Найти королеву

Екатерина Руслановна Кариди, 2017

Узнать, что любимый мужчина женится на твоей подруге? Соня в состоянии пережить предательство, надо просто уехать и никогда больше его не видеть. Только и этого мало. От нее решают избавиться, чисто, незаметно и желательно с концами. Однако Соня не умрет, шторм унесет ее в другой мир. Туда, где ее давно уже ищет и ждет мужчина, которому она обещана. Но вот беда… Соня не подходит ни под одно описание. Найдет ли он ее? Ведь Рихарт даже не знает, как она выглядит.

Глава 3

Добравшись наконец до крайних домов деревни, Соня увидела следы погрома. Именно то, чего она опасалась. Давящая тишина вокруг. Даже не стала заходить в первую избушку, хотя дверь, слетевшая с петель, была широко открыта. Осторожно ступая, пошла дальше, бормоча себе под нос, чтобы не так жутко было:

— Ну здрасьте, заходите люди добрые. Хотя бы бревнышком подперли, что ли…

На самом деле, как тут не понять. Банда напала на деревню, разграбила, жители, скорее всего, мертвы, так кому и от кого тут запирать двери?

И все же Соня не теряла надежды, а может, просто хотелось спрятаться, в тот момент ей казалось, что ближе к центру деревни будет безопаснее, не так одиноко, что ли. В идеале, конечно, куда-нибудь в подпол залезть и схорониться там до утра, а утром видно будет.

Разбитые двери и следы разграбления были и в центре. Разбойники здорово порезвились. Соня только не понимала, зачем такая звериная жестокость, зачем было убивать всех? Зато потихоньку оформлялась и крепла в сознании очень неприятная мысль.

Куда к чертям занес ее этот шторм?

Что за место?

Утварь, предметы быта, все, что не сгодилось разбойникам, было в беспорядке разбросано. Конечно, при дневном свете было бы видно лучше, но и сейчас Соня понимала, что все эти предметы ей в принципе знакомы, но видела она нечто подобное только в музее или в кино.

И никаких следов цивилизации. Никаких.

Никаких проводов, линий электропередачи. Неизменных железяк, спутников рода человеческого. Хоть бы одну пластиковую бутылку узреть. Она поймала себя на мысли, что обрадовалась бы до поросячьего визга, наткнись она сейчас на этикетку сникерса или банку кока-колы.

Даже привычного глазу родного мусора не было.

Так не бывает. В нашем мире, так не бывает. Где люди — там и мусор.

Люди тут есть, своими глазами видела.

Это что же…?!

Дальше она просто запретила себе думать.

А ноги как раз остановились напротив входа в один из домов, стоявших у центральной площади. Стараясь ступать очень тихо, вошла.

Глаза хоть и привыкли к темноте, передвигаясь внутри, она наткнулась на что-то, валявшееся на полу. Зашибла пальцы на ноге. Следующий шаг кряхтя и морщась делала уже крайне осторожно.

И вдруг — явственный шорох откуда-то снизу, и сдавленный хрип.

Соня шарахнулась наружу, зацепилась ногой за что-то мягкое и рухнула. Раздался грохот, видимо, она сбила табурет или еще какой предмет местной мебели. Забарахталась, начиная понимать, что под ноги ей попал труп.

От этого всего стало жутко, она уже хотела броситься бежать, но тут услышала жалобный голос, скорее даже стон. Кто-то просил помощи. Ужас прошел, уступая место здравому смыслу.

Тут есть кто-то живой, и этому кому-то нужна помощь.

— Кто здесь? — негромко спросила Соня, настороженно прислушиваясь, чтоб если что, рвануть наружу.

Голос что-то произнес, она не разобрала что. Одно понятно, голос женский. Похоже, старуха. Немного приободрившись, Соня стала спрашивать:

— Где вы? Вам плохо? Отзовитесь, — потом добавила зачем-то, — Вы говорите по-английски?

В ответ опять жалобное бормотание и стоны, а потом шорох. И чиркнуло огниво, раз, другой. Посыпались искры, зажигая трут. Крохотный огонек чуть-чуть осветил помещение, выхватывая из темноты сморщенное лицо старухи.

Соня сглотнула, застыв от неожиданности.

Старуха зажгла от огонька огарок свечи, в комнате стало светлее, и наконец стало видно, обо что же она споткнулась. Тело молодой женщины. Остекленевшие глаза смотрят в потолок. Поневоле содрогнувшись, Соня постаралась отойти подальше. А старуха, глядевшая на нее из своего угла вдруг позвала, делая характерный жест.

Понятно, что ее просят подойти, однако подходить совершенно не хотелось. Но старуха вновь жалобно позвала, повторив жест. И, видимо, она была очень слаба, потому что рука бессильно опустилась.

Отказать пожилому человеку в помощи из-за собственной трусости? Ну уж нет.

Была не была, подумала Соня и подошла к старухе.

Опустившись на колени, протянула руку, коснуться ее:

— Что с вами? Вы ранены? Где у вас болит?

Та покачала головой, словно поняла о чем речь, и снова заговорила, указывая согнутым заскорузлым пальцем куда-то в сторону.

— Я не понимаю вас, — пробормотала Соня. — Давайте я помогу.

Она действительно не могла уразуметь, что старуха от нее хочет, просто собиралась помочь той добраться до кровати, видневшейся в углу. Но старуха отчаянно замотала головой, а потом вдруг резко вцепилась в нее обеими руками, подтянула к себе и прильнула губами к губам.

Соня чуть не задохнулась от отвращения, особенно когда осознала, что бабка укусила ее за губу, и в рот попала кровь. Отшатнулась с криком. Старуха откинулась назад в изнеможении, прикрывая глаза. Слабым голосом проговорила задыхаясь:

— Ундина… Не уходи, прощу тебя… Прошу…

— Что? — обалдела Соня, оттого что теперь ее понимает. — Что…?!

— Прости, Ундина. Прости, если оскорбила тебя, но так ты меня услышишь…

Соня уже немного отошла от шока.

— Да ладно, — проговорила она, вытирая губы. — Просто это было как-то неожиданно. И вообще… А почему вы меня так назвали? И почему я теперь вас понимаю, а сначала нет?

Бабка секунду смотрела на нее лихорадочно блестевшими глазами, потом выдала:

— Ты дитя воды, пришла из моря. Ты Ундина. А чтобы понимать язык, надо было обменяться кровью.

Ну как бы да… из моря пришла, это точно.

Соня оглядела себя, вид, конечно, потрепанный, но даже в потерявшем всякую форму льняном брючном костюме когда-то бледно-фисташкового цвета она не была похожа на русалку. Разве русалкам хвосты не полагаются? Спохватилась, может, у нее водоросли в волосах?

А старуха зашептала снова:

— Прости старую Улейн, прости старую ведьму… Ты предсказана. Я не могла уйти, не увидев тебя. Прошу… — она взяла паузу, потом прослезилась. — Помоги, Ундина!

— Да, конечно, я помогу вам, — начала было Соня.

Но та покачала головой:

— Не мне, Ундина, я умираю. Моему внуку, — слабо махнув рукой на тело женщины, лежавшее на полу, сказала, — Дитя моей дочери. Она мертва, мне тоже немного осталось. Ребенок погибнет. Ундина, обещай, что не оставишь его, не дашь умереть…

Старуха вновь вцепилась в Соню скрюченными пальцами, голос ее усилился. Глаза ловили взгляд, молили.

— Ну что вы, успокойтесь. Конечно, я позабочусь о ребенке. Обещаю.

Соня плохо себе представляла, как будет заботиться, но никогда бы не смогла бросить ребека умирать. Бабка блаженно прикрыла глаза, прошептала, указывая пальцем на пол сбоку от себя:

— Нол, мой мальчик… он там…

Там, это в подполье? Соня тут же бросилась искать крышку люка, понимая, что не зря ей тогда шорох снизу померещился. Взяла огарок, посветить. Действительно, в подполье сидел чумазый полуголый карапуз лет примерно трех и таращился на нее испуганными глазенками.

— Нол, малыш, выходи, — позвала, поманив его рукой.

Малыш испуганно смотрел несколько секунд, потом у него затряслись губки и прозрачными слезками наполнились огромные глаза.

— Нол, — не выдержала Соня. — Иди ко мне, малыш, не надо плакать. Вылезай.

Малыш неожиданно быстро вылез, вскарабкался Соне на колени и, приникнув к ней всем своим вздрагивающим тельцем, заплакал.

— Ну, ну… Ну не плачь, малыш, чш-ш-ш. Тихо, хороший… тихо…

Прижимая к себе мальчишку, Соня повернулась сказать женщине, что все будет хорошо. Но остановивший взгляд той уже лишился жизни. Старуха была мертва.

Соня застыла, оглядываясь вокруг, а потом сама чуть не разрыдалась от бессилия.

Но теплое детское тельце, доверчиво прильнувшее к ней, заставило собраться. Теперь у нее есть ребенок, сын. Теперь надо быть сильной вдвойне, ради себя и ради малыша.

Подумать об одежде и пище, об отдыхе.

В углу стояла кровать. И пусть в комнате, тут же рядом, лежат мертвые мать и бабка этого мальчика. Мертвые не мешают спать.

— Нол, — проговорила Соня наконец. — Давай-ка пойдем в постель. А завтра придумаем, как выбраться отсюда.

***

Было уже далеко за полночь. Погода выдалась ясная, высокие прозрачно кружевные облака, подсвеченные луной, сами светились мягким серебристым светом. Светло, хоть иголки собирай.

Король стоял на крепостной стене, вглядываясь в дымку на горизонте. С высоких стен замкам в ясный летний день было видно полосочку Западного моря. И сейчас, на удивление, он видел сквозь туман там отблеск луны.

Не спалось. Но не дела государства мешали королю уснуть. Увы, глупые сентиментальные мечты и грезы.

Таинственный рыцарь обещал, что приведет в этот мир, девушку, которая станет его судьбой. Ему нужно только найти ее. Почти год прошел с того дня. И он искал весь этот год, не теряя надежды. Просто иногда сердце сжимала тоска.

Король вздохнул.

Внезапный шорох заставил обернуться.

— Ваше величество, — его советник склонился перед ним.

— Найкл, когда ты перестанешь подкрадываться, как… — с досадой проговорил король и потер руки, сложенные за спиной.

— Простите, государь. В следующий раз я надену кованые сапоги, чтобы мои шаги мог услышать весь Аламор.

Найкл был одним из четырех верных соратников, уцелевший вместе с ним в страшном обвале. Он знавал короля Рихарта еще в те времена, когда тот был молодым герцогом Гентским, и по старой дружбе Найклу позволялось многое.

— Кованые сапоги оденешь, когда в очередной раз полезешь ночью в спальню к леди Дизон, — досадливо поморщился король.

— Всенепременно, сир, — не замедлил ответить тот.

— Говори, Найкл, нечего изощряться в остроумии. Гонца с белой повязкой на рукаве, подъехавшего к воротам четверть часа назад я и сам видел.

— Сир, — помедлил тот нахмурившись. — Еще одно нападение на деревню в районе Астельхаса.

— Опять? — король оперся обеими руками о парапет.

— Да, вырезали всю деревню. Молодых женщин угнали. Позволите, я разберусь с этим?

— Нет, — негромко проговорил король Рихарт. — Я сам.

— Кхммм, — недовольно хмыкнул советник.

Король искоса взглянул на него и пошел прочь со стены, на ходу расстегивая плащ. Уже у самого входа на лестницу в боковой башне проговорил не оборачиваясь:

— Останешься вместо меня.

Верный соратник только покачал головой, закатывая глаза.

Уж он-то знал, что Рихарт вообще не слишком любил этот замок, сыт был по горло необходимостью торчать тут еще смолоду. Наверное, потому и стремился постоянно вырваться отсюда на свободу, используя любой повод, чтобы снять с себя королевскую мантию и облачиться простую одежду воина.

Но король есть король, негоже ему вот так подвергать себя риску. Тем более, так и не удосужился жениться и обзавестись наследником.

Найкл поклялся себе, что не слезет с Рихарта до тех пор, пока тот не согласится начать смотрины кандидаток на роль королевы Аламора. Прекрасных юных леди у них сколько угодно, а не захочет своих — так у соседей тоже принцесс на выданье полно. Пусть выбирает себе невесту.

***

Соня проснулась рано. Только-только рассвело, она уже была на ногах. Несмотря на тяжесть вчерашнего дня, спать больше не хотелось, стресс сказывался. Да и малоприятное ощущение, что рядом мертвецы. Вчера ночью в темноте от этого можно было отрешиться, но только не при свете дня.

Неяркий свет нарождающегося утра высветил то, что было скрыто ночью. Следы погрома кругом. Вчера Соня не стала вдаваться в подробности, но судя по тому в каком виде была молодая женщина, ее насиловали до смерти.

— Звери проклятые, — пробормотала сквозь зубы.

Понимая, что мертвых надо по возможности похоронить. Но мертвых было слишком много, а она одна. Соня пока оставила эту мысль.

Нол еще спал, иногда всхлипывая во сне. Какое счастье, что женщины смогли хотя бы спрятать мальчонку. Озабоченно хмурясь. Соня стала искать, чем бы накормить малыша. Какую-нибудь одежду.

В избе была еще одна комната и кладовая. В кладовой шаром покати. Все выгребли подчистую. Но в печи Соня нашла завернутый в тряпицу хлеб и кусок засохшего сыра. Спрятать успели… Что ж, это уже хорошо. Наскоро перекусила. Сбегала за водой к роднику на площади.

Потом пошла осматриваться дальше.

В комнате за занавеской обнаружился распотрошенный сундук с тряпьем. Вещи валялись вокруг, там были какие-то ветхие штаны и рубахи, пора бесформенных выцветших платье, холщовые рубашки. Разбойники их не взяли, судя по всему, старьем побрезговали.

Нашлось там и немного детских вещей. Вещи были ношеные — переношенные, видимо, не одно поколение детей в них выросло. Она не хотела задумываться, были ли у Нола братья и сестры. Просто выбрала из всей одежды что покрепче для себя и ребенка. Быстро переоделась, остальное и связала в узелок.

То же самое и с минимально необходимым. В тот момент Соня, горожанка до мозга костей, даже не задумывалась, действовала автоматически. Нашлось чуть-чуть еды, это она тоже взяла, только одежду брать не стала. Странно, но одежда из дома старухи почему-то ощущалась почти как своя. Осматривала пустые дома и как-то по наитию определяла, что именно из скудного скарба ей может пригодиться.

Просто она уже знала, как именно будет хоронить умерших. И потому торопилась. В комнате завозился Нол, стал звать маму. Заплакал.

— Иду, иду, малыш! — тут же откликнулась Соня. — Не плачь. Теперь я твоя мама. Хорошо?

— Хорошо, — неожиданно чисто выговорил мальчик, уставившись на нее серьезными глазенками. — Теперь ты моя мама Ундина.

Ну вот опять. Чего они все ее Ундиной называют? Она наклонилась к малышу, взяв его ладошки в свои:

— Нол, меня зовут Соня.

— Да, мама Ундина Соня.

Поняв, что спорить бессмысленно, Ундина так Ундина, Соня умыла малыша, переодела, усадила кушать и настрого велела, чтобы из дому никуда не выходил. А сама побежала туда, где вчера было побоище. Сейчас тот бесхозный конь был бы очень кстати. Пока бегала по деревне, приглядела в одном из дворов старую телегу.

По счастью, конь действительно был там. Пасся неподалеку, общипывая кустарник на высоком берегу. Ни дать ни взять, коза. Поймать бы его еще…

Конечно, лихорадочный энтузиазм поддерживал ее все это время, однако он совершенно не предполагал никаких знаний и умений. Но желание, подкрепленное необходимостью, творит чудеса.

— Не зря говорят, что надои выше удоев, потому что в надоях есть слово НАДО, — процедила сквозь зубы, когда наконец с десятой попытки удалось подманить и схватить под уздцы упрямое животное.

Дело сдвинулось с мертвой точки, и дальше, как ни странно, все пошло увереннее. Пойманный конь спокойно пошел за ней и даже позволил запрячь себя в ту телегу. Правда, отдельная тема, каким трудом для Сони было все это сделать… Но сделала. Привязала к коновязи у околицы, чтоб не ушел с телегой вместе.

Теперь быстро покидать туда пожитки, посадить малыша Нола.

Сделано. Оставалось последнее.

Похоронить мертвецов.

Глубоко вздохнув несколько раз, Соня скрутила из ветоши факел. Теперь надо было поджечь трут, старуха вчера поджигала его так ловко.

— Господи… Ну как же они это делают! — со слезами вскрикнула Соня, уже отчаявшись поджечь огнивом сухую паклю.

И тут крохотный огонек вспыхнул. Она застыла, глядя на него и не веря своим глазам. Но быстро спохватилась, подожгла факел и стала обходить дома, поджигая по углам, отдавая огню мертвую деревню. Ветер помог, пламя быстро поднялось, загудело, постепенно перекидываясь на дома, стоявшие дальше, и скоро огонь охватил все.

Соня остановилась, в последний раз взглянув на деревню, бросила факел наземь. Низко поклонилась, прощаясь со всеми сразу. Забралась в телегу и тронула коня. Кое-как объехала по дуге трупы, попадавшиеся на пути, а после направилась по единственной дороги, ведущей в сторону леса на север.