Кло-Кло. Повесть

Егор Мымрин

Вы боитесь странных шорохов, непонятных звуков, которые слышатся вокруг, когда вы одни? Не верите во всякие мистические небылицы о заговорах и проклятьях? Мы, современные люди, всему найдем рациональное объяснение. Вы думаете, вы в безопасности в вашем изученном мире? Что можно ожидать от маленькой тряпичной куклы, сотканной в глуши, из которой доносятся предания глубокой древности? Ничего особенного. А вы уверены?

Часть 2

Лето в этом году выдалось жарким. В городе Н. стояла знойная, душная погода, не характерная для Северо-Запада России. Обычно такая жара больше подходила для южных широт, но сейчас на дворе конец двадцатого века и все только и твердят, что о глобальном потеплении и конце света. Любимая тематика! Все так и живут в ожидании всё бóльших и бóльших потрясений, обступающих людей со всех сторон. Смутное время, когда всё старое и советское не до конца растворилось, а новое, «современное», ещё не устоялось. Для старшего поколения время страшное и даже трагичное, поскольку тяжелее всего принимать правильные решения во времена больших перемен. Но для тех, кто решения в полной мере не принимает, время было необычное и даже «волшебное». Детские и юношеские умы так быстро впитывают всё новое, не сортируя и порой не осознавая, зачем им всё это и почему так происходит. Оно просто происходило — весь этот пёстрый калейдоскоп заграничной моды, сотканный из фастфуда, голливудских боевиков, красивых журналов, дорогих иномарок и, конечно же, денег, без которых теперь в нашей жизни не обходилось ничего.

Саше Землякову было десять, и он скучал у окна в своей новой комнате, в своей «новой» квартире, в которую он переехал с родителями из Кемерова. На подоконнике было светло и уютно. Мальчик рассматривал свою коллекцию наклеек, бережно собранную им почти за два года. Он делал это не потому, что хотел так сильно пересчитать и пересмотреть все выученные давным-давно наизусть вкладыши от жвачек, а просто потому, что делал это всякий раз, когда становилось скучно. Как сейчас. Родители ещё не распаковали все вещи и были заняты этим трепетным процессом, а сына, естественно, к этому делу не подпускали. Свой немногочисленный «скарб» он уже выложил в своей новой полупустой комнате, а взрослые вещи — дело родителей. Сашке было скучно, и он решил прогуляться. Надоело рассматривать двор в деталях — захотелось по нему побродить. Мать, естественно, попросила не уходить далеко от подъезда и уж тем более со двора. И хотя они были не из маленького города, а город Н., по словам мамы, был немногим меньше их родного Кемерова, по новым районам одному лучше всё же не гулять. Но все эти мамины нотации были для мальчика слишком утомительными, и он постарался поскорее скрыться от них, едва надев спортивную «мастерку» и штаны к ней. Хотя на улице достаточно было футболки и шорт, мама усмотрела тучи на небе и «похолодание». Саше ничего не оставалось, как согласиться.

— Пусть идёт погуляет — на улице погода отличная, чего ему дома париться! — пробурчал отец, перетаскивая коробки с вещами.

— Город новый, я должна ему всё сказать, — отвечала мать.

— Мам, я всё знаю, — протянул Саша.

— Но всё-таки нужно… — продолжала мама. — Ты всё понял?

— Да, я всё понял, мама.

— Хорошо, иди, но не долго. К пяти приходи кушать! — Она показала на часы, на которых было что-то около двенадцати.

— Хорошо! — донеслось со стороны Сашки, и он буквально помчался по лестнице прочь из душной «хрущёвки».

На улице его ждали солнце и свежий ветер. Двор был стандартным для большинства дворов постсоветского пространства. Вокруг — пятиэтажки, посреди двора — детская площадка со старыми поржавевшими горками и металлическими столами, за которыми обычно сидели «старшие» и играли в карты или домино, а по вечерам устраивались «банкеты» с игрой на гитаре. Немногочисленные машины, среди которых ещё более немногочисленные иномарки некоторых «баловней судьбы» в обнищавшей стране. Деревья и кустарники были уже достаточно большими, из-за чего всё пространство напоминало лес. Саше вспомнился их двор с такими же «зарослями», в которых так весело было играть в прятки… а ещё там очень часто находили спящих «старших», которые по каким-то причинам после шумных застолий не смогли добраться до дома.

Стоял день, и во дворе почти никого не было, за исключением редких прохожих из ближайшего магазина. Ветер игриво шевелил кроны деревьев. Всё совсем так же, как у них в Кемерово, — даже жарко, как и у них летом. Будто и не уезжали. Мальчик подумал о своём прежнем доме, о друзьях и оставленных бабушке и дедушке, и ему стало немного грустно. Он прошёлся вокруг двора, посматривая по сторонам. У одного из домов был небольшой ухоженный палисадник — наверное, какая-нибудь пенсионерка ухаживала за ним долгими днями. Такие бабушки есть в каждом дворе — у них в Кемерово тоже была. Звали её баба Шура, и она часто угощала окрестную детвору своей выпечкой. Цветов в палисаднике было много, и в них роились шмели. Всё было аккуратно обкопано и свободно от сорняков. Своеобразным украшением служили старые пластмассовые игрушки. Истрёпанные ветрами и дождями, немного выцветшие на солнце, они смотрелись ужасно, а их «милые улыбочки» скорее наводили тоску или даже лёгкий страх на фоне ржавых оград и валявшегося вокруг мусора.

Саша пошёл дальше, мимо площадки по мини-футболу. А дальше двор заканчивался — и пришлось возвращаться обратно. Скучно! Побродив без дела с час, он сел на скамейку под берёзами и, взяв палку, начал что-то выводить на песке под скамейкой. Рисовать, потом стирать ногой и снова выводить. Где-то вдали загудел самолёт, залаяла собака.

— Привет! — раздался чей-то голос над ухом.

Саша вскинул голову. Перед ним стоял мальчишка — высокий, рыжеволосый, худощавый, с длинным веснушчатым носом и бегающими голубыми глазками, в шортах и футболке голубого цвета с мордой быка из «Чикаго Булс». На лице у него красовалась улыбка из кривоватых, но белоснежных зубов. Он держал в руках пакет с чем-то тяжёлым — с чем именно, Саша не разглядел. Мальчишка нетерпеливо переминался с ноги на ногу, словно чего-то ждал или куда-то спешил. А если спешил, так зачем поздоровался? На вид «рыжий», как его окрестил про себя Саша, был не намного старше его, просто более вытянутый.

— Привет, — ответил Саша.

— Это вы сегодня въехали в квартиру в этом доме? — Мальчик показал на новый Сашин дом, продолжая переминаться.

— Да, мы.

— Ммм, будешь жить в квартире Макса.

— А кто такой Макс?

— Мой бывший хороший друг.

— Понятно, — вздохнул Саша и посмотрел на свои каракули на песке.

— Меня Костя зовут, а тебя? — протянул руку мальчик.

— Саша, — протянул тот в ответ, и они пожали друг другу руки.

— Откуда приехал?

— Из Кемерова.

— Это далеко от нас? — спросил рыжий, щурясь от солнца.

— Очень. Мы пять дней почти на поезде ехали, с пересадками.

— Ого!.. А я в том доме живу, — Костя показал на дом рядом.

— Будем соседями.

Они немного помолчали, обдумывая, как продолжить разговор.

— А ты играешь в настольный теннис?

— Нет, — коротко ответил Саша.

— Хочешь, научу?

— Давай.

— Пойдём!

— Куда?

— В соседнем дворе столы — большие, железные, классные!

Саша потупил взгляд:

— Мне нельзя со двора уходить.

— Как нельзя? Это тут, рядом! — удивлённо воскликнул Костя. — Там вон, за моим домом. Твои родители, если что, тебя найдут. Это рядом — идём!

— Мне к пяти надо вернуться.

— Так вернёмся. Пойдём! — продолжал Костя

— Ну пойдём.

Ребята пошли за дом. В соседнем дворе, расположенном за Костиной пятиэтажкой, действительно стояли теннисные столы. Мальчики подошли. Рыжий поставил пакет на скамейку, аккуратно достал сетку и стал неспешно её устанавливать. Затем извлёк ракетки и пакетик с мячами.

— Держи, — сказал он Сашке, протянув ракетку.

— И как играть.

— Сейчас всё объясню. Отбивай.

Вначале всё получалось весьма неуклюже. Сашу отвлекали осы, к тому же стол был слишком высок, и он, выглядывая из-за него, с трудом отбивал все подачи своего более рослого оппонента. Мячи летели в его направлении, как из рога изобилия. Но мальчик старался. Поначалу всё было совсем печально, затем он приноровился отбивать тыльной стороной ракетки — и игра пошла интереснее. Костя, естественно, глумился над своим более слабым противником и новым знакомым, хотя делал это не сильно, стараясь не задевать чувства соперника, чтобы тот от обиды не перестал играть. Сашка тем временем даже вспотел. Костя его «подкалывал», но опять же корректно, — тот отвечал «взаимностью», проигрывая очередной матч.

Они так увлеклись, что не заметили, как к ним подошли. Саша даже вздрогнул: прямо у стола возникла женская фигура. Женщина была в летнем платье с сумкой, с пышной рыжеватой шевелюрой и длинным, как у Кости, носом. Без сомнения, это была его мать. С ней, держа её за руку, стоял малыш лет шести, одетый в шорты и футболку. В руках у него был небольшой пакет, на голове — смешная панама в цветочек. Мальчуган был в очках, жмурился на солнце, то ли улыбаясь, то ли скалясь, постоянно корчил рожи, переминаясь с ноги на ногу, словно хотел в туалет. И постоянно ёрзал коленями и ногами по земле, что-то бормотал и приговаривал, оглядываясь по сторонам и на мать. Он делал это так постоянно и «циклично», что Саша даже понял некую закономерность буквально за несколько секунд, пока смотрел на него.

— Костя, Костя! — заладила женщина.

Оппонент Сашки по игре, завидев мать, тут же подошёл к ней, немного перепугавшись.

— Что, мам, что?

— Так! — деловито начала женщина. — Посмотри за братом, а я схожу в ЖЭК. Смотри, чтобы он, как в прошлый, раз не залез в люк!

— Хорошо, мам! — отрапортовал Костя, взяв малыша за руку.

— Так, — продолжала она, — усади его, играйте, но из поля зрения никуда! Да… А ты кто такой? — заметив Сашу, спросила рыжая женщина, не отыскав его образ у себя в памяти.

Дело в том, что Костина мама очень строго следила за кругом общения сына, не допуская никого и «ничего» лишнего.

— Это Саша, они переехали в квартиру Максима.

— Силютиных, что ли?

— Да, — ответил Костя, усаживая младшего брата на скамейку у теннисного стола.

— А-а-а, понятно, тёзка, значит. Тётя Саша, Костина мама.

— Очень приятно. — Саша кивнул головой.

— Ладно, играйте, я пошла. И следи за братом! Всё! — женщина быстро стала удаляться и уже через минуту скрылась за соседним домом.

Костя, поглядывая на брата, подошёл снова к столу.

— Дима, сиди смирно! — выкрикнул он младшему и приготовился подавать.

Игра снова началась. Но теперь внимание Саши отвлекали не осы, а маленький Дима, который сидел рядом, слева. Он сразу показался ему странным. Дело в том, что полноватый бледный малыш с рыжей, как и у Кости, шевелюрой время от времени ёрзал по скамейке, словно в нервном припадке переминая ногами и постоянно теребя в руках маленький пакет. При этом его лицо перебирало все возможные гримасы — от оскала страха до удивления. Он строил рожицы постоянно, даже смотря по сторонам. Саша никогда такого не видел и постоянно косился на малыша. Костя это заметил, когда в пятый раз соперник не отбил удар. Он молча подошёл к Саше, тряся ракетку в руке.

— Мой брат… он… как говорит мама, отсталый. И он странный.

— Как это — отсталый?

— Он дурачок, короче. Вот так, — немного застенчиво проговорил Костя. — Мама говорит, что он не такой, как все. Но я-то всё понимаю.

— Понятно, — грустно произнёс Саша, поджав губы

А Дима тем временем теребил пакет и что-то шептал, строя рожицы и жмурясь от солнца. Ребята продолжили играть и заигрались до самого вечера, пока тётя Саша не вернулась из ЖЭКа. Сашке, конечно, досталось этим же вечером за то, что он ушёл со двора и его искали. Но ребята отлично поиграли и, обменявшись номерами телефонов, договорились созвониться.

Уже через пару дней Саша пришёл к нему в гости — «на приставку». Костя Иванов жил с братом и родителями в трёхкомнатной квартире, достаточно просторной для «хрущёвки». Отец Кости, дядя Серёжа, был отставным военным, на порядок старше матери. Это был весёлый полный мужчина, который любил посмотреть телевизор и посмеяться над каким-нибудь юмористическим шоу, которые буквально пестрили на всех каналах телевизора. Мать готовила пирожки — повсюду пахло тестом и фаршем. Ребята играли в приставку, а Костин брат, Димка, сидел рядом на диване, как обычно, корча рожицы и теребя в руках пакет.

Саша изредка наблюдал за ним, стараясь не отрываться от происходящего на экране телевизора и следить за процессами в игре. В соседней комнате раздавался смех дяди Серёжи с характерной хрипотцой (он много курил). На кухне хлопотала мать. Димка на диване издавал странные звуки, неустанно теребя пакет.

— Давай, давай… — повторял Костя, увлечённый игрой.

— Слушай, — отвлёк его Саша. — А что у него там, в пакете?

— Где, у кого? У Димки-то?

— Да.

Костя улыбнулся.

— Сам спроси у него. Только не смейся, а то он обидится.

— Хорошо.

Саша обернулся. Дима что-то рассматривал на стене, играя мимикой.

— Дима, — мальчик словно его не слышал. — Дима-а-а! — протянул Саша.

Димка застыл и медленно повернулся в его сторону. Он сделал это с таким напряжением и вниманием, что Сашке стало не по себе, и он проиграл в игре.

— Блин! — выругался Костя. — Саня, ну соберись!

— Дима, а что у тебя в пакете?

Дима посмотрел на него, не отрывая глаз, которые казались огромными в линзах очков. Его губа немного отвисала, и по ней струились слюни, губы постоянно блестели, язык бегал по рту вдоль кривых зубов. Мальчик не переставал теребить пакет.

— Кло-кло! — выкрикнул Дима. — Кло-кло!

Эта фраза была похожа на нечто среднее между кудахтаньем и хрипом. Всё тело ребёнка при этом вздрагивало, а слюни ещё обильнее летели прямо на диван.

— Кло-кло? Что за «кло-кло»?! — свёл брови Саша.

— Кло-кло! Кло-кло! — повторил несколько раз мальчик и отвернулся к стенке, рассмеявшись и продолжив уже что-то лепетать и корчиться, теребя пакет.

— Что за «кло-кло»? — спросил Саша у Кости, который продолжал играть.

— Игрушка. Бабушка подарила ему её, когда он был совсем маленький. Он с ней никак не расстаётся. Всё «клокает»! Он редко достаёт игрушку из пакета и постоянно прячет. К пакету никого не подпускает, но я и не лезу. Родители тоже. Давай играть!

— Игрушка.

— Да, игрушка, давай заново! — Костя перезапустил игру.

Летние дни летели быстро. Саша стал частым гостем у Ивановых. Приставка, настольный теннис, походы по магазинам, поездки на речку на старой «Волге» дяди Серёжи (который, кстати, сдружился с Сашкиным отцом)… Они оба оказались заядлыми рыбаками и сразу же нашли общий круг интересов. Сашина мама, Ольга, и тётя Саша поладили не так успешно — сказывался подозрительный характер последней. Его мог выносить только отставной военный с «параллельным» отношением ко многим вещам. Как говорил сам дядя Серёжа: «Саша, нормальный мужик с тобой бы давно повесился — хорошо, что армия сделала из меня не такого!». Ольга, сама по себе женщина мягкая, была сторонницей гибкого подхода в отношении с людьми, но к тёте Саше найти подход так и не смогла. Поэтому женщины просто смирились с тем, что их мужья подружились, и просто стали делать вид, что так же бурно общаются, хотя на самом деле вели в основном нейтральные беседы, когда выезжали на совместные шашлыки и походы в лес за грибами.

Особенно заполнилась всем поездка на рыбалку в Карелию. Для ребят это было целое событие: папы взяли их с собой! Димку оставили дома, так как ни он, ни тётя Саша не переносили долгих поездок на машине, а ехать нужно было часов двенадцать. Ольга же отправила мужа одного, поскольку тоже была не в восторге от диких условий. Не хотела отпускать и Сашку, но они с отцом уговорили её, к тому же дядя Серёжа брал с собой Костю. Дорога действительно была не из лёгких, тем более на старой «Волге». Но это того стоило.

Последняя неделя августа перед школой, как и всё лето, выдалась солнечной. Красота северных прозрачных рек, большой улов, копчёная рыба, грибы и ягоды. Всего этого ребята наелись сполна! А «фирменная» уха от дяди Серёжи, с лаврушкой, могла сразить наповал любого гурмана!

Ребятам выдали удочки, пока отцы промышляли «нормальным» уловом — на сеть. Костя оказался более опытным в деле рыбалки, Сашка же просто любил наблюдать. Вечером — костёр и армейские байки дяди Серёжи, чистое звёздное небо Карелии…

Компанию им через пару дней составили студенты из Питера. Весёлые ребята, хорошо пели под гитару, но очень уж оказались шумными. Степан — Сашин папа — сказал, что всё это от неумения пить. Рыбакам пришлось сменить место выше по реке, забравшись подальше в лес. Там было больше комаров и больше рыбы. Когда же поутру в лагере нашли медвежьи следы, было решено возвращаться домой с полным багажником улова, а ребята — с полными головами впечатлений. Вскоре к числу последних прибавилась неожиданная поломка старой «Волги» где-то за Петрозаводском. Мужики полдня пытались поймать того, кто возьмёт их на буксир, но без денег это оказалось не так уж и легко. Наконец, один местный согласился за пару пакетов копчёной рыбы дотащить их до ближайшей СТО. А там пол-улова пришлось отдать за ремонт. Но всё равно спасибо местным умельцам, что вообще согласились! Домой вернулись с опозданием.

Оставалось несколько дней до школы. Костя пригласил Сашку, как обычно, «на приставку», так как скоро начнётся учёба и строгая тётя Саша спрячет «Денди» подальше на шкаф до следующих, осенних, каникул. У них в семье был такой закон: учёба на первом месте, а игры только на каникулах. Но сегодня на пути к беззаботному времяпровождению у ребят встало ещё одно «препятствие»: приехала мама тёти Саши. Бабушка всегда приезжала к первому сентября, чтобы навестить внуков. Димке уже исполнилось семь, и его определяли в спецшколу, Костя переходил в пятый класс. Это очень сильно «обрадовало» последнего, поскольку бабушка, когда приезжала, всегда требовала к себе внимания.

Дело в том, что она была очень старой. Костя сказал, что ей, наверное, «около ста лет». Естественно, это была шутка. Но тётя Саша была очень поздним ребёнком. Странность старушки была видна невооружённым глазом. Одевалась она, мягко сказать, старомодно: носила расшитый деревенский сарафан, платок, была вся обвешана бусами и непонятными подвесками. Это немного обескураживало всех, кто видел пожилую женщину, особенно в большом городе. Однако — — её саму это мало волновало — старушка была очень консервативной, постоянно твердила о каких-то принципах и не только. Дядя Серёжа не при жене называл её «старой ведьмой». И, если честно, был недалёк от истины.

Баба Настя была из вепсов — есть такой древний финно-угорский народ. И хотя отец у неё был православный русский крестьянин, мать-вепска успела передать дочке то, что передала ей по наследству её мать. Баба Настя во всём, в каждом своем движении или поступке прослеживала те или иные ритуалы. Заходила в дом — кланялась и что-то бормотала, заходила в комнату — и снова что-то бормотала, а также причитала и делала жесты руками перед едой. Всех это, естественно, немного смущало, особенно поначалу, но в дальнейшем все, включая детей, привыкли. Пару раз принципиальная тётя Саша пыталась ругаться с матерью, но старушка была не менее принципиальна, чем её дочь. На все уговоры последней «оставить предрассудки в прошлом» старушка отвечала отказом, приговаривая: «так предки жили, так и я живу». Какое-то время тётя Саша ещё бушевала, а потом смирилась, оставив мать в покое со своими светскими замашками школьного учителя.

Конец ознакомительного фрагмента.