Когда снега накроют Лимпопо

Евгения Райнеш, 2023

В зоопарке «Лимпопо» зверски убит ветеринар Литвинов. Его нашли с разодранным горлом возле открытой клетки, из которой сбежал лев. В убийстве, наспех замаскированном под нападение хищника, подозревают бывшую жену Захара Волконцева. Хоть Тави и бросила их с сыном много лет назад, он не может допустить, чтобы бывшую обвинили в смерти Литвинова. Волконцев уверен в ее непричастности. В ходе собственного расследования Захар убеждается: личность погибшего ветеринара таит в себе множество загадок.

Глава вторая. Служба управников на месте трагедии

Утром я отвел сына к бабАне в соседний подъезд.

— Ты ж мой котенок, — привычно закурлыкала бабАня вокруг Чеба, — мой же ты славный, мой хороший…

Чеб как-то странно прижался ко мне, не желая проходить дальше.

— Ты чего? — я мягко подтолкнул его. — Сегодня без капризов, и сам знаешь почему.

В моем голосе назревала гроза, и Чеб, вздохнув, как-то искоса и вопросительно посмотрел на няню. Мне показалось, он ждал от нее каких-то слов, а БабАня все говорила «про другое». Словно она стала вдруг совсем чужой, той, которую мой сын не знал. БабАня не замечала напряжения, сквозившего в зажатых движениях Чеба.

— Два дня тебя не видела, ты, кажется, подрос…

Она обняла его, и Чебик словно удостоверился, что бабАня — это та самая бабАня, оттаял. Улыбнулся сначала неуверенно, а затем во весь рот.

— Дай-ка посмотрю, молодец ты мой…

Чеб снисходительно повертелся, демонстрируя удаль молодецкую.

— Этот юноша вовсе не молодец, — остудил я ее пыл. — Вчера он вел себя просто отвратительно, Так что сегодня…

— А я булочки с шоколадом напекла, компот из вишни сварила. Булочки еще горячие, а компот остудила. Возьмешь с собой, Захар? У тебя щеки впали.

Она покачала головой, а я сглотнул слюну. В квартире бабАни пахло горячим шоколадом и прохладной, сочной вишней. Попытался держать лицо, уже сдаваясь:

— Но он наказан…

— В пакет сложила, — сообщила няня. — На случай, если ты торопишься. И не сможешь с нами позавтракать.

Я и оглянуться не успел, как уже тащил большой, одуряюще пахнущий пакет, спускаясь по лестнице. Первую булочку, не утерпев, достал на выходе из подъезда, впился зубами в ароматное невесомое облако. А потом успел умять еще две, пока поднимался.

Вернулся в опустевшую квартиру сытый, размякший, но с твердым намерением погрузиться в работу. Это был новый проект, к которому я только примеривался. Станция скорой помощи решила обновить свой сайт. По моему мнению, это следовало сделать еще лет эдак семь назад — портал выглядел замшелым, как трухлявый пень в дремучем лесу. С одной стороны я понимал, что больница — учреждение бюджетное, на гонорар, который они могут выделить на создание сайта, не разгуляешься. Да и, судя по всему, начальство не горело энтузиазмом, просто исполняя волю, спущенную сверху. А с другой стороны, я сейчас был почти не загружен, да и дело все-таки благородное.

Для экономии времени можно воспользоваться бесплатным конструктором, это во много раз удешевит работу. Была у меня на подхвате одна CMS система, которая предлагала очень даже достойные статьи, ссылки, форум, фотогалерею и прочее. Особых требований в письме с ТЗ не было, но я уже не впервые работал с госучреждениями и предполагал, что как только создам базовый конструкт, тут же прилетит руководство от облздрава, причесывающее все сайты ведомства под одну гребенку.

Единственное, что обнадеживало, это приписка в самом конце письма: Алексей Гордеев, замначмеда станции скорой помощи. И номер мобильного телефона. То есть можно работать не с безликим заказчиком, неким усредненным клиентом (чаще всего коллективное бессознательное на первый план выдвигало какую-нибудь испуганную девочку-секретаршу, ничего не понимающую ни в профессии, ни в рекламе, ни в дизайне), а с вполне реальным лицом. Если клиент, имеющий должность и фамилию, окажется адекватным человеком, то работа может даже принести творческое удовольствие.

Я уже было собрался набрать номер, указанный в письме, когда мобильный разразился прямо в моих ладонях требовательным позывным. Высветилась Лиза, одна из немногих близких мне в Яруге людей, журналистка из местного сплетника, который раз в неделю выходил в бумаге, захламляя почтовые ящики и подоконники первых этажей в подъездах.

Обычно Лизе звонил я сам, в большинстве случаев, когда бабАня не могла остаться с Чебом, а мне нужно было срочно куда-то удалиться. Просто так Лиза никогда меня не беспокоила, и уже просто факт ее звонка несколько напряг.

— Захар, — голос Лизы казался непривычно глухим. — Ты же дружил с Литвиновым? Ну, который ветеринаром в зоопарке работал?

— Работал? Почему — работал? — я сразу ухватил суть. — Митрич?

Сердце поднялось к горлу в предчувствие чего-то очень нехорошего.

— Значит, еще не знаешь, — вздохнула Лиза. — Это просто кошмар! Ужас…

Мне показалось, она всхлипнула.

— Да что же?! Лиза, не тормози!

— Он погиб сегодня ночью. Страшно так погиб. Его загрыз лев…

— Что со львом? — от неожиданности глупо спросил я.

— Лев исчез, — опять вздохнула Лиза. — Рано утром на территории панд нашли Литвинова с разорванным горлом. А их и след простыл.

— Кого — их? — Я продолжал задавать какие-то тупые вопросы, проворачивая в голове все те же тяжелеющие с каждым мгновением мысли.

— Нет льва и одной панды, — почему-то все еще терпеливо объяснила Лиза. — Я зачем звоню… Не ходи пока в «Лимпопо» с Чебом. Я как узнала, сразу о вас подумала. Лучше вообще из дома не выходите.

— Лиз…

— Ой, меня зовут. Пока…

— Держи меня в курсе, — успел крикнуть я, пока она не отключилась.

— Я и сама не много пока знаю, но ОК…

Мир, который с утра был наполнен какими-то важными делами, мгновенно изменился. Ничто так не меняет пространство и время вокруг тебя и в тебе, как горе. Время становится тягучим и липким, а пространство сужается и начинает душить. Почему-то тут же захотелось принять ванную.

«Это неправда», — назойливой мухой толкалось изнутри черепа, с каждым толчком вызывая приступы тошноты.

А другое, тоже внутри, только уже не головы, а в солнечном сплетении поднималось жгучей болью: «Правда, и ты это знаешь».

Я не скажу, что ветеринар Литвинов был очень близкий мне человеком, но важным — вне всякого сомнения. Тогда, три с небольшим года назад, он принял большое участие в нас с Чебом, только приехавших в этот тихий провинциальный город.

Мир праху Митрича…

***

Этот гость явился без звонка. Вернее, предварительный звонок был, но очень странный.

— Захар Игоревич? — поинтересовались, и я ругнулся про себя и на себя.

Зачем ответил на незнакомый номер?

В пылу работы схватил звонящий телефон, даже не глянув на определитель. Думал, Лиза с новыми подробностями о зоопарке. Она же обещала держать меня в курсе.

— А кому я понадобился? — буркнул я вместо приветствия.

Впрочем, звонивший тоже не поздоровался, так что мы были квиты.

— Вас беспокоят из столицы, служба управников. По поводу вчерашнего происшествия. Вы в курсе трагедии в местном зоопарке?

— Да, — недоуменно подтвердил я. — В общих чертах.

— В Яругу вылетела комиссия. Настоятельно рекомендуем оказывать полное содействие нашему представителю. Тем более что ходом следствия заинтересован центральный управник.

— Чего?! Вы вообще кто?

— Секретарь службы управников, — ответил незнакомец и отключился.

Чушь какая-то. Комиссия, служба управников… Единственное, что меня зацепило: упоминание о вчерашней трагедии. Этот секретарь явно имел в виду жуткую смерть Литвинова. Но я-то здесь при чем?

Через несколько часов уже позвонили в мою дверь.

— Юлий Гаевский, — скучным бесцветным голосом протянул новоприбывший. — Центральный управник. Из Москвы.

«Недавний провинциал» — понял я. — «Явно выслужился из какого-нибудь Нижнестранновска, и очень гордится тем, как упорно пер с самых низов. Эка он добавил «Из Москвы»».

— Захар Волковцев, — ответил я. — Веб-дизайнер. Из Яруги.

Руки подать не хотелось. Что-то неладное я чувствовал от этого «представителя» с женским именем Юлий.

— Все называют меня Гай, — он словно прочитал мои мысли.

И вдруг улыбнулся:

— Ненавижу имя Юлий. Но вы пригласите меня войти? Или… поговорим где-нибудь в кафе?

Только в кафе на общее обозрение с управником из Москвы мне не хватало выкатиться. Нет уж.

— Проходите, — я отступил, освобождая вход. — Поговорим на кухне. Извините, у меня срочная работа и маленький сын. В комнате — бардак, а кофе только растворимый.

— Ничего, — сказал он. — Я на теплый прием не рассчитывал.

Центральный управник оказался моим ровесником, высоким (очень длинным, если бы не сутулился), светлоглазым, русоволосым, только лицо отдавало чем-то землистым, нездоровым. Такое бывает у геймеров, сутками не встающих из-за компьютера.

Я сыпанул в подвернувшуюся под руку чистую чашку кофейного порошка, залил кипятком и с перекошенным любезностью видом поставил ее перед незваным гостем. Он к, честно говоря, бурде не притронулся, подождал, пока я закончу ужимки вежливости и сяду.

— У нас есть основания полагать, что к убийству человека причастна знакомая вам летавица. Возможно, она намеренно открыла клетку со львом, когда жертва оказалась рядом.

Я, кажется, охнул. Или простонал. Не уверен точно, так как был ошарашен настолько, насколько вообще можно себе представить. Уже одно только упоминание о летавице выдавало в нем совсем непростого человека. И… Человека ли?

— Дышите! — скомандовал… как его?.. Гаевский. — И не удивляйтесь. Наша служба как раз и занимается… гм… сущностями. Мы их называем пристальцами. И летавицы относятся к сфере нашего внимания. Так же как звонцы, наруги, потворы и многие другие.

В моей голове развернулось четырехполосное шоссе, по которому параллельно и навстречу друг другу помчались совершенно разные мысли. Одновременно.

С одной стороны, я пытался переварить информацию, что, кроме Тави, в природе есть еще какие-то необычные существа. Она несколько раз вскользь упоминала о родственницах, с которыми у нее складывались очень запутанные отношения, но я не вникал в женские мелочные разборки. Никогда не видел каких-то еще летавиц, Тави для меня была единственной и неповторимой. А навстречу этим мыслям неслись…

— Впрочем, — продолжил незваный гость, — забивать голову вам не буду, ситуация очень серьезная. Когда вы ее последний раз видели? Вашу летавицу.

В моей голове выстраивалась проклятая логическая цепочка: лев, которого дразнил Чеб, загрыз Митрича, который надрал Чебу уши. Перед глазами так и стоял злой огонек, блеснувший во взгляде Тави, когда я рассказал ей об этом. Летавицу не очень заботило самочувствие ее сына, но унижение, нанесенное роду через дерганье за уши, она восприняла очень…гм… болезненно.

С запозданием вспомнил, что уши летавицы всегда прячут под волосами и никогда и никому не позволяют к ним прикасаться.

— Вчера… — растерянно произнес я. — Я видел Тави вчера ночью. И… Какие у вас основания…

— Она была во время убийства в районе зоопарка, — сказал управник. — Ее видели.

— Черт, — сказал я. — Но это не доказательства вины. Совсем не доказательство. Вы же видите, мы живём совсем рядом. Она могла просто возвращаться от…

Меня озарило.

— В ту самую ночь, когда погиб Ми… Дмитрий Литвинов, тот самый ветеринар из «Лимпопо», Тави была здесь.

— Всю ночь?

— Час, наверное, — признался я. — Может, полтора. Но поверьте, если бы она совершила что-то такое ужасное, я бы знал. Разве она способна…

Кого пытаюсь обмануть? Этот Гай Юлий прекрасно разбирался в психологии существ, которых он назвал… Скитальцами? Нет, кажется что-то другое, хоть и похожее.

— С точки зрения летавицы, открыть клетку со львом может казаться очень хорошим поступком. Или мелочью, недостойной внимания. Вы прекрасно знаете: в голове у летавицы может твориться все, что угодно, и ни одна из ее мыслей не будет понятна вам до конца.

— Да, — я улыбнулся, помимо своей воли. — Это точно. Но каким образом вы собираетесь выяснить у нее то, что вам нужно?

— Вы не понимаете… Не выяснить, а допросить.

Я уставился на управника с немым вопросом.

— И нам придется до выяснения обстоятельств забрать летавицу с собой.

Чёрт, он, что — серьёзно?

— Серьезнее некуда, — Гаевский прочитал все в моих беспомощных глазах.

— Если выяснится, что виновна она, то…

— Что?

— Вы больше никогда ее не увидите. И ваш сын — тоже.

Тави, конечно, была отвратительной, да что там — просто никакой матерью, но я не желал бывшей такой участи. Всё-таки, благодаря ей, у меня был Чеб.

— Подождите, — сказал я. — С какой стати ваша… организация так уверена в ее виновности? Всё-таки вы — издалека, со стороны, а мы, так сказать, в самой гуще варимся.

— Ага, — парень посмотрел на меня с таким ехидным прищуром, что на секунду я усомнился в его статусе. — Варитесь. Так тесно, что…

Он знал. Все знал. Я собирался официально поручиться за адекватность Тави, но тут слова застряли у меня в горле. Близкое родство. Примут ли они мое поручительство, исходя из наших отношений?

В памяти, как назло, так не вовремя, всплыло: озорные глаза за невероятно пушистыми ресницами — такие же, как сейчас у Чеба. Руки и рот, перемазанные спелой сладкой земляникой. «Эй, это моя…», и она падает с той ветки вслед за туфелькой, бесконечно падает в мои протянутые ладони, и я держу в руках весь мир — такой лёгкий, невесомый и в то же время, включающий в себя всё, что только есть в нём.

Тави пахла земляникой, душисто и липко, и губы были такие же — сочные, сладкие, полные ароматного наслаждения.

— Это не запрещено, — зло ответил я этому сутулому Гаевскому. — Разве есть законы на небесах или на земле, запрещающие любить половозрелым и свободным мужчине и женщине друг друга?

— Мужчине и летавице, — уточнил Гай, который Юлий. — Согласитесь, это меняет дело. Ладно, сначала вы не поняли с кем… гм… любите друг друга. Но потом-то…

Он как-то очень грустно покачал головой:

— Это понимаешь через некоторое время. Как бы ни гнал от себя странные мысли в самый пик счастья, непременно чувствуешь: что-то не то. Словно… ешь шикарное аппетитное блюдо. Сначала упиваешься им, но потом сквозь изысканный вкус начинает пробиваться едва уловимый смрад гнили. Чуть-чуть, ровно настолько чтобы подпортить настроение, но не заставить тебя оторваться от него.

— Вы говорите с таким знанием дела, — не выдержал я.

Сравнивать Тави с едой… По-моему это было даже аморально. Не ожидал я от центрального управника такого.

— Я по роду своей деятельности часто сталкиваюсь с подобным, — покачал головой Гаевский. — И вам еще повезло, что сразу отпустили летавицу. Был у меня один знакомый…¹

Отпустил? Я хмыкнул. Сейчас понял: Тави наверняка была у них под каким-то наблюдением. А значит они в курсе и моей жизни. В Москве никто, кроме мамы, не осведомлен, где я остановился в Яруге, управник же безошибочно нарисовался на пороге. Так что они в курсе, что я сбежал из столицы в этот небольшой провинциальный город с годовалым Чебом. Вернее, сначала — на утро после рождения сына, — исчезла Тави. А позже и я, чтобы до бесконечности не объяснять необъяснимое друзьям и близким, собрал немногочисленные вещи, взял билет до самой дальней станции, которая только нашлась в расписании, сел на поезд. Так мы с Чебом оказались в Яруге.

— Вы же прибыли в нашу жопу мира не для того, чтобы рассказывать мне байки из вашей богатой историями жизни? — резко перебил я Юлия Гаевского. — Давайте ближе к делу. У меня срочная работа. Я, видите ли, веб-дизайнер, фрилансер, живу с того, что сделаю этими вот руками.

Ну, и, конечно, со сдачи в аренду московской квартиры, доставшейся по наследству. Но управник пока не требует финансового отчета. Интересно, а имеет ли вообще такие полномочия?

— У меня один вопрос, на который, надеюсь, вы мне сразу и честно ответите, — в глазах Гаевского проявилась неожиданная сталь. Этот, на первый взгляд, рохля, кажется, и в самом деле кое-что уже повидал в жизни.

— Если смогу, — заверил я. — Например, длину Волги я не помню.

Он вздохнул, явно не оценив моего юмора. Впрочем, Гаевский не был одинок в своей реакции. Мой юмор многие не понимали.

— Просто скажите, где она сейчас. Где летавица?

— Тави? — переспросил я.

— Их всех зовут Тави, — уточнил Гай Юлий. — Я спрашиваю конкретно о вашей возлюбленной летавице.

Я пожал плечами:

— Говорил же, вчера ночью она была здесь, забрала у меня пятнадцать тысяч рублей. Очень торопилась.

Гай мотнул головой:

— Не пытайтесь навести меня на мысль, что она исчезла из города. Если у летавицы есть деньги, она не успокоится, пока не спустит их на шмотки и косметику. Улететь далеко не может еще и потому, что даже самая выносливая из них нуждается в отдыхе каждые два часа.

Я тоже был в курсе, что после двухчасового полета Тави становится сонная.

— Я никуда вас не навожу, — ответил. — Сказал абсолютную правду. Она хотела какую-то сумку. Наверное, бросилась к ней, как только торговый центр открылся. Дня два будет любоваться этой сумкой, не отрываясь, пока не надоест. Возможно, через несколько дней вернется за следующей порцией денег. Или через несколько месяцев. Когда точно — не знаю.

— Ну, надеюсь, вы сообщите, если она появится, — устало сказал Гай, поднимаясь. — И имейте в виду. Сущности, о которых мы говорим…

— Мы говорим о Тави, — тихо, но твердо произнес я. — И она никакая не сущность. Пусть бывшая, но моя жена.

— Да, конечно, — кивнул Гай. — Но я хотел сказать… Только не кидайтесь сразу в агрессию. Дело в том, что известны случаи подчинения пристальцев. То есть кому-то удается подчинить су… Да хоть кого — потвору, наругу, звонца… И тогда присталец служит хозяину, понимаете?

— Человек с добрыми мыслями не станет кого-то насильно подчинять.

Прозвучало немного по-детски, но это была правда. Я так и в самом деле думал.

— Да, — коротко согласился Гай Юлий. — Вы уверены, что ваша бывшая жена…

— Я ни в чем до конца не уверен, когда дело касается Тави, — честно признался я. — но если нужно, могу поручиться за нее. Чтобы ее… э-э-э… не забрали. Официально заявляю: в тот вечер я не видел ничего странного в ее поведении. То есть, конечно, все ее поведение с нормальной точки зрения не совсем адекватное, но ничего сверх обычной ненормальности…

Совершенно запутался и с надеждой посмотрел на управника. Глупо было надеяться, что он меня выручит. И Гай Юлий продолжал многозначительно молчать.

— Черт, — я беспомощно развел руками. — У вас же есть какая-нибудь такая процедура — взять на поруки, выпустить под подписку о невыезде, посадить под домашний арест? Честное слово, чего мне бы это ни стоило, я примотаю ее скотчем к креслу. Крылья летавицы не поднимут кресло. Есть же какой-то выход, а?

Гай поморщился, сначала мне показалось — от досады, а потом — будто у него что-то все время болит. Хронически. И боль усиливается от каких-то резких движениях. Или при определенных словах.

— Общение с летавицей, скажу честно, не пошло вам на пользу, — наконец произнес он. — Вы сейчас весь такой противоречивый, летящий и незавершенный. Ведь не всегда таким были, а?

Управник махнул рукой и, не дожидаясь ответа, встал, направляясь к выходу.

— Я сразу с самолета — к вам, еще не устроился. Нужно найти приличный отель. Вот номер мобильного.

Гай передал мне квадратик визитки.

— Лаки, — сказал я в сутулую спину перед тем, как дверь закрылась. — Приличный отель у нас в городе — «Лаки».

Примечания

1

История управника Гронга и лярвы Тары — в романе «Мга»