Он не твой. От Ада до Рая

Евсения Медведева, 2023

Их предали, перемололи, развели по разным концам страны, но судьба любит играть в покер, поэтому они, совершенно чужие и уже взрослые, встретились спустя двадцать лет. Но между ними ненависть, обида и море тайн… Справится ли эта пара с преградами? Хватит ли в них любви, чтобы всё забыть и начать с чистого листа? Я открыл для неё ворота РАЯ, а она утащила меня в АД, дав жизненный урок, что любви не существует. И вот теперь, стоя посреди толпы светского раута, не мог дышать. Смотрел в её дурные чёрные глаза и чувствовал, как испуганно бьётся израненное двадцать лет назад сердце. Понимал, что любовь наша до сих пор жива, только заблудилась на платной трассе от Ада до Рая…

Глава 7

В мои планы совсем не входил совместный выход в свет. Поэтому я не мог сдержать рвущийся разнообразием красок мат, пока надевал костюм, от которого уже подташнивало.

Верка работала как метеор. За полдня дом перестал напоминать съемное пристанище. Вьюник явно руководствовалась интерьером моей квартирой, воссоздавая привычную глазу обстановку. Высокий комод справа от двери с почти такой же вазой для ключей, на каменной поверхности был расставлены парфюм, часы, забытые в утренней спешке, и ежедневник в кожаном переплете.

Эта дьяволица, знающая толк в мелочах, меня даже испугала: та же марка кофемашины, любимые серебристые чашки известного бренда, мягкие тапочки, ковёр с высоким ворсом у камина. Она прошлась повсюду! Спальня ожила текстилем, одежда перекочевала из сумки в гардеробную, а в кабинете появились стол и мягкое кресло для работы. И даже недурно очень получилось, так сказать, в моём стиле. Панорамное окно оживляло холод рабочего пространства, так и завлекая сесть за стол и погрузиться в рутину дел. Но не сейчас…

Времени осмотреться почти не было, поэтому, быстро приняв душ и переодевшись, я выдвинулся к Кондрашову. Благо бабушка согласилась с доводами отца, что и его карета с превеликим удовольствием довезёт её персону в нужную точку. А когда я въехал на территорию коттеджного комплекса, понял, что сильно недооценил размах торжества по-прокурорски. Кое-как нашёл место для парковки, а выйдя, заметил и мечущегося в поисках места отца. Махнул и отошёл, освобождая пространство для манёвра.

— Боже, кого я вижу! Марта Денисовна! — Кондрашов раскинул руки, сгребая старушку в свои объятия. — Где подарок? Гони подарок, бабушка Апрель.

— Я и есть твой подарок, дурень, — она громко рассмеялась, вспомнив, как Сашка в детстве называл её то ба Январь, то ба Октябрь, в зависимости от времени года. Трогательно обняла здоровяка, потрепала по щеке и оправила шёлковое платье изумрудного цвета. — Ну и где же вы, друзья-неразлучники, успели вновь спеться? Сын, предупреди правоохранительные органы, что долбаная компашка вновь в сборе. Ещё поди ловеласа-Каратика подтянули? Или это он вас свёл?

— Да, — Кондра отмахнулся. — Пересеклись в центре. Денис искал офис, я ему помог.

Чертяка… Врёт и не краснеет! Так-так-так… Очень интересно.

— Ты что, правда решил осесть здесь? — отрепетированная улыбка мгновенно слетела с лица бабушки, она настороженно повернула голову в мою сторону.

— Прокуроры не врут, ба Апрель, — Кондрашов приобнял старушку за плечи и повёл через распахнутые ворота, ведущие на задний двор его дома.

— Ну, тогда веди нас, пока твои гости всю икру не сожрали!

Задний двор кишел вылизанными мужиками в смокингах, дамами, сверкающими бриллиантами, вызывая внутри меня бунт… А я так рассчитывал на теплое торжество, даже платок в карман бросил, вдруг скупую слезу воспоминаний придётся пустить? Но, очевидно, мелодрама откладывается.

Родителей вмиг обступили знакомые, и я хотел было воспользоваться тем, что за двадцать лет успел замылиться в их памяти, как моя бабуленька грозно зашипела:

— Раевский! Ещё шаг, и я прилюдно тебя выпорю!

— Есть снять портки! — вытянулся в струну и, натянув улыбку, развернулся к собравшимся.

И уже через пару минут толпа только и шепталась: Раевский… Раевский… Бля, можно подумать, я кинозвезда порнушки, а не скучный юрист-задрот. Но моя минута славы была коротка, потому что вскоре к дому подъехала очередная тачка с персонами, чьи кости ещё не были перемыты и обглоданы.

— Ничего не меняется, да? — Сашка махнул рукой вновь прибывшим. — Токсичное общество, избалованное солнцем и ласковым морем.

— Поверь, в стылом обществе Урала забавы точно такие же. Обсудить, потом осудить и шлифануть улыбочкой фальшивой. А так да, ты прав. И лица те же, и яд знакомый. Кондра, а устрой какой-нибудь званый ужин с погононосителями.

— Рай, — Кондра заржал во всю глотку. — Ты хоть мне бы свои шуточки кулуарные не рассказывал. Знаю я, как ваш брат нас не любит. Но и вы иллюзиями не обрастайте, потому что адвокатских шкур не любят ещё больше!

— Обмен любезностями состоялся. Так что с ужином? Меня интересуют начальники участков, судьи, криминалисты, шустрые опера, — прогонял в голове список нужных мне знакомств, которые просто кровь из носу в скором порядке придётся заводить. — Наши однокурсники там есть? Начнём с них?

— Ладно, будет тебе раут со звёздами на погонах. Не скучай, пойду встречать гостей дорогих…

Задний двор Кондрашова был по размеру с футбольное поле, не меньше. По периметру тянулись фруктовые сады, выступающие ещё и в роли забора от высоченных особняков соседей, а возле дома пестрели белоснежные шатры со столами, дымились мангалы, сверкали хрустальные горки фужеров с шампанским. Гости курсировали, будто сговорившись, по часовой стрелке, собирая комплименты и одаривая друг друга фальшивым дружелюбием. И я вдруг понял, что чужой здесь. Разве этого я хотел, возвращаясь в родные пенаты? Лицезреть знакомые морды и скалиться, имитируя восторг?

— Раюша! — мне на спину вдруг кто-то прыгнул и оглушил звонким смехом. — Ты скучал?

— Верка, ты меня в могилу загонишь! — кое-как стряхнул эту засранку со спины и присвистнул… Девчонка, которую мы нянчили на семейных посиделках у Вьюников, как-то слишком выросла, а я и не заметил.

— Не раньше, чем рассчитаешься со мной за работу!

— Здорово, — смурной Костя Каратицкий, очевидно, приставленный к младшей из Вьюников, сильно был недоволен этим, потому что так и скользил взглядом по толпе, выискивая для себя жертву на сегодня. — Ну как тебе? Размах серьёзный, да? Я тут наслушался про нашего школьного дружка Кондру… Мировой мужик, говорят. И в знакомых у него только Бреда Пита нет.

— Как жаль, — пискнула Вера и стырила с подноса бокал шампанского. — Получается, не очень-то он и мировой — ваш Кондра.

— Вера, у него четверо детей, жена и профессиональный геморрой от прокурорского кресла. Имей снисходительность к госструктурам, — хохотнул Костя. — Мы тебе кого-нибудь другого подберём.

— Придурок, — Верка хлопнула Каратика по плечу и тут же застыла. Но ненадолго, потому что в следующий миг она покраснела до уровня спелого помидора и стала сдавленно скулить, как закипающий чайник. — Боже! Боже! Боже! Это она? Темная Ночь?

Вера запрыгала на месте, отчаянно кивая в сторону шатров. Обернулся, шаря взглядом по толпе, пока не напоролся на занавес чёрных волос… Пелена ласково скользила по обнажённой спине, переливаясь от уличных огней подсветки, что паутиной тянулась по полупрозрачным тентам. Ночка…

— Вер, ты о чём? — Каратик откашлялся сам и заодно меня по хребту огрел, чтобы в чувства привести.

— Это художница, Темная Ночь! Я за её работами гонялась года два, пока не отчаялась! Где Кондрашов ваш прославленный? Пусть немедленно знакомит меня! Немедленно!

— А что за ними гоняться? — я закурил и специально отвернулся, чтобы не привлекать внимания, пока не соберу исходные данные. — Они редкие какие-то?

— Да Ночь не пишет уже много лет, Раюша. По рукам ходят её старые работы, которые, как говорят, были написаны ещё в молодости. Но коллекционеры шепчутся, что нужно просто знать, к кому стукнуться. Что ты прикидываешься олухом? У тебя самого в квартире над камином её картина висит!

Тело парализовало, а в памяти всплыли городская квартира и камин, над которым уже много лет висит картина, доставшаяся мне от бывшей жены. Все забрала, вычистила квартиру, а её оставила, наверное, в руки не влезла. А я и не против был. По вечерам садился на диван и тонул в мрачном морском пейзаже, дразнящем порочностью красной глади неспокойного моря. Бля, как же я раньше не понял? Сука! Всё это время она была рядом?

— А почему не пишет? — медленно курил, всматриваясь в тлеющий кончик сигареты.

— А я откуда знаю? — вспыхнула Вера. — Удалось попасть на один закрытый аукцион, но отец денег зажал, а я была так близка к победе! Там чуть все не перекусались, сражаясь за её «Пламя любви», — Вера достала телефон и показала фото той самой картины, от которой дыхание сбивалось… Задохнулся я и сейчас, будто пылающий уголёк в горле застрял.

Двадцать лет не видел её! На фоне развивающегося багряного заката обнаженная женская фигура смотрелась ещё более соблазнительно. Густые малиновые лучи солнца обнимали женский образ, в котором только я мог узнать мою Ночку. Её аккуратные титечки, так дерзко зазывающие крошечными бусинами розовых сосков, задница, в упругость которой так страстно впивались мои пальцы, и тончайшая талия.

У Ночки был свой почерк. Его сложно было спутать, потому что все её картины, хоть и были разными, но фирменное сочетание глубокого чёрного и порочного малинового стало её фишкой. Два цвета! Но сколько в них было жизни…

— Да я её биографию наизусть знаю, — Вера говорила с придыханием, не тая настоящего восторга. Глаз с неё не спускала, не замечая, как сжимает мой локоть. — От её картин башку сносит! В них столько чувств! Такая тонкая грань между болью, любовью и невыносимой тоской… Вы обязаны меня с ней познакомить!

— Нет, — категорически ответил Каратик, всё это время испепеляющий меня взглядом. — Пойдем поздравим Кондру и свалим по-тихому.

— Ещё чего! Никуда я не уйду, пока не познакомлюсь! Вы даже не понимаете, насколько она знаменита в узких кругах! — Верка махнула в воздухе острым ноготком, как саблей, так ловко пройдясь остриём по горлу охреневшего Кости.

— Пойдем, — я взял Верку за руку и повёл по тропинке вдоль фуршетных столов.

— Рай, блядь! — шипел Каратик, обгоняя нас. — Подумай!

— Ой, точно! Забыл! Спасибо, брат, что напомнил, — я замер, но лишь на секунду, чтобы подарить этому придурку мгновение надежды. Костя даже улыбку выдавил, скинув с лица напряжение, которое ему совсем не шло. — Всё, я подумал. Пойдем, Вера. Настроение у меня сегодня — дарить подарки…

— Как бы тебе самому с того подарка не поперхнуться!

— Так ты ж мне друг, поможешь не сдохнуть от удушья!

Чем ближе мы подходили, тем отчаянье дёргалась Ночка, словно чуяла опасность. Она поворачивалась то вправо, то влево, тем самым демонстрируя бронзовую кожу обнаженных плеч. А когда расстояние между нами стало менее пяти метров, Адель и вовсе окаменела. Не обращала внимания ни на сидящих с ней за столом друзей, и уж тем более на Ляшко, вяло ползающего по её профилю сытым взглядом.

Никогда не понимал таких мужчин. Зачем быть с женщиной, если внутри не пылает? Зачем водить её за собой по мероприятиям, если, смотря на неё, ты думаешь о том, что не успел передёрнуть утром в душе? Сукин ты сын, Ляшко…

— Георгий Леонидович, добрый вечер. И вы тут? Знакомство с главным прокурором весьма полезно, чтобы пропустить юбилей? — на волне раздражения моё приветствие прозвучало как откровенный подъеб. Стыдно? Да ни капли…

— Как и знакомство с сыном мэра, да? — Ляшко рассмеялся, встал из-за стола, подав руку для рукопожатия. — Не представите меня, Денис?

— Знакомьтесь, — я чуть отошел, пропуская вперед Костю и Веру, а сам опёрся о спинку стула, на котором сидела моя Ночка. Она не шевелилась, даже не вздрогнула, лишь крепче сжала ножку бокала. — Константин, это Георгий Леонидович Ляшко, занимается всем понемногу и вроде ничем сразу…

За столом воцарилась тяжелая тишина, и лишь быстрый стук каблучка по каменной уличной плитке смешивался с трелью живой музыки. Адель дёрнулась, специально прижавшись спиной к моим рукам, чтобы показать всю степень недовольства. Но меня было уже не остановить… Я упивался красной мордой Ляшко, его кривоватой улыбкой и прищуром оценивающим. Он будто и забыл уже про сына мэра, с которым так хотел наладить контакт, отчаянно прожигая во мне дыру. Че, педрила-мученик, не нравится? А ведь это только начало!

— Очень приятно, — Ляшко все же растянулся в очаровании фальшивой улыбки и протянул Косте руку. — А это что за чудное создание?

Казалось, что гнев, кипящий во мне, уже и домну способен растопить, но как же я ошибался! Когда его липкий похотливый взгляд крошечных глаз слишком похабно прошёлся по Верке, мне дурно стало. Мелкая тоже смутилась, оттого и прижалась ко мне, повиснув на руке.

— Георгий, а это Вера Вьюник, — я снова закурил. Сжимал фильтр пальцами, представляя, что это кривая шейка Ляшко.

— Вьюник? — Ляшко воодушевился даже больше, чем от рукопожатия с Каратицким. — Вадим Вьюник…

— Это мой брат, — Вера подала руку и отчаянно захлопала ресницами, как делала всегда, когда хотела понравиться. Её очарование носило смертельный эффект: мужчины немели, а женщины пятнами покрывались. Собственно, что и произошло сейчас… Ночка так резко обернулась, стрельнув взглядом на наши сплетенные пальцы. — А я младшенькая. Самая трудная, не совсем сообразительная и завиральная, так папа говорит.

— Не неси чушь, Мелкая! — прыснул смехом Каратик, бросив кроткий взгляд на удивленную Адель. — Верка у нас великая скромница, когда дело касается её качеств. Не верьте, это самая чудная девчонка в мире. Она нам как сестра. Да, Денис?

Богом клянусь, что я услышал выдох облегчения, и моих пальцев, сжимающих спинку стула Адель, коснулось тепло её кожи. Нет, это невыносимо! Эта бестия во мне такие фейерверки запускает, что рано или поздно в горку пепла превращусь.

— Вера, а позволь представить тебе ту самую Тёмную Ночь. — Пока Ляшко отвернулся, я легонько пробежался подушечками по руке Ады, откинул прядь волос, скрывающую татуировку с изображением испуганных ласточек. — Адель Ночкина, твой кумир.

— Боже, вы так охренительно красивы! — вспыхнула Верка, наконец-то позволив себе выпустить тот пар, что копился под её черепушкой всё это время. Мелкая даже не стала ждать приглашения, плюхнулась в соседнее кресло, так нагло рассматривая смущенную Аду. — Простите! Я когда нервничаю, говорю такие глупости… Не в смысле, что вы страшная… Чёрт! Раюша, останови меня!

Тишина длилась всего секунду, и все собравшиеся взорвались громким хохотом. Даже сам Ляшко затрепыхался, отчего его глаза и вовсе превратились в щёлки. Вера закрыла ладонями лицо, украдкой подсматривая в щель между пальцев.

— Адель, Верочка восхищена вашим творчеством, — сквозь смех проговорил я, а Каратик и вовсе уложил руки ей на плечи в попытке успокоить. — Наверное, это любовь? Как считаете?

— Прости, Верочка, но я больше не пишу, — Ада тоже расслабилась, заливаясь красивым звонким смехом. — Поэтому даже не знаю, чем могу тебе помочь?

— Подарите мне «От Ада до Рая», — прошептала Вера и буквально схватила Ночку за руки. — Хотя бы фотографию оригинала! Раюша, а ты видел эту картину?

— Вер, ну где живопись, и где юриспруденция?

— Это ж чистый секс, — Вера так нагло забрала из моих пальцев сигарету и с силой затянулась, будто бурный оргазм переживала. — Это история любви льда и пламени. Это их танец страсти на краю пропасти! Я видела фотографию в интернете, с тех пор и гоняюсь за вашими работами!

— Эта картина не продаётся, — Ада искренне улыбнулась и на мгновение прикрыла глаза, будто вспоминала. Её длинные ресницы вдруг затрепетали, а губы растянулись в довольной улыбке. — Но я могу подарить тебе один из набросков.

— Честно? — Верка заорала так, что соседние столики стали оборачиваться в нашу сторону. — Боже, я сейчас начну вам руки целовать, остановите меня…

— Всё, Вер, — Костя наклонился и приобнял растрогавшуюся Мелкую, в глазах которой сверкали льдинки слёз. — Адель пообещала, можешь успокоиться.

— Сейчас? А давайте поедем сейчас?

— Нет, Вера, — Ада просто заливалась смехом и по-матерински стирала слёзы с румяных щёк девчонки. — Оставь мне свой номер, и мы непременно созвонимся.

— Что, и кофе где-нибудь выпьем? — охнула Вера.

— Так есть хочется, что аж переночевать негде. Да, Вер? — я забрал сигарету из её рук, незаметно ущипнув за руку.

— Адель, а скажите, почему те двое не могут быть вместе? Между ними словно непреодолимая пропасть, ведь так? — Вера заикалась, пытаясь справиться с рвущимися наружу эмоциями. Ногой дернул свободный стул и сел так, чтобы было видно лицо растерянной Ады. Она явно была не готова к подобному разговору, оттого и губы поджала.

Моя Ночка была просто неотразима. Годы ей шли. Они стёрли угловатость молодого тела, забрали худобу, щедро одаривая великолепием идеальной фигуры. А как только мой взгляд скользнул чуть ниже шеи, я понял, что уже не встану… Кровь с шумом прилила в голову, а потом горным потоком шибанула в пах.

Ночка будто готовилась к нашей встрече! Этот её убийственный по откровенности наряд, состоящий из тонкого лоскута алого шёлка, небрежно прикрывал шикарное тело чисто номинально. Декольте было открытым, а сквозь нежную ткань так отчётливо просматривалась её грудь. И чем дольше я смотрел, тем резче становились камушки сосков. Глубокий разрез от самого бедра открывал всю красоту стройных ножек. А тонкие замшевые ремешки сабо опутывали изящные стопы с аккуратным педикюром и неизменными колечками на пальчиках ног. Моя Ночка… Она словно мысли мои прочитала, оттого и перебросила густую пелену черных волос через плечи, наивно пытаясь скрыться от меня.

Поздно, Ночка. Пиздец как поздно!

— А в жизни всегда так, Верочка. Пока ты молод, думаешь, что море по колено и горе по плечу. Живешь чувствами, эмоциями, и единственное, кого ты слушаешь — свое сердце…

— А потом? — Костя тоже присел, смирившись, что разговор так скоро свернуть не удастся. Взял из рук официанта бокал шампанского и вложил в руку Мелкой.

— С годами голос сердца превращается в шёпот, который так легко заглушить сплетнями, ложью и прочей чепухой в виде статуса, достатка и чистотой родословной. Ну не всем быть породистыми жеребчиками.

— А я не верю, — Вера сделала глоток и опустила взгляд. — Я часами смотрела на ту танцующую пару, понимая, что это не люди. Ада, это же ду́ши?

— Ду́ши, Вер.

— Тогда им не важен статус, и всё материальное для них чуждо! Они просто любят!

— Боже, какая трогательная чистота, — рассмеялась Ада и обняла Вьюник. — Ты мне нравишься, детка.

— Если бы я была мужиком, — вздохнула Вера, зарываясь носом в полотно чёрных волос. — Ни за что не отпустила бы вас…

Ах ты гадкая девчонка! Подобной проницательности от Мелкой я не ожидал. И все её чувства, эмоции были настолько живыми, неподдельными, что засмотрелся. Вот только есть один нюанс, Верочка… Это она сбежала от меня, бросив на вокзале, как собачку, которую не пустили в плацкарт, мчащийся в новую жизнь. Так вот я был тем самым балластом, прошлым, сломанной статуэткой, которые принято оставлять на помойке, прежде чем войти на тропинку к светлому будущему.

— Дамы и господа! — ведущий громыхал в микрофон, привлекая внимание расползшихся по поляне гостей. Вокруг всё ожило, голоса становились всё громче, уют беседы растворился, и большая часть сидящих за столом удалилась к сцене.

— Идём, Адель, — Ляшко взял Аду за локоть и потащил в гущу событий, игнорируя её тихое сопротивление. Педрила-мученик был строг и задумчив, явно негодуя от того, что его персоне не уделили должного внимания, потому и сжимал локоть Ады, наслаждаясь болью, что причинял.

— Рай, а вы считаетесь свидетелями? — всхлипывала Верка. — Или вы заинтересованная сторона? Ваши показания не считаются?

— Смотря что ты собралась делать? На ограбление решилась?

— Дурак, Рай! А вдруг она передумает?

— Пакостливая девчонка, — Костя дёрнул Мелкую за хвост и махнул в сторону сцены, на которой разворачивалось представление. Двор стал медленно тонуть в темноте, и лишь толстые свечи со столов образовывали волшебное зарево. Каратик втихую протянул мне бутылку коньяка, подмигнул и отвернулся. Приложился к горлышку, впуская обжигающий алкоголь в попытке смыть впечатления этой встречи.

Моя Ночка…

Не мог сидеть на месте. Встал и побрел в темноту, то и дело отпивая коньяк прямо из бутылки. Шёл по тропинке, пока не наткнулся на старый дуб, корни которого уродливыми коряками торчали из-под земли. Приземлился и закрыл глаза.

Я так долго не впускал в себя прошлое. Так долго сопротивлялся! Строил непробиваемую стену, которую просто невозможно разрушить! Что же случилось сейчас? Что?

Наступила ночь…

Глухой треск сухих веток и тихий плач резанули слух за мгновение до того, как в воздухе вспыхнул алый шлейф шелкового платья. Ночка…