Любовь под соусом бешамель

Екатерина Аристова

Жизнеописание марсельской поварихи в расцвете лет и сил. Она немножко легкомысленна, чуточку ленива, совсем капельку неуклюжа, но очень романтична и крайне доверчива. Ей не везет в любви, большей частью потому, что она выбирает не тех мужчин. Но возможно, однажды она заметит того, кто сгодится на роль принца? Пусть и без белого коня.

Совет #1: не покупайте продукты на голодный желудок

Блондинка с идеально уложенным каре и осуждающим взглядом карих глаз придирчиво осмотрела мое обветренное до красноты лицо, растрепанные волосы и съехавший на бок шарф. Страдальчески вздохнула, постучав тонкой сигариллой по краешку пепельницы, и покачала головой:

— Моник, у меня пропадает абонемент в спортзал. Ты же знаешь, у меня нет на него времени.

— Намекаешь, что я жирная? — я беззастенчиво влезла ложкой в ее диетический фруктовый салат и поморщилась. — Куда ж мне до тебя. Я ведь не ем всякую безвкусную дрянь.

— И поэтому заказала киш¹ с грудинкой, буйабес² и крем-брюле, — сестра невозмутимо постучала по скатерти аккуратными красными ноготками и элегантно приподняла правую бровь.

— Отстань. Я безработная разведенка с кошкой. У меня осталось мало радостей в жизни.

Мишель вздохнула и уткнулась в салат. Поняла, что толку от меня не будет.

Мы с ней — двойняшки. Разнояйцевые близнецы. И кому не скажи, все удивляются. Да, что-то общее у нас есть, вроде разреза карих глаз, одинаково широких скул и пухлой нижней губы, но мы даже на сестер-погодок не тянем. Я пухлая от природы, с круглыми щеками, пышными формами и вздернутым носом. Она — утонченная, с профилем греческой гетеры и стройными ногами. Рыжие волосы — вот что нас еще объединяло в детстве. Но Мишель ненавидела этот цвет, считая, что он делает ее похожей на Анжелику в исполнении ее тезки, Мишель Мерсье. А я никогда не перекрашивалась, считая свою густую львиную гриву цвета меди — практически единственным своим достоинством. Сестра же стриглась коротко и предпочитала платиновые оттенки.

Что касается характеров… Тут все сложно. Мишель считает меня безалаберной и безответственной, но доброй. Мол, цели у меня нет, карьера по боку, мужиков выбирать не умею. И не объяснишь, что я просто люблю жизнь. Верю людям безоговорочно. И ненавижу несправедливость. Особенно по отношению к другим людям. Потому долго и не могу задержаться ни на одной работе.

А Мишель, кстати говоря, окончила медицинский и работает патологоанатомом. И никогда не преминет лишний раз посетовать на такие разные сестринские мозги. А еще в свои тридцать три она является счастливой женой преуспевающего спортивного агента, держит у себя кухарку и не собирается портить фигуру родами.

К готовке относится чуть менее, чем с отвращением. Видимо, сказывается профессиональная деятельность. Когда ты каждый божий день вскрываешь человеческие желудки и грудные клетки, препарировать курицу уже желания не остается.

А для меня кулинария — смысл всей моей бестолковой жизни. И еще дети. Да, безумно хочу ребенка. Вот только с потенциальными отцами как-то не складывается.

Доев свой десерт, Мишель изящным жестом приложила к губам салфетку, аккуратно подвела губы коралловой помадой и, убрав пудреницу в сумочку, еще раз оценивающе оглядела меня.

— Есть у меня один неженатый коллега на примете. Месяц назад расстался с девушкой. Не выдержала его рабочего расписания, внимания мало уделял. А ты, я думаю, к этой проблеме отнесешься с пониманием. Бóльшую часть жизни все равно витаешь где-то в облаках.

— Вот только не надо этого снисходительного тона. По-твоему, я не в состоянии найти себе ухажера?

— Думаю — да, — безапелляционно заявила сестра, заставив мое сердце обиженно сжаться. — Мсье Бертран — чудесный мужчина. Ему пятьдесят, он очень мил и внимателен, и точно не пропадет из виду, заняв у тебя денег.

— Сколько раз ты будешь меня этим попрекать? И спасибо, конечно, но я еще не настолько отчаялась, чтобы встречаться со стариками.

— О, мой Бог! Какая же ты ханжа. Да он фору даст любому сопляку.

— Все, остановись, иначе мы поругаемся. Когда ты едешь к родителям?

— Не в этом сезоне. Я еще не переварила последнюю порцию их нытья по поводу моей «бесплодности».

— Это жестоко, — я разочарованно покачала головой. — Сказала бы правду, что не хочешь детей. Зачем врать?

— Мне так проще, — пожала плечами сестра. — Лучше мало, чем ничего. Тебя мать, кстати, достает не меньше.

— Даже больше. Я-то не замужем, в отличие от тебя.

— О да. Я помню, как она сожалела о твоем разрыве с Винсом. Ведь он такой красивый и обходительный мужчина… Наша бедная, наивная мамуля…

— Итак, раз ты плохая дочь, я побуду хорошей. И заеду к ним на выходных.

— Не обязательно ждать выходных, — злорадная Мишель опять в своем репертуаре. — Ты ведь все равно безработная.

— У меня собеседования, — огрызнулась я, покривив душой. Никаких наметок нет, и вообще я ничего не хочу. Период такой дурацкий. Есть желание взять бутылку вина, включить слезливую мелодраму, и в обнимку с кошкой проливать пьяные слезы над своей поруганной жизнью.

Правда, вечером, после двух бокалов красного нектара, я решила поменять планы. Приняла душ, уложила волосы, втиснулась в маленькое черное платье и, подведя стрелки, намылилась в кабаре неподалеку от дома, на улице Шаторедон. А что? Кошка сыта и довольна жизнью. На плите дымится луковый суп. А взбодренная парами красного гренаш нуар душенька хочет развеяться.

«Ла Пайот» — небольшое заведение, но очень уютное и атмосферное. И от дома на улице Мюзе, в котором располагалась моя старенькая квартирка, минут десять пешком.

На первом этаже здания, в чьей мансарде я имею честь проживать, расположился ресторан тунисской кухни, чьи запахи дразнят меня по вечерам. Напротив — парикмахерская, куда я регулярно хожу. В соседнем доме находится магазин косметики, где я затариваюсь на постоянной основе. Через два здания — универмаг со свежими недорогими продуктами.

Люблю свой район. Люблю Марсель с его рыбными запахами и соленым воздухом. Патриотическое чувство меня особенно накрывает после вина. А уж после двух и более бокалов я начинаю гордиться, что родилась во Франции, а не где-нибудь еще. Прям распирает.

И вот великий патриот Моник Мартен вламывается в «Ла Пайот», цепляется неустойчивой шпилькой за плинтус и практически парит над полом приблизительно пару метров. К счастью, меня поймал за локоть вовремя появившийся официант. На лице — непроницаемое выражение, профи, что сказать. Но моему смущению все равно — лицо залилось краской. Пришлось расхохотаться, чтобы не подумали, не дай Бог, как мне неловко.

— Мадемуазель Мартен, добро пожаловать. Давно вас не видели.

— Дела, мой друг Жюль, дела, — поправляя задравшееся платье, произношу я непринужденным тоном.

— Вам как обычно, угловой столик?

— Нет, сегодня хочу посидеть за барной стойкой.

— Хороший выбор. Сегодня работает Клод.

О, Клод, mon amour. Обожаю этого парня. Он стопроцентный гей, но флиртовать с ним — одно удовольствие. Года три назад я пыталась наставить его на путь истинный, и даже в порыве винного экстаза целовала в засос, но увы и ах. Он лишь невозмутимо вытер губы салфеткой.

— О, Моник, любовь моя! — идеальные губы Клода расплылись в улыбке. — Я соскучился. Ты сегодня очаровательна. Впрочем, как и всегда.

— А ты все так же очаровательно голубой?

— Увы, моя прекрасная муза, увы. Я знаю, что разбиваю тебе этим фактом сердце, но ничего не могу с собой поделать.

Ох, Клод, до чего же ты хорош… Подтянутое тело, идеальные скулы, зеленые кошачьи глаза и будоражащая воображение модная небритость. Ах, как бы сладко было засыпать в твоих объятиях…

— Милая, не раздевай меня глазами. Я смущаюсь, — озорные искры в его невероятных радужках меня ни разу не остудили. — Тебе, как обычно?

— Сегодня красное — не хочу смешивать.

— Это ж с кем ты нам изменяешь? — притворно обиделся бармен.

— С кошкой, — рассмеялась я. — Потом поняла, что одиночество сегодня не осилю.

— Мудрое решение. С нами веселее. Правда, ты пропустила первое представление…

— Не беда. Посижу тут, поболтаем о жизни. Что еще делать одинокой безработной женщине?

— Опять уволили?

— На этот раз сама, — я вздохнула. — Знаешь, когда шеф гнобит официантов и с дерьмом их смешивает… не хочу работать в такой обстановке.

— Но тебя ведь не обижали?

— Не особо… Но…

— Но я тебя знаю, да… Слушай, я поспрашиваю у знакомых. Может, смогу подыскать тебе работенку по сердцу.

— Ты меня очень выручишь!

— Не переживай, Мон, все наладится.

— И на личном фронте беда…

— Потому что ты влюбляешься в тех, кто тебе не подходит.

— Угу. Ты, например.

— Я тоже тебя люблю, детка.

— Знаю, дружочек, знаю.

Посетителей прибавилось, и Клод занялся делом. Чтобы не мешать своей пустой болтовней, я забилась в свой любимый уголок, перехватив Жюля и заказав бокал вина.

Но не успела пригубить, как официант нарисовался вновь с подносом, на котором стоял веселенькой расцветки коктейль с зонтиком.

— Извини, я это не заказывала, — я с недоумением покачала головой.

— Знаю, это от мсье за барной стойкой, — Жюль кивнул на приятного парня в полосатой рубашке. Нос конечно островат, и стрижка бобиком меня смущает, но в целом… Мужчина у стройки улыбнулся и поднял свой стакан, по всей видимости, с бренди, в знак приветствия.

Не то, чтобы я настроилась на роман, не факт, что даже телефон оставлю, но вечерний флирт после тяжелого депрессивного дня — лучшее снотворное.

Я послала милую улыбку в ответ и приняла подношение. Кто бы знал, чем это обернется…

— Не возражаете, если я разделю с вами этот приятный вечер? — через секунду он уже стоял у моего столика.

— Не возражаю.

А с чего бы, собственно? Я одинокая разведенная женщина без малейшего намека на светлое будущее. А у визави интересный иностранный акцент, между прочим…

— С вами это заведение заиграло новыми красками.

Вот тут я почувствовала неладное. Такими дешевыми комплиментами приличные мужчины не заливают уши первых встречных. Посему сочла за лучшее промолчать в ответ на эту сомнительную лесть. Хотя, может это трудности перевода?

— Давайте знакомиться. Меня зовут Ален. А вас, милая девушка?

— Катрин, — раз уж ты Делон, то я Денёв. А вот и след от обручального кольца на пальце левой руки. — У вас странный акцент. Откуда вы?

— О, я из Нью-Йорка. Но здесь мои корни. Извините, мой французский нуждается в практике.

Это уж точно.

— Вас сюда привела сегодня сама судьба.

О, мой Бог… Выпитое вино тревожно шевельнулось в желудке. От такой приторности меня всегда начинает тошнить.

— Знаете, я не так уж и сильно нуждаюсь…

— А почему бы нам не найти заведение потише? — перебил он меня. О как. Сразу к делу.

— А почему бы не к вам?

— Как чудесно, что мы с вами поняли друг друга, — вину внутри меня стало совсем нехорошо.

— Я вообще-то пошутила.

— Простите? — опешил «Ален Делон». — О, я понял. Извините. Может, потанцуем?

— Вы знаете, что-то нет настроения…

Флирт не удался. То ли парень плохо знает наш язык, то ли и на родном так болтает. Тогда совсем печаль. Я загрустила. «Делон» тем временем попросил у официанта добавки и буравил меня блестящими глазами. И первое впечатление от его симпатичности постепенно сходило на нет. Женатый американец в поисках французской шлюшки. С вороньим носом, тонкими презрительными губами и пятнами пота в подмышках. То ли я трезветь начала резко…

— Я, пожалуй, пойду, — я встала и открыла сумочку, чтобы достать деньги. В этот момент турист через весь стол потянулся ко мне, опрокинув вино на мое платье, и схватил за руку, больно сжав запястье. Я охнула и выпустила клатч из рук. Все содержимое, включая косметику и купюры, разлетелось по полу.

— Ну, куда же вы? Вечер еще только начался.

— Вы что натворили? Идиот! — я беспомощно оглядела свое новое платье, от которого теперь разило, как от старого алкоголика. Рванула руку, освободившись и наклонилась за своими вещами, раскиданными вокруг нашего стола.

— О, прошу извинить меня ради Бога! — он взял салфетку и принялся активно тереть мой загубленный наряд в районе декольте.

— Уберите руки! — я отшатнулась, вскакивая на ноги.

— Я же пытаюсь вам помочь!

— Это теперь так называется? — я фыркнула. — Что ж. Спасибо за прекрасный вечер, и всего вам доброго.

— Не уходите! Давайте я возьму нам еще что-нибудь выпить? — заплетающимися языком попросил «Делон», поднимаясь. И чуть не рухнул на меня.

Да как же мне от него отвязаться? Чего доброго, потащится за мной до дома…

Пока я лихорадочно соображала, не позвать ли вышибал на помощь, как провидение решило в кои-то веки выступить на моей стороне, послав мне Героя.

— Девушке наскучило ваше общество, мсье. И вы очень некрасиво себя ведете, — я обернулась на этот ангельский тенор и обомлела. Боже мой, где он был до всего этого мракобесия?

Высокий блондин, с телом атлета, голубыми глазами и очаровательными ямочками на щеках. Я сомлела и забыла о безнадежно испорченном вечере.

Американец тут же развернулся на сто восемьдесят градусов к нарушителю спокойствия, резко сменив маску пьяненького искателя приключений и ласки на агрессивного драчуна.

— А ты кто такой?

Ловким движением руки Герой оттиснул меня за свою широкую спину и продолжил наставлять моего недавнего визави на путь истинный. На что турист отреагировал весьма мужественно — толкнул блондина в грудь. Тот мямлить и изображать интеллигента не стал, отвесив ему знатную плюху. Завязалась драка. Жюль, официант, поспешил разнимать Героя и Злодея, и тут же совершенно «случайно» получил по шее. Начал закономерно заваливаться, и чтобы удержаться, ухватился за меня. Я, ахающая и охающая, а также активно болеющая за Героя, от неожиданности запуталась в собственных ногах и рухнула на Жюля, приложившись лбом об пол. Проклятущее платье все-таки задралось, показав всем присутствующим мой далеко не худенький зад. В утягивающем белье… В жизни больше сюда не приду.

Пока вышибалы подоспели, пока Жюль, без конца извиняясь, прикладывал мне лед к голове, я потеряла из виду Героя. Да и слава Богу, наверное. Если он видел мое позорное падение с Олимпа…

Короче, шикарное завершение шикарного вечера.

А все потому, что нельзя сразу после развода искать приключения на свою задницу. Неразборчивой ты стала, подруга.

И каблук я все-таки сломала.

Примечания

1

Киш — открытый пирог с разнообразными начинками.

2

Буйабес — традиционный суп из рыбы и морепродуктов, главное туристическое блюдо Марселя.