8 ночей Сан-Челесте

Екатерина Бакулина, 2018

Мне подарили сертификат на необычное путешествие: девять дней и восемь ночей в чужом мире. В чужом теле, на выбор. Без последствий и обязательств, все оплачено. Можно полетать на драконе, влюбиться в оборотня, наесться устриц и каракатиц, забыв про аллергию. Подруги говорят, что хоть раз стоит расслабиться, бросить переживать о работе, о несложившемся личном счастье, и просто развлечься, не думая ни о чем. Словно поездка на курорт. Но кто знал, что я окажусь втянута в темную историю, буду, спасаясь, бегать по крышам и встречу человека, который изменит всю мою жизнь… точнее, не вполне человека.

3. Первая ночь

Нет, до фонтанов мы все же добрались.

Но только потому, что они на той самой площади, что и небольшая гостиница, в которую Марко привел меня.

О, комната на одну ночь! Я впервые чувствовала себя девушкой легкого поведения, и это было страшно весело. Мою безупречную и скучную репутацию давно пора было испортить, и ночь с оборотнем — как раз хороший повод.

Марко не захотел идти ко мне. Думаю, дракон-куратор стал тому причиной. Марко хотел чувствовать себя на своей территории, а не пользоваться милостью Гильдии. Рой, конечно, не отставал и не терял нас из виду, до самых дверей. Но остался снаружи. Интересно, он будет ждать там всю ночь?

Я чувствовала себя школьницей, которая впервые, тайком пробует крепкий алкоголь в компании. Студенткой, которая впервые говорит маме, что останется на ночь у подруги, а сама…

Волнующе.

Вот так, с незнакомым мужчиной…

Я даже не знала, чего мне от него ждать. Оборотень же.

Марко расплатился сразу.

— Сандра! — крикнул хозяин. — Поменяй простыни. Видишь, сеньор — легионер!

Я не поняла.

— Чистые простыни только легионерам? — шепнула я, усмехнулась, было так странно.

— Темные, — ответил Марко. — Темно-синие здесь. Кровь плохо отстирывается. Тебе не говорили? У оборотней, вроде меня, иногда прорывается начало превращения в зверя. Но ты не бойся, это совсем не опасно, обычно только чуть-чуть шерсти на спине и на руках, дальше блокатор не дает. Иногда волосы прорастают так резко, что выступают капли крови. Не много. Но белье пачкается. Разумные хозяева предпочитают позаботиться заранее.

Он улыбался. Немного насмешливо, немного смущенно. Словно говоря: «ты разве не знала, что я за тварь?»

— Кровь? А тебе не больно? — осторожно спросила я.

Он мотнул головой.

— Не больно. В такие минуты вообще не до этого… Превращение — часть меня самого, это привычно с детства. Нет… Ты только не бойся, ладно? Я никогда не сделаю тебе больно.

У него были такие глаза…

Он взял меня за руку, словно опасаясь, что я могу передумать.

Поздно передумывать. И потом — я ему верю.

Кроме свежих темно-синих простыней Сандра принесла нам бутылку красного вина, бокалы, какие-то пироженки, маленькие рогалики с беконом, немного сыра и орехов.

Комната небольшая, но чистая, светлая, добротная мебель, явно не из дешевых. Судя по всему, деньги у Марко есть, может себе позволить. Интересно, он тут бывает часто?

Он так привычно расстегнул сюртук, снял, повесил на спинку стула. Темно-синий, под цвет простыней. Тоже, чтобы не видно было?

Потом откупорил бутылку и налил вина.

— Хочешь? Немного…

Я кивнула.

Попыталась взять, поняла, что дрожат пальцы. Надо успокоиться…

— Ну, что ты? — Марко подошел, обнял, заглядывая мне в глаза. — Все хорошо?

— Да, — тихо сказала я.

— Волнуешься?

— Немного.

Я поджала губы. Глупо все это, да? Сама же хотела.

Пашка бы сейчас точно скривился, сказал, что я вообще какая-то ненормальная женщина, если вместо того, чтобы возбудиться и всячески ласкать, как полагается, я трясусь от страха. Что у меня куча комплексов, и вообще дура, надо лечиться.

Марко чуть притянул меня к себе. Его руки обнимали меня, обхватывали, словно коконом, такой мягкой и абсолютной защитой.

— Ну, что ты, малышка… — он коснулся губами моего лба, потом виска. Его дыхание у самого уха, осторожное, но такое горячее.

Малышка? Какая я малышка?

— Я… я просто…

Попыталась улыбнуться.

Он вдруг чуть отстранился, посмотрел на меня.

— Пина… наверно, несвоевременный вопрос, но ты ведь уже была с мужчиной?

Настороженно так.

А что бы он делал, если не была?

Невольно фыркнула, засмеялась. Нет, ну не до такой же степени!

— Конечно, — сказала я. Сама прижалась к нему, крепко… бедрами, животом к его бедрам, он же выше меня. — Просто с оборотнями еще ни разу.

И отчетливо чувствовала, как он меня хочет.

— Если ты не хочешь, мы не будем, — шепнул он, его голос стал ниже и глуше от возбуждения, но он говорил честно, еще немного, и он возьмет себя в руки. — Мы просто посидим, выпьем вина…

Он даже оторвался от меня, попытался было сделать шаг к столу, и я чувствовала, как у него сводит зубы от внутренней борьбы. Я поймала его.

— Нет. Иди ко мне.

Даже если это просто игра и притворство, даже если бы он никуда не ушел… Нет, самое странное, я ему верила. Волки действительно честны и прямолинейны. Он бы ушел. Он бы сел за стол и всю оставшуюся ночь развлекал меня беседой. Он так хотел поскорее сорвать с меня одежду, но если я скажу «нет»…

— Я тоже хочу, Марко. Иди ко мне. Сейчас.

Я гладила ладонями его спину, прямо через ткань чувствуя, как мышцы перекатываются, напрягаясь… Выдохнула. Потянула рубашку, вытаскивая из-под ремня. И под рубашку ладонями. Горячая кожа, словно покрытая жесткими мурашками. Это вот сейчас… вот шерстью прорвется?

— Пина… — он на выдохе припал губами к моим губам. С такой голодной страстью, что потемнело в глазах. Отдаваясь этому порыву полностью. И я прямо непроизвольно подалась к нему, обнимая за шею, почти повиснув на нем.

Мне казалось, ноги подгибаются, но он держит так уверенно и крепко, что точно не упасть. Нетерпеливо сминая платье… И вдруг подхватил, приподнял. И как-то само собой я ухватилась за него ногами.

Еще мгновение… и он, все еще не разрывая поцелуя, повернулся, небрежно смахнул что-то со стола, посадив меня… Звон бьющегося стекла и грохот тарелки… К черту!

Его пальцы по моим ногам, под юбку, выше, по бедрам… а под платьем у меня ничего нет, мне сказали, девушки в жару здесь не носят белья… и так даже лучше! Боже мой, у меня сердце останавливается. Мне уже все равно, я не боюсь и не смущаюсь. Такая горячая волна накатывает, поднимается во мне, что ни о чем другом, кроме него я больше думать не могу.

Все так быстро!

И я уже расстегиваю его ремень… но у него выходит быстрее, рывком… стащить брюки… И я уже почти не понимаю, как все это происходит. И каким-то одним движением — все сразу. Его ладони, снова скользнув по моим бедрам, почти к пояснице, пододвигая к себе, обхватывая и уверенно направляя… и он сам подается вперед так резко, ко мне и в меня, глубоко, до упора. И хочется вскрикнуть, но дыхание перехватывает. И просто реально сносит крышу. Я еще на мгновение успеваю испугаться, что будет больно, но нет, совсем нет, я была готова. Да и ощущения Пенелопе — не совсем ощущения моего тела. Но сейчас думать об этом нет сил. Сейчас все это мое. И мое счастье.

Меня буквально выгибает назад, но я успеваю вцепиться в его плечи, ухватиться руками, ногами за него, чтобы быть еще ближе. Еще… глубже… Это какое-то совершенно звериное желание получить наконец свое, дорваться… Он мой!

И я слышу глухой, низкий, буквально на границе осязания рокот и тихий рык. Марко. Волк… И сухой треск. В мои пальцы на его плечах ударяют крошечные иглы, но не ранят, только покалывают и вдруг становятся мягкими. И я даже боюсь смотреть на его лицо. Зажмуриваюсь, отдаваясь лишь своим ощущениям. Обнимая. То, что обнимаю я человека, а не зверя, у меня нет никаких сомнений.

— Пина… — шепчет он. Его сухие губы на моей шее.

Его ладони нежно скользят по моей коже. Даже такие шершавые — все равно безумно нежно и страстно, словно пытаясь меня всю познать на ощупь.

И он начинает двигаться во мне. Сначала совсем медленно, потом все быстрее. Рывками. Нетерпеливо. И мне кажется, я сейчас кончу, да, прямо сейчас, едва начав. У меня сводит бедра и немеют пальцы на ногах.

Стол трясется, но это уже все равно. Мир переворачивается и перестает существовать напрочь.

А потом я вообще перестаю что-либо понимать.

Я отдаюсь ему полностью, без остатка — Марко и этому невероятному чувству. Быстрее. И нарастающее, почти невозможное напряжение вдруг взрывается. Оглушает. Мне кажется, я впиваюсь в его плечи ногтями, со всей дури, просто не могу сдержаться. И звенит в ушах.

И где-то, почти на границе сознания, я чувствую, как толчками в меня изливается его семя. Но это ведь ничем мне не грозит? Ни мне, не Пенелопе.

Сильные руки Марко подхватывают меня и укладывают на кровать — самое время. И я откидываюсь назад, расслабившись, приходя в себя.

Он ложится рядом.

Слышу его глубокое, еще сбивчивое дыхание.

Пытаюсь улыбнуться, но даже на это нет сил.

— Не слишком быстро? — спрашивает он, целует меня в нос. — А то можно повторить, помедленнее.

Тихо смеется.

— Сейчас… — пытаюсь я, и сама не пойму, это то ли просьба подождать, то ли просто удивление. Когда я понимаю, что он сейчас может снова… Кружится голова.

— Чуть-чуть отдохнуть? — бодро говорит он, его глаза блестят довольно и сыто. — Хочешь вина? Если у нас, конечно, остались бокалы.

Он чуть сползает с кровати, наклоняется, заглядывает под стол, достает упавший рогалик с беконом, начинает жевать.

Я не знаю — смеяться ли мне, или плакать.

— Сейчас, — говорю я. — Принеси мне лучше воды. И давай уже снимем платье…

Когда он поворачивается, я вижу россыпь алых точек на его рубашке на спине.