Иллюзия контроля 2

Екатерина Владимировна Близнина (2024)

Она не может не подчиняться королю и принцессе, но что ей делать, если они хотят, чтобы она умерла? Чью сторону выбрать, если принцесса начнет собственную игру, чтобы свергнуть с трона своего отца? Выбор не так прост, тем более если в заговор вмешивается изгнанный двадцать лет назад младший брат короля, которого не просто так называют Братоубийцей, и его слуга, желтоглазый наемник Волк. А что, если вообще все, что с ней происходит, — это игра того, кто следит за каждым ее шагом? Она одна против всех, и все думают, что контролируют ее, но на самом деле…

Пролог

Белый дворец замолкал после заката, когда служащие расходились по домам. Шумная королевская канцелярия затихала раньше всех — после присутственных часов канцеляристы сортировали бумажки, а потом мужчины и женщины в белых рубашках с черными подвязками на рукавах и шуршащими накладными манжетами незаметно утекали в город. Последними уходили учетчики и статисты. Когда прекращалось непрестанное клацанье и позвякивание счетных машин на первом этаже, королевский дворец погружался в сон.

После ухода канцеляристов кастелян гасил лампы. Следом за ним шел кто-нибудь из службы безопасности и при помощи ключ-пластины включал магические экраны на дверях.

Обычно этот ежевечерний ритуал проходил без лишних слов и возмущений, но только не сегодня. На третьем этаже, где находились приемные Советников, принцесса Эсстель наотрез отказалась покидать кабинет после заката, сославшись на массу срочных дел, накопившихся за время ее отсутствия.

Кастелян не знал, как ее уговорить. Поэтому он отправил рядового безопасника за начальством, а сам замешкался. Лампы он погасил, газовые светильники на стенах подкрутил, чтобы ровнехонько горели, но свободным себя не чувствовал. Потому что именно о таких случаях обязан был докладывать и никак не ожидал, что первым же нарушителем нового Протокола окажется сама наследная принцесса.

— Ее высочество… не изволит, как видите… Вы же не станете упоминать при короле мое имя? — растерянно пробормотал кастелян, когда начальник службы безопасности дворца, господин Рагнар поравнялся с ним и спросил, что происходит.

— Идите себе, Мика. Спасибо за сигнал, но это точно не тот случай, о котором стоит сообщать его величеству. Доброй ночи.

Кастелян мелко закивал, поклонился и вложил связку ключей в широкую ладонь начальника. Он поспешил вниз по лестнице, с тоской размышляя, что назавтра все еще его дежурство, и упаси Хранители, королю что-то сообщат и ему это не понравится. А с другой стороны, он мог и премию выписать, как тому подавальщику, который третьего дня запнулся и опрокинул рыбу на колени имперского атташе. Никто не мог предсказать реакцию и поступки короля: что он посчитает деянием, достойным щедрой награды, а что преступлением против короны.

Господин Рагнар проводил кастеляна долгим взглядом и со вздохом покачал головой.

Вошел в кабинет принцессы и через минуту вышел вместе с ней. Он деликатно придерживал ее за локоток и держал вторую руку на талии, будто вел ее на танец, а не выводил в коридор. Несмотря на мягкие прикосновения начальника безопасности, принцесса недовольно хмурилась.

Начальник службы безопасности отпустил принцессу и запер дверь ее кабинета, а потом ввел числовой код на панели управления, чтобы активировать магические экран. Рамка вокруг двери нагрелась, заалела и начала сердито гудеть на одной ноте.

Принцесса Эсстель, сложив на груди руки, наблюдала за размеренными движениями бывшего королевского гвардейца.

— Ваше высочество, еще немного — и вы просверлите мне дыру в затылке, — не прерывая своего занятия, вполголоса прокомментировал он. — Приказ короля не обсуждается. Все кабинеты должны быть запечатаны до утра, в том числе ваш.

— Если бы вы дали мне ключ от моего кабинета, я бы сама его запечатала перед тем, как лечь спать.

Принцесса сердито прищурилась и перекинула длинную серебристую косу на грудь. Кончик косы распустился, и она нетерпеливо расчесала волосы пальцами, чтобы переплести.

— У вас есть ключ от кабинета, ваше высочество. А у меня есть только эта пластина и приказ короля. Пожалуйста, обсудите это с ним.

— Вы не могли бы пояснить причину, досточтимый, почему мне запрещено работать в собственном кабинете столько, сколько понадобится? До того, как я отправилась в О-Диура, не было этого странного правила, — нахмурилась принцесса. — И экранов на дверях — тоже.

Господин Рагнар остановился и посмотрел на нее тяжелым взглядом из-под массивных бровей.

— А теперь вы вернулись, и вам придется подчиняться новым правилам. Я рад буду отдать вам ключ-пластину, в качестве исключения, но только после того, как его величество разрешит.

— Исключения? — растерянно переспросила Эсстель.

Начальник службы безопасности вздохнул. С терпеливым видом пояснил:

— Больше никто не должен задерживаться с работой на этаже Советников. Все дела должны быть сданы вовремя. Совещания, рабочие встречи и решение вопросов после заката запрещены.

Эсстель шумно выдохнула, крутанулась на каблуке и решительным шагом направилась к лестнице. Ей в спину полетело вежливое прощание и пожелание доброй ночи. Однако принцесса была слишком раздосадована, чтобы ответить как подобает. Она взлетела по ступенькам, небрежно придерживая длинную юбку, и столкнулась нос к носу с бледнолицым сотником личной гвардии Антеро Риттау.

— Ваше высочество, — сотник поклонился, прижав кулак к сердцу. Рядом с ним стоял король, и по выражению его лица можно было догадаться, что разговор с сотником шел о чем-то неприятном для обоих.

— Риттау… Я рада вас видеть, — Эсстель склонила голову к плечу, заглядывая сотнику в глаза. Она боялась увидеть вместо них холодные стекляшки, как у тех, кого успели изменить, но фиолетовые глаза ее дальнего родственника смотрели хоть и устало, но пустыми их назвать было сложно.

Король Эриен оттер сотника плечом в сторону и подошел вплотную к дочери.

— Доброй ночи, дочь моя. Пусть дурные сны не омрачат твоего светлого лица, — он растянул губы в отеческой улыбке. В уголках глаз собрались добродушные морщинки.

Эсстель разгладила некрасивую складку на юбке и перекинула косу на спину. Этот жест всегда помогал ей вспомнить о том, как нужно держать осанку, если ты единственная наследница тысячелетнего престола.

— Отец, господин Рагнар вынудил меня покинуть мой кабинет. Неужели ты мог приказать ему так со мной поступить?

Король переглянулся с Риттау. Сотник будто побледнел еще больше, хотя это казалось невозможным. Запавшие глаза гвардейца лихорадочно заблестели. Он переводил взгляд с принцессы на короля и обратно и молчал.

— Дочь моя, — улыбка короля стала еще шире, на левой щеке появилась ямочка. — Какие дела задерживают тебя за работой до позднего вечера? Должно быть, твой секретарь плохо справляется со своими обязанностями?

Эсстель отступила на полшага. Она не ожидала нападения вот так сразу.

— Он справляется, отец.

Король перестал улыбаться и совсем другим, скучающим тоном произнес:

— Это означает, что тебе повезло. Найти толковых и верных людей в наше время — большая удача… Вы можете идти, Риттау. Ваши безыскусные оправдания утомили меня. Просто придумайте уже что-нибудь, что заставит его высунуть нос из Академии. Неужели это так сложно?

Антеро Риттау поклонился еще раз и ушел. Король проводил его долгим взглядом.

— Почему они так быстро перегорают? — невесело спросил он и задумчиво почесал указательным пальцем висок. — Был такой хороший мальчик, глаза горели, голова варила, — король щелкнул пальцами, — и все.

Эсстель тяжело вздохнула. Она знала, почему люди короля так быстро перегорали, но не видела причин выдавать свою осведомленность. Отец всегда был проницательным как сам Владетель. Он угадывал мысли дочери по одному лишь выражению лица, по движению бровей. Хотела бы она обладать такой же силой и читать чужой разум как открытую книгу!

— Что-то случилось пока я была в империи? Почему на дверях Советников поставили экраны?

Фиолетовые глаза короля потемнели. Он свел брови к переносице.

— Советники дают странные советы, поэтому пока вот так. Я пока только предупредил, что они у меня вот где все, — с этими словами он красноречиво сжал кулак. — Они во дворце служат, а я живу. Пусть подчиняются моим правилам или проваливают собирать репу под Риорданом. Никого не держу.

— Я тоже здесь живу, отец, — тихо напомнила принцесса. — Рагнар велел освободить кабинет таким тоном, будто может мне приказывать. Неужели я в чем-то провинилась перед тобой, отец?

Король положил ладонь на плечо дочери. Большим пальцем надавил на ключицу. Эсстель даже не поморщилась и не отвела глаза.

— Ты моя единственная надежда, дочь моя, — проникновенно сказал он, и ласково провел ладонью по ее бледной щеке. — Моя опора. Если бы я только мог — запер бы тебя подальше от развращенных властью людей, чтобы никто не мог дотянуться. Ты выросла нежной, как звездоцвет, они раздавят тебя, разотрут сапожищами…

— Отец…

Эсстель отвела глаза. Чем старше она становилась, тем чаще король начинал этот тяжелый для нее разговор. Запереть и никому не показывать, потому что когда-то был человек, который предсказал скоропостижную гибель принцессе, на которой оборвется Тысячелетняя династия. Раньше Эсстель время от времени спрашивала, что стало с тем человеком и может ли она сама с ним поговорить, но король ничего не отвечал, и она перестала задавать подобные вопросы. Поняла, что это бессмысленно. Поняла, что говорить уже не с кем.

— Они все предатели. Воры. Заговорщики, — король помассировал двумя пальцами переносицу. — Я никому не могу доверять. Ты не представляешь, сколько раз мне докладывали, что они собираются в одном из кабинетов, запирают двери и обсуждают что-то часами. Думаешь, они обсуждают проблему поиска средств на королевскую компенсацию после Разлива? Или их волнует, что империя воротит нос от нашей салаки?

Упоминание салаки было настолько неожиданным, что Эсстель часто заморгала. Король поскреб ногтями шею под жестким воротничком и с досадой пояснил:

— Этот кретин, император, задрал пошлину, и что моим людям делать с этой проклятой салакой? Сбрасывать в воду и кормить жирных морских тигров в бухте Золотого уса?

Эсстель смотрела на отца во все глаза. Ей не верилось, что он говорит так всерьез. Будто сам не понимает. Она решила, что он нарочно испытывает ее.

— Императора интересует не салака, ты же знаешь. Его не устраивает, что его эмиссару приказали покинуть Академию. Он хочет публичных извинений и три места для наблюдателей вместо одного. Тогда он купит и салаку, и что угодно.

Эриен внезапно заинтересовался своими манжетами. Застегнул пуговицу, поправил.

— А ты бы дала ему то, что он хочет? — без особого интереса спросил он. — С учетом нашего кризиса и подступающего Разлива.

Эсстель не знала, что ответить, чтобы не спровоцировать вспышку ярости. И разумный положительный ответ, и даже горделивый отрицательный — оба могли повлечь за собой неприятные последствия. Если бы только она могла прочесть его мысли и понять, как себя вести, чтобы не вызывать никаких подозрений!

— Для того, чтобы давать советы королю, есть Советники. А мне не остается ничего другого, кроме как отправиться в свои покои, — она поклонилась и пожелала королю доброй ночи.

Он не дал ей уйти далеко. Догнал, поймал за локоть.

— Ты можешь решить этот вопрос с тухнущей салакой как-то иначе? Без имперских наблюдателей в Академии?

— Я могла бы попробовать… если бы меня не выгоняли из собственного кабинета.

— Я распоряжусь, чтобы тебя не трогали. Но учти, это дело первостепенной важности. Клянусь шляпой Создателя, если этот кретин не даст мне продать рыбу в порту Амират, я своими руками вобью ему эту пакость в глотку. У нас совершенно нет денег, чтобы усмирить профсоюзы на время Разлива, а меня нет желания терпеть выкрутасы заносчивых дерьмоедов, возомнивших о себе невесть что!

Эсстель поклонилась еще раз, на этот раз со всем возможным почтением, какое она могла продемонстрировать.

— Я постараюсь сделать все возможное, отец, — тихо ответила она. А про себя подумала: «Нет, все-таки без артефакта, который может читать мысли, обходиться больше никак нельзя».