Дитя Ириса. Заветы и клятвы

Екатерина Дереча, 2020

Второй том трилогии. Оливия смогла выбраться из Фильтра – города, накрытого непроницаемым куполом для защиты от радиации. Здесь за стеной ей предстоит встретиться со своим прошлым и решить, что делать с будущим. Новые знакомства, старые друзья, предатели и любимые… девушка отчаянно пытается вспомнить, кем когда-то была, и при этом не потерять новую себя. Но, когда выясняется, что клятвы ничего не стоят, а заветы так легко обойти, Оливия решает бороться за то, во что верит.

Глава 3

Я медленно плыла в зелёных волнах, меня окутывали тепло и пустота: тело стало невесомым и парило над землёй; руки превратились в ветки деревьев, а ноги в корни. Воспоминания роились в голове, кружились в диком водовороте. Где-то кричала мама, но разобрать слова не получалось. Чьи-то руки обнимали меня и гладили по волосам, десятки голосов гудели вразнобой.

— Когда вырасту, стану такой же красивой, как Оливейя! — объявила смутно знакомая девочка.

— Нужно доставить её в Фильтр, — это мама. Я узнала голос, хотя совсем её не помню.

— Он убьёт её? — голос, низкий и грубый, но до боли близкий и родной. Чей он?

— Ты стала совсем взрослой, моя девочка, — неужели я начинаю вспоминать прошлое? Память возвращается, или это очередные галлюцинации, как тогда в лаборатории?

— Стивен, отойди от моей девушки! — Матиас, его голос невозможно забыть.

— Ты ведь почитаешь со мной книжку? — Мия, коварная садистка. Какого чёрта она забыла в моей голове?

— Дума-а-ю, на-аш эксперимент уда-ался, — Вернео.

— Она забудет тебя, — мама. Услышу ли я её голос ещё? Не здесь в прошлом, которое неумолимо настигает, а в будущем?

— Главное, чтобы выжила, тогда у неё будет шанс полюбить меня снова, — Джейме! Я вспомнила этот низкий голос, он казался таким родным. Кто этот Джейме?

Тёмные волны снова закружили меня. Голова пульсировала от мыслей. Нестерпимо хотелось поймать убегающие воспоминания, но, как я ни старалась, они ускользали.

— Эй, кажется, Оливия очнулась, — что Кэролайн делает в моих воспоминаниях? Я совсем запуталась.

— С чего ты это взяла? — Аманда тоже здесь. Может быть, это УчКорп? Тогда почему Аманда и Кэролайн вместе? Они ведь враги, насколько помню.

— Я видела, как она закатила глаза. Положи её, Матиас, всё равно нужно отдохнуть, — не помню, чтобы Матиас нёс меня на руках, разве что в тот раз, когда я потеряла сознание в госпитале… а, ну да, я же ещё в УчКорпе свалилась, там как раз была и Кэролайн.

— А что, если она умерла? — Аманда тогда мне пощёчину влепила, переживает, наверное, как бы я не окочурилась. И почему моё сознание решило остановиться именно на этом моменте?

— Дышит — значит, жива, — ой, и Стивен тут же. — Как думаешь, кто она такая? Я всё не могу отойти от того «фаершоу».

— Какая разница? Давайте остановимся здесь. Стивви, возьми рюкзак, подложим ей под голову, — Кэролайн командовала всеми, что было очень странно. Как такое могло получиться?

Я почувствовала, как моё тело опустили на твёрдую землю, запах слежавшейся листвы проник в ноздри. Мы сбежали из Фильтра, или это очередной фокус? Как же сложно понять, что реально, а что — нет. После того, как в моей голове поковырялся Вернео, я с трудом понимала, где нахожусь после пробуждения.

— Роберт, ты в порядке? Что-то мне твой вид не нравится, — заботливо спросила Аманда.

— Всё хорошо, — сипло прошептал юноша, и мне показалось, что он еле дышит.

Может, это всё ещё лаборатория, и мне вкалывают успокоительные, от которых я постоянно сплю и вижу галлюцинации. Роберт? Кто такой Роберт? И откуда я знаю, что он должен быть рядом. Его не могло быть в УчКорпе, как и в моих воспоминаниях. Я ведь познакомилась с ним перед тем, как сбежать…

Я Оливия Мастерсон, мне семнадцать лет. Мою память стёрли. Я в лесу, и мои друзья сопровождают меня… лучше верить в это, чем в то, что по-прежнему прикована к столу для опытов.

— И что мы будем сегодня есть? — спросила Кэролайн. — Как насчёт этого? Выглядит очень заманчиво.

— Но вы же помните, что Оливия сказала? Не ешь незнакомые фрукты, даже если они сами просятся в рот, — Стив запомнил мои слова, как мило.

— Вот как раз эти и просятся, может отведаешь их, Стивви? Ты же любишь пробовать что-то новенькое? Например, того бурундука? — даже по голосу было понятно, что Кэролайн злится.

Я принюхалась: прохладный воздух нёс запахи осени — пряный сладкий аромат синапских яблок, опавших листьев и далёкого дыма. Я почти ощутила во рту сочную розоватую мякоть — перед таким угощением действительно сложно устоять.

— Это яблоки, их можно есть, — успокоила я Кэролайн, пока она не поколотила Стивена.

— Я же говорила, что она в себя приходит! Стивви, неси сюда эти чёртовы яблоки!

— Эти фрукты совсем не похожи на яблоки! — возмутился Стивен.

— Ты, наверное, хотел сказать, что они не похожи на синтезированные яблоки, к которым ты привык. Уж поверь мне, они не сравнятся с настоящими, — я открыла глаза и наткнулась на обеспокоенный взгляд Матиаса. Он отодвинулся, и словно по волшебству в его руке оказалось яблоко.

— Ты в порядке? — спросила подошедшая Аманда. Она нервно облизнула губы и наклонилась ко мне.

— Ага, только есть хочется, — пробурчала я с набитым ртом. Приятно, когда о тебе заботятся.

— Неудивительно, ты два дня была без сознания, — Матиас подал ещё одно яблоко. Я вгрызлась в сочный плод и закашлялась.

— Сколько?! Что произошло? Помню, как набрала крыжовника и принесла вам… кстати, где мы? — я огляделась, и неприятный холодок пробежал по спине: деревья росли ровными рядами, будто их кто-то посадил, они не могли вырасти так сами собой.

— Не знаю, я нёс тебя на руках, а Аманда искала дорогу. Мы нашли воду и набрали немного. Хочешь пить? — Матиас потянулся к рюкзакам и вытащил фляжку.

— Ещё бы! — я выхватила флягу из рук Матиаса и стала жадно глотать тёплую жидкость. — Так что произошло?

— Ты не помнишь? — Матиас удивлённо потёр перевязанную ладонь.

— Что с рукой? Поранился? — ахнула я, заметив повязку.

— Ты… это… ну, вроде как свихнулась… засветилась, как лампочка, и хотела нас убить… — Стив посмотрел на меня с опаской, будто я собираюсь встать и наброситься на него.

— Да ну? С чего бы? Вы, конечно, меня достали за этот месяц порядком, я даже подумывала о том, чтобы поколотить кого-нибудь… но убивать? — я потеребила мочку уха и потянулась к запястью. Ой! А куда делся коммуникатор? Что за провалы в памяти? Вроде это прошло, как только я выбралась из Фильтра.

— Оливия… мы съели какого-то зверька, пока ты собирала ягоды, — прошептал Роберт и виновато оглянулся на Кэролайн. Выглядел он неважно, неужели стало хуже?

— Идиот! Договорились же не напоминать об этом, пока не убедимся, что она не собирается нас прикончить! — прошипела Кэролайн, отбрасывая в сторону яблоко, которое протягивал Стивен.

— Всё равно это всплывёт, лучше сразу сказать, — Стив попытался успокоить Кэрол, но она упрямо сжала губы. Видимо, пока я валялась без сознания, все перессорились.

— Не помню, что случилось. Но как вы могли убить животное? Вы в священном лесу! Если бы кто-то узнал… — повезло, что их не нашли ловчие. Видимо, Страж сейчас далеко, иначе бы мы все были уже мертвы.

— Что ты имеешь в виду? Этот лес священный? Он волшебный что ли? — у Стивена даже глаза загорелись. Он повернулся ко мне и, приоткрыв рот, ждал, что я поведаю ему о волшебстве.

— Его охраняют дети Ириса — настоящие, не мифические, и для них он священен. И в нём нельзя просто так убивать! — я попыталась вспомнить события последних недель. В целом получалось, если не считать эпизода, из-за которого я потеряла сознание.

— Ты этого не говорила! — принялся защищаться Стив.

— Я этого и не знала, — я прикусила язык, но поздно: теперь никто не поверит, что память не вернулась.

— И что изменилось? — Матиас осторожно взял меня за руку. — Ты что-то вспомнила, да?

Такой заботливый и внимательный. Если бы я не помнила о том, как он ревновал Аманду, как пытался представить меня дурочкой, не знающей, что делать — могла бы поверить в его искренность. Чего он добивается? Зачем пошёл за мной? Неужели действительно любит?

— Вспоминаются не детали, а ощущения. Так вот… ммм… не знаю, как объяснить, но, кажется, я чувствую некоторые вещи. Например, что этот лес охраняется, и что вы выбрали не самое подходящее место для привала, — очередной взгляд на ровные ряды деревьев заставил нервно передёрнуть плечами. — Помните, как у меня росли волосы? Они раньше меня чувствовали что-то. Вот и сейчас я могу только предполагать.

— А что не так с этим местом? По-моему, оно замечательное, только посмотри, сколько здесь вкуснятины! Тут можно остаться на несколько недель и не жевать листья, — Кэролайн хрустела яблоком, а меня не покидало ощущение, что за нами следят. Ничего подозрительного я не заметила, но всё равно казалось, что кто-то сверлит взглядом спину.

— Вот именно! Слишком замечательное — посмотри, как растут деревья! Их нарочно посадили, — я протянула руку и показала на аллею.

— Ого! И как я не заметил?! — Стивен опять начал вести себя как ребёнок. Что с ним не так? Из троих парней Роберт — единственный вёл себя нормально.

Я подползла к нему, отметив, какой уставшей себя чувствую. Будто меня били несколько дней, или лишили сил, как тогда в лаборатории. Роберт медленно жевал яблоко, сладкий сок стекал по подбородку, но он словно не замечал этого.

— Я понял! — радостно воскликнул Стив. — Эти яблоки по форме похожи на морковь!

— Это просто такой сорт, Стивен. Если ты ни разу не видел настоящие фрукты, это не значит, что они должны на что-то походить. Картинки в книжках отличаются от реальности. Яблоки стали вот такими, олени — хищниками, а люди — дикарями, — я отвернулась от Роберта и пристально посмотрела на Стива. Он сглотнул и глянул на меня с благоговейным ужасом. — Что ещё?

— Ничего… просто ты пугаешь… — он опустил голову и сел на землю, уткнувшись в свой блокнот.

Роберт застонал, и я снова повернулась к нему: раны не кровоточили, но меня беспокоил его вид — это могло быть внутреннее воспаление. Протянув руку, я потрогала лоб. Роб вздрогнул и раскрыл глаза: чёрные зрачки расширились, почти поглотив янтарные радужки.

— Роберт… что с тобой? — я отдёрнула руку, но он успел вцепиться в неё.

— Они зовут… я не хочу идти к ним… пожалуйста, не отдавай меня… — он вдруг обмяк, разжал пальцы и затих.

— Давно он бредит? — спросила, не обращаясь ни к кому конкретно. Стало страшно до жути. Мне казалось, только я слышу неведомые голоса. Но теперь…

— Третий день. С тех пор, как ты начала светиться, — хмуро заявил Матиас.

— Что ещё он говорил? — сглотнув, поинтересовалась я.

— Разную чушь. Про чёрные камни и ледяные горы. Кто его разберёт, — раздражённо буркнул он и замолчал. Они опять что-то скрывают. Как сговорились, сидят, помалкивают да переглядываются.

— А что вы ели всё это время? — прищурившись, поинтересовалась я. «Друзья» начали разглядывать землю, деревья, — что угодно, лишь бы встречаться взглядом со мной. — Вы решили попробовать что-то очень вкусное и новое, да?

— Нет! — почти хором ответили они, и я поняла, что угадала.

— Он сам! — вскрикнула Аманда.

— Его никто не просил! — добавила Кэролайн.

— Кто знал, что они ядовитые? — подал голос Стивен.

— Ягоды? — уточнила я и попыталась вспомнить известные мне ядовитые растения.

— Да… или шишки… — тихо ответил Стив, снова прячась за блокнотом. — Они на деревьях росли… красивые такие, синенькие…

— Красивые синенькие ягодки? У вас голова для чего на плечах? Для украшения? — вкрадчиво полюбопытствовала я. Убью! Всех! Хотя нет, они и сами справятся.

— Роберт сказал, что ему всё равно не жить, — твёрдо произнёс Матиас. — Если он отравится, нам станет легче. Заодно узнаем, съедобные они или нет.

— Узнали? Сами-то не стали пробовать, как погляжу, — я потёрла переносицу и тяжело вздохнула.

— Он умрёт? — печально уточнила Аманда.

— Да, умрёт, — я сделала паузу и, помедлив, продолжила, — как и все мы. Люди вообще смертны.

— О! То есть он?..

— Спит и видит галлюцинации. Хуарама ядовита, но не смертельна, — я заправила волосы за уши и подтянула колени к груди. — Действует как снотворное, нейролептик. Не знаю, сколько он проспит, но идти мы сейчас точно никуда не сможем.

Вдруг меня пронзила вспышка: я вспомнила, как пришла от водопада и обнаружила, что мои друзья едят жареное мясо; как обезумела и начала светиться; как требовала крови. Память возвращалась, а вместе с ней паника. Если я не могу контролировать своё тело, где гарантия, что не причиню вреда кому-то? Ладонь Матиаса! Это ведь я заставила его пролить кровь!

В голове возникло то звенящее, сверлящее ощущение, которое предваряет что-то ужасное, наподобие напряжения, что сгущается в воздухе перед грозой. Я резко вскочила, волосы встали дыбом — я чувствовала опасность, но не могла понять, откуда она исходит.

Что-то засвистело, и я пригнулась. Это не в голове шумит. Завертевшись юлой, я бросилась на друзей, повалив их на землю. Стрела прожужжала всего в нескольких сантиметрах от моей ноги и воткнулась в рюкзак. Цвета, в которые она была раскрашена, мне ни о чём не сказали. Если мы и нашли детей Ириса, это явно не наши друзья.

Подпрыгнув, я вскинула руки. Идиотская мысль — только отличной мишенью стала — но инстинкты несли меня вперёд. Я бежала навстречу стрелам, уворачиваясь от них, как от надоедливых мух. Сзади что-то кричал Матиас, а я всё бежала. Яблоневая роща закончилась, появились высокие стройные дубы, и я поняла, что именно там засели лучники. Я остановилась и, раскинув руки, закричала.

— Именем Ириса заклинаю вас! Мы пришли с миром! Не нарушайте заветов, или Страж покарает вас! — что за чушь? Какой ещё Страж? Я не понимала, что кричу, но не могла сдержаться.

— Первый завет Ириса! — вскрикнула, почувствовав, как струйка крови стекает с поднятой руки, и увидела, что сжимаю стрелу. И как только умудрилась поймать? Схватила её обеими руками и подняла над головой.

Капли синей крови падали на лицо. Стрелять перестали. В шею вонзилось что-то острое, и сок хуарамы заструился по венам, сковывая тело. Я упала на землю, неловко подвернув ногу.

— Именем Ириса, — шептали мои губы.

Воспоминания снова закружились в голове, и я увидела, как ребёнком сижу на плече высокого мужчины, разглядывая красивое копьё.

— Это копьё из ветвей Древа Гринсек, Оливейя. Оно раскрашено в цвета племени Мойен и когда-нибудь перейдёт к Джейме, — важно произнёс вождь, заставив снова восхититься прекрасным оружием.

— А как же я? Мне ничего не достанется? — звонким голосом переспросила я, надув губы.

— Если выйдешь за него замуж — станешь женой вождя, и сможешь держать в руках любое копьё, — мужчина расхохотался, и я чуть не свалилась с его плеча.

Потом я увидела, как карабкаюсь по голому стволу дерева, а следом за мной ползёт тощий юноша, цепляясь руками и ногами за чёрные ветви. Он казался таким растерянным, что я невольно рассмеялась.

— Ну же, Джем, давай! Это будет весело! Я видела, как девчонки прыгали в воду с самой верхушки, и никто из них не разбился! — подтрунивала я над мальчишкой, который был выше меня на голову.

— Ты специально меня дразнишь! — обиженно проворчал юноша, а я, улыбнувшись, покачала головой.

Мысли все ускорялись. Вот я уже бегу наперегонки с аксисом… мне никогда не догнать его. Он слишком быстрый. Ветер доносит смех Джейме, сидящего верхом на олене.

— Сдаёшься, Вейя? Только настоящему воину по силам оседлать хищника! — его хохот отражается от скал, а олень встаёт на дыбы, сбрасывая незадачливого седока прямо в грязь. Ну и поделом ему!

Джейме исчез, и я увидела, как лежу на боку со стрелой в груди. Синяя кровь струится из раны и сливается с кровью Грисса. Словно со стороны я глядела на девушку, очень похожую на меня. Она умирала. Я умирала.

— Сколько у неё времени? — спросил Джейме надтреснутым голосом.

— Пара суток. На большее у меня не хватит ресурсов, — ответила мама. Она была взволнована, но в тихом голосе слышалась решимость.

— Чем мы рискуем больше всего? — Джейме отвернулся, не в силах смотреть, как девушка в очередной раз содрогается от боли. Хотела бы я тоже отвернуться, чтобы не видеть, какой беспомощной была. Не видеть, как умираю.

— Он поможет, в этом я уверена. Но мы не знаем, как поведёт себя её организм, когда она попадёт в Фильтр. Сердце может не выдержать, или лёгкие откажутся воспринимать очищенный воздух. Это будет мучительная смерть, гораздо хуже, чем сейчас, — глубокая морщина пролегла на бледном лбу мамы. Казалось, она взвешивает шансы и решает, как её дочери будет лучше умереть.

— Мы должны попытаться, ты же знаешь! Это лучше, чем ничего не делать. Мы не можем потерять её. Я не могу… — Джейме умоляюще посмотрел на маму. Так это он уговорил её отправить меня в Фильтр? Из-за него я попала в ловушку, из которой едва смогла выбраться? Но… зачем?

— Ей сотрут память. Она не будет помнить тебя, нас, ничего вообще. Оливейя никогда не вспомнит, что любила тебя, никогда не назовёт меня мамой. Это будет уже другой человек, — казалось именно это пугало маму больше всего. То, что я стану другой. Что ж… я действительно изменилась и теперь совсем не похожа на девушку, которой когда-то была. — Она будет всё равно, что мертва, Джейме. Это будет уже не Оливейя. Просто девушка, похожая на неё. Ей дадут другое имя, другую жизнь и другие воспоминания. Ты всё равно потеряешь её, так или иначе. Ты готов к этому?

— Я хочу, чтоб она жила, хочу дать ей этот шанс. Я буду любить её, буду ждать. Она сможет полюбить меня снова, — Джейме сжал кулаки и решительно вышел из-под навеса. Ветер донёс его шёпот. — …Должна жить.

Через щели между листьями проникали бурые капли. От влажной земли, словно ядовитое дыхание, поднималась испарина, превращаясь в густой туман. Девушка, лежащая под навесом, жалобно застонала. Стон перешёл в крик. Этот крик невыносимой муки походил на вой умирающего зверя, от него хотелось закрыть уши и кричать в ответ, лишь бы заглушить жуткие звуки.

Привязанные руки начали биться в припадке, а ноги засучили по влажной простыне, покрывавшей широкую лавку. Капли крови выступили в уголках губ девушки и тонкой струйкой стекли за уши. Мама отшатнулась и затянула узлы на верёвках, удерживающих тело. Моё тело.

— Прощай, Оливейя.