Заповедник

Екатерина Роднина (2024)

Семнадцатилетняя школьница Надя, уставшая от нравоучений мамы, подает документы в ВУЗ далеко за пределами Петербурга. Исполняется давняя мечта о самостоятельной жизни, вот только никто не предупреждал о ее сложностях и о том, что выбранная профессия может оказаться бессмысленной. Что делать, когда совершен импульсивный поступок? Последовать советам мамы или смириться и попытаться найти смысл жизни? «Заповедник» — не только история противостояния отцов и детей, но и история поиска жизненного пути, формирующегося на фоне дикой природы России. Природа, как и главная героиня борется за свое будущее, каким оно будет и от кого зависит попытайтесь узнать из этой истории. Автор дарит читателю не только историю, но и пищу для размышления о проблемами охраны природы в России, знакомит с профессиями государственного инспектора и полевого эколога.

***

Лето бежало сломя голову, приходилось делать все второпях и хитро. После экзаменов и рассылки документов по нескольким университетам, для отвода глаз, оставалось ждать. К концу лета Надя знала, где будет учиться, и, к несчастью подруг, сентябрь разведет их дороги. Аня останется в городе, ведь ее мама посчитала опасным уезжать из столицы и поступать в неизвестный вуз, а она и уступила, что расстроило Надю. У себя же дома известие о поступлении Надя преподнесла так, что Елена Михайловна была уверена: дочь подала документы в вузы, которые она рекомендовала, на ту самую специальность, что она выбрала, документы-то подала, но не оригиналы. Надя убедительно разыграла небольшой спектакль, гневно сообщила, что подала документы и благодаря ей будет пять лет мучиться, обучаясь по специальности, которая ей неинтересна и по которой никогда не станет работать. И лишь когда вышел официальный приказ о зачислении, практически перед самым отъездом, Надя готовилась сообщить маме правду.

Скандала было не избежать, но в попытках проявить себя как взрослую и умеющую самостоятельно принимать решение, тщательно обдумывала варианты того, что может услышать в противовес. Все складывалось удачно: мама, наконец, поняла дочь выросла, ведь она не побоялась самостоятельно принять решение, она доказала выбор аргументировано и сдержанно. Ее дочь не глупа, она может ей гордиться.

— Ты сошла с ума, куда ты собралась ехать? — резко выпалила Елена Михайловна после того, как услышала о скором отъезде дочери.

— Ты хотела, чтобы я поступила. Я поступила. Какая разница куда?

— Ты бы еще на Чукотку документы отправила. У нас что, мало вузов в городе?

— Еще недавно ты намекала мне, что с моими мозгами нормальный университет мне не светит, я и не стала на них замахиваться, подала документы, где проходной балл ниже, — хоть Надя и была раздражена, разговаривала на повышенных тонах, она все же пыталась объяснить выбор.

— Господи, Надя, что ты за человек, — Елена Михайловна схватилась рукой за лоб и закрыла глаза, — ты слышишь только то, что хочешь, для тебя нет авторитетного мнения, есть только злые взрослые, желающие тебя унизить. Почему ты так яростно пытаешься разрушить свою жизнь?

— Да вы все меня достали, — грубо ответила Надя. Это было адресовано всем, кто когда-либо критиковал ее, — что бы я ни сделала, все не так. Я практически совершеннолетняя и сама могу решать, что и как мне делать.

— Да ты в жизни не жила одна, — упрекнула ее мать, а потом пожалела, подумав, что это ее вина, она не подготовила дочь. — Как ты собираешься жить, на что?

— У меня будет стипендия, на нее и проживу. Если будет надо, устроюсь на работу, — самоуверенно ответила девушка.

— Господи, ну вся в отца: сначала делаешь, потом думаешь, если вообще думаешь.

— Ну и радуйся, скоро и от меня отделаешься.

Услышанное мгновенно омрачило лицо матери, со словами «делай что хочешь» она вышла из кухни.

Об отце они практически никогда не разговаривали. Мама слишком болезненно воспринимала разговоры о нем, злилась, что он уехал помогать кому-то, когда его семья в нем тоже нуждалась. Он был словно тенью из прошлого, которой Надя периодически упрекала маму, зная, как ее это задевает.

Период между сообщением об отъезде и днем отъезда, как назло, тянулся долго. Все время ожидания Елена Михайловна периодически возвращалась к разговору, пыталась образумить дочь, говорила, что в маленьких городах опасно, а вузы, помимо того, что практически неизвестны, так еще и бесперспективны. Говорила, что может поговорить с подругой и устроить ее в вуз в городе, но Надя была упряма. Воодушевленная отъездом, игнорировала любые попытки матери вывести ее на эмоции, больше времени проводила с одноклассниками.

В конце августа Надя паковала сумки. Рассортировала вещи на «взять с собой» и «выбросить», собрала в мусорный мешок остатки памяти об учебе в школе, сняла со стен мечты, отправив их вслед за школьными тетрадями. Ей казалось, что новая жизнь начинается именно с этого — освобождения от привязанностей и сбора самых необходимых вещей. Разбросав по кровати вещи, долго смотрела, что выбрать. Для новой жизни хотелось нового — того, что носят модные ребята: брюки-бананы, комбинезон с оборкой у щиколотки, платье с плечиками, топ с Кейт и Лео, ажурные капроновые колготки. «В школе такие точно не разрешили бы носить, но в университете… Там все будет по-другому. Там я бы надела такие под юбку», — размышляла будущая студентка. И самая заветная мечта — джинсы, но они были дороги, да и мама не соглашалась купить, называя их одеждой для рабочих. Новый гардероб был мечтой. С трельяжа в чемодан отправилось немного косметики, доставшейся от мамы, в основном остатки: тушь для бровей и ресниц в черной коробочке с ярко-оранжевой надписью. Мама умело красила ей глаза, Надя же все еще пыталась приноровиться, раз за разом попадая в глаза, испытывая жгучую боль и бегая промывать. Еще было немного нежно-розового бальзама для губ с ягодным ароматом, круглая коробочка румян и резко пахнущий крем «Балет».

Комната приобрела иной вид. Голые стены, трельяж, почти опустел и учебный стол. На нем осталась лишь небольшая лампа со скрученным проводом, под которой она вечерами делала ненавистные уроки. В шкафу на вешалках и полках еще оставались кое-какие вещи, Надя хотела от них избавиться, но, зная мамин нрав, решила ее не злить и оставить одежду пылиться. «Выбросит сама, когда надоедят», — решила Надя.

Стоя в проеме двери, Надя в последний раз оглядела комнату. На книжной полке остался висеть подаренный бабушкой, потертый алюминиевый крестик с закругленными углами на светлой капроновой веревочке. Надя не верила в силу религиозных символов, но бабушка сказала, что будет верить за двоих, так ей спокойней, зная, что он у внучки. В последний момент, у двери, мама протянула деньги, а Надя, попросив не провожать, взяла.

Выезжала Надя с Витебского вокзала с мыслью: наконец-то взрослая жизнь, без нравоучений, упреков, контроля, правил, теперь она будет решать, как ей жить, чем заниматься и что покупать.