевым и болезненно-розовым цветом. На месте ушей зияли дыры, губы походили на толстые хрящи, а затылок — тот в задумчивости провел по нему изувеченной рукой — неприятно бугрился под пальцами.

Ночное небо источало холодный блеклый свет, как и сам полумесяц, нависший над высокими деревьями. Шуршала листва, сверчки пели свою песню, лошади фыркали и шаркали, а пленники — орали от боли, раздирая тишину ночи на куски.

Люди, собравшиеся вокруг столбов с привязанными невольниками, радостно улюлюкали — разные по своему облику и происхождению, но все опасные на вид. Кто-то сидел на земле и потягивал крепкое пойло из кожаных фляг, но большинство дикарей все-таки выказывало интерес и аплодировало ловкой работе ножа мастерицы пыток. Похоже, все были довольны зрелищем. Мрачно поглядывая на своих кровожадных собратьев, Кормарк невольно задумывался над тем, каково это — умереть в каком-то дурацком лагере, наполненном пустыми людьми. Людьми без цели, теми, для кого твоя мука станет развлечением, о котором скоро все забудут.

Разочарование. Кормарк разочаровался во всем, что делал, и в пути, по которому шел. Разочаровался в том, кто он есть, и в том, что так и не смог найти свое место, обойдя столько земель и городов. Везде он — беглец или преступник; иногда даже маг, еретик, прокаженный или служитель Бездны.

В раздумьях мужчина придвинулся чуть ближе к костру, что творил призраков из языков пламени. И сколько бы он ни жмурился, он все равно их видел — формы и цвета, которых там просто быть не могло.

— Мирное Небо меня ненавидит, Матери Бездне я безразличен, а Отец Хаоса и Порядка принимает меня целиком и полностью, одарив талантами, о которых люди даже не мечтают, — сипло пробормотал Кормарк.

И с этими словами он сунул уродливую руку в костер, не почувствовав ровным счетом ничего, только тепло, кротко коснувшееся кончиков пальцев. Достал ее оттуда, целую и невредимую, а затем поймал трепещущие пламя в ладонь — огонек стал плясать над уродливым покровом кожи, словно по волшебству.

В такие моменты ему казалось, что Отец Хаоса лично разговаривает с ним, но собратьев Бритса подобными фокусами было уже не удивить. Семья привыкла к его талантам.

— Оттого ты сжег несколько последних деревень? — посмеиваясь, спросила Алиша, разделываясь с куском сочного мяса.

Кормарк поморщился так, как умел, оглядев разбойницу в кожаных доспехах, сидевшую рядом на траве. Для него она всегда была путеводной звездой, освещающей его долгий путь.

— Пускай горят, пускай. Плохие люди заслуживают очищения. И спасения от самих себя. — И огонь в его руке развеялся по ветру.

— А с чего ты взял, что они плохие? А разве мы с тобой — хорошие?

— Я не судья, Алиша. — Он взглянул на нее печальными ярко-синими глазами. Тени сильнее врезались в его грубое, обожженное лицо. — Но раз мне даны силы, значит, я должен истреблять заразу, где бы ее ни находил.

— А по мне, это были обычные деревеньки. Такие же, как и прочие, — пожала девушка плечами, продолжая жевать. Светлые волосы, собранные в хвост, подрагивали на ветру. — В последнее время от твоей вспыльчивости достается уж очень многим.

— Мне не нравится, что стало слишком много разговоров про Юг и Север. — Он проигнорировал слова возлюбленной и решился высказать мысль, которую вынашивал в голове последние несколько месяцев: — Я должен вернуться домой.

— Что? — Тут разбойница от удивления округлила глаза. — К Бритсам?

— Да.

Леденящий вопль пленника на мгновение отвлек пару от разговора. Мастерица пыток, а вместе с тем и лекарь лагеря, срезала здоровый кусок с живота пленника и, к общему восторгу, издеваясь, прикладывала его обратно. Что-то от этого зрелища внутри Кормарка зашевелилось, и он отвернулся: оставаться калекой хуже, чем мучиться от боли, не оставляющей следов. В момент, когда мучитель наносит раны, которые уже никогда не заживут, появляется ощущение неизбежности. В это мгновение человек чувствует свою беспомощность, осознавая, что он теперь — ничто. Всего лишь мясо для мясника.

Почему-то раньше Кормарк об этом никогда не задумывался, стоя на месте лекарши с ножом в руке. Неужели в нем просыпалась давно дремавшая человечность?

— Да, должен, — твердо сказал он, будто уверяя не подругу, а самого себя. Затем поднялся на ноги и взревел так, что даже израненные пленники утихли, внимая силе его голоса: — Слушайте сюда, братья и сестры!

Алиша тут же поддержала его, вскочив с земли и взмахнув руками:

— Вожак говорит!

Сотня глаз уставилась на пригорок, где сидел Кормарк, не то со страхом, не то с уважением. Мужчины, женщины и дети — уродливые внутри так же, как он снаружи. Даже те, кто перебрал дрянного пойла и валялся пьяный на земле, нашли в себе силы встать, поравнявшись с остальными. Оборванцы, убийцы и подлецы — все те, для кого Кормарк стал защитником и королем, подарив новую цель в жизни.

— Хотите ли вы богатства и крови?! — спросил он, осматривая разбойников свысока.

Над поляной загуляло эхо, и разбойники согласно взревели в ответ, ощетинившись оружием. У кого что было: топоры, кинжалы, мечи, копья — все это засверкало в хищных отблесках костров. Но Кормарка порадовало другое: эти люди, стоявшие плечом к плечу, были готовы умереть за новую цель, убивая тех, кто только посмеет встать на их пути. И в этом была их главная сила, упрямая и слепая, — их нерушимая вера в вожака, который одним движением пальцев мог сотворить огненный дождь.

Он продолжил говорить, подождав, пока стихнет всеобщая радость:

— Времена меняются, и нам пора сменить эти опустевшие торговые тракты на что-то более значимое! Хватит бессмысленно тратить время! С завтрашнего же дня мы отправляемся в центральные земли королевства — туда, где ветра свирепее, Пасть Бездны темнее, а богатств и золота в несколько раз больше!

Люди вновь истошно завопили, скаля зубы и восторженно ревя.

— Север станет нашим! Как и те земли, что были до него! Мы явимся туда ночным кошмаром, не знающим ни жалости, ни сожаления! И люди либо преклонятся перед нами, либо же сгорят!

Едва заметного движения пальцев Кормаку хватило, чтобы всколыхнуть все костры на поляне и поднять огненные столпы ввысь, являя своей Семье благословение самого Отца Хаоса.

Когда всеобщее веселье стихло и разбойники вернулись к своим житейским делам — пыткам и выпивке, — он снова опустился на землю перед костром, тяжело выдохнув через ноздри.

— Поверить не могу, что они верят всему, что я говорю, — пробурчал Кормарк.

— Ты обманываешь их, — грустно подметила подруга.

— Да. Но они даже не догадываются, кто я такой на самом деле. И обещанное богатство я смогу им дать, только если семья примет меня обратно, а не изгонит из королевства.

— Они не знают, кто ты, но зато я знаю, — улыбнулась девушка. Придвинулась к мужчине и нежно поцеловала его в обожженные губы. — И знаю, какой ты внутри.

Он бережно провел изувеченной рукой по ее лицу — красной на фоне ее бледной кожи.

— И мне большего не надо.

***

На рассвете, едва красное солнце поднялось над мягкой морской гладью, мы вошли в порт Вэнгарда, главного из Островных городов. По словам капитана, чтобы пополнить запасы пресной воды и забрать Кальда, который почему-то задержался.

Вэнгард еще на подходе пленил своей ужасающей красотой: над водой нависали гордые башни, вздымались высокие каменные стены, громоздились каменные кубы и плиты. Этот город был построен руками тех, кто был до нас и знал больше, чем мы все. И потому до сих пор не обрушился в море. И казалось, что тысяча лет для города вроде Вэнгарда — далеко не предел; простоит и до того момента, как Юг потеряет свое величие и силу.

Стоило борту «Аспирры» со скрежетом удариться о широкий каменный причал, как команда тут же рванула приветствовать землю, восклицая, смеясь и ругаясь, забывая про дисциплину и обязанности.

— Да будь я сожран Пастью, если сейчас же не выпью! — взревел корабельный кок, сойдя на сушу, — тот самый мужик со шрамом поперек лица. Звали его, кажется, Бахар. — Кто со мной?!

— Да ты и так каждый день пьешь, не просыхая! — заорал кто-то с корабля под всеобщий одобряющий гогот. — Сколько можно?!

Ранко, перестав воодушевленно махать с мачты всем портовым работникам и морякам, спикировал вниз на канате и ловко приземлился возле кока, пока остальные морские волки ошвартовывали торговую громадину.

— Я с тобой! — И похлопал товарища по плечу, одарив меня странным, подозрительным взглядом. — Какая наливушка ждет нас сегодня?

— Пополните запасы — хоть все сразу! — жестко окликнула их Вацлава с палубы. — Давайте, голубчики, шевелитесь! Все сделаете и до полудня свободны!

А тем временем капитан Велемир, прислонившись спиной к штурвалу, говорил с тремя неизвестными, что уже успели подняться на борт «Аспирры». Все трое — громилы, каких поискать. В черных грязных плащах и с замотанными тканью лицами. Глаза — черные маленькие точки. Еще южане. По виду не то наемники с «каменных берегов», не то схеты. Они заранее знали о нашем прибытии.

Тихо ушмыгнув из-под надзора Вацлавы, я сошла на причал и быстро зашагала к каменным домам. Несмотря на то что до складов Озана было еще плыть и плыть, здесь уже чувствовалась железная хватка Юга — красно-черные знамена и флаги, развевающиеся над башнями, красноречивее слов говорили о принадлежности Вэнгарда к объединенной Империи Астеросса.

Шуршали волны, кричали чайки, морской ветер раскачивал редкие деревья, растущие подле крепостных стен. Я не знала города как такового, но зато помнила, кого здесь можно найти. И нашла так быстро, словно Мирное Небо указало мне путь своей золотой дланью. Любого торговца информацией можно было вычислить по безразлично-мрачному выражению лица, однако этого человека я могла признать даже при наличии лучезарной улыбки.

— Мелькихор! — воскликнула темноволосая девчушка, сидевшая на каменных ступенях на входе в город. При виде меня она сразу встала и отряхнулась. — Какими судьбами? Я думала, ты Кайшена не покидаешь!

— Времена изменились, Таори, и я теперь изучаю моря. — Дружеские объятия вместо обычного рукопожатия. — Мне кое-что нужно, Таори. Времени у меня на разговоры почти что нет, поэтому сразу давай к делу: вчера вечером в гавань должен был приплыть северянин с парой товарищей. Черноволосый, высокий и тощий. А рожа — хуже любого бандюгана из Кайшена. Что ты о нем знаешь?

Но тут вместо того, чтобы выдать сведения, сероглазая девушка закусила пухлые губы, не отводя от меня виноватого взгляда.

— Не может быть, — зашипела я. — Сколько он тебе заплатил за молчание?

— Тебе не хватит. — Она осмотрела меня с ног до головы. — Точно не хватит. Даже в твои хорошие времена не хватило бы.

— Так… А другие торговцы?

Таори развела руками:

— Он заплатил всем.

«Каков подлец!»

— Хорошо. — В раздумьях я потерла лоб тыльной стороной ладони. — А что ты можешь сказать про южан в черных плащах? Пасутся в порту, наверное, еще затемно.

— Это личный эскорт наместника, — удивленно моргнула девчонка. — Последователи бога Урмуза. Схеты.

Меня передернуло от одного упоминания этих еретиков — в прошлом знакомство с чужеземцами чуть не стоило мне жизни. Тем не менее я не подала виду:

— Серьезно? А выглядят как головорезы местного разлива.

— После того как год назад здесь сменилась власть, все высокопоставленные шишки выглядят как головорезы, — понизила голос Таори. — Даже сам наместник в былые времена, если верить слухам, более десяти лет работал у кого-то наемником.

— А что до союза Торговой гильдии и Имперской компании? Слышала об этом что-нибудь?

Собеседница нахмурилась:

— Про союз ничего не знаю. И вообще сомневаюсь, что он существует, судя по тому, какие вести приходят ко мне с самого Астеросса. И все же в Вэнгарде последние несколько месяцев слишком часто появляются и те и другие.

— Сможешь отправить заказ от моего лица в столицу Астерроса? Это — твой аванс. — Я выудила из кармана мешочек с аланцами и вложила в ладонь старой подруги. — Мне нужны сведения про южного лорда Озана Кержима и о том, чем он промышляет. А еще необходимо проверить все связи Торговой гильдии и Имперской компании с землями Ишала.

— Сделаю, — кротко кивнула Таори. Мне всегда нравилось, что в нашей профессии нет безответственных людей. — Но на Ишале ведь ничего нет. Мертвый мерзлый край. Ты уверена, что стоит…

— Стоит, — перебила ее я. — Именно поэтому и стоит.

— Где назначить встречу с нашим человеком? — спросила девушка, озираясь по сторонам. Никому не было до нас дела.

Пришлось бы думать куда дольше, если бы я вчера не видела карту капитана, а также проложенный им маршрут.

— Через три недели, если повезет, мы встанем в Вэст-Морроне, — улыбнулась я. — Пускай человек ждет там.

— Отправлю птицу до сумерек, — уверила Таори. И мы обнялись на прощание. — Береги себя, Йерра.

Дальше, подождав, пока команда «Аспирры» покончит с указаниями Вацлавы и нырнет в каменный город в поисках приключений, я пошла следом за «знатоками» в лице кока и Ранко в «лучшее увеселительное заведение Вэнгарда».

Однако злачное место оказалось лишь чуть менее паршивым, чем пивнушка в Кайшене. Те же дрянные музыканты, только настраивающие скрипучие инструменты, те же дурные запахи табака и пота. Шум, духота и тусклые масляные лампы, освещающие дурные, заплывшие лица тех, кто кутил еще с самой ночи. Единственное, чем отличалась эта разливуха от портового заведения Кайшена, — размерами: зал казался в несколько раз больше, а деревянные столы, занятые гостями и постояльцами, шире.

Захлопнув за собой дверь, привыкая к полумраку, я приветливо махнула полноватой женщине за прилавком, что как раз разливала пенную брагу по высоким деревянным кружкам:

— Меда мне! И два яйца поджарить, если можно!

— Не местная? — сипло осадил меня старик в потрепанной шляпе, что сидел подле входа, помешивая в руках колоду карт.

— Вы тоже, — с уверенностью кивнула я, осмотрев его.

Сидел тот вразвалочку — видать, уже выпил. Лицо, впитавшее в себя всю ненависть южного солнца, осунулось, почернело и сморщилось. Седые волосы свисали до плеч, красная рубаха сверкала швами и заплатками, а на поясе висел кинжал. И я не сомневалась — чуть что, патлатый старик мог с легкостью вспороть неприятелю брюхо или перерезать глотку. Убийц, наемных и несостоявшихся, я умела определять по глазам. А у этого старикашки они были серые, почти бесцветные, и смотрели они на мир так, будто этот человек успел повидать все на своем пути. В особенности плохое.

— Эх, был бы я на десяток лет моложе, приударил бы за тобой, — шмыгнул незнакомец носом, криво усмехнувшись. — Может, хотя бы в карты сыграем? Или хочешь — разложу на судьбу? Составь компанию старику, девочка.

Медовухи не было, сидра — тоже. Пришлось согласиться на пиво, которое оказалось более горьким, чем кайшеновский эль, и сесть напротив старика на отполированную задницами скамью, дожидаясь, пока работники на кухне управятся с моей яичницей.

— Почему наемник прозябает в таком месте? — спросила я, выдержав на себе его тяжелый взгляд из-под полей шляпы.

— Могу спросить о том же торговца информацией, — парировал он, выложив перед собой карту рубашкой наверх. Благо он не увидел, как улыбка медленно сползла с моего лица. — Слишком уж много вас развелось. Как собак. Могли бы прятаться и получше. — Вторая карта легла на стол, выскользнув из его темных пальцев. — Готов преклонить голову перед Мирным Небом, но последние лет пятнадцать, похоже, дела у рандалов идут паршиво. Бездействуют, увы, охотники за вашими головами, а вы только имена благородных людей очерняете. Причем с каждым годом все успешнее. — Тут он дернул подбородком, сверкнув молниями из глаз. — Но не бойся, солнышко. Я уже давно отошел от дел. Зим прошло столько, что не счесть.

Глоток хмельного пойла быстро успокоил тревогу, всколыхнувшуюся в душе.

— И каково это — сойти с пути Пасти Бездны и осесть в Вэнгарде, играя в карты с заезжими?

— Осел уж давно, — сказал старик и сплюнул на пол. Кто-то из-за соседнего стола глянул на него и заржал. — Спокойное место. Безопасное для тех, кто лезет на рожон. Нападать на город бесполезно, а бежать отсюда еще более дурная затея. Нашел тут себе жену, остепенился. И зарабатываю на жизнь то шулерством, то гаданием.

— А разве это не одно и то же?

Старик лукаво растянул губы в улыбке:

— Кто знает?

И третья карта легла посреди стола.

— Слишком уж вы болтливы для бывшего рандала, — заметила я.

А вот и яичница подоспела — тетка, подойдя со спины, неожиданно плюхнула тарелку прямо передо мной. В животе заурчало от аппетитного запаха, рот наполнился слюной.

— Ну а что мне скрывать? — пожал тот плечами. — После того как мне ногу чуть не оттяпали, я бесполезен. И могу разве что байки травить. Орден рандалов давно обо мне позабыл и знать не знает, а я их тайны пропил и забыл. — Вытянув из колоды еще несколько карт, старик одарил меня пристальным взглядом: — Ну что, хочешь узнать о том, что было и что будет? Тебе я разложил карты задаром.

— Вообще-то я ем, — пробормотала я, быстро уплетая поданную стряпню.

Меньше всего я любила узнавать что-то про себя. Поскольку, судя по опыту прошедших лет, ничего хорошего это не предвещало.

Но старик попросту отмахнулся:

— Кушай, кушай, дитя. И слушай. — И развернул первую карту лицом вверх, глянув на нее с прищуром.

Я приподнялась на скамье, чтобы заглянуть к мужчине под руку, не переставая жевать. Оттуда на старика глядел трехглавый дракон, жирный и очень-очень злобный.

— У каждого из нас есть враги, девочка. Порою они наживаются даже легче, чем друзья. Но твои враги куда влиятельнее, чем мои. И это отнюдь не рандалы… — Трехглавый дракон лег на стол, в ход пошла вторая карта. — И идут они за тобой, чтобы забрать вещь, которая тебе не принадлежит.

С этими словами он положил передо мной вторую карту с изображением золотого сундука, что стоял на костях, а за ним — множество темных силуэтов с поднятыми мечами.

Аппетит пропал сразу. Да и желание выпить — тоже. Почувствовав застрявший в горле ком, я отодвинула яичницу, точнее, то, что от нее осталось, и с горечью проводила взглядом сморщенную руку старика, перевернувшую третью карту.

— Так говорят карты, — фыркнул он, надув губу. — Именно поэтому ты столько лет засиживалась на одном месте. Думала, что тебя там не найдут, и вылезла, как только показалось, что буря утихла. Но ты ошиблась.

Третья карта, упавшая на стол картинкой вверх, явила собой волчью стаю с ярко-желтыми глазами.

— Запугать меня вздумали?

Сказать, что мне не понравилось услышанное, было бы слишком мягко. Не то чтобы незнакомец попал в цель своими лжепророчествами, но слова его меня насторожили — он напомнил мне о том, о чем я думать не хотела.

И перед глазами вновь всплыло это лицо, бледное, изможденное и старое. Слезы, стекающие по щекам. Трясущаяся рука, что притянула меня за рукав. Смрадный запах изо рта. И глубокая рана в животе, с которой люди не то что двигаться не могут, а вообще не выживают.

— Прошу, забери. Забери и спрячь, — ревностно умолял мужчина, с последними силами подтащив к себе тяжелую седельную сумку по окровавленной траве. — Не отдавай никому. Береги. Я уверен, он полюбит тебя и защитит. Откроет свои тайны.

— Но я…

— Забери! — что есть сил, рявкнул он, сморгнув слезы. — Они гонятся за ней. Эти люди, наемники… Забери ее и беги. Не отдавай им. Поняла меня?!

Затем холодный ветер сорвал с его головы капюшон, и я, цепенея от страха, наблюдала, как темные волосы мужчины стремительно седеют, а его лицо покрывается глубокими бороздами морщин, точно шрамами.

Так он и умер, не произнеся больше ни слова. Оставил меня, малолетнюю соплячку, одну посреди поля со старой шкатулкой в руках, а откуда-то издалека все отчетливее доносился топот копыт, несущихся по пыльной дороге. Черные плащи всадников хлопали на ветру…

— Запугиваю? — удивился старый рандал, вернув меня из мира грез. — Всего лишь говорю, что вижу, но мы еще не дошли до самого интересного.

Его рука потянулась было к следующей карте, но тут его по голове резко огрели клюкой. Да с такой силой, что потрепанная шляпа слетела с седой головы незнакомца, являя миру его лысую макушку.

— Ай! Ой!

Карты из его рук рассыпались и разлетелись по полу. Казалось, что в таверне даже музыканты притихли, чтобы понаблюдать за представлением.

— Ишь чего вздумал! — заверещала толстая женщина, возникшая меж столов, столь же седая, загорелая и сморщенная, как сам старик. — Сидит тут, молодуху охмуряет! Как тебя еще Пасть Бездны не проглотила?!

И снова ему прилетело клюкой по лысеющей голове, зажатой меж ладоней.

— Ой-ёй! Хватит, женщина!

— Иди домой, хрыч блудливый!

И она схватила старика за воротник, подняв его с места. Тот, прихрамывая на правую ногу, униженный и побежденный, поковылял за ней, чудом успев поднять с пола шляпу.

— Уплывай отсюда, девочка! Это плохое место! — кинула старуха мне напоследок, встав в проходе. Свет с улицы окаймлял ее заплывший силуэт. — Белый туман здесь всех доконает!

— Белый туман? — переспросила я, но эти двое уже скрылись из виду, продолжая свои милые супружеские разборки снаружи.

Ответил мне кто-то из присутствующих гостей. Кто именно — я не разглядела, но голос был молодой, будто бы принадлежал мальчишке, что еще даже бриться не начал:

— Этой напасти чуть больше недели. Если белый туман окутывает Вэнгард — жди беды! Он забирает жизнь всякого, кто посмеет выйти из дома!

Что парень сказал дальше, я уже не расслышала, поскольку музыканты вновь начали фальшиво исполнять оборвавшуюся песню, а компании, трапезничающие за столами, снова вернулись к своим беседам, отчего голоса посетителей смешались в общий гул.

Делать было нечего — я сделала большой глоток мерзкого пойла и потянулась к картам, которые старик открыть так и не успел. Наверное, только боги знали, как он бы истолковал увиденное, но я, к сожалению, не поняла ничего. На одной карте меня ожидал взошедший колос пшеницы, на второй — две руки, сплетающие пальцы, третья оказалась пустая, ну а четвертая багровела от ярких красок, изображающих солнце.

Было над чем задуматься.

— Смотрю, новых друзей заводишь. — Ранко, все это время пировавший с корабельным коком в другом конце зала, вдруг решил оставить его компанию, подсев ко мне со здоровой кружкой местной браги.

Сложив карты рубашками вниз, я улыбнулась Хвостатому:

— Люблю встревать во всякие ситуации, как пить дать!

Ответная улыбка на его лице увяла, так и не родившись.

— Ну что, многим ты уже рассказала?

— О чем? — Сначала я было подумала, что Хвостатый говорит про вчерашнюю ночь и книгу-реликвию, но затем под его пристальным взглядом я быстро смекнула, что тот имеет в виду. — О… а зачем мне об этом рассказывать? — Вопрос, судя по скисшему лицу и дрогнувшим губам, застал Ранко врасплох. И я быстро добавила: — Я торговец информацией, а не трепло. Мне ни к чему чужие тайны разглашать. Встречный вопрос: многие ли уже из аспиррцев знают, что случилось ночью на самом деле?

— Никто, — буркнул Хвостатый, сделав глоток своей горькой браги. Недолго поглядел на меня, отставив кружку, а потом протянул руку: — Друзья?

Я пожала в ответ, даже не раздумывая:

— Друзья.

— А ты расскажешь мне про… — начал Ранко и быстро прикусил язык, так как дверь харчевни отворилась и внутрь вошел Кальд в сопровождении нескольких аспиррцев. С виду — измученные, мрачные, потрепанные.

Но, заметив нашу компанию, первый помощник засиял и кивнул, растянув ухмылку от уха до уха. Внутри что-то екнуло, когда я поймала на себе его пристальный взгляд.

Мужики, сделав заказ у прилавка, сразу же метнулись с кружками к корабельному коку, но Кальд выбора друзей не разделял.

— Доброе утро, — весело поздоровался он и сел на скамью возле Ранко, скинув со спины протертый холщовый мешок с чем-то тяжелым внутри. — Не успел я на «Аспирру» подняться, как мне уже рассказали о ночной заварушке. Слава опережает тебя, Йерра.

Меня передернуло, когда он назвал меня по имени, а Хвостатый, брезгливо покривив лицом, и вовсе отодвинулся от первого помощника в такой спешке, будто Кальд не то вшивый, не то прокаженный.

— Не думаю, что заварушка на «Аспирре» была интереснее, чем ночь, которую ты провел в Вэнгарде, Кальд. — Я подняла кружку и, будто бы в подтверждение своих слов, допила остатки пива.

Рукава серого камзола в грязи, на заросшем щетиной лице виднелись свежие ссадины, нездоровый блеск в глазах. Ну а про запах и вовсе говорить не стоило — разило от него не лучше, чем от портового работника, день и ночь без устали разгружающего товар.

«Кто же ты такой, Бездна тебя проглоти?»

— Оспорил бы, но не стану, — рассмеялся Кальд. — Меня тоже угораздило влипнуть в неприятности.

Хозяйка заведения подошла к нам и молча поставила две кружки с пивом на стол.

— Зачем? — Я вновь нахмурила брови.

Кальд пододвинул одну из них мне:

— Это за Кайшен, ты помнишь? Теперь пьем за мой счет.

— А мне?! — наигранно возмутился Хвостатый, сидя почти с почти полной кружкой.

Мы с Кальдом молча уставились друг на друга, и в его взгляде промелькнуло что-то дикое. Мне нравилось и вместе с тем не нравилось то, как он смотрит на меня. Мой животный инстинкт торжествовал, но здравый смысл бил тревогу. Когда видишь эти ненормальные светлые глаза, понимаешь, что лучше держаться подальше от их обладателя.

Я не выдержала и опустила взгляд на кружку. В голове уже помутилось после первого пива, а второе, я не сомневалась, могло раскачать земную твердь, превращая ее в море. Мысли стали путаться в голове, подобно клубку ниток.

— Выпьем же! — вдруг воскликнул Ранко.

И мы втроем плеснули пеной через край, выпив за процветающее будущее «Аспирры».

— О, вы тут и сыграть успели! — усмехнулся Кальд, решившись поднять с пола карты, что рассыпал старик. — Они не игральные, — заметил он, сложив колоду на стол. А затем потянулся к тем картам, что мгновением раньше изучала я, пытаясь растолковать намеки судьбы. Развернул их веером и тут же хитро сощурился.

— Что? Что там?

Он промолчал, уставившись на меня поверх карт. Взгляд серо-стальных глаз не отклонялся ни вправо, ни влево.

— Что ты увидел? — переспросила я.

Ранко, без энтузиазма похлебывая из кружки, смотрел то на меня, то на первого помощника капитана, скучающе подперев голову рукой.

— Кто-то делал расклад? — хрипло поинтересовался Кальд.

— С чего ты взял?

В ответ — снова молчание, раздражавшее меня все больше.

— Только не говори, что разбираешься в этой чуши.

— Немного, — многозначительно хмыкнул тот. — Но я бы вернул карты владельцу. Подобные вещи нельзя так просто оставлять.

— Поверь, — хихикнул Ранко, — владелец оставил их не просто так.

Через пару часов, когда Кальд опустошил последнюю кружку и откланялся, мы под руку с Хвостатым, покинув людные городские улицы, шатаясь, поднялась на «Аспирру». Солнце уже светило нам в макушки, и капитан на пару с Вацлавой готовили корабль к отплытию, раздавая команды с верхней палубы.

— Подойдите к борту! — величаво вещал Велемир, обращаясь к морякам. — Вы — поднимайте якорь и отшвартовывайтесь от причала. Вы, — он кивнул морским волкам, только что закатившим бочку в трюм, — к фок-мачте, а вы — к грот-мачте! Нужно ловить ветер, аспиррцы! И так уж задержались, из графика выбились!

— А груз нужно доставить точно в срок! — вторила ему Вацлава, клацая наточенными зубами. — Калифар Озан нас по головке не погладит за нарушение договора!

Я уж думала, что опоздаем и отплывут без нас. Не тут-то было. Ранко, прекратив наблюдать за суетой на палубе, вдруг оглянулся назад и тревожно тыкнул меня в бок.

— О, а вы какими судьбами? — уставилась я на сходни.

По ним, прихрамывая, поднимался тот самый старик из таверны.

— Да вот, решил сбежать от женушки и проветриться чуть-чуть, пока песок с меня не посыпался. — За его спиной вдруг показался Кальд с дымящейся самокруткой в зубах, и старик похлопал его по плечу: — Этот юноша умеет убеждать. В рандалах бы ему цены не было. Какие таланты пропадают!

Кальд пожал плечами и поправил тяжелый баул на спине:

— Надо же команду пополнять. Для начала уже неплохо.

— Неплохое, скажу я вам, приобретение — рандалы до таких лет не доживают. Звать меня, если что, Берген. — И старик махнул рукой. — Ну а теперь поплыли отсюда, пока женушка моя с клюкой не прибежала и не стала лупить всех и каждого. О, она безбашенная, говорю я вам! Потому-то я ее и выбрал! Но я устал, и пора делать ноги. Хватит с меня.

Ранко закивал, будто поддерживал каждое слово Бергена:

— Кажется, я попал на «Аспирру» по той же причине, — с улыбкой сообщил он.

И оба загоготали, как старые друзья.

Однако выбор Кальда пал на старика неспроста. Что первый помощник увидел в картах и почему так рьяно отправился возвращать их Бергену? Где он был всю ночь и что у него в мешке?

Мы с Кальдом вновь обменялись многозначительными взглядами, и озорная издевка, промелькнувшая в глубине ледяных глаз, подстегнула меня, как пощечина. Негласный вызов был брошен, игра — начата.

Наверняка, пока он ходил за Бергеном, успел еще пообщаться с Таори в порту.

— Кальд, да сожрет тебя Бездна! — гневно воззвал капитан с верхней палубы, быстро спускаясь по ступеням. — Где тебя носило?! Твой эскорт из крепости прибыл еще с утра, но без тебя! Сказали, что ты пропал из своих покоев! Наместник тебя по всему городу до сих пор ищет!

— Прости, старый друг, что заставил волноваться, — произнес первый помощник, не выпуская самокрутку из зубов. Он подошел к Велемиру, достал из внутреннего кармана плаща свернутый белоснежный пергамент с красным штампом, а затем, понизив голос, добавил: — Бумаги целы. Подписаны. Все лучше, чем мы ожидали.

Услышав это, капитан просиял, а тени гнева растворились в тонкой сеточке морщин подле уголков южных глаз.

— Мирное Небо нам улыбается, — кивнул Велемир. — Но это все равно не объясняет твоего исчезновения. Новый наместник Вэнгарда сюрпризов не любит.

— Дела были, дела, — спешно заюлил Кальд. — И нашей «Аспирры» это никак не касается.

— Ну-ну, — тихо хмыкнула я себе под нос.

Возможно, Торгового союза и не касается, но зуб даю, его дела были куда важнее всяких пергаментов, договоров и заключений со всего Серого моря.

Настала пора узнать, кто ты такой.