Записки чёрной кошки… Сборник рассказов

Екатерина Самохина

Уважаемые читатели, вашему вниманию предоставляется сборник рассказов разных жанров. От любовного до мистического. Надеюсь, вы сможете найти произведение по душе. Желаю вам приятного прочтения. С любовью. Ваша Кэт.

© Екатерина Самохина, 2019

ISBN 978-5-4496-7327-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Трилистник

Один, два, три… ещё девять ударов и начнётся…

Узкая улочка, ведущая к главной площади, извиваясь и петляя среди домов, таяла в серой дымке тумана.

Ни души.

Сейчас эта фраза казалась куда более значимой.

Ни души.

Плотно закрытые ставни и собственные шаги, лишь изредка совпадающие со стуком сердца.

Три источника звука: Часы на Ратуше, шаги и сердечный стук — чудовищная какофония, поглощенная туманом.

Одиннадцать. Стоп. Провал…

— Тише, тише. Опять страшный сон?

— Ты хотела сказать, тот же самый страшный сон?

— Давай, вставай, Соня — соня! Службу проспишь. И не увидишь своего принца.

— Масло масляное! Зловредная Ника!

— Блаженная София премудрая!

Подруга скорчила смешную рожицу и устремила взгляд в потолок, демонстративно сложив ладони.

— Так? Так, ты там стоишь? Или нет, ты испепеляешь любовным взглядом чью-то спину. Интересно, ему хотя бы икается?

— Ну, все! Держись!

Соня, стянула свои светлые волосы в хвост и изобразила вождя племени Майори, танцующего Хаку. Пыл охладила подушка, прилетевшая с другой стороны комнаты, сменив решительность на недоумение. Комната университетского общежития залилась девичьим смехом.

***

— Позорище! Больше никогда не возьму тебя с собой!

— Да ладно! Ну, подумаешь, чуть пошептались. Хотя, я шептала, а ты, моя дорогая, зловеще цыкала! И как таких фурий в церковь пускают? Тебе не жжёт, вот здесь?

Ника указала на пятки, но по взгляду подруги поняла, что шутка не удалась. Оставшуюся часть пути от Храма подруги прошли молча, каждая в своих мыслях.

— Соф, ну ладно тебе. Зато видела, как он на тебя смотрел. Между вами прям магия. Тьфу! Прости, совсем забыла, про таких как он такое не говорят. Ну, хочешь, я вернусь и извинюсь?

— Ник, собирай вещи молча. Мы столько ждали эту поездку… я ждала.

— Ну, ещё бы! Я, между прочим, тоже была в деканате и видела списки. Твой Дин числится аккурат под 7 номером, и тут отличился, святоша.

Ника засмеялась и толкнула подругу плечом.

— Что скажешь, номер 13, мир?

— Да, мир, мир! 24ая.

— О, так ты тоже заглядывала в списки!? Колбасу резать, — доносилось уже из коридора.

— Можешь накусаааать!

— Ну, Слава Богу, отошла.

Оставшуюся часть вечера Ника носилась по комнате, пытаясь впихнуть в чемодан практически весь свой гардероб. И очень удивлялась, почему Соня не поступает также.

— Хотя бы утюжок закинь в свой пафосно мизерный рюкзак.

— Зачем? Мы же весь день проведём на экскурсиях.

— То день! Что там вечера не будет? Ты в джинсах пойдёшь в ресторан? И не говори мне, что это исключено. Тебе давно пора развеяться. Ты не забыла? Я…

— Помню, помню! Ты таскаешься со мной по развалинам, я сопровождаю тебя в барах.

— Умница! Мы с тобой идеальная пара. Жгучая брюнетка с карими глазами…

Соня оборвала рассуждения Ники: И серая мышь с разноцветными, — и ехидно усмехнулась.

— Тебя б подкрасить, да волосы распустить. Эх!

— Не начинай только. У меня зачетная фигура, я красивая и я сама не знаю себе цену, так?

— Хренак! Я сказала выучить это как мантру, а не как инструкцию к туалетной бумаге. Без четверти восемь, кстати. Пора.

Экскурсионная группа из студентов оживленно размещалась в автобусе. И даже, только что начавшийся дождик, казалось, не портил ничьё настроение.

— Только посмотри на этих любителей старины, — щебетала Ника. Пожалуй, даже скажу тебе спасибо, что втянула меня в эту авантюру.

— Рассаживайтесь по местам, — строго прозвучал голос Мистера Патча. И в автобусе воцарилось относительное спокойствие.

— О, Пупс негодует. Всем спать, — послышалось откуда-то сзади и разнеслось хихиканьем.

— Наш рыцарь печального образа принялся за меч и орало, — съязвила Ника и закрутила головой. Куда ж мы без няньки? Кстати, посмотри на эту прелесть. Посмотри, кто сидит сзади!

Соня обернулась и застыла, поймав на себе взгляд Дина.

— Бинго! Не все ж тебе ему спину дырявить на парах и службах. Вот пусть для разнообразия посмотрит на твою.

— Тише, ты как иерихонская труба.

— Какая?

— Никакая! Соня вставила наушники и отвернулась к окну. Мимо проносились дома, деревья, поля. В логах поднимался туман и становился все гуще…

***

Туман становился все гуще, кровь пульсировала в висках.

Двенадцать!

Ещё шаг.

Площадь.

Стрелки часов сравнялись и замерли на секунду. Сердце уловило последний удар и тоже замерло.

Секунда равная вечности.

На противоположной стороне появилась темная фигура. Она двигалась не спеша, словно пробуя на вкус эту вечность.

Туман рассеивался, и очертания становились более четкими.

Мужчина в чёрном плаще и капюшоне.

Лицо скрыто, только глаза. Глаза, горящие огнём.

Огонь! Душно. Огонь!…

— Эй! Соф, Подъем! Да, хорош так смотреть! Забылся человек. Песня просто огонь, — объясняла Ника рыжему Тому, сидящему спереди, когда тот в недоумении пялился на Соню. Давай! Наушники в уши и баиньки, а то Бабай придёт или серенький волчок. Того и гляди, не поделят тебя. Ииии… ам!

Ника щелкнула парню по носу и сделала жест, означающий ПРОВАЛИВАЙ, ПОКА ЦЕЛ. Наклонилась к подруге и прошептала:

— Сонь, ты как? Ну, ты мать даёшь! Огонь? Это что-то новенькое. Впервые за три года.

— Впервые за мои 19 лет.

— Ну-ка, поподробнее. Что-то изменилось?

— Всё! Полночь случилась, понимаешь?!

— Ого! У сна появилось продолжение?

— Спасибо, что прикрыла.

— Это хорошо, что ты пол автобуса не перебудила своими криками. А, вообще, скажи спасибо своему плэйБлинбою, он кричал громче и на тарабарском. Так и буду теперь его называть. Тесматос хренов!

— Дин?

— Нет, блин, папа Римский. Давай ка кофейку жахнем. Спать нам здесь нельзя. И я все ещё сгораю от нетерпения, что ты там такое увидела…

Соня повернулась назад и снова встретилась с медовыми глазами. Только взгляд был напуганным и растерянным. Спасибо, — услышала она в ответ, залилась румянцем и угнулась.

— Дура, блин!

— Ты о ком?

— О себе естественно. Я ему подмигнула, и он сказал спасибо.

— Матерь Божья, если завтра ты скажешь ему привет, я укушу себя за локоть. Такой прогресс за три года. Нет, я определённо правильно согласилась на эту поездку. Бутербродик смелой даме?

Ника засмеялась, и Соне ничего не оставалось делать, как поддержать подругу широкой улыбкой.

Ночь прошла сумбурно, будильник трещал в наушниках каждые пол часа, чтобы глубокий сон не повторился. Тем не менее, поспать удалось и даже получить удовольствие от первых солнечных лучей, пробивающихся сквозь стекло.

Пара стандартных остановок и нескучная лекция Мистера Патча о правилах поведения разрядили обстановку и ночные события стали казаться совсем далекими.

За окнами замелькали маленькие домики, и через час автобус доставил всю группу к месту назначения.

— Заселяемся, распаковываемся, приводим себя в человеческий вид и спускаемся завтракать! — командовал Пупс: Мальчики отдельно, девочки отдельно!

— А с девочками нельзя?

— Ален, тебе и с мальчиками нельзя!…

***

Гостиница старого города оказалась весьма уютной. А булыжная мостовая и вовсе привела Соню в неописуемый восторг.

— Ты только посмотри, какая древность. Только представь, что именно по этим камням ступали ноги людей, живших несколько веков назад. Ну, разве не прелесть?

— Угу.

— Угу? И все эмоции? Совсем не цепляет или это каблуки поджимают чувства?

— Глянь ка, мы поменялись местами! Благочестивая София словила кусочек распущенности. Это на тебя так экскурсия влияет или глаза цвета мёда?

— Язва!

— Взаимно!

— Так ты расскажешь мне о том, что видела во сне?, — уже в номере спросила Ника, ложась на кровать и растирая намятые туфлями ноги. Ой, как больно! Соня, ты меня слышишь?…

— Ты меня слышишь? Только не убегай далеко и не пачкайся! Скоро вернётся твой отец и мы пойдём на площадь. День Святого Патрика. Помнишь?

— Хорошо, мамочка.

Мать погладила своё дитя по голове и улыбнулась. Девчушка лет пяти сморщила нос и поправила золотистый локон, выбившейся из под чепчика. Народ стекался к площади. Мимо проходили мужчины и женщины.

— Целых много ног и ни одной головы, — произнесла девочка прежде, чем отец поднял дочку на руки, поцеловал малышку в щечку и ловко закинул её к себе на плечи.

— Теперь ты увидишь, все что захочешь.

— И звезды?

— А, что утром видны звезды?

— Ангелы же видны!

— Ты мой маленький ангел.

— Папочка, смотри, окна поплыли.

Но папа почему-то не ответил, а только громко засмеялся: Держись, воробушек!

На площади было многолюдно, но скучно. Смотреть на дяденьку, который говорил непонятные вещи ещё и неинтересно. Куда интереснее были проплывающие облака в виде причудливых зверушек.

— Голова закружится! — донеслось откуда-то издалека. А то и вовсе оторвётся, — не унимался голос.

Опустив то, что могло оторваться, вниз, девочка спросила: Вы кто?

— Я Доран, а ты?

— Рада познакомиться, Доран. Я Сибил. Папочка, опусти меня вниз.

Оказавшись на земле Сибил заговорила: Какие у тебя интересные глаза. Как мёд с цветочных лугов тети Лайл.

— Кто бы говорил про странности, — огрызнулся мальчишка. Ты свои то видела?

— Мама говорит, что один мне достался от неба, другой от земли.

— Не обижайся, Сиб. Дай ка, я еще раз взгляну. И правда, один как серое небо над нами, зато другой, точно, как у меня.

И медовые глаза заулыбались…

— Соф, а ты опять разговаривала во сне. Но на этот раз бредила своим принцем.

— С чего ты взяла? — с улыбкой спросила девушка, потягиваясь ото сна.

— Медовые глаза!

— Ой!

— Что, ой?

— Глаза…

— Так, до вечера ещё рот разинешь. Давай ка, рассказывай все по порядку…

***

— И что, они подружились, Доран и Сибил?

— Ещё как! А когда тринадцатилетнему мальчишке, работающему на скотном дворе, не без участия отца Сибил, выпала редкостная удача получить монастырское образование, она сделала ему свой первый подарок…

— Постой-ка, он стал священником?

— Во всяком случае, он этого желал и желал сильнее, чем чего-либо ещё.

— А, подарок то! Что это было?

***

— Закрой глаза! Я не шучу, — ворчала Сиб, когда Доран пытался всячески нарушить её указание. Протяни ладонь! Открывай!

— Ух, ты! Мне никто и никогда…

— Я знаю. И теперь у тебя всегда будет частичка меня, даже если меня не будет рядом.

На ладони мальчика лежал маленький листочек клевера в застывшей смоле.

— Сиб, точно как твоё родимое пятно. Ты мой самый — пресамый лучший друг!

С этими словами Доран неуклюже сдавил её в объятия.

— И не смей никуда деваться, поняла? Сибил засмеялась и чмокнула мальчика в щеку.

— Фу, эти ваши девчоночьи дела! Бежим ко мне! Маме удалось выручить небольшую сумму за помощь толстому Гральду. И вот что! Достоприпочтенная Леди, — произнёс Доран и поклонился ещё более неуклюже, чем выразился. Приглашаю вас на праздничный пирог.

Сибил захлопала в ладоши и устремилась вдаль. — Поймай, если сможешь, недотёпа!

Какой чудесный день, подумал Доран. Отцу она бы понравилась! — и с грустью посмотрел в небеса.

И только вечером, достав бесценный подарок, он приложил его к щеке, замер от расплывающегося тепла и произнёс: Ты всегда в моем сердце, Сиб…

Это был последний день его рождения, который они праздновали вместе. Последний, перед отъездом и учебой в монастыре. Последний из тех долгих семи лет, где каждый вечер вдалеке друг от друга, она желала ему спокойной ночи и целовала в щеку, а он прижимая к щеке часть её души, говорил: Ты всегда со мной. Но так и не решался произнести одно единственное слово вслух…

— Я сейчас расплачусь, но нам пора подумать о твоём сердце. Живо собирайся! Через полчаса нас ждут в баре. Разведка донесла, что Дин тоже будет. Возражения не принимаются!

***

В баре было шумно и душно. Музыка давила на виски, а выпитое вино на сознание.

— Пойду, подышу воздухом, — прокричала Соня танцующей подруге и направилась к выходу.

— Тоже не по себе в таких местах? — послышалось за спиной.

— Да, нет. Нормально. Просто душно. Хотя, если честно, не совсем мое.

— Может, прогуляемся?

— Было бы неплохо.

— Тогда, вашу руку, мадам…

И сердце… — подумала Соня и улыбнулась.

Они держались за руки и болтали обо всем на свете, как будто знали друг друга сотни лет.

— Может, расскажешь, почему решила стать доктором?

— Абсолютно скучная история. Соня замялась, но скрывать не стала. — Понимаешь, меня считают странной.

— Серьезно? А я-то думал, что странности это моя фишка! А кто, кто считает?

— Я!

— Что-то новенькое. Поделишься? И глаза заулыбались.

— Понимаешь, мне снятся странные сны. Точнее один и тот же сон. Точнее снился один и тот же сон, до вчерашнего вечера. Раньше я видела его редко, а последние три года он стал моей паранойей.

— А что случилось вчера?

— Вчера я увидела продолжение. Не знаю уж, радоваться или плакать. Вот, видишь, теперь и ты нахмурился. Прости, я не хотела тебя напугать. Взгляни-ка, лучше, какая площадь интересная.

— Как во сне…, — задумчиво произнёс Дин.

— В смысле, ты всё-таки слышал меня в автобусе? А Ника сказа… Софа не успела договорить фразу, нога соскользнула с влажного от капель дождя булыжника и в считаные секунды девушка оказалась в горизонтальном положении на мостовой.

— Не больно ударилась? И крепкие руки помогли подняться.

— До свадьбы заживет, но синяк мне кажется обеспечен! Ой! Соня с досадой потёрла бедро. — Пойдём отсюда!

В этот момент раздался звонок мобильного, и на экране высветилось родное лицо Ники, изображающее странную гримасу. — Да! Нет. Чтоооо? Ник, пожалуйста. Это не смешно! Вот, зараза!

— Что случилось?

— Наши, с позволения сказать, друзья, — Соня мысленно чертыхнулась в адрес подруги. Решили провести эту ночь вместе. Так что у нас только два варианта: или мы ночуем рядом или гуляем до утра.

— Меня устраивают оба, но дождь совсем некстати. Вашу руку, леди!

***

— А почему ты решил учиться на врача? — вытирая волосы полотенцем, спросила Соня.

— Понимаешь, мой отец умер, когда мне было пять. Рак и..

— Прости, и не продолжай.

— Ты чудо! Дин притянул к себе Соню за пояс халата. Глубоко вздохнул. — Я мечтал о тебе эти три года. Столько раз представлял.

— Молчи, прошу. Я искала тебя всю жизнь. Ждала этой встречи, пока ты был где-то там…

***

Каждый день на ратуше стали появляться новые листки с именами…

— Папочка, да что ж это творится? Какое колдовство? Они сошли с ума? И почему вообще, это противный Джокслок здесь командует? Стражников притащил. Весь город умирает от страха, а после двенадцати ночи нельзя и носа показать на улицу. Когда это прекратится уже?

— Иди ко мне, воробушек!

Сибил обняла отца, а где-то вдалеке раздался, уже ставший привычным за последний месяц, звон колокола. — Идём, папочка. Послушаем, что Джокслок придумал на сей раз.

Абсолютная тишина при огромном столпотворении и скрипящий голос начальника стражи, оповещающий о проделанной работе. Ещё две новые казни на завтра. Молчаливый вид инквизиторов и новый указ, как насмешка. Мол, знакомьтесь люди ещё парочка свежих изуверов присланных в помощь.

— Новоиспеченные святоши! — выкрикнула Сибил. Покажитесь людям, помощники дьявола!

— Неис, утихомирь свою дочь! — рявкнул Джокслок или…

— Или что? Сожжёшь меня на костре без суда и следствия?

Начальник стражи сверкнул глазами, сделал жест, и из-за кольца стражников вперёд выдвинулось две фигуры. Долговязая ехидно улыбнулась Сибил, которая уж было, решилась съязвить в ответ, но переведя взгляд на вторую, застыла в ужасе. Казалось, в таком же ужасе на неё с противоположной стороны смотрела пара медовых глаз. Я столько раз представляла нашу встречу, пока ты был где-то там… но точно не так.

***

Задержись, Нейс! — скомандовал Джокслок. И вели своей дочери подождать, у нас будет серьезный разговор.

Девушка искала глазами Дорана, но он, как и все скрылся за дверьми.

— Сибил! — послышался голос отца. Достопочтенный Джокслок сделал нам предложение, от которого мы не сможем отказаться. И отец помрачнел.

— Я прощаю тебя, неразумное дитя! Благодари отца, ведь он знатный торговец, и сегодня заключил самую выгодную сделку в своей жизни. Мое прощение — за твою руку и сердце.

— Папочка, нет!

Отец молчал.

— Знаете что, сэр! Катитесь вы в преисподнюю вместе со своими приспешниками.

— Ты отказываешь мне? Мне! Ну что ж, будь по-твоему! Джокслок расхохотался. Не прощаюсь!

***

— Сибил, проснись! Беги через задний двор, я их задержу. Спасайся!

— Что случилось? Что за шум?

— Стражники. Он сделал это, вписал твоё имя… Лети, воробушек!

Узкая улица. Туман. Ни души. Крик матери, и сердце сжалось от боли. Папочка!

Ещё крик и давящая ужасом тишина.

Куда теперь? Доран, где ты?

Одиннадцать.

Двенадцать!

Ещё шаг.

Площадь.

Стрелки часов сравнялись и замерли на секунду. Сердце уловило последний удар и тоже замерло.

Секунда равная вечности.

На противоположной стороне появилась темная фигура. Она двигалась не спеша, словно пробуя на вкус эту вечность. Туман рассеивался, и очертания становились более четкими. Мужчина в чёрном плаще и капюшоне. Лицо скрыто, только глаза. Глаза, горящие огнём. Джокслок!

— Взять!

Шаг назад, ещё один. Руки на шее. Голова кружится… Я знаю эти руки. И глаза… Как ты мог?

— Pater noster, qui es in caelis,

sanctificetur nomen tuum;

adveniat regnum tuum;

fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra.

Panem nostrum cotidianum da nobis hodie;

et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris;

et ne nos inducas in tentationem; sed libera nos a malo.

Quia tuum est regnum, et potestas, et gloria in saecula. Amen

Соне не хватало воздуха.

— Дин, очнись! Дин! Она трясла его и плакала, а он перебирал губами и в давящей тишине слышалось только:

Pater noster, qui es in caelis,

sanctificetur nomen tuum;

adveniat regnum tuum…

***

Доран стоял пред Джокслоком.

— Почему вы не сказали, на кого «охота»?

— Ты поступаешь, как должен! Я не обязан перед тобой отчитываться. Иди и выполняй свою работу.

— Я знаю её, ей не в чем сознаваться! Нет ни единого донесения. Возможно…

— Не возможно! Когда Святую Инквизицию волновали формальности? Ты видел её глаза! Видел родимое пятно! Не занимай мое время. Вердикт вынесен. Виселица! И одной ведьмой меньше.

Толпа молчала. Джокслок дочитал приговор и довольный уставился на Сибил.

Никто не смеет ему отказывать!

— Папочка, я увижу звезды? — Лети, воробушек! Сибил посмотрела в небо и улыбнулась. Как и раньше по нему проплывали причудливые фигурки. Она хотела смотреть на небо. Но видела только глаза. Глаза медового цвета…

— Спокойной ночи, Доран. Теперь у тебя всегда будет частичка меня!

Доран сжал свой единственный подарок в руке и прошептал: Ты всегда в моем сердце, любимая.

***

Дин открыл глаза.

— Соня! Но она не отозвалась.

Светало, испарение от дождя поднималось густым туманом, но Дина это мало волновало. Он просто шёл. Узкая улочка, ведущая к главной площади, извиваясь и петляя среди домов, таяла в серой дымке.

Ни души. Все как в том сне, который он увидел несколько лет назад. Как в том страшном и непонятном сне, который мучал его и не давал покоя. Там, где он шептал молитву во спасение, а слова с болью отдавали в сердце. В том сне, который продолжился этой ночью и он, наконец-то, вспомнил то, что никогда не хотел забывать… И он узнал её! Ту, которую любил больше жизни. Любил, но так и не сумел спасти…

Ещё шаг.

Площадь.

Два человека шли навстречу друг другу.

Часы на ратуше давно перестали работать и замерли на двенадцати.

Соня остановилась напротив Дина!

Платье, промокшее от дождя и слез заканчивалось там, где во всей красе зелено-фиолетовым цветом отливал огромный синяк в форме трилистника.

— Прости меня, Сиб!

— Я не виню тебя, Доран!

Он обнял её также неуклюже, как впрочем, делал всегда. Она чмокнула его в щеку и засмеялась.

— Ты больше никогда не исчезнешь из моей жизни…

— Не для того я тебя столько лет искала…