МолоКот и МалоКот

Екатерина Владимировна Смолева, 2021

Молоко жило под кустом снежноягодника в запущенном дворе на окраине. По утрам его подливала в миску старушка, кормившая окрестных котов. И Молоко скучало, когда коты убегали. Лежа на спинке, оно глядело в небо и мечтало, как хорошо было бы тоже стать котом – выбраться из плошки, побегать и разведать, что же там, за кустами. Оно мечтало, мечтало и потихонечку засыпало в одиночестве. А назавтра возвращалась старушка, и все повторялось вновь… Но вот однажды случилось странное…

Своя стая

Молокот и Малокот стали встречаться каждый день. Иногда Молокот не успевал вылезти из миски до прихода котов, и тогда заметно худел и мельчал. В такие дни он отдыхал на донышке, как прежде: в виде лужицы или капель, а котенок сидел рядом и рассказывал другу обо всем, что вокруг происходит. Скоро он совсем перестал уходить к себе в подвал, где родился и жил до сих пор — ночевал здесь же в кустах, в старой обувной коробке.

Но гораздо чаще Молокот выбирался наружу сразу, как скрывалась за скрипучими яблонями старушка. И тогда уж друзья наверстывали упущенное с лихвой! Они облазили все заросли снежноягодника, перепугали всех стрекоз, вместе дразнили из-за забора кудлатого злющего пса и вместе от него улепетывали, когда тому хозяин однажды не застегнул ошейник как следует.

И конечно, Молокот не забывал оставить на дне миски треть, а то и половину хвоста — ведь иначе и котенок, и коты остались бы голодными. Котам, кстати, не очень нравилось превращение Молока в Молокота. Когда приходила старушка, они ябедничали, жаловались ей на его самоуправство, мяукая хриплыми голосами.

Но старушка по-кошачьи не понимала, она сообразила только, что ее котики не наедаются, и стала приносить порцию побольше. Вот теперь угощения хватало на всех! Но сытые коты все равно убегали по своим очень-важным-делам, только пофыркивая на спрятавшихся в ветках котят, — серого пушистого и белого гладенького.

— Я раньше мечтал, — признался Молокот товарищу, — когда стану Котом, они примут меня в свою стаю… А они…

— Так давай попросим!

— Что ты! Страшно… Они такие… самостоятельные.

— Ничего! Давай завтра с ними поговорим.

Завтра, дождавшись, пока коты напьются вволю, Молокот и Малокот робко тронули Рыжего лапкой за плечо. Вернее, Молокот — трогал, а Малокот жался в сторонке.

— Извините, — сказал Молокот. — Нельзя ли вас спросить…

— Нельзяяяяу, — строго отрезал Рыжий. Он гордо вздернул подбородок и удалился на крышу сарая.

— А что хотели-то, — второй Кот, черный с подпалинами, оказался более любопытным.

— Мы хотели спросить… не примите ли вы нас… вы нас… к себе, — Малокот шагнул было вперед, но опять застеснялся.

— Это куда — к себе?

— Нуууу… как… к себе… в свою стаю. Вы — Кот, и я, извините, Кот, только еще маленький. И вот он, — Малокот обернулся, — он тоже — Кот, он совсем настоящий, честно!

Черный с подпалинами закинул голову назад и захохотал.

— Ой, насмешили, — голосил он. — В стаю! У котов!.. Да знаешь ли ты, малыш, что кот — животное ин-ди-ви-ду-аль-ное! Про это даже сказки пишут! Эх, вы, темнота!.. В стаю захотели…

Он утер с глаз выступившие слезы и сказал уже более спокойно:

— Да и, говоря по правде, малыш… Ты-то, конечно, станешь скоро настоящим Уличным Котом. И мы с тобой еще, может быть, даже подеремся когда-нибудь от души! Это у нас спорт такой, если ты не в курсе. Но вот этот, — Черный брезгливо сморщился. — Этот полужидкий… Какой же он Настоящий Кот? Не придет завтра бабушка с молоком, и все, он кончился!..

— Да вы… да он… — Малокот от расстройства и растерянности запутался в словах и совсем не заметил, как нахмурившийся Молокот тихонько отползает в сторону не высохшей после дождя лужи.

— Это я-то ненастоящий?! Это я-то без бабушки раз — и кончился?!

Черный и Малокот обернулись на голос и ахнули!

Через двор к ним на слабых непослушных ногах ковыляло что-то очень большое, белесое, булькающее и капающее во все стороны грязной водой с молочной мутью! За ним тянулся длинный хвост, оставлявший на земле мокрый след, в котором виднелись сломанные веточки, скомканные бумажки, соломинки и разбухшие окурки. Пахло оно просто ужасно, и что того хуже — оно было очень, очень СЕРДИТО!

— Ну… Я, пожалуй, пойду, — задумчиво сказал Черный и одним прыжком скрылся в кустах.

— Молокотик, миленький, — заплакал Малокот. — Не обращай на него внимания! Он сам ничего не понимает, слышал: он же сказал — он этот… индивальный! Он дружить не умеет! Ну стань собой, пожалуйста!..

— Да я как бы не против, — сказал Большой и Грязный Молокот, опускаясь на траву. — Вопрос — как? Лужу-то я впитал, а как ее теперь, обратно-то? Кто меня такого… пить… будет?.. Это я… не подумавши, сделал…

— Эй, мелюзга! — раздался вдруг грубый голос откуда-то сбоку.

Котята заозирались.

— Да я вас зову, я!.. Идите поближе… я ж на цепи, сами знаете…

Голос шел из-за щели в заборе — том самом заборе, за которым жил кудлатый пес.

— А вы нас… не покусаете, извините? — спросил Малокот на всякий случай, но Молокот уже просачивался в щель. Малокот вздохнул, зажмурился, разбежался… и полез следом.

— Вот что, — сказал пес. — Помогу я вашему горю. Мы, уличные собаки, так устроены — почти никакой грязи не боимся, что найдем, то и съедим. И из лужи попьем, вреда не будет. А уж водичка да с молоком пополам… ммммм… Молочка-то мне не часто перепадает… Только вот, — он чуть скривил верхнюю губу — окурки да прочая чепуха… Этого бы мне не хотелось. Может, как-то все ж отряхнешься?..

Молокот просиял!

— Это я могу, — закричал он радостно. — Ну-ка, отойдите-ка в сторонку!

Он вскочил и завертелся на месте как волчок, закрутив в центре себя маленький смерчик. Веточки, листики, бумажки полетели из грязно-серого туловища вместе с брызгами жидкости.

— Готово!.. Ну, где твоя чашка?

Напившись досыта молочной воды, пес довольно облизнулся.

— Бла-гав-дарю, котятки! Приходите еще! Хоть каждый день приходите, пока не уменьшишься, насколько надо!

— Дядя пес, — Малокот расхрабрился, подошел совсем близко и от души лизнул кудлатого в черный мокрый нос. — Какой ты, оказывается, добрый! Возьмешь нас в свою стаю?..

— Эх вы, малыши, — старый пес растроганно усмехнулся. — Да какая ж у меня стая? Я ж с человеком живу, двор стерегу… Да и зачем я вам — вы вон какие друг у дружки. И не стая даже… Настоящая семейка. Как родные братцы…

Малокот и Молокот угощали дворового пса день за днем, пока Молокот не принял своего прежнего размера. Правда, он еще довольно долго оставался не чисто-белым, а сероватым, сколько ни подливала в него старушка свежего молока. Коты недовольно фыркали над миской, но все-таки лакали.

А вот до разговора с нашими друзьями они больше не снисходили. Они действительно были очень самостоятельными.

— Ну и ладно, не хотят нас принимать, и не надо, верно же? — сказал однажды Малокот, глядя, как товарищ провожает глазами скрывшийся в листве черный хвост с подпалинами. — Как дядя Пес сказал — у нас с тобой своя стая, правда?

— Правда. И не стая — у нас настоящая семья, братишка ты мой!

И котята заснули в обнимку.