Подтексты

Евгения Ушенина (2024)

Первый том клубного сборника «Подтексты» составлен из конкурсных работ учащихся мастерских прозы и поэзии Подтекст Клуба. В книгу вошли рассказы, отрывки повестей и стихотворения.Десять авторов раскрыли в своих текстах темы памяти, смерти, любви и жизнестойкости.Читая, вы: загляните в голову женщины-матери; узнаете, как парень из деревни прокладывал дорогу в жизнь; какая эпидемия настигла Портланд; как современный поэт чувствует Маяковского; прикоснётесь к поэтическому выражению темы сиротства и преодоления.Сборник «Подтексты» адресован взрослой аудитории, интересующейся современной литературой.Поэтические тексты напечатаны в авторской орфографии и пунктуации.В стихах и прозе авторы допускают намеренные реминисценции и переклички с классиками.

Екатерина Неретина

Бессонница

Ночь хлопает дверьми,

И сквозняки повсюду,

Снаружи и внутри.

Весь наизнанку дом.

Лгут тени за окном,

И колоколом в душу

Луна звонит тревожно,

Что не забыться сном.

Все думать и бродить

Полночным привидением…

И танцевать безмолвно

С тенями у стены.

Изящный круг Луны —

Сплошное наваждение.

Но что поделать…

Дверь открыта, заходи!

Стол будет без убранств,

А чай слегка остывшим.

И лунный луч, целуя,

Коснётся моих рук.

Сегодня я одна,

Твой зритель загрустивший.

И гулкий полумрак,

Мне поневоле друг.

Луна взошла в алтарь,

Как девушка к обряду.

Венчание ночное,

В пол грустные глаза.

Она сияет вся,

Торжественно нарядна,

И трепетом священным

Исполнена душа.

Небесная сестра,

Я к таинству причастна…

И выпало мне пить

За новый лунный день,

Служить тебе во тьме

Мистического часа,

Отмеченной быть знаком

Исконности твоей.

Твой светоносный лик

Иконой небосвода

Склонился надо мной,

Как знахарь над больной.

И с тихою тоской

Глядит в меня как в воду.

Снисходит на меня

Как вечность, как покой…

Не стану провожать.

Бессонница с запястья

Снимает свою хватку

И в дом пускает сны.

Она моё проклятье,

И горькое причастие

Пред тихим шагом

Ясновидящей Луны.

Тотем (лесные лани)

Лунные линии, тонкие линии

Лягут как капли на гибкие спины им.

Изгибы изящны, шаги грациозны,

Глаза — отражение озера звёздного.

Тень, полуявь или призрак рассвета?

Бродят на тонких ногах силуэты.

Туманом укрытые духи-хранители.

Лунные линии тонкими нитями…

В глаза не заглядывай, нрав не испытывай.

Грёзы по райскому саду… не впитывай.

Тропой уходи от них самою долгою,

Лунною, дикою, узкою, тонкою.

«Я стояла у двери балкона…»

Я стояла у двери балкона,

Ко мне подлетела ворона

И зло в лицо каркнула.

Я ждала вестей с фронта

О моем родном брате.

"Не дождёшься", — сказала ей.

Вечером пришло сообщение:

"С лица земли стёрто селение.

Было лютое адово…

Все, кто пишут — выжили,

Но были потери.

Среди живых нет брата вашего."

Но было другое сообщение.

О том, что Хранители времени

Стоят у света на страже.

Духи богатырей витязей

Крепко-накрепко у рубежей,

И они видели моего брата.

На первое сообщение

Я ничего не ответила.

Но прошептала на второе:

"Спасибо вам за надежду,

Хранители, покровители.

Жду. Не впускаю горе".

Было и третье сообщение.

На утро следующее:

"Он был на дежурстве,

Сменился моим мужем.

У них все в порядке,

Живы, немного контужены".

Всё сторожила ворона

Мой балкон и окна

Ещё несколько месяцев.

Но прилетал белый голубь,

И ястребы, и сорока.

И приносили мне добрые вести.

«Частицами, слоем за слой…»

Частицами, слоем за слой,

Соль завершается мной…

Кристаллами в самую суть

Из глубины в бирюзу,

Во мне продолжая волну.

Шёлком песка сохранен

Оттиск изнеженных форм.

Тепло моего естества

Исчезнет с поверхности дна.

Следы от меня — пустота…

Это мой сон? или мир

после второго пришествия?

Или степенно шествие

моё на другой свет?

Тихо. И птиц в небе нет…

Гибкая водная гладь

Зрячей глядит глубиной.

Бездонность и синий покой

В моём отраженьи дрожат.

Я открываю глаза…

Кресло и книга, халат…

Омыла святая вода.

Капля из моря — я…

мне предстоит найти

свой путь к океану любви.

Сонет

Я поддаюсь подкравшейся тоске.

Захлебываюсь запахом дороги.

Смотрю в сияющий алтарь небес

И мыслью зависаю на пороге.

И оторвав себя от снов в тепле,

Я ощущаю дымный дух свободы!

Но жжется он, чертя углем в душе.

Бездомность скорбно тянет за подолы.

Так для чего во мне терзаниям приют?

И несиденье дома? Вой под звезды?

Стал пресен ваш порядочный уют.

Паломник-ворон верен вере твёрдо.

Меня стихи-скитания зовут,

И я лечу на зов, чернильно-черный.

«Временем моим…»

Временем моим,

Именем Твоим…

Я хотела стать

На звезду похожей.

Ног босых следы

Догнала волна.

Мне к звезде нельзя,

Слишком тонкокожа.

Я смотрю из-под

Млечности гирлянд.

Разлетаются

В темноте соседи.

Музыка стихов —

След секунд землян.

Вдох и выход мой

Помнят строки эти.

Мудрость космоса

Пеплом в волосы.

Кожей собрала

Пыль из серебра…

Мне бы написать

Песню Господу,

С нею на устах

Успокоиться.

Именем Твоим!

Временем моим!

Мир бежит быстрей,

Мои строки тоже.

Тянется душа

К таинству огней.

Выстроен стихом

Мост к далёким звёздам.

Орхидея

Подари мне сиреневых орхидей

Из тропической колыбели,

Из долгих проливных дождей,

От парящего влагой берега.

Подари мне их тягучий аромат.

Он наполнит меня как вином и ядом.

Я буду слышать дождь и океан,

У их подножия дурманным сном объятая.

Они мне — обнажённая любовь!

И обнажённым шелком покрывают душу.

Они ко мне в объятия и в кровь

Текут сиреневой лавиною наружу.

В их аромате, дьявольски густом,

Беспомощная чистота рассветов.

Вдох орхидеи, как возможность лета.

Наполни сладостью своей мой дом.

И пусть цветёт она сегодня для меня, —

По-северному замкнутой и гордой,

Искавшей у ветров сырых тепла,

Живущей неприлично скромно.

Хочу тонуть в сиреневых ручьях

Её пленительного тёплого нектара.

И представлять мгновения, когда

С дождём она бесстыдно целовалась.

В пронзительных сиреневых тонах

Я вижу кроткую тоску по раю,

Призыв любить, бесстрашно отдавая

Души своей расцветший сад.

«Ты был мне карателем…»

Ты был мне карателем,

Медленно резал всё светлое.

Знаком лёг восклицательным,

Прописался в моем дневнике.

Искушая изобретательно,

Искусно меня предал

сто раз за вечер.

Потом попросился обратно

и предал больнее вдвойне…

Посланник божий?

Опричник,

исполняющий слепо и преданно

Высшую меру Всевышнего?

Отсыпано щедро мне…

Я распознала истину.

Не ты был чудовищем.

С улыбкой, тонкой, как лезвие,

смехом звонким, как песня,

Темнота разрасталась в душе.

Непросто в самой себе

Опознать лик убийцы…

жертвы, судьи, очевидца.

Я узнала недавно во сне

Как тебе было больно

Топить меня в полной

Соблазнов и страхов воде.

Но Ангел твоею рукою

Карты кропил в игре.

Прости меня, если сможешь.

Мы оба тогда сломались —

Из-за твоих, из-за моих

шатких и ржавых перил…

Но теперь-то я знаю:

ты, хоть и не светел,

но злодеем не был.

Ты медленно резал все тёмное,

Чтобы меня спасти.

«Меня кто-то совсем забыл…»

Меня кто-то совсем забыл?

Ниоткуда за мной не пришёл.

На пустынном перроне простыв,

Отбиваюсь от свор сквозняков.

Отчего же я до сих пор…?

Почему же кто-то всё не…?

Сколько нужно часов ещё…?

Что мне станет спасением?

Всюду дует за воротник.

Кто-то где-то был очень мил.

Жизни скомканный черновик

Убегающим шпалам скормил…

Мне никто никогда нигде…

Потому что ничей не свет.

И я чувствую, что теперь

Никого на перроне нет.

Дерево

На моей коре дождь…

На моей коре ночь…

Из моей коры жёг

Пламя старый шаман.

Над моей кроной спят

Сотни бледных плеяд.

И кочевник закат

Ткёт кровавый обряд.

Под моей кроной тьма,

Птицам цепким дома.

Чертит ведьма-сова

Колкие письмена.

Здесь не тишь и не блажь.

Вырви глаз темнота.

Зашипит по ветвям

В танце смерти змея.

Ты пришёл поглазеть?

Бродят многие тут.

У моих корней кровь,

Под моей тенью труп.

Я расту не в земле.

Подо мной города.

Человечьих костей

Стройные берега.

Выпей горечь мою,

Съешь изогнутый лист,

Под могучим крылом

Закопайся и спи.

У моих корней соль…

У моих ветвей сок…

Будет сладок твой сон

В скрипе вечных часов.

Иллюзорный ваш мир

Рассыпался в труху

Сотни раз на моем

Деревянном веку.

Мой удел провожать

Смену зим и эпох.

Деревянно обнять,

В колыбель или гроб.

Ты ко мне приходи,

И садись на качель.

На моей коре ночь…

От тебя ушла тень…

«Небо в квадрате с крестом…»

Небо в квадрате с крестом

Висит в предутренних сумерках.

Комната сливается со сном.

Силуэты плывуще-танцующие.

Темнота безлика, бездонна.

Глядит, как бездомная, с улицы.

Под нависшим оком хочется

Съёжится и зажмуриться.

В этой комнате пять углов.

Четыре прямых, один острый.

В остром колене-прижатом назрели вопросы,

Занозами в ребра несносными.

Небо просачивается в щель,

Капает с подоконника.

Утро затапливает постель.

Растапливает плоть мою.

Расплавляется бесцельно

масло на бутербродах.

Органный гул тишины

сменяется щебетом голодных.

Главный орган духа невозмутим.

Снимаю с плеч темноту хваткую.

Утро. Пора думать о земных.

Ночью снова: угол, бездна, квадраты…

Акростих Пётру Главатских

Пеплом дымит раскаленная сцена,

Ёмкость для сольного сердцебиенья.

Треском горящего нотного поля

Рвение духа выходит на волю.

Глаголить ритм, поднимая

Лавину чувственных рек,

Авангардно-свободно

Всеуслышанно каясь,

Акцентом звука пронзая

Тончайщие стены тел…

Снисходит крик в темноте,

Как плач об агнце света…

И.

Х.

Он (деньги) и я

Когда ты входишь в обветшалый кров,

Твой лоск встаёт павлином среди пыли.

И стопы книг (и на и под столом)

Лежат, желтеющие рты разинув.

А ты, смеясь, из шляпы достаёшь,

Как соль весьма изысканного трюка,

Горсть фантов: ЦУМ, театр, ужин в Турандот…

И вежливо протягиваешь руку.

И амбра в след играющих духов,

И вин стареющих кровавое наследие…

Одевшись в узко-чёрное столетие,

Ты мне бросаешь длинное вечернее

Огней московских полотно.

И я плыву в размеренных шелках

По мраморным парадным коридорам.

Я загораюсь вспышкой в зеркалах.

И пудрюсь в глянце царственных уборных.

Но только помни, мой роман с тобой —

Прогулка под Луной бродячей кошки.

Я незаметно ускользну домой,

В мой сад, где шаль скамейке брошена.

Веранда,

книги,

небосвод,

Под крышей скошенной.

Люблю с тобой,

(и без тебя),

Смотреть

на звезды я.

«Я разрешаю…»

Я разрешаю

злиться

волчицам.

Рычать

и скалить

клыки.

Я разрешаю

резвиться

львицам.

Ночью

по звездам

брести.

Я разрешаю

птицам

стелиться

Ситцем

в небесную

синь.

Я разрешаю

лисицам

слиться

С рыжей

листвой

осин.

Провозглашаю

раскрыться

всем лицам,

Частицам

моей

души.

Я пожелала

свершиться

жрицей

В храме

цветущей

Земли.

Сыпет

крупицы

корицы

Тёплое

тёмное

Инь.

Сила во мне струиться,

Тайна земных глубин.