Кержаки (сборник)

Евдокия Турова, 2007

Тема книги редкая и особая. Книгу составляют прозаические произведения и исторические сведения о крестьянах-староверах, называемых кержаками, а также размышления и жизненные наблюдения автора за их бытом и семейным укладом. Интересна и часть книги «Семейный альбом», в котором представлены старинные фото семей кержаков и современные снимки их потомков. Автор сердечно благодарит тех, кто делился с ней своими воспоминаниями, кто предоставил фотографии своих предков, бережно хранимые в семьях уже целый век. Особая признательность и благодарность Михаилу Леонидовичу Пищальникову, который организовал и финансировал издание этой книги.

© Е. Турова (В. И. Овчинникова). Текст, иллюстрации. 2007

© ООО «Маматов». 2007

* * *

Книгу, которую вы, дорогие читатели, держите в руках, написала Валентина Ивановна Овчинникова. Она физик по образованию, кандидат технических наук. Детство ее прошло в кержацкой деревне в доме дедушки Г. Ф. Турова, староверческого начетчика. Бережно воспроизводит она в своих рассказах детали быта крестьян-староверов, их привычки, характер, образ жизни и мелодику речи деревенских жителей. Можно «жизнь делать» с некоторых героев, настолько они основательны, умны, так высока их культура. Почти все герои не вымышлены, они носят те же имена и фамилии, от рассказа к рассказу можно проследить судьбу некоторых семей до четвертого колена.

Автор приглашает полюбоваться лицами людей на старых и новых фотографиях, по-доброму представляет в «Семейном альбоме» снимки предков и потомков кержаков, своих родственников и тех, с кем она познакомилась при работе над своими произведениями. Прекрасные лица молодых людей на современных фото хранят родовые черты. Сквозь всю книгу проходит не только нота печали, что жизнь и суровые годы революции, Гражданской войны, коллективизации и репрессий разметали по свету кержацкие семьи и их потомков. В рассказах звучит надежда на будущее.

От автора

Тема этой книги предельно узкая, даже географически. Мои герои — кержаки, крестьяне-староверы, которые жили в Оханском уезде Пермской губернии. Это территория в западной части нынешнего Пермского края: от Камы на востоке до границы с Удмуртией и Кировской областью (бывшая Вятская губерния) на западе. Границы, однако, достаточно условны. Оханский уезд можно считать частью Вятской земли. А за Урал кержацкая диаспора расплескалась по всей Сибири.

Мой интерес к этим людям объясняется тем, что предки по линии отца и (более отчетливо) по линии мамы (Туровы) были оханскими староверами. Мое раннее детство прошло в кержацкой деревне, в доме деда Григория Филипповича Турова, тетки Ксеньи Григорьевны. Нянькой была «баушка» Федотовна. Я хорошо знаю деревенский говор, весь уклад крестьянской жизни.

Но тема только на первый взгляд кажется узкой. Прикосновение к ней буквально открыло для меня историю Прикамья, Вятку и Новгород Великий. Я была настолько поражена историческим масштабом, что возникла потребность поделиться узнанным с читателями. Так началась работа над книгой.

Чаще всего можно услышать или прочитать, что кержаки — выходцы с речки Керженец в Нижегородской губернии. Однако там староверов издавна называли калугурами. А вот оханские староверы всегда считали себя именно кержаками, хотя происхождение они имели вовсе не нижегородское, а вятское. Да и кержаки Сибири, как утверждают сибирские этнографы, являются выходцами из Пермской и Вятской губерний.

Для меня очень важно то, что мама мне когда-то сказала: «Мы — кержаки!» С тем и живу. И потому псевдоним себе выбрала — имя и фамилию моей мамы Евдокии Туровой.

О расколе, породившем явление старообрядчества, написано очень много. И если бы я могла где-то прочитать то, что меня интересовало, я бы писать не стала. Однако про оханских предков-староверов от мамы я слышала одно (да и сама кое-что помнила), а читала совершенно другое.

Трудно мне судить, насколько скажу по-новому, но что по-своему — это точно. Да, о староверах писали исследователи, есть и художественные произведения. Но, во-первых, это был взгляд извне, в отличие от моего. А старообрядческое сообщество предельно закрытое, староверы всегда относились к чужим недружелюбно, знания чужим передавать было запрещено. Вот и приходилось пишущим о них людям обходиться по большей части выдумками. Во-вторых, старообрядческая тема зачастую сводилась к изучению распрей раскольников с Русской православной церковью. Но самая главная нелепость в том, что раскольники-де в Пермскую губернию прибежали из Москвы и местное население сагитировали в раскол.

Скажите, можно ли агитацией повернуть реку в другую сторону? Или гору сдвинуть? Тот, кто видел натуральных кержаков вживе-въяве, понимает, что никакой агитатор не смог бы создать их детально регламентированный крестьянский образ жизни. Уверена, что не «коноводы раскола» сделали мужиков такими — напротив, раскол приобрел свои широко известные черты потому, что таковы были они, кержаки наши упертые.

Свои рассказы о кержаках я не считаю броским рыночным продуктом. Хотя сделать это несложно: у нас про раскольников хоть какую дурь напиши — поверят. То они бандиты-разбойники, то дикари-сектанты…

С детства запечатлелось в моей памяти старинное раскольничье кладбище, могила бабушки. Выросли там громадные ели, а под ними — холмики, где-то крест стоял, а где-то подгнил и его положили на холмик. Вот и все. Староверы не устраивали пышных надгробий — никогда. Говорили так: «На том свете ты свой памятник на горбу таскать станёшь!» Да так уверенно говорили, будто видели. (Они, наши лапотные Нострадамусы, вообще массу пророчеств оставили.) Из земли пришедшие в землю ушли, вознеслись к небу громадными елями. И начни я их памятью спекулировать, так эти мои кержаки упертые, они же в гробах перевернутся и проклянут с того света!

Крестьянин-кержак видится мне, физику по образованию, естествоиспытателем, человеком, который находится в постоянном и напряженном диалоге с природой. Результаты этого диалога он познает на собственной шкуре! Способы хозяйствования, самоорганизация кержаков — вот что меня интересует.

Думаю, изучение истории кержаков поможет понять национальный русский характер. Вятская община, наша прародина, никогда не была под игом Орды, имела развитое самоуправление, зажиточное крестьянство. Падение Вятки, завоеванной московскими князьями в конце XV века, не изменило ее народ. Начался «исход» Вятки на юг и восток. Расплескался народ вятской общины по всему Поволжью, Уралу и Сибири. Таков был исторический процесс.

Люди выбрали для себя разные дороги. Вятские ушкуйники умчались в гребенские (гребенцовские) казаки. По Вятке и Волге — на Дон, там и возникло донское казачество, которое удивительным образом сочетало воинственность с хозяйственностью. Это о них и толстовские «Казаки», и шолоховский «Тихий Дон». У казаков и ныне эталоном настоящего мужчины считается отважный, гордый и свободный духом, независимый человек, который ощущает свою особость и превосходство над соседним населением. С гонором народ, это да. Что казаки, что кержаки.

Многие крестьяне пошли осваивать новые земли на восток, сохранив в упрямом кержачестве вятскую вольность. Так что культура оханских кержаков имеет мощнейший исторический фундамент. Батюшкой их был Великий Новгород, матушкой — Вятка, а братовьями — донские казаки. Разве можно от такой-то родни отворачиваться?!

Категорически и сразу отмету упреки в национализме. Вынуждена это сделать, поскольку есть любители спекулировать данной тематикой. Определенная элитарность, конечно, была в кержацком населении. Однако если посмотреть на фотографии, то на некоторых из них можно увидеть красивую кержачку с явно не славянским лицом! Если бы старообрядческая часть населения не ассимилировала некоторых (лучших!) представителей (чаще, конечно, представительниц) соседних народов, то она бы быстро выродилась.

Насколько актуальна эта книга, решать, конечно, читателям. Состояние здоровья сограждан и угроза вырождения заставляют задуматься, сколь необходим крестьянский слой между биосферой и социумом, сколь ценен крестьянский опыт. Они-то тут веками жили, без проблем размножались и на здоровье не жаловались. Вряд ли сейчас можно говорить о воссоздании культурного наследия кержаков. Хотя бы нам надо знать и помнить, что мы потомки крестьян-первопроходцев этих земель.

О носителях культуры и созидателях эта книга. Она основана на архивных материалах и беседах с потомками кержаков, которые рассказывали мне о своих предках. Книга состоит из трех частей.

Современному читателю, даже если у него в роду были староверы, многие исторические факты раскола неизвестны, а деревенские реалии абсолютно непонятны. Чтобы отчасти восполнить этот пробел, в первой части «Сроки, отведенные историей…» есть краткие сведения об истории кержачества, суждения, мнения и мои личные воспоминания о характере староверов, их образе жизни, питании. Надеюсь, что информация может быть полезной.

В «Семейном альбоме» можно увидеть на снимках лица людей, живших давно, или их потомков, ныне здравствующих. Фотографии поясняют небольшие рассказы об их судьбах. Все фото даны были мне из семейных архивов и публикуются впервые. Удивительные лица, потрясающие судьбы…

В завершающей части «Слезы лиственницы» представлены мои прозаические произведения. Ничего не выдумывая и не перелопачивая то, что кто-то где-то уже написал, я, внучка староверческого начетчика, обрисовывала в своих рассказах ситуацию в беспоповской деревне. Я старалась воспроизвести тот мелодичный и выразительный говор, который слышала в детстве. Например, ныне можно услышать жесткое пермское «чо», но не так говорили мои предки. Помню, тетя моя произносила очень мягко слово «цё». Чтобы хоть отчасти показать мелодику говора, остановилась на «золотой середине», выбрав написание «чё», хотя и предлагает В. Даль в своем «Словаре русского языка» писать слово так: «чо».

Эта книга не только моя. Свою огромную признательность хочется выразить всем, кто участвовал в ее создании. В первую очередь, кержацким потомкам, не забывшим, кто они есть. Вот имена этих людей:

Леонид Иосифович Пищальников

Евгений Акимович Туров

Татьяна Титовна Городилова

Нина Федотовна Хренова

Любовь Прокопьевна Мацова

Алексей Федорович Сальников

Даниил Никитич Юрков

Галина Николаевна Варганова

Михаил Леонидович Пищальников

Евгений Борисович Смирнов.

Мы соавторы с каждым из этих людей. Они замечательные! С огромным интересом, уважением все относились к моим расспросам и просьбам, понимая важность задачи — создать книгу о кержаках как бы изнутри. Их воспоминания и фотографии из семейного архива и послужили основой книги. Спасибо!

Работа над книгой «Кержаки» началась при деятельном участии Маргариты Вениаминовны Тарасовой, прекрасной художницы и удивительного человека. Светлая память о ней всегда со мной.

С благодарностью и печалью помяну своих родителей: Евдокию Григорьевну Овчинникову (Турову) и Ивана Васильевича Овчинникова. И литературный псевдоним мне не надо было выбирать: Евдокия Турова — так звали маму. Они уже не были крестьянами, но отец жил и умер с мечтой о своей земле. Мама была настоящей кержачкой по уменьям и характеру, с огромной любовью к деревне, уважением к крестьянству, непоколебимой уверенностью в том, что наши предки были людьми высокой культуры. Светлой памяти отца и мамы, а также деда Григория Филипповича Турова, любимой тетушки Ксеньи Григорьевны Туровой посвящаю эту книгу.

Евдокия Турова