Хозяин моей жизни

Екатерина Ромеро (2024)

Меня отдали бандитам за страшное преступление. Удастся ли мне спастись, смогу ли я выжить в страшном мире криминала, ведь решать мою судьбу теперь будет мой новый Хозяин. — Пошел к черту! Лапы убрал, урод! Не смейте меня касаться, я вас всех посажу за решетку! Будете гнить в тюрьме! — А ты дерзкая. Я накажу твой грязный рот, шмара. Алик. Расстегивает ремень, достает его и складывает вдвое. — Сюда иди, котенок. Поздно брыкаться. Лучше подчинись. От автора: Предупреждение: властный герой, много секса, мат, принуждение. 90-е, СЛР, однотомник Обилие жестокости. Герои оба не подарок. Много откровенных сцен, глав от героя. История Иры, которую Бакиров отдал своим друзьям на растерзание. !!!Доступен буктрейлер Поддержите книгу лайком, добавляйте в библиотеку

Глава 3

Эта тварь сдала поставку. Ментовская крыса, она работала на Бакира четыре года. С виду простая официантка, которая на деле оказалась двуличной сукой и повела пацанов на смерть.

Я тоже мог быть там и тогда сожрал бы сам автоматную очередь. Миша должен был быть там, но его подменил Хаммер.

Их расстреляли. Всех в упор и без предупреждения, а она знала. Знала, что будет, и молчала, за что теперь получит наказание.

Бакир отдал эту девку Лавру, я приезжаю проверить, что он уже ее кончил, да вот только с какого-то ляда пацаны решают развлечься, и перед моими глазами предстает не особо красивая сцена.

Они повалили девку на пол, раздели ее и изрядно отлупили. Теперь кукла трясется и рыдает, точно побитый щенок. Голая, в одном только белье и даже без обуви.

Смазливое лицо, сучьи глаза, сиськи, талия, худые ноги. Все при ней. Темные длинные волосы в грязи, и пухлые губы дрожат от страха.

Ей дико страшно, такое не сыграешь, хотя, думаю, она превосходная актриса, раз так долго ни у кого даже сомнений не возникло в том, что эта сука сдавала все ментам.

Бойся, тварь, больше бойся, чтобы пацаны тебя услышали, хотя в этом больше нет никакого смысла. Она покойница и скоро сдохнет, кровью своей смоет то, что натворила.

Я поднимаю ее с пола, а она мне харкает в лицо, шипит, точно гремучая кобра, смотря с вызовом, который я тут же принимаю.

Нет, она не сломлена, она, блядь, безбашенная просто, и это даже забавно. Избитая сучка хорохорится, как воробей, и пытается мне что-то доказать, тогда как я держу ее за гриву, и у меня, блядь, просто встает на нее.

Она смотрит на меня в упор, дрожит и брыкается, хотя из ее разбитой губы уже хлещет кровь. Ее слезы оказываются сладкими, точно самый вкусный нектар. Они горошинами катятся по ее щекам, но взгляда от меня девка не отводит.

Я достаю нож и срезаю с нее остатки шмоток, раздеваю догола, полностью.

Оцениваю тело с головы до пят, ведь, несмотря на ссадины и грязь, там есть на что посмотреть: стройная, фигуристая и подтянутая. Видно, что еще молодая, хрупкая даже, если бы не этот лисий упрямый взгляд: хитрый, сучий и блядский просто.

Высокая грудь с темными сосками так и манит сжать до боли, а грязный рот с пухлыми губами сучки просто умоляет о наказании.

В паху ноет, я не ебался три дня, и, что хуже, я понимаю, что хочу ее тряхать. Всю, полностью и очень грязно.

Бросаю девку на пол, Алик подходит и начинает ее мять. Она еще сильнее воет, и я понимаю в этот миг, что эта сука тут сдохнет.

Пацаны вошли в азарт. Им нравится ощущение этой полной свободы действий, ведь наказывать предательницу охрененно просто сладко, особенно если она выглядит как чертова кукла с витрины, с которой можно делать реально все.

Я знаю, что с ней будет дальше и когда. Час, максимум два с такой-то фигурой.

Сначала они вытрахают всю ее дурь, а после выбросят где-то у обочины. Порванную и истекающую кровью.

Отвожу взгляд от нее, становится тошно.

Перед глазами старые кадры, как мать точно так же когда-то зажали дома, а я мелкий сидел в шкафу и боялся вылезти. Их было тоже трое, а мне четыре или пять лет.

Сначала я подумал, что они с ней играют, а потом уже услышал, как мать орет, как рыдает, пока они на ней скачут, как звери.

Я достаю ствол и делаю выстрел. Пацаны не понимают этого, впрочем, как и я сам. Знаю только, что если Алик с братвой ее сейчас просто вытрахают, то она все равно ни хуя не поймет, а я хочу, чтобы поняла. Чтобы на своей, сука, шкуре ощутила, каково этого, когда попадаешь в ад, и за каждое предательство обязательно следует ответка.

Я сам ее сломаю, потому что крыса, похоже, все еще не понимает, что она натворила. Дрожит только и ревет в три ручья, хотя… я совру, если скажу, что просто не захотел ее себе. Вот такую гремучую суку, воспитывать которую будет одно удовольствие, а в воспитании она явно нуждается, и даже очень.

Пока братва недовольно сверлит меня взглядами, я подхватываю девку на руки. Легкая, она совсем не упирается, взгляд какой-то затуманенный, поплывший.

Они неплохо ее попинали, потому что, как только я прижимаю ее к себе, она что-то еще пищит и обмякает у меня на руках.

Я не понимаю сначала, что с ней, но после уже у машины вижу, что у нее огромная ссадина на ребрах, со следами носка ботинка.

Укладываю крысу в багажник и срываюсь с места. Плана нет, просто ее лживый продажный зад уж очень просит отменной порки, и я ей обязательно это устрою.

Всю дорогу девка молчит, явно находясь в отключке, а я сбиваю вызов Алика, который хочет получить ее обратно.

***

Я совсем не помню дороги, кто и куда меня везет. Так, только отрывками словно выныриваю из вязкой трясины, приходя в себя на несколько секунд.

Меня везут не в салоне. Багажник, да, точно, в котором мое бедное тело трясет на каждой кочке, и я не знаю, что они еще придумали со мной творить.

Леший… он забрал меня. Он нес меня на руках. Вроде бы.

Я не помню его имени, у него же должно быть нормальное имя, ведь так? У них у всех клички, какие-то прозвища, точно у бойцовских псов, хотя и выглядят они соответствующе. Я за четыре года работы в клубе у Бакирова чего только не видела, но чтобы так — нет. Меня никто никогда не трогал, и я была уверена, что так и будет дальше. По крайне мере, брат мне это гарантировал.

Забрал. Леший меня себе забрал, чтобы что? Я понятия не имею, если честно. Наверное, чтобы прикончить самому, но бояться нет сил, и я никак не могу сосредоточиться.

Странное состояние: в голове как будто мед всколотили, и этот туман не проходит после того, как меня ударил Пух. Алик его зовут. Урод чертов. Ненавижу.

Я думала, что они меня там как псину забьют, порвут на куски, но, кажется, это случится чуть позже, или я вообще уже ничего не понимаю.

— Открывай глаза, ну же!

Я прихожу в себя от довольно ощутимого хлопка по щеке. Меня кто-то буквально тормошит, как куклу.

С трудом разлепляю веки и с ужасом понимаю, что я абсолютно голая лежу в какой-то ванне. Чужой совершенно, а напротив он.

Здоровый бритоголовый бугай. Страшный, огромный просто, свирепый.

Это Леший, и сейчас он быстро откручивает кран, направляя на меня быстрый поток воды из душа.

— А-а-ай!

Израненную кожу опаляет жаром, я дергаюсь, но тут же кривлюсь от ужасной боли. Не могу поднять ни руки, ни ноги — что со мной? Ощущение такое, словно мне перебили хребет.

— Не трогай… Не касайся меня!

Пытаюсь прикрыть голую грудь и свести ноги, отталкиваю от себя этого бандита, но он с легкостью перехватывает огромной пятерней оба мои запястья, сжав их до хруста.

Боже, он что-то слишком большой, притом очень смуглый на фоне моей белой кожи. Этот Леший адски просто стремный и похож на какого-то варвара. Накачанный, глаза строгие, дикие, а ручищи такие, что как прижмет, так я тресну, напополам просто расколюсь.

Я едва дышу, когда этот бритоголовый бандит быстро смывает с меня грязь вперемешку с кровью, не обращая никакого внимания на мои слабые попытки сопротивления. Держит просто намертво, от его прикосновения тело прошибает дрожь.

— Убери свои лапы от меня! — шиплю, понимая, что я просто не смогу его оттолкнуть. Вот вообще никак, потому что мне больно двигаться, а этот Леший будет раза в четыре меня больше по весу. У него вон рубашка трещит от мышц, здоровый. Такой прихлопнет и дальше пойдет, а я даже на физкультуру в школе не ходила, только немного на танцы.

— Закрой рот, сука, пока я по-другому его тебе не заткнул, — говорит низким рокочущим басом, и я чувствую, как слезы катятся по щекам.

Мне страшно. Что ему надо, зачем этот страшный Леший меня забрал и, главное, что он будет со мной делать?