Источник вдохновения. Сборник малой прозы

Екатерина Берг

На страницах этого сборника вы встретите писателей, журналистов, поэтов, художников, композиторов, артистов, режиссеров и других персонажей.Кто-то еще совсем не понял себя, кто-то — лишь вступил на путь к этому знанию, а кто-то — уже нашел свое место в мире.Важные роль в их истории занимают и романтические чувства: влюбленность, обожание, зависимость, счастливая любовь — каждый проживает это по-своему.Однако персонажей объединяет одно. Все они открывают вам душу. Книга содержит нецензурную брань.

Тайные грезы²⁷

Принципы или чувства?

Эта пресловутая дилемма крутится в моей голове уже почти год. С сентября. Когда наши группы в универе переформировали и я стала видеть Гришу не мельком, пару раз в месяц, а практически каждый день.

На лекциях он гость нечастый — слишком уж занятой, молодой бизнесмен, — а в те редкие случаи, когда удостаивает поток своим присутствием, обычно садится на галерке. Не в пример мне, занимающей место ближе к лектору, в надежде, что меня запомнят и поставят галочки там, где надо. Впрочем, даже при таком раскладе я нередко оборачиваюсь, чтобы украдкой — хотя кого я обманываю, никогда не получалось у меня отвести взгляд сразу, — полюбоваться на своего не в меру харизматичного одногруппника.

А вот на семинарах проникнуться лучами его неимоверно яркой личности намного проще. Любой доклад, групповая работа, презентация, дискуссия на тему, в которой он хоть что-то понимает, — и Гриша, как говорится, занимает эфир.

Этот глубокий голос с неизменной хрипотцой, нотки которого будто проникают под кожу, взбудораживая сознание… Каким-то образом я даже умудряюсь вникать в суть его речей, которые, вне зависимости от темы, западают мне в душу, все больше распаляя мое восхищение.

Казалось бы, в чем дилемма?

Дело в том, что еще на первом курсе у Гриши появилась девушка. И расставаться они как-то совершенно не планируют. По крайней мере, почти всегда появляются вместе на вечеринках нашего факультета, и каждый раз выглядит их пара так, словно только сошла с обложки глянца.

А я никогда не считала себя вправе разрушать чужое счастье.

Хотя теперь, оборачиваясь назад, я полагаю, что шанс начать с Гришей отношения у меня все-таки был. Ведь со мной он познакомился раньше, чем со своей нынешней девушкой.

Вот только… Я на первом и на третьем курсе — это, если не разные, то очень отличающиеся друг от друга люди. К третьему я уже выбросила, как минимум, половину балласта в виде лишнего стеснения и неуверенности в себе, которые отягощали мою студенческую жизнь на самой ее заре.

Словом, впервые увидев Гришу, я даже помыслить не могла себя рядом с ним. В нем всю красоту, уверенность, харизму, привлекательность я разглядела сразу. В себе же этих качеств я тогда не признавала.

Я не знаю, какими глазами он смотрел на меня на первом курсе, когда мы еще оба ни с кем встречались и могли свободно общаться. Он охотно рассказывал мне обо всем, что я хотела знать: о Москве, о путешествиях, о бизнесе, о прошлых отношениях — да, его жизненный опыт к первому курсу был заметно ярче моего, — но каких-то недвусмысленных знаков внимания с его стороны я не замечала. Может, они и были. Но раньше в том, что касалось отношений между мужчиной и женщиной, я понимала слишком мало. По правде говоря, Гриша был первым парнем в моей жизни, с кем я просто пошла вдвоем гулять. Даже не называя это свиданием.

Наше общение довольно быстро сошло на нет — возможно, это как раз было связано с его начинавшимися отношениями. А я — довольно быстро выбросила его из головы, найдя парня попроще и поскромнее. Правда, с ним у меня не сложилось и совсем скоро его место заняли мужчины, больше похожие на Гришу. Но сам Гриша практически исчез и из моего круга общения, и из моих мыслей.

До тех пор пока я не увидела его фамилию в новых списках групп.

Его образ тут же возник в моей голове. А та неуверенная симпатия, которая только зародилась, не успев развиться, в мои невинные семнадцать, стала приобретать совсем иной характер.

Всепоглощающий. Исполненный восхищения, обожания, восторга. Загорающийся, как невзначай брошенная спичка. От его проникновенного голоса, который я невольно слушаю с затаенным дыханием. От его черт лица: острых, будто выточенных скул, зеленых глаз с хитрым прищуром, уложенных набок каштановых волос. От его высокого, тонкого стана, который он так часто скрывает под массивной кофтой.

Наверное, мне стоило бы посочувствовать. Вот только я вовсе не хочу лишаться этого. Не имея возможности быть с ним, ни в отношениях, ни в постели, просто находиться в одной аудитории, с отстукивающим глубокий ритм сердцем, когда он говорит. Безуспешно бороться с соблазном в очередной раз обернуться к нему, рискуя, что он поймает мой затуманенный химией взгляд. Изредка заговаривать с ним, получая, пусть короткий, но уверенный, пропитанный тонкой иронией ответ.

Он есть в моей жизни, и это прекрасно. Его роль в ней отнюдь не последняя, хотя он, наверное, о том не подозревает.

Я не хочу бояться* сильных чувств. Не хочу бояться любить, влюбляться. Сердце будто бы слишком мягкое, чтобы существовать без формы. Эти чувства держат его в тонусе. Этот образ заряжает его, запускает тысячи электрических зарядов. Что и делает меня самой собой.

Образ возлюбленного спасает от одиночества. Особенно когда ты человек творческий, и твои чувства, твое воображение развиты необычайно.

Проблема начинается лишь тогда, когда начинаешь запрещать себе и это.

Сначала то, что было в реальной жизни, — наши прогулки, встречи в кафетерии и библиотеке, переписки, пусть даже больше по деловым, чем по личным вопросам, — становится более недоступным, превращается в мечту. Тщательно лелеемую, яркую, будоражащую. В нее вплетаются сюжеты, которых в реальной жизни и не происходило. Для которых я была слишком юна, когда преграды в виде его отношений еще не существовало.

Затем ты запрещаешь себе лишний раз подходить к нему. Потому что неловко, потому что бесполезно, потому что давно стоит оставить эти несчастные попытки хотя бы по-приятельски общаться.

Потом — запрещаешь себе взглянуть на него. Вдруг становится не все равно, если он заметит, если поймет. Если ему будет неудобно.

И наконец — запрещаешь себе мечтать. Потому что вряд ли он бы этого хотел. У него есть девушка, а с учетом того что они встречаются не один год, наверняка любимая. Может, Гриша вовсе не находит меня привлекательной. Я, конечно, знаю себе цену, но, факт, я не уделяю столько времени, сколько его девушка, поддержанию безупречного внешнего вида — словно чтоб в любой момент быть готовой к съемкам в журнале.

В конце концов, пресекши на корню возможность реальных отношений, я принялась душить и свою фантазию.

По сути, часть самой себя.

***

Мы отгуляли выпускной уже месяц назад. Я съехался с Кирой, в повседневных разговорах то и дело мелькают намеки на свадьбу. В конце концов, четыре года в отношениях — чем не причина?

Меня смущает только одно. То, что Мила не выходит из моей головы. Хотя последний раз я видел ее как раз на выпускном.

Да, она была без пары. Но какое это имеет значение, когда я сам без пяти минут жених?

Я слукавлю, если скажу, что думаю о Миле постоянно. Скорее, время от времени. Но явно больше, чем предполагал*.

Я нередко ловил ее взгляды, порой уж очень смело устремленные на меня, в универе. Как будто так и надо. Будто в этом нет ничего неловкого, страшного, запретного.

Полагать, словно она не знала, что я в отношениях, было бы странно. Мне кажется, об этом знали все. Кира редко упускает возможность выйти со мной на какое бы то ни было мероприятие. Ревнует.

Иногда я все-таки не могу отказать себе в невинном соблазне: помечтать о том, как бы все сложилось, если б я выбрал не Киру.

Я ведь купился на ее красоту. На обложку. На первом курсе мы часто пересекались на внеучебных проектах — жаль, в них не участвовала Мила, быть может, тогда мое внимание переключилось бы на нее? — Кира же всякий раз стремилась оказаться рядом. Такая манящая, грациозная, при этом веселая и легкая на подъем.

Я слишком долго был один, после прошлых отношений, которые, несмотря на школьные годы, оказались не по возрасту серьезны. По крайней мере, для меня. В одиннадцатом классе, еще будучи несовершеннолетними, мы даже исхитрились слетать вдвоем заграницу на выходные — один из моих первых стартапов окупился солидной суммой. Но потом моя бывшая поступила в Чехию и помахала мне ручкой. Я бы мог ездить к ней, но она ясно дала понять, что не хотела этого.

Поэтому, уже в универе увидев знаки внимания Киры, я, долго не думая, предложил ей встречаться и окунулся в эти отношения с головой. Хоть я и не был влюблен в Киру, я был уверен, что при ее крайне притягательной внешности и взрывном характере круговорот сумасшедших чувств не заставит себя ждать.

Отчасти я оказался прав. Так и случилось. Правда, длилась эйфория недолго. Буквально через полгода наши отношения стали скатываться в рутину. Постоянные попытки контроля и ревность с ее стороны чередовались отчаянными попытками загладить вину, нередко через постель. Со временем я привык и к этому. Все-таки, когда знаете друг друга так долго и так близко, вместе часто бывает хорошо. Уютно. Привычно.

А самое главное, в этом будто бы не заключалось никакой трагедии. Мы оба знали, что так было, так есть и так будет.

И чем дольше продолжались наши отношения, тем меньше я верил, что когда-то прерву этот порочный круг. Что когда-то, поймав взгляд Милы, не отведу глаза, а улыбнусь ей и позову гулять после пар — мы ведь нормально общались последний раз на первом курсе, но я думаю, за эти годы она стала еще интереснее как личность. А о том, что Мила стала еще привлекательнее как девушка, и гадать не приходится. Она правда изменилась с начала нашей учебы.

Вот где была моя главная ошибка. Мила оказалась такой — что подтверждает даже ее имя — милой, доброй. В каком-то смысле простой. Она только к первому курсу переехала в Москву и с понтами не имела ничего общего. Не была такой загадочной, такой привлекательной, такой сексуальной, какой предстала передо мной Кира.

Только потом Мила раскрылась, как прекрасный цветок, а я уже сделал свой выбор. Оставаться в нынешних, пусть и далеко не идеальных отношениях.

Я боялся сближаться с ней, пока встречаюсь с другой. Я был уверен, что тут же влюбился бы в Милу, если б снова начал с ней общаться, подхватил бы ее аккуратную инициативу, которую я, конечно, не мог не заметить. Моя неопределившаяся симпатия к Миле, которая то появлялась, то исчезала, когда мы только познакомились, вспыхнула бы ярким огнем.

Такое чувство, будто на окраинах моего сознания лежит незажженный костер, в который время подбрасывает все больше дров, в ожидании, когда я наконец решусь прийти и чиркнуть спичкой. Чем позже — тем сильнее разгорится пламя.

А ведь прошло четыре года. Получается, свою ловушку я создал сам.

Я боялся, что, выйдя из отношений, могу получить от Милы отказ. Или разочаровать ее со временем. Или что мне самому может не понравиться с ней. Тогда я не понимал, что ее доброта, ее открытость, ее искренность — это главное*. Что без этого никакое счастье в отношениях невозможно. Что глубина ее личности в тысячу раз интереснее красоты этих гламурных девушек, будто сошедших с красной дорожки, которых на нашем потоке немало, помимо моей Киры. Что Милина красота в тысячу раз обаятельнее и теплее.

Почему только теперь, когда Мила так далеко, я понимаю, что она никогда не причинила бы мне зла*, ни случайно, ни, тем более, намеренно?

Почему я боялся влюбиться в нее, но не суметь построить счастливые отношения, больше, чем попасть в отношения пустые, в которых любви нет и не будет?

Почему я чувствую себя на каком-то перепутье, хотя, вроде бы, уже все решено?

***

Мы отгуляли выпускной уже месяц назад. На мое счастье, как я и полагала, когда я перестала регулярно видеть Гришу, мои чувства поутихли. Или ушли куда-то в бессознательные глубины. Так или иначе, больше я на ситуацию повлиять не могу. Я и так ограничила себя не только в реальных действиях в его сторону, но и в своих мыслях. А уж контролировать то, что находится за пределами сознания, точно не в моих силах.

Все было нормально. До тех пор пока в один прекрасный вечер, переходивший в ночь, я не получила сообщение из одного слова:

«Мила?»

Однако, не успела я с замершим сердцем разблокировать телефон, как сообщение исчезло.

Какое-то время я смотрела в одну точку на стене, пытая себя вопросом, а не могло ли мне померещиться.

Спустя несколько минут, я догадалась открыть профиль Гриши. Он вышел из сети ровно в ту минуту, когда я увидела сообщение — 23.59, четыре цифры четко отпечатались в моей памяти.

Видимо, не померещилось. Это хорошо. Значит, я все-таки контролировала границу между своими, уже вроде бы придушенными фантазиями и реальностью.

Полночи прошло в неистовой борьбе моей совести с вновь вспыхнувшими чувствами — одно мелькнувшее слово на экране телефона стало подобно искре, брошенной в давно оставленный костер. В итоге совесть одержала верх, убедив мое воспаленное сознание в том, что это сообщение наверняка отправила с Гришиного телефона Кира, устроив своего рода проверку. И это отнюдь не моя паранойя: с учетом того, что я слышала про их отношения, такая версия вполне претендовала на правду, тем более, Кира знала, что мы с Гришей когда-то неплохо общались. А пролистав нашу переписку — по большей части состоявшую из сообщений со времен первого курса, — я нашла второе, пусть и косвенное, подтверждение своей теории: он никогда не начинал диалог сообщением из одного слова.

Однако, даже если своим ночным вторжением меня потревожил не сам Гриша, а его девушка, на то должна была иметься причина. Почему она решила проверить, есть ли что-то между нами? Наверняка Гриша упоминал обо мне…

Следующей недели мне хватило, чтобы отстроить в своем сознании целый дом воспоминаний*. И фантазий, которым я снова дала волю. Не могла не дать. Они ворвались штурмом, рассеяв былые убеждения в пух и прах.

«Сердце к сердцу, глаза в глаза — разве такое может быть под запретом?»*

Сколько раз наши глаза встречались: на лекциях, на семинарах, в коридоре в дверях — я до сих пор помню, как тогда растерялась от его голоса, который будто зазвучал мягче, чем обычно, обращаясь ко мне.

Почему я была так несмела, так неуверенна?

Я ведь пленилась им с первой же встречи. Но в возможность каких-либо отношений с Гришей я не верила. Верила в другое, более близкое ко мне, казавшееся более реальным, но менее соблазнительное. Из-за него, из-за Гриши я боялась потерять то, что было доступно. Из-за того, что он был и есть чертовски хорош. Человек чести и негаснущей сексуальности.

Я боялась продолжать общаться с Гришей, именно потому что он настолько сильно зацепил меня. Как бы банально это ни звучало, он для меня казался слишком крут. Я не чувствовала себя достаточно взрослой. Я была ужасно юна.

Я опасалась его. Я верила, что Гриша — хороший человек, но вместе с тем видела все меньше подтверждений, что у нас могло быть что-то общее. Все, что он говорил мне на первом курсе, не соответствовало тому, что я видела со стороны на третьем, когда мы оказались в одной группе. В коллективе он так часто прятался за маской сарказма и самоиронии, что я не находила возможным добраться до него настоящего. А потом стала все больше сомневаться в том, что настоящий Гриша — каким я увидела его, когда мы только познакомились, каким он себя показал, — вообще существует.

Когда-то я была уверена, что этот человек будто по природе своей не может причинить мне зла*. А теперь я не решалась даже написать одно короткое сообщение, на которое уж точно имела право:

«Что это вообще было?»

***

Я еще долго думала о нем. Рассуждала о мистических явлениях, о целостности Вселенной, искала какие-то упущенные моменты в нашей с ним эфемерной истории.

Но пришла к одному, пусть и немного печальному выводу.

Вся наша призрачная связь строится на том, что мы помним друг друга. Вспоминаем друг о друге. На моей вере в то, что я есть в его памяти. На его вере в то, что он есть в моей.

Вся наша история — это дом фантазий и воспоминаний*, который мы построили вместе, но не сговариваясь. Дом, который уже не разрушить, но и не претворить в жизнь.

Потому что мы так решили. Оба отступили, оба испугались. По сути, самих себя.

Что ж, быть может, нам обоим это нужно для чего-то более реального.

Примечания

27

Вдохновлено песней «House of Memories» Panic! At the Disco. Авторство: Brendon Urie, Jake Sinclair, Morgan Kibby.