И смерть не разлучит нас

Екатерина Рыжая (2024)

— Мы нашли девчонку, Арес. — Отлично! Собирай парней, навестим нашу золотую рыбку. Думаю, что за миллион евро она с радостью отдаст нам все, что нужно. — А вот с этим будут проблемы. Боюсь, что подкупить ее нереально. — Поясни. — Дело в том, что Анжела, по матери Маркова, внебрачная дочь Ланского, которую он с радостью признал и окружил заботой. Денег у нее хватает и без нас. — Твою мать! И что ты предлагаешь?! — Включи свое обаяние и заставь ее в тебя влюбиться.У нее есть то, что мне нужно больше всего на свете, и в моих планах заполучить это любой ценой. Даже, если придется разбить ей сердце. Но в тот момент, когда я разрабатывал этот план, можно ли было представить, что взамен она заберет мое?

Глава 9

Анжела

Похитители позвонили в тот же вечер. Папа так и не сказал мне, что именно они требовали, но свою роль сыграл безупречно. Если бы я не знала точно, что Женя не является его дочерью, то сразу бы поверила. Слишком сильно дрожал его голос, пусть лицо и оставалось сосредоточенным и спокойным.

Двое суток он отчаянно тянул время, не давая похитителям ни малейшего повода сомневаться в личности свое жертвы. Двое суток его служба безопасности рыла носом землю, подключив полицию и даже карабинеров. Двое суток я не могла есть и спать, наматывая нервные круги по огромному отцовскому особняку.

А потом в полицию позвонил молодой мужчина и сообщил, что в районе заброшенных промышленных складов слышал истошный женский крик. Папа поднял всех и лично поехал проверять зацепку.

Я осталась дома, потому что приходилось соблюдать легенду о моем похищении. И если раньше мне казалось, что двое суток тянулись очень медленно, то теперь все стало еще хуже. От каждого уведомления я нервно вскакивала, боясь увидеть сообщение от папы, которое разрушит мою надежду, что мы наконец ее нашли. Однако, когда телефон зазвонил, а на экране появилась наше семейное селфи, я с трудом заставила себя принять вызов.

— Женя? — Мне едва удалось выдавить из себя четыре буквы. Сердце бешено колотилось от страха, а мобильный практически выпадал из обессилевшей руки.

— Женя.

— Слава Богу! Надеюсь, у нее все в порядке? Она кричала, чтобы привлечь внимание?

Вопросы сыпались из меня со скоростью пулеметной очереди. Мне хотелось узнать все и сразу, а еще ведь надо спросить, где она и куда за ней приехать. Но папа молчал, собираясь с мыслями, а потом заговорил, разрывая мне сердце своими словами.

— Кричала. К сожалению, какой-то подонок узнал, что мы водили их за нос и догадался, что Женя не моя дочь. Свою злость он выместил на ней и… Детка, тебе нужно быть сильной, потому что все очень плохо. Ее забрали в Сан-Рафаэль, и я даю тебе слово, что сделаю все, что в моих силах, чтобы она выкарабкалась.

— Папа, а ребенок? — Я схватилась за кресло, потому что ноги внезапно подкосились и мне с большим трудом удалось устоять.

— Тебе лучше приехать, детка. За тобой заедет Рикардо, дождись его. Рано думать, что опасность миновала.

Он повесил трубку, а я еще минут десять сидела в пространстве, уставившись на яркое панно на стене напротив. За столь короткое время, мы смогли стать близкими подругами, и мне было известно насколько Женя хотела этого ребенка. Она могла проклинать своего бывшего, постоянно менять тему, стоило только разговору зайти о нем, но любовь к Ярославу еще жила в ее сердце. Порой мы влюбляемся в чудовищ, и даже зная об этом не можем их разлюбить.

Мне хочется верить, что врачи скорой помощи оказались некомпетентны и не поняли, что с малышом все в порядке. К тому же, Сан-Рафаэль считалась одной из лучших больниц в Милане. Ей обязательно помогут. Я буду рядом, и мы пройдем через это вместе.

К тому времени, когда за мной приехал Рикардо, я успела принять душ и переодеться, вспомнив первый раз за двое суток о таких простых вещах. Личный телохранитель папы заехал за мной через пятнадцать минут, но не стал выходить из машины, понимая, что мне хочется как можно быстрее оказаться в больнице.

Кажется, что мы превысили все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, но уже через одиннадцать минут я выскочила из машины перед входом в Сан-Рафаэль. До этого мне никогда не приходилось здесь бывать, но судя по отзывам врачи в этой больнице действительно были самые лучшие. Руки немного дрожали от волнения, но я вынудила себя сделать шаг внутрь.

Холл был на удивление не стерильно-белый, а в приятных золотистых тонах. Улыбчивая медсестра за стойкой вежливо выслушала мою путанную быструю речь, не перебивая.

— Простите, у меня подругу привезли. Можно узнать в какую палату? Как она? Она беременная, с ребенком все хорошо?

— Синьорина, вы могли бы уточнить фамилию свое подруги?

— Гамова. Евгения Гамова. Ее привез мой отец, Владислав Ланской. Он позвонил и сказал, что я могу приехать.

Мне не нравится то, что, услышав фамилию Жени, медсестра на сотую долю секунды приспускает со своего лица позитивное выражение, и в ее глазах отчетливо читается сострадание. Значит все действительно очень плохо. Папа не обманул.

— Она на третьем этаже, в реанимации. О ее состоянии лучше проконсультироваться с лечащим врачом. Ваш отец как раз этим занимается.

Я осознаю, что в реанимацию меня не пустят, но думаю, что найду какой-нибудь уголок, где смогу дождаться папу с новостями. Поэтому вежливо поблагодарив медсестру направляюсь в сторону лифтов, ориентируясь на указатели. Меня настолько увлекают собственные мысли, что я не замечаю ничего вокруг себя, и резко вывернув из-за поворота врезаюсь в какого-то мужчину.

Точнее, мне кажется, что это мужчина, потому что грудь, в которую я упираюсь носом, не выглядит женской. Да и сдавленное шипение, перемешанное с итальянскими ругательствами, произнесено приятным баритоном. Он отстраняется от меня, и теперь мне видно, что некогда белая футболка моего случайного незнакомца на боку располосована и вся в бурых разводах. И врезалась рукой я как раз ему в свежую рану. Мне искренне жаль, что так произошло, и в любом другом случае у меня и в мыслях не было бы сбежать от человек, нуждающегося в помощи. Но сейчас я гораздо нужнее в другом месте.

— Прошу прощения! Мне очень жаль! Я обязательно попрошу медсестру подойти к вам, но там Женя. Там подруга. Нужно идти. Еще раз простите за то, что сделала вам больно.

Я даже не посмотрела в глаза этому несчастному, обращаясь к ране на его боку. Зато он проявил себя джентльменом, делая шаг в сторону и освобождая мне дорогу. В моей памяти остается лишь слабый аромат пряного мандарина и эта грязная исполосованная футболка. Возможно, мне стоит потом найти его и извиниться, но все это вылетает из моей головы, когда я попадаю в теплые объятья папы и, наконец, узнаю, насколько все плохо.