Я решил, что ты моя

Екатерина Аверина

— Миша, нельзя, слышишь? Тебе нельзя подходить ко мне. Я теперь замужем, — шепчу и жмурюсь от страха. — Не надо, пожалуйста. Будут проблемы, — вжимаюсь в стену. Отступать больше некуда. Он загнал меня в ловушку. — Меня задолбало твоё «нельзя»! — рявкает он мне в лицо. — Ты моя, Аиша. Моя, ясно тебе?! — Но… — кусаю губы, чтобы не плакать. — Никаких больше «но», «нет» и «нельзя». Я так решил. *** Он не знает слова «нет». Больше его не слышит. Мое вынужденное замужество сорвало все тумблеры в его голове, сожгло тормоза. Мы из разных миров. Мне даже смотреть нельзя в его сторону, а он желает сделать меня своей и кажется, теперь ни перед чем не остановится.

Глава 8

Миша

— Да уберите вы руки! — рявкаю на парней, понимая, что рвану сильнее и у Ваньки будет вывих, потому как физически я даже не сильнее, мощнее. — Нормально всё со мной. Остыл.

Просто не кидали меня никогда вот так. Это больно. Я же ждал её, а тут мужик, ещё и со стволом. Спасибо Илюхе, заметил, иначе поймал бы я сейчас пулю в печень. Но что за мужик? Какого хрена она с ним делает? И позволяет ему к себе прикасаться. Даже целовать.

Ему можно, значит, да?! А мне?

Мне: «Нельзя, Миша».

Не вяжется у меня Аиша с этим типом, хоть и смотрятся они вполне гармонично. Всё равно никак. Только это меня и остужает. Надо разбираться сначала, потом делать выводы.

В груди горит, и организм требует никотина.

— Да отпусти, Вань! — дёргаю руку чуть сильнее. Отхожу на пару шагов от пацанов и ищу по карманам сигареты.

Я брошу, но точно не сегодня. Беркут чиркает зажигалкой. Протягивает мне пламя. Прикуриваю и сразу затягиваюсь. Немного даёт в голову, пальцы подрагивают от не выплеснутой во вне злости и… ревности! Да, блядь, я докатился! Провожу ладонью по ёжику коротких волос. Ревную адски.

К нам подходит Илья.

— Узнал что-то? — хрипло спрашиваю у новенького и прокашливаюсь, снова крепко затягиваясь.

Горечь обволакивает рот и горло до тошноты. Но сильнее воротит от губ того мужика на коже МОЕЙ Аиши. Картинка колом встала перед глазами. Никак не могу развидеть.

Бля, какое чувство-то интересное — ревность. Никогда не испытывал.

А кого мне было ревновать? В школе ещё встречался с девчонкой, но там даже не влюбленность, тупо интерес. Откуда взяться ревности? Пососались по углам и разбежались.

Или может мачеху ревновать? Смешно. Она изначально чужая женщина.

Мишура одноразовая, которую по щелчку можно ртом на член натянуть, и подавно никогда ничего, кроме азарта быстро и приятно потрахаться, не вызывала. Тут же меня прилично так вклинило.

— С ней Уля общается, — отвечает Илья. — Меня попросили сидеть в стороне.

— Даже так? — вскидываю бровь.

— Мих, только горячку не пори. У нас один уже в СИЗО, второй с условкой. Тебя не хватало для комплекта. Явно там всё не так просто. И мужик совсем непростой рядом с ней, — разъясняет Илья.

— Да. Только мужика тут нет. Он уехал. Зато есть я, — ревниво скалюсь. — И нам определённо есть о чём поговорить с МОЕЙ девочкой, — сминаю в кулаке полупустую пачку сигарет. Швыряю в ближайшие кусты. — Я спокоен, — на всякий случай говорю парням.

— Угу. Заметно, — хмыкает Беркут. — Мих, Илья прав, не нарывайся. Дай времени до конца занятий. Придумаем, как Аишу уволочь, чтобы вы нормально пообщались.

— Спасибо, Дим, — хлопаю его по плечу. — Но сегодня я сам буду рулить.

Лекцию бы пересидеть. Дёргать Аишу во время занятия бесполезно. Не пойдёт.

Поднимаемся с парнями в аудиторию. Илюха к себе уходит, хоть он наш ровесник, но поступил после армии, поэтому на первом курсе, как раз в группе с нашими девочками. У нас курс уже третий. Можно сказать, золотая середина. К лекциям добавляется всё больше практики. Но сейчас я об этом думать совсем не могу.

Ложусь на вытянутые руки и даже не пытаюсь слушать преподавателя. Всё равно информация не усваивается. Потом парни главное отснимут с конспектов, скинут, перепишу себе.

Как только нас отпускают, первым срываюсь с места и, плечом зацепив кого-то из одногруппников, вылетаю в коридор. Спускаюсь на второй этаж. Сворачиваю к нужной мне аудитории. Народ начинает бодренько выходить. Вижу Аишу. Ловлю её за руку и тяну к себе.

— Миша! — пугается она.

— Мы просто поговорим, — обещаю ей, собираясь утянуть за собой, но она слишком упрямо пытается выдернуть руку. Боюсь сделать ей больно. Разжимаю пальцы. — Нельзя. Не подходи ко мне, пожалуйста. Не трогай.

— Что происходит?

Она отрицательно качает головой и делает шаг от меня.

— Аиша, стой, — прошу.

— Я не могу, — говорит ещё тише. В гомоне чужих голосов я едва её слышу. — Не могу. Так надо. Уля объяснит. Потом, — цепляется за локоть подруги и тянет её за собой.

— После занятий, — громче говорит Уварова.

Девчонки скрываются, а я обтекаю. Спускаюсь по стене вниз, на корточки.

«Не могу», «Нельзя» до хрена мне, конечно, объясняет.

Подношу пальцы к лицу. На них остался тонкий запах её духов, нанесённых на запястья. Одержимо вдыхаю и улыбаюсь. Вкусно, сладко, немного пряно. Ни одной девочки у меня не было с таким запахом. Почему-то вдруг захотелось кофе покрепче, с корицей и душистым перцем. У нас такой не купишь. Достаю телефон и заказываю доставку прямо в универ, добавив туда фирменные пирожные заведения и два латте с миндальными лепестками. Указываю время и забираю заказ после следующей лекции.

Вручаю Илюхе, чтобы передал девчонкам латте и пирожные.

Курим с парнями, обсуждаем день, смотрим, сколько набрал наш последний видосик у Ваньки на канале.

— Да мы звёзды, — ржёт Беркут. — Чего ты его нормально не развиваешь. Попадаешь же в целевую. Стата у роликов — огнище.

— Лень, — морщит нос Ванька. — Бабки будут нужны, заморочусь. Пока мне нравится кайфовать от процесса и результатов. Если превратить это в работу, кайф уже явно будет не тот.

Мне становится ещё немного полегче. Ревность из огненной превращается в нечто более стабильное. Набираюсь терпения и жду своих объяснений.

Мы заканчиваем сегодня раньше. Парни не бросают меня одного. Зря. Я реально пока успокоился. Выпитый кофе всё ещё отлично бодрит и согревает. Даже курить не тянет. Можно собой погордиться. Вдруг реально брошу? Хочется…

Листаю сайт со спортивным снаряжением. Присматриваю новый рюкзак. Лезу в раздел с обувью. Ботинки или кроссовки? Вечная дилемма, что брать на новый сезон. Мне в принципе насрать на бренды, я скорее за качество, зная, как иногда дерьмовая обувь может подвести в самый неподходящий момент.

— Вот эти прикольные, — Ванька показывает на белые кроссовки с ядовито-зелёной полосой по бокам.

— Беговые. Не то, — листаю дальше.

Забредаю в женский раздел. Тут есть прикольные, с рисунками. Моя девочка больше не нуждается в одежде, но мне хочется ей что-то купить. Чтобы именно от меня было. Примет, нет?

Закидываю в корзину тридцать шестой с мультяшными бабочками и цветными шнурками. Аише пойдёт. Оплатить не успеваю. Девчонки выходят из корпуса вместе со своим курсом. Уля обнимает подругу. Идёт к нам. Слезаю с перил. Взглядом слежу за тем, как, а главное, куда идёт Аиша.

Спустившись по ступенькам, она направляется прямиком к выходу с территории. Её встречает крупный мужик в дорогом чёрном пиджаке. Моя ревность снова начинает полыхать в венах, но это не её мужик, просто водитель.

Водитель, блядь, который повезет её… куда?

Вопросительно смотрю на Ульяну.

— Держи, — она вручает мне аккуратно сложенный вчетверо тетрадный лист. — Миш, только не кипятись, пожалуйста.

— Говори, мы подстрахуем, если что, — Ванька и Беркут встают с двух сторон от меня.

Правда Димыча тут же выключает. Из учебного корпуса выходит Лиза, его давняя головная боль и табу. Он играет желваками, глядя, как она улыбается нашему Илюхе.

— В общем, — Уля набирает воздуха в лёгкие, — тебе к Аише действительно нельзя подходить, — произносит на выдохе. — Трогать её, говорить с ней. Это прямой запрет, который опасно нарушать. Для вас обоих. Понимаешь?

— Кто запретил? — мой голос хрипнет и начинает вибрировать.

— Её муж.

— Че-го?! — я чуть сердце не выплюнул сейчас.

— Аиша теперь замужем, Миш, — Уля отводит взгляд, будто она как-то в этом виновата. — Неделю назад была свадьба.