Секрет маленького отеля

Екатерина Вильям-Вильмонт, 2020

У закадычных подруг, Аси и Матильды, грандиозные планы. Их ждет невероятное путешествие по Европе. Как они могут отказаться от поездки во Францию и Италию?! Ведь столько приятных приключений впереди! Но никто и представить не мог, что уже в аэропорту они вляпаются в очередную историю. И в одном самолете с девочками оказываются настоящие преступники… Что ждет девочек? Почему за подружками кто-то следит? И потерянный багаж – это только начало? Неужели Ася и Матильда что-то знают? Как всегда запутанное дело по плечу нашим подружкам. Ведь только они смогут во всем разобраться!

Глава III

Ален

Утром Ниночка заглянула к нам в комнату.

— Девочки, половина девятого. Пора вставать, а то жалко времени!

— Да! — тут же вскочила Мотька. — Спасибо, что разбудили.

— Кстати, мне только что позвонили насчет твоей сумки, Матильда!

— Ой, правда? Нашлась?

— Нашлась. Я договорилась с этой дамой, что мы встретимся в городе, ей тоже не хотелось ехать в аэропорт!

— Здорово!

— Вот видишь, Мотька, а ты толковала про плохие приметы! Обычная путаница!

— Ура! Да здравствует обычная путаница! К черту всякие приметы! Ниночка, я так счастлива!

И Мотька в ночной рубашке закружилась по комнате. Ниночка улыбнулась и захлопала в ладоши.

Завтракали мы на кухне. Мотька с упоением все пробовала, всем восторгалась и вообще пребывала на седьмом небе. Потом она взялась помогать Ниночке убирать со стола, бурно обсуждая сегодняшнюю программу осмотра Парижа, а я пошла к себе переодеваться. День обещал быть жарким, надо одеться как можно легче. Потом я вытащила из шкафа пресловутую сумку со сломанным замочком. Интересно, что в ней? Я понимала, что рыться в чужой сумке нельзя, но любопытство просто сжигало меня. С чего бы это? Я не так уж любопытна. Но сейчас что-то словно подталкивало меня, и я сдалась. Открыла сумку. Сверху лежала одежда, обычные женские шмотки, красивое белье, две пары туфель, а внизу, на дне сумки, папка, мешочек с разными лекарствами и коробка с ампулами, обычная фирменная коробка с надписью «Но-шпа». Больше ничего интересного там не было. С одной стороны, я удовлетворила свое любопытство, но с другой — мне было стыдно. Ладно, решила я, никому про это не скажу! Тут в комнату ворвалась Матильда.

— Ты готова? Ниночка нас ждет! Там пришла мадам Жюли. Такая строгая! Ты ее не боишься?

— Нет, не боюсь, но… Мне с ней неуютно.

— Вот точно! Она неуютная, не то что тетя Липа!

— Матильда, сейчас за огурчиками двинем!

— Ага! Надеюсь, они не разбились! Надо мне будет что-нибудь наклеить на сумку, чтобы больше не перепутать!

— Правильно!

Я пошла поздороваться с мадам Жюли, которая сочла, что я за лето еще выросла.

Ниночка договорилась с владелицей сумки встретиться возле ее отеля, на тихой и совсем не фешенебельной улочке, где не ожидалось проблем с парковкой машины. Мы еще только въехали на эту улочку, как Мотька крикнула:

— Вон она стоит! С моей сумкой!

Ниночка притормозила у маленькой гостиницы под названием «Приют муз», Мотька пулей выскочила из машины с сумкой в руках, а я глянула на женщину и мгновенно узнала ее. Это была одна из тех, кто сидел в очереди в агентстве «Путь к славе». На ней было даже то самое платье, голубое в белых цветочках. Вероятно, и в Париж она приехала в поисках путей к славе… И тут же в моем мозгу словно что-то щелкнуло, и я узнала ее. Ну, конечно! Это монахиня! Не может быть! Бред какой-то! Я закрыла глаза, вспомнила монахиню, и теперь уже у меня не было ни малейших сомнений. Это она! Матильда уже обменялась с нею сумками, и я увидела, как женщина бросила быстрый взгляд на машину и встретилась со мной глазами… И тут же отвернулась и пошла прочь, не заходя в гостиницу. Тоже странно… Нормально было бы занести вещи в гостиницу… Но, может быть, гостиница была просто ориентиром для встречи, а живет она где-то в другом месте? Однако все вопросы и сомнения я оставила при себе. Не говорить же об этом в присутствии Ниночки. А Мотька мигом проверила, целы ли ее огурчики.

— Вот! — выхватила она из сумки одну банку. — Глядите, какие красавчики, как на подбор!

— В самом деле, — улыбнулась Ниночка, — хороши! Они маринованные или соленые?

— Соленые! Как Игорь Васильевич любит!

— У меня тоже слюнки потекли! — призналась Ниночка.

— Так там три банки, одну можно открыть!

— Сегодня вечером непременно откроем! — обрадовалась Ниночка. — Мотя, поставь сумку в ноги, чтобы не разбить! Итак, с чего начнем? С Лувра?

— Да! — сказала Мотька.

— Знаете что, идите в Лувр без меня! — заявила я.

— Почему? — испугалась Мотька.

— Потому что я там много раз была и мне не хочется!

— А что ты будешь делать? — спросила Ниночка, готовая посещать Лувр хоть каждый день.

— Погуляю, посижу в саду Тюильри… Не хочу стоять в очереди, а потом еще толкаться в толпе перед каждой картиной!

— Аська, так нечестно! — всполошилась Мотька.

— Почему нечестно? — засмеялась я. — Наоборот, нечестно было бы, если б я притворялась, что просто жить без «Джоконды» не могу. А так я все честно сказала!

Мне хотелось как можно скорее остаться одной и хорошенько обдумать свои наблюдения. Мотька смотрела на меня с некоторой тревогой. Видимо, догадалась, что я неспроста заартачилась.

— Хорошо, — сказала Ниночка. — Сейчас половина одиннадцатого. До двух можешь быть свободна. А ровно в два ждем тебя в кафе «Марли». Но будь добра, чтобы не терять времени понапрасну, купи кое-что вот по этому списку! — Она вырвала листок из записной книжки и подала мне.

— В аптеке? — сообразила я.

— Да. И еще купи себе кроссовки, твои никуда не годятся.

— Отлично! — обрадовалась я.

Ниночка довезла меня до бульвара Капуцинов и уехала. Я быстренько отыскала аптеку, купила все по списку, а кроссовки отложила на потом. Это успеется. Потом купила себе банку спрайта, ужаснувшись, как дорого он тут стоит в сравнении с Москвой. В Москве такая банка стоит три-четыре тысячи, а тут восемнадцать франков, примерно восемнадцать тысяч! С банкой в руке я медленно побрела по улицам. Итак, что мы имеем? Какая-то женщина, вероятно, несостоявшаяся актриса, летит в Париж под видом монахини. А если она и в самом деле монахиня? Но тогда что ей делать в очереди в актерском агентстве, весьма, кстати, подозрительном? Да и содержимое ее сумки не похоже на вещи монахини. Но тогда зачем? Очень и очень странно. Впрочем, ничего подозрительного в сумке не было… Кстати, и сегодня она была отнюдь не в монашеском одеянии. Что же все это значит? Надо будет подробно обсудить это с Мотькой. И тут я вдруг сообразила, что, обсуждай не обсуждай, все равно мы ничего не узнаем. Через два с половиной дня мы улетим в Ниццу, оттуда — в Италию… А потом Матильда уедет в Москву, я еще на год останусь в Париже, и тайна актерского агентства «Путь к славе» и загадочной монахини останется неразгаданной. А может, оно и к лучшему. Неужто мало тайн мы раскрыли? И вообще, зачем я об этом думаю, какое мне дело до каких-то монахинь, пусть даже и ряженых! Они преступницы? Очень может быть! Но нас это не касается, пусть их ловят те, кому положено! Все! Хватит! Я уже взрослая, мне предстоит волшебное путешествие, а я чем занимаюсь? Я рассердилась на себя и чуть не подавилась спрайтом. Дура стоеросовая! Вот теперь таскайся в жару по улицам, пока Мотька с Ниночкой наслаждаются произведениями великого искусства. Но при мысли о набитых людьми залах Лувра мне вовсе не захотелось присоединиться к своим. И тогда я решила купить кроссовки. Я огляделась и вспомнила, что неподалеку есть не очень дорогой магазин спортивной обуви, где мы с моей подружкой Николь покупали ей теннисные туфли. Покупка кроссовок не слишком волнующая процедура, во всяком случае для меня. И я быстро с ней справилась. Времени у меня было еще навалом. Я предпочла дойти до Лувра пешком, вышла на авеню Оперы и решила купить себе мороженого. Или, еще лучше, посидеть в кафе. За чем же дело стало? Я нашла свободный столик, заказала мороженое и с наслаждением вытянула ноги. Я уже немало протопала, и посидеть очень даже невредно. Мороженое оказалось вкусным и красивым. И я себе тоже понравилась. Брожу одна по Парижу, сижу в кафе на авеню Оперы — самостоятельная, взрослая девица, отстоявшая свое право не идти туда, куда не хочется.

Мысли мои поневоле вновь обратились к монахине. Для чего этот маскарад?

— Привет! — услышала я. — Привет, Анастасия!

Я обернулась.

Ко мне направлялся Ален, старший брат Николь, племянник Ниночки.

— Привет, Ален! Ты в Париже! А Николь?

— Николь с мамой отдыхают в Португалии. Вернутся через три дня.

— Жалко, через три дня я уеду в Италию.

— А у меня последние свободные денечки, — вздохнул Ален, усаживаясь за мой столик. — Ты почему одна? Где твоя подружка?

— О, ты все знаешь?

— Еще бы! Нина столько о вас говорила!

— Они пошли в Лувр.

— А ты?

— А я отказалась. Неохота…

— Да, в Лувре сейчас столпотворение… А ты за лето как-то изменилась…

— К худшему?

— Наоборот!

Я обрадовалась. Ален мне нравился, он умный и обаятельный парень.

— Ну как Москва?

— Потрясающе! Ты обязательно должен побывать там!

— Побываю, все-таки родина предков! А как насчет преступности? Ты еще не всю ее искоренила?

Мне вдруг жутко захотелось похвастать перед ним нашими успехами, и я рассказала, без особых подробностей, о наших двух последних делах.

— Невероятно! — смеялся Ален, блестя глазами. — И это все правда?

— Чистейшая! Слушай, Ален, вот ты умный…

— Говорят…

— Как, по-твоему, для чего нужно пересекать границу, переодевшись монахиней?

— Что? — оторопел Ален. — Как это?

Я рассказала ему и эту историю.

— Действительно интересно, — сказал он, — но, думаю, есть только два разумных объяснения. Первое — это облегчает контрабанду или же провоз каких-то документов, например… Но, наверное, все проще! Ты говоришь, она актриса? Так скорее всего в самолете и в аэропорту ее просто снимали скрытой камерой для какого-нибудь фильма.

— Да? Мне такое в голову не приходило! А что… Вполне может быть! — обрадовалась я. — Отличная идея!

— Ты считаешь?

— Конечно! Тогда все вполне понятно! И это очень похоже на правду! В России сейчас стараются снимать как можно дешевле… На кино нет денег.

— Ну, конечно. У тебя, Анастасия, просто уже мозги так повернуты… Тебе всюду мерещатся преступники!

— И не говори!

У меня точно камень с души свалился!

— Но тогда почему, скажи, она так явно не хотела, чтобы я ее узнала?

— Ну, это как раз вполне понятно. Она не хотела, чтобы ее… коллега, вторая монахиня, знала, что та обращается в какое-то захудалое актерское агентство.

— Ален, ты гений! И у меня действительно мозги повернуты не в ту сторону!

Ален пил кофе, я ела мороженое, светило солнце. Я чувствовала, что нравлюсь ему, кругом шумел Париж, а в довершение всего он купил у проходившей мимо цветочницы малюсенький букетик каких-то незнакомых розовых цветов.

— Ой, спасибо, Ален, в Париже мне еще никто цветов не дарил!

— А в Москве? — с ласковой улыбкой поинтересовался Ален.

— В Москве дарили, и не один раз!

— Ты скучаешь по Москве?

— Еще не успела! А зимой ужасно скучала!

— Как жаль, я зимой совсем не обратил на тебя внимания… Дурак!

— Не спорю!

Мы расхохотались.

— Вы когда уезжаете, послезавтра?

— Послепослезавтра!

— А мы могли бы еще увидеться?

— Ты хочешь мне назначить свидание?

— Именно!

— Боюсь, ничего не выйдет. Я же с Матильдой… Как я могу ее оставить?

— А она хорошенькая?

— Очень!

— Тогда нет проблем! Я приглашу своего друга…

— А он говорит по-русски?

— Конечно, он русский, но с десяти лет живет в Париже.

— А как его зовут?

— Вообще-то он Павел, но предпочитает, чтобы его звали Поль.

— Ну что ж… Это даже неплохо!

— Мы вас поводим по Парижу, посидим где-нибудь, потанцуем…

— Отлично! — обрадовалась я.

— Надеюсь, тетя Нина не станет возражать?

— Думаю, нет!

— Прекрасно, вечером мы за вами зайдем, но раньше я позвоню.

— Хорошо! Договорились!

— Что ты смотришь на часы? Тебе пора?

— Вообще-то да, пока я дойду…

— Не волнуйся, я тебя подброшу!

— На чем?

— На мотоцикле.

— Да? Здорово! Я никогда еще не ездила на мотоцикле!

— Ну, в городе всей прелести не почувствуешь, на наших улицах едешь, как черепаха… А вот вечерком можно за город поехать!

— А у Поля тоже мотоцикл?

— К сожалению, нет, — вздохнул Ален. — Я забыл… Ну ничего, ты ведь этот год пробудешь в Париже, значит, я успею еще покатать тебя на мотоцикле.

— Только ни слова Ниночке! Если дед узнает, он будет рвать и метать…

— Почему?

— Боится за меня!

— У тебя великолепный дед.

— Знаешь, Ален, — засмеялась я, — в Москве ни один парень твоего возраста в жизни так не сказал бы — великолепный дед!

— Почему? Разве это неправильно?

— Правильно, но…

— А как бы они сказали?

— Классный, или клевый, или потрясный…

— А, молодежный жаргон… Я знаю, в старых эмигрантских семьях русский язык немножко старомодный…

— Но зато более чистый! Дед всегда говорит, что Ниночка, помимо всего прочего, пленила его своим чистейшим русским языком, без всякого мусора.

— А у вас в языке много мусора?

— Ужасно! Сейчас, например, все про все говорят «как бы», просто помешательство какое-то.

— Как бы?

— Да. Вот например: ну, мы как бы с тобой договорились, как бы пойти вечером, как бы потанцевать! Я, конечно, немножко преувеличиваю, но…

— Я понял. Знаешь, Анастасия, а ты… классная девочка! — засмеялся Ален. — С тобой интересно…

— Ты тоже классный парень, только, прошу тебя, говори, как говоришь, этими словечками я и так сыта по горло!

— Согласен! Так что, довезти тебя?

— Довези!

Мы вышли из кафе. Он взял меня под руку и повел за угол, где стоял его мотоцикл. Буквально через несколько минут он довез меня до Лувра. У меня было еще полчаса до встречи с Ниночкой и Мотькой. Мы погуляли, болтая о разных разностях, а потом он уехал, а я, очень довольная, направилась в кафе «Марли». Ниночка и Матильда уже были там. Мотька сияла.

— Ой, Аська! — только и смогла выговорить она.

— Устали? — спросила я.

— Не то слово! Но было так здорово…

— Ну, а как ты провела время? — поинтересовалась Ниночка.

— Отлично! Все купила, а потом сидела в кафе с Аленом!

— Ален в Париже? — удивилась Ниночка. — Вы что, случайно встретились?

— Конечно! А сегодня вечером он обещал повести нас куда-нибудь потанцевать! Ты ведь не будешь возражать? — спросила я у Ниночки.

— Да нет, Алену можно доверять… Вы пойдете втроем?

— Нет, вчетвером! Будет еще его друг Поль, то есть Паша.

— А кто это — Ален? — не выдержала Мотька.

— Мой племянник, старший брат Николь, о которой ты наверняка слышала от Аси…

— А… И он пригласил нас танцевать? А куда? На дискотеку?

— Не знаю, он не сказал… Он вечером позвонит.

— Аська, а ты была тут когда-нибудь на дискотеке? — с интересом спросила Мотька.

— Нет, не была… Я и в Москве ни разу не была…

— А я была. С Олегом…

— Девочки, что мы решаем? Здесь пообедаем, дома или…

— Ниночка! Я вспомнила! Матильда хотела попробовать устриц…

— Устриц? Ну что ж, отлично! В таком случае я отвезу вас в свой любимый ресторанчик, там всегда роскошные свежие устрицы!

Мотька покраснела как вареный рак.

— Аська, ну ты чего… Я же так сболтнула… А ты…

— Не стесняйся, Матильда! — подбодрила ее Ниночка. — Я сама обожаю пробовать все новое…

— Но я не знаю… А вдруг они мне не понравятся?

— Не понравятся, я твою порцию съем, — успокоила я подругу.

Мы допили сок, наблюдая за очередью в музей, а потом пошли к машине.

— Девочки, давайте заедем домой, я хочу принять душ, переодеться после этой толпы в Лувре… И вам советую, а потом поедем к месье Жерому.

— Куда? — шепнула Мотька.

— Месье Жером — хозяин рыбного ресторана, — объяснила я подружке.

Дома мы тоже приняли душ и на полчаса прилегли отдохнуть. Матильда была полна впечатлений, но я быстро спустила ее на грешную землю.

— Погоди с Лувром, Матильда! Ты узнала эту тетку, которая твою сумку прихватила?

— Узнала? Нет! А кто это?

— Зато я узнала! Это монахиня! Та, из-за которой я мучилась в самолете. И я вспомнила, где ее раньше видела!

— И где же?

— В твоем актерском агентстве. Она там в очереди сидела.

— Иди ты!

— Честное слово! Ты же тогда была в невменяемом состоянии, да и вообще там все так быстро произошло, но я помню — я смотрела на этих людей и думала: они уже не молодые и вот тоже ищут путь к славе.

— Значит, это была не настоящая монахиня?

— Выходит, так! Правда, Ален, считает, что это скорее всего была съемка скрытой камерой… Эпизод для какого-нибудь фильма…

— Ерунда!

— Почему?

— Потому! Если бы это были съемки, они бы проходили таможню в своей нормальной одежде, а переоделись бы уже в самолете или перед вылетом… А я еще до таможни этих монахинь видела! Ой, Аська, тут что-то нечисто!

— Чисто — нечисто, мы уже ничего не выясним…

— Эх, черт, надо было порыться в той сумке…

— Я порылась, — созналась я.

— Да? И что?

— Ничего! Одно могу сказать, там были шмотки отнюдь не монашеские! Мешочек с лекарствами, ампулы с но-шпой и какая-то папка.

— И ты в нее не заглянула?

— Нет.

— Зря, наверное…

— Может, и зря…

— Аська, а этот Ален симпатичный?

— По-моему, да.

— Ой, как интересно! Слушай, Аська, а может, стоит сообщить про монахинь в полицию?

— А что мы сообщим? Что приехали две монахини? Так они и сами это знают, ну, на таможне, я имею в виду… А сказать, что в сумке лежали не монашеские шмотки, так это ж глупость… И потом, мы не знаем: вдруг они имеют право носить обычную одежду. Или взаправду это актрисы. Нет, мы только деда поставим в идиотское положение… Представляешь, если про это журналисты пронюхают…

— Да, я не подумала…

— И вообще, на фиг нам портить такую поездку? Нас же могут задержать в Париже, начнут выяснять всякое…

— Все! Все! Молчи! Плюнули и растерли! Чихать мы хотели на всяких баб! И, кстати, вещички могли быть не ее, а чьи-нибудь еще!

— Девочки, вы готовы? — раздался за дверью голос Ниночки.

— Через пять минут будем готовы! — крикнула я и вскочила с кровати.