Детский сад до детского сада

Егорь Гугель

«Первый детский сад в России был открыт госпожой Люгебиль 140 лет назад, в 1863 году, в Петербурге, на углу Большого проспекта и 9-й линии Васильевского острова. Но за тридцать лет до того в небольшом домике в Гатчинском парке на собственные средства двух молодых педагогов для десяти мальчиков от четырех до шести лет открылась небольшая – школа не школа – вроде бы школа по названию, однако, предназначенная не для обучения, а для придания «правильного направления в развитии детских способностей»… В общем, открылось нечто, куда дети прибегали по утрам с радостью, а расходились с плачем. И просуществовала эта «школа не школа» в этих руках и в таком виде около двух лет…»

Предисловие

Первый детский сад в России был открыт госпожой Люгебиль 140 лет назад, в 1863 году, в Петербурге, на углу Большого проспекта и 9-й линии Васильевского острова.

Но за тридцать лет до того в небольшом домике в Гатчинском парке на собственные средства двух молодых педагогов для десяти мальчиков от четырех до шести лет открылась небольшая — школа не школа — вроде бы школа по названию, однако, предназначенная не для обучения, а для придания «правильного направления в развитии детских способностей»… В общем, открылось нечто, куда дети прибегали по утрам с радостью, а расходились с плачем. И просуществовала эта «школа не школа» в этих руках и в таком виде около двух лет.

Вскоре один из друзей напишет и первую в русской истории обстоятельную статью, посвященную дошкольному воспитанию. И издаст ее в первом российском «Педагогическом журнале», который они же и создадут.

А еще через несколько лет по ими представленному проекту выйдет и первый отечественный «нормативный документ», посвященный дошкольному воспитанию. И документ этот будет торжественно скреплен императорской подписью.

Все это происходило до того, как Фридрих Фребель произнес во всеуслышание слова: «Детский сад». Но в те самые годы, когда он готовился их произнести.

Совершались ли опыты в Тюрингии и Гатчине независимо друг от друга? Вроде бы да. Но скорее их стоит считать разными побегами из одного корня. Ведь и Фребель прежде всего опирался на идеи своего учителя, Генриха Песталоцци. А другим учеником Песталоцци был пастор фон Муральдт — учитель Егора Гугеля, того из названных нами друзей, кому и принадлежала вся инициатива в дошкольных проектах. А его товарищ и соратник Петр Гурьев, подхватывавший и поддерживавший эти проекты, оставит через четверть века подробный рассказ о своем друге, которым мы отчасти и воспользуемся в этом номере.

Так что Егора Осиповича Гугеля — первого российского исследователя дошкольной педагогики — можно окрестить «педагогическим племянником» Фребеля, хоть и не знавшим о своем родстве.

Конечно, масштаб и новаторство опытов Фребеля и Гугеля разнились. Гугель отталкивался от известных на тот момент европейских опытов «школ для малолетних детей», Фребель создавал нечто, не имевшее аналогов. Но созвучным было их общее направление, одухотворенность, понимание сути своего дела.

Должность, на которой развернулась деятельность Егора Гугеля была весьма почетна для его двадцативосьмилетнего возраста: «инспектор классов» в Гатчинском Воспитательном доме — одном из крупнейших учебных заведений первой половины XIX века. «Инспектор классов» — то есть человек, заведующий всей учебной частью. (Через четверть века на этом месте в той же должности будет работать К.Д.Ушинский, который в одной из своих работ назовет Гугеля «едва ли не самым замечательным из русских педагогов»).

Гатчинский Воспитательный дом (до 1817 года — Гатчинский сельский воспитательный дом, после 1837 года — Императорский Гатчинский Сиротский институт) был создан в 1803 году указом Александра I по прошению императрицы Марии Федоровны для призрения и обучения сирот всякого звания: сперва после 10 лет, потом — после 7, и, наконец, с четырех. Курс обучения в Воспитательном доме год за годом возрастал от программы, близкой к начальной сельской школе, до курса классической гимназии. Число воспитанников доходило до 1000 человек.

Вроде бы Гугелю не с чего было жаловаться на судьбу. Но насколько парадоксально выглядят судьба и дела его относительно друг друга!

Немецкий мальчик, переехавший в Петербург в пятилетнем возрасте, осваивавший русский язык в зрелые годы как иностранный — станет одним из первых выдающихся русских методистов-словесников. (Будь наш рассказ более обращен к начальному образованию, то в огромной степени следовало бы посвятить его борьбе Гугеля и Гурьева за осмысленную методику преподавания родного языка. Удивительно современно читаются их сочинения, посвященные «методе Жакото». Словно речь идет о защите нынешних методов обучения грамоте, отстаивающих движение от понимания к озвучиванию, от смысла к букве. Вместо имен Жирара и Жакото порой хочется подставить имена А.М.Кушнира, Е.Е.Шулешко, А.М.Лобка).

Гугелю никак нельзя было ссылаться на недостаточность административной поддержки своих замыслов; надломился он как раз от изобилия должностных прав и обязанностей, столь мало соответствовавших живой натуре талантливого педагога… И человеку, чьи работы были едва ли не в первую очередь посвящены «укреплению умственных сил» детей, этой крепости умственных сил со временем и не достанет…

Мы надеемся, что перед вами на страницах этого номера предстанет трогательная, увлеченная и обаятельная личность первого труженика российской «детсадовской педагогики», первого отечественного Дон Кихота дошкольного детства.

Редакция газеты«Детский сад со всех сторон»