Темные времена. Книга 2

Екатерина Боровикова, 2023

Екатерина Боровикова – разноплановая писательница из Беларуси, работающая в жанре фантастики. Популярность получила благодаря своей мистической серии романов «Вырай». С трилогией «Тёмные времена», написанной в антураже ЛитРПГ, участвовала в литературном конкурсе «Новый рубеж», где стала одним из призёров. Представляем вторую книгу этого цикла. Дочь главной героини попадает в беду, и её приговаривают к сроку в виртуальной тюрьме. Чтобы облегчить её пребывание в заключении, заботливая мать решает любой ценой заработать деньги на дорогостоящую медицинскую капсулу. Для этого сама она регистрируется в виртуальной игре «Тёмные времена», а её родные помогают ей монтировать игровые ролики для раскрутки собственного канала. Но выясняется, что у героини плохая наследственность: её родители страдали игроманией. Именно поэтому лишили их прав, именно эта болезнь их сгубила. В итоге игра затягивает героиню всё сильней, и зачастую понять, где виртуальный мир, а где реальность, становится всё труднее. Итог закономерен: врачебная помощь; клиника для людей с психическими расстройствами. Во второй книге героиня, пройдя реабилитацию, пытается справиться с проблемами, которые сама создала, находясь в игре. Но как это сделать, не начав играть снова? Героиня решает опять рискнуть – в надежде, что уж теперь-то не оплошает…

Глава 2

Групповая терапия лишь отдалённо напоминает сеансы психиатров и психологов. Мы с товарищами по несчастью не делимся секретами, не срываем покровы с внутренних демонов и не обсуждаем под чутким руководством врача детские травмы и наркотические зависимости. Нам просто пытаются «вправить мозги на место», как ёмко называет этот процесс Игорь.

Помимо Игоря и меня, в группе ещё шесть человек, женщин всего две — я и Оксана, полная холёная дама чуть младше меня. Чиновница низшего звена, трудится в какой-то юридической конторе. И как её угораздило в виртуальность угодить? Ну, совершенно на роль геймера не годится! Хотя уж мне-то помолчать бы на тему того, кто похож, а кто не похож на игрока.

Остальные — молодые мужчины, почти дети. Во всяком случае, всем им не больше двадцати пяти. Подбирали нас не по возрасту или полу, а по симптоматике, с разницей лишь в незначительных деталях. Например, тот же Игорь не только видит надписи над головами людей, но и умеет «разворачивать» их в целый список характеристик. Оказывается, такая функция есть и в играх, чего я не знала. Общительный Игорёк и меня пытался научить делать из пары строчек целую простыню буковок, но мой мозг отказался. Это к лучшему, естественно. Мне лечиться надо, а не погружаться в безумие ещё глубже.

Или вот — Богдан. Беднягу везде и всегда преследует запах рыбы. Он играл во что-то про море, пушки, абордаж, сабли, кракенов и прочую пиратскую романтику.

А в остальном симптомы группы идентичны моим, вплоть до периодической замены звука текстом. Впрочем, и у меня есть кое-что уникальное. Никто не может похвастаться смешением двумерного и трёхмерного пространств. Только я одновременно и «мультик», и «кино» смотрю. У остальных в единицу времени активно что-то одно из двух.

Хорошо хоть, с каждым днём глюки всё слабее. Уверена, рано или поздно я приду в норму. Базовая терапия достаточно эффективна: лекарства, массаж, баня, вкусная еда и прочие телесные удовольствия. Всё это должно убедить мозг, что реальность, простите за тавтологию, реальна и приятна. Сексом доктора целомудренно предлагают заниматься с собственными партнёрами вне стен клиники уже после выписки либо в выходные — пациентам с устойчивой положительной динамикой разрешают субботу и воскресенье проводить дома. Вот мне нельзя, из-за судебного предписания. Я должна отмучиться в больнице ровно столько дней, сколько приказано. Так что секс, тоже относящийся к базовому лечению, мне недоступен. Девочки из палаты живо нашли себе любовников прямо здесь, но я на такое никогда не пойду — думаю, даже объяснять не надо, почему.

Так вот. Базовое лечение работает, но очень медленно. Да и дороги все эти удовольствия. Одни деликатесы чего стоят — первое время они мне вообще в глотку не лезли: пихаю в себя кусок лосося и думаю, что за потраченные на него деньги я могу рядовой рыбой полхолодильника забить и несколько недель кормить семью. Да и вкус более-менее нормально я начала чувствовать только месяца полтора назад. Сумасшедшие суммы на, по сути, безвкусную вату ушли. Скорее бы домой.

Помимо базового, есть и дополнительное лечение, которое я считаю полной ерундой. Но оно вроде как экспериментальное, поэтому бесплатное. Игровой синестезии ровно столько лет, сколько «полному погружению», а медицина — наука медлительная, вот и получается, что каждый пациент таких клиник — подопытный кролик. Врачам приходится работать методом тыка, так как симптомы до безобразия многообразны. Вот и выдумывают всякое, вроде наших сеансов. Бесполезная трата времени, на мой взгляд, но я всё-таки медсестра, а не доктор — может, недопонимаю чего.

* * *

Сегодня нас привели в небольшую комнатку без окон. На полу — кафельная плитка, стены покрашены бежевой, совершенно ненавязчивой краской. В центре комнаты — восемь пластиковых стульев.

— Сеанс, уважаемые, продлится недолго, — бодро тарахтел Булавко, пока мы рассаживались по местам. — Как только кто-нибудь из вас почувствует дискомфорт — не важно, психологический или физический, — он…

— Да знаем мы, док, — отмахнулся Игорь. — Не в первый раз.

Врач погрозил Игорю пальцем:

— Нет, не знаете. Сегодня испробуем кое-что новое. Раньше при дискомфорте вы должны были заявить о нём, чтобы мы вовремя остановились, но в этот раз нужно немного потерпеть. Как только вам станет неприятно, соберитесь. Не закрывайте глаза или уши, а терпеливо ждите финала. Договорились?

Я подавила вздох. Всё ясно. До сего дня все попытки вылечить пациентов базировались на удовольствии. Теперь настало время неприятных ощущений. Оно логично, конечно, но неприятно будет не Булавко, а группе.

Видимо, такие мысли посетили не только меня.

— Иголками, что ли, в нас тыкать собрались? — недовольно спросила Оксана. — Предупреждаю: если зайдёте слишком далеко, я подам в суд…

— Что вы, что вы! — замахал руками Евгений Сергеевич. — Никаких иголок, упаси бог! Пока что. Да вы сами всё поймёте, ничего страшного не произойдёт.

Оксана недоверчиво скривилась и скрестила руки на массивной груди, но дальше спорить не стала.

Булавко убедился, что мы синхронизировали смартфоны (ему нужны не только личные данные, но и общая статистика эксперимента), и вышел.

Почти сразу раздался резкий скрежещущий звук. Мы практически хором ахнули и попытались заткнуть уши.

— Уважаемые, я просил потерпеть, — мягко напомнил Евгений Сергеевич через динамик под потолком. — Прошу, уберите руки.

Морщась, мы подчинились. Ревело знатно: громко, натужно, даже барабанные перепонки заболели.

Потом к звуку добавился свет. Яркие, сильные, ритмичные вспышки сменялись полной темнотой, из-за чего в глазах заплясали фиолетовые пятна. Я не сдержалась, застонала. Не пытки, конечно, но всё равно ощущения, мягко говоря, так себе.

Отключить звук?

О боже, да!

На меня навалилось покрывало тишины. Какое блаженство! Лишь пляска освещения осталась, но это ничего, это и потерпеть можно. Вот только фиолетовые пятна стали как-то уплотняться, приобретать очертания человеческих фигур.

— Остановите! — крикнул вскочивший Игорь.

— Мы же договаривались, — в голосе Евгения Сергеевича звучало недовольство.

— Иди в жопу, док! — заорал мужчина.

— Ещё две минуты.

Оксана, как и я, застонала. Я покосилась на неё и в «освещённый период» успела заметить, как она морщится и прижимает пальцы к вискам. Глаза чиновницы были закрыты.

Фиолетовые пятна окончательно сгруппировались, но не в привычных мобов Дарк Таймс, а в какие-то вытянутые фигуры с длинными, до самого пола, руками и короткими ногами. Они стали приближаться ко мне, медленно и неотвратимо. Я буквально насильно заставила себя на них смотреть. Ни за что глаза не закрою.

За несколько секунд до того, как Булавко прекратил эксперимент, фигуры снова стали пятнами, а звук включился. Без всяких текстовых вопросов перед глазами.

Хм. Сработало, что ли?

* * *

Игорь проорался неслабо, медсестре пришлось колоть ему транквилизатор. Да и вообще, эксперимент можно считать провальным, так как все, кроме меня, закрыли глаза и заткнули уши. Булавко сам виноват: нужно было по-человечески объяснить, что нас ждёт, зачем оно нам нужно и какого эффекта мы пытаемся добиться. Идея-то неплохая: так нагрузить органы чувств, чтобы им пришлось отключить мир фантазий и взяться, наконец, за ту работу, для которой они созданы эволюцией.

Правда, пока разбирались с Игорем, у меня положительный эффект от шоковой нагрузки слуха и зрения полностью исчез. Вот и думай теперь — случайность это или закономерность, стандартная это реакция или индивидуальная. Булавко казался расстроенным.

— Ладно, — сказал он, наконец, выслушав членов группы. — Я тщательно изучу показатели с браслетов, а в следующий вторник повторим. Надеюсь, вы больше не будете срывать эксперимент. А пока отдыхайте.

Пациенты ушли, не попрощавшись. Все казались ужасно злыми. Мне тоже хотелось настучать доктору по голове, но я понимала, что работа у него такая. В конце концов, он ведь действительно мог начать тыкать в нас иголками или ещё чего похуже.

— Полина Святославовна, жду вас после тихого часа, — слова догнали меня у самой двери. — Обсудим дальнейшую стратегию.

Из кабинета я вышла в приподнятом настроении. Нет, не так. Я вылетела из него, словно у меня за спиной выросли крылья. Дальнейшая стратегия — выписка. Наконец-то.

* * *

— Вы просто будете приходить на сеансы по вторникам. Месяца три — думаю, этого будет достаточно.

— А через три месяца симптомы исчезнут окончательно?

— Должны, — кивнул Евгений Сергеевич. — Если не будете нарушать режим и забудете о виртуальной реальности минимум на пять лет, а в идеале — навсегда. Ну, и стрессовых ситуаций избегайте. Не забывайте принимать прописанные препараты и почаще бывайте на свежем воздухе, желательно за городом.

Я кивнула. Булавко, улыбаясь, пробежался пальцами по планшету с историей болезни, мой браслет пиликнул.

— Отправил вам выписку. Всего хорошего, Полина Святославовна.

Я тепло рассталась с доктором, выскочила в коридор, дозвонилась мужу. Пока доедет до клиники, успею собрать вещи и попрощаться с людьми. Сегодня как раз Юля дежурит.

Быстренько разобравшись с делами, я заглянула в комнату персонала. Практикантка — та самая, хамоватая и бестолковая, сказала, что Юлю вызвали в какую-то палату.

Я решила подождать — вдруг скоро вернётся? Опёрлась спиной о стену и, чтобы убить время, полезла в почту.

«…Психический статус: неопределённый. Рекомендации: запрет на профессиональную деятельность, направленную на контактирование с людьми. Минимальный срок — три года. Через три года способность взаимодействовать должна ежегодно подтверждаться ВКК…»

— Поль, ты чего тут стоишь? Меня ждёшь? Выписали? — как подошла Юля, я даже не заметила. — Ой. Ты чего такая? Прямо серая. Плохо? Где болит?

Ни слова ни говоря, я протянула руку.

— Рука болит?!

— Нет, — хрипло сказала я. — Читай.

И выделила напугавший меня абзац.

— Вижу, — успокоилась Юля и одновременно помрачнела. — Стандартная рекомендация. Врачам виднее. Правда, большинство из них парой месяцев, ну, годом ограничиваются, особенно если пациент, как ты, замечательно вменяемый. Но Булавко — другое дело. Была бы его воля, он бы пожизненный запрет на общение давал.

— Я же работать вообще нигде и никем не смогу! Урод! — отчаяние захватило меня с головой, окружающий мир стал чёрно-белым, я рванула назад, в кабинет доктора.

— Стой! — схватила меня за руку недавно приобретённая приятельница. — Ну-ка, пойдём, посекретничаем.

Практикантку она бесцеремонно выгнала:

— Хватит в сестринской сидеть — топай в процедурный кабинет, утилизируй шприцы. Да смотри, как положено, сделай! Садись, Поля.

Я плюхнулась в чёрно-белое кресло, стараясь не расплакаться. Юля устроилась в соседнем.

— Затеешь скандал — застрянешь здесь надолго. Вообще, Евгения Сергеевича можно понять: он на воду дует.

— Козёл. Сам же постоянно подчёркивал, что я ответственная, быстро восстанавливаюсь, и вообще…

— У нас три года назад случай был, — перебила меня медсестра. — Мужик — такой же, как и ты, «ответственный». Учитель по профессии. Булавко ему запрет на полгода определил. Ещё через два месяца у мужика жену ограбили, изнасиловали и грохнули, да ещё жестоко так. Еле опознали. Он её похоронил, вышел на работу, запер класс и убил всех учеников до единого. Решил, что находится в игре, а дети — мобы. Полицейские дроны его снотворным через окно обстреляли, но поздно было. И Булавко…

— Было такое, в новостях долго мусолили, — вспомнила я. — Ужасный случай. Правда, я не знала, что убийца — бывший пациент психушки.

— Понятно теперь, почему Евгений Сергеич перестраховывается? — прищурилась Юля. — Где гарантия, что у тебя от стресса года через три крыша заново не съедет? Да и неизвестно, когда ты окончательно восстановишься. До сих пор ведь глюки, верно?

— Он сказал, месяца через три приду в норму.

— А может, и через три года. Ты ж сама медик, должна понимать, что все эти сроки достаточно условны, у всех по-разному!

«Ты ж сама медик». Как же надоела эта фраза.

Я закрыла лицо ладонями. За что мне всё это?

— Знаешь, что? А сходи-ка ты к нему. Только не ради истерики.

— А ради чего? — застонала я, не убирая руки от лица.

— На базе клиники ведутся какие-то исследования. Слышала про компанию «Рецепт твоего успеха»?

— Естественно. Они реанимационные капсулы делают, на моём предыдущем месте работы такие стояли.

— Ну, не только капсулы. У них широкий спектр интересов. Так вот, подробностей я не знаю, но они проводят эксперимент, длительный, в закрытом крыле. Пациенты, с которыми они работают, неплохие деньги получают, а по окончании — полную зачистку анамнеза. Их пребывание здесь нигде потом не упоминается. И если требуется дальнейшее лечение, делается всё по-тихому, без записи в личный файл и за счёт компании. Но, повторяю, подробностей я не знаю. Может, сходишь, спросишь у Булавко? Вдруг он тебя запишет. Полгода, и ты чиста, как младенец.

* * *

— Нет, нет и нет, дорогая Полина! — возмущался Булавко. — Даже не думайте! И вообще, кто вам рассказал об исследованиях? Впрочем, не важно. Вы поймите, «Рецепт твоего успеха» проводит эксперимент в виртуальной реальности, пациенты подписывают отказ от претензий. И работать там предпочитают с теми, кто плохо поддаётся стандартному лечению, в идеале — вообще с людьми, которые не отличают реальность от фантазии. Вы категорически не подходите. Ведь так хорошо выздоровление идёт.

— Но три года сидеть на шее у родных, Евгений Сергеевич! Это огромный срок. Вы же знаете мою ситуацию: дочка…

— Я помню, вы рассказывали, — нахмурился Булавко. — И очень вам сочувствую, но это ведь не повод рисковать разумом. Да, у «Рецепта» ошарашивающие результаты, но, во-первых, метод только-только начали изучать, данных ещё мало, чтобы делать какие-либо выводы — они поэтому и исследуют, естественно. Ещё два года назад они с животными работали, понимаете? Шимпанзе, мармозетки всякие. Полина, у вас же семья, дети, муж, в конце концов. За два года десять человек, закончив участие в эксперименте, вернулись ко мне с тем же, с чем пришли. А двое и вовсе окончательно утратили связь с окружающим миром, лечились поначалу у нас, а теперь в закрытом крыле, и прогресс нулевой, понимаете?

— Я понимаю, — тихо сказала я. — Но вы ведь не хотите уменьшить сроки, рекомендованные для полного восстановления.

— Ни за что! — замахал руками доктор.

По щекам потекли слёзы.

— Ну что с вами делать? Поленька, дорогая, для вас ведь стараюсь! Вы всегда можете найти работу, не связанную с людьми. Например, в какую-нибудь фармацевтическую лабораторию или, скажем, в морг вас преспокойно возьмут. Да, я имею право предлагать пациентам обратиться в «Рецепт твоего успеха», но кем бы я был, если бы практических здоровых, замечательных людей укладывал в геймерский лежак без малейших показаний? Не всё в этой жизни деньгами измеряется! Вам категорически нельзя в виртуальность, категорически! Подумайте сами, стоит оно того? Вот, во-о-от! Я вижу в ваших глазах понимание. Всё-таки вы замечательный пациент, благонадёжный. Все бы такими были. Ну, ну, не плачьте, прошу.

Булавко вскочил, вышел из-за стола, открыл дверь и крикнул в коридор:

— Юленька, вы на месте? Успокоительное сюда, срочно.

Запиликал мой смартфон.

— Я уже в палате. Ты где? — спросил Денис.

— Это ваш муж? Прекрасно, — обрадовался доктор. — А позовите-ка его сюда. Может, он окончательно убедит вас отказаться от глупых мыслей.