Сказки лунных дней. Часть II

Евгения Преображенская (2024)

Пойдут ли на пользу Дженне сто лет, проведенные в лампе? Что связывает её с таинственной красавицей Алриаса? Чем может помочь в борьбе с врагом колдун Каад? И что за сказку Дженна услышит от Владыки? Страннице предстоит очередное огненное приключение. И оно приведёт её домой…Это фэнтези для взрослых, которым нужна сказка. Это история о человеке, который должен перешагнуть пределы человеческого.Дилогия "Сказки" — это третья история фэнтези-цикла "Не в этом мире". Первая: трилогия "Проклятие чёрного единорога. Вторая: дилогия "Осколки сфер".

1 Алриасский вор

— А ну стой, негодяй! Проклятая мартышка Наэрана, ямы Алзалама тебя заждались! — кричали во всё горло стражники.

И они были во многом правы. Невысокий и гибкий силуэт перескакивал с ветки на ветку не хуже мартышки. За спиной у него подпрыгивал мешок, туго набитый сладкими плодами.

По поверьям, вкушать персики, растущие в царских рощах при храме Азрэка и Танах, дозволялось лишь царской семье. Ни один из министров, ни одна из наложниц, не говоря уже о простых людях, не мечтали ощутить на языке даже малую каплю их нектара, дарующего, по утверждениям легенд, волшебную силу.

Вор был против. И он тоже был прав, хотя и сам не догадывался, насколько!

— Простые люди ничем не хуже царя царей! — смеялся воришка из пышных крон.

Обычно приземистые, персиковые деревья здесь отличались особенной высотой и крупными плодами нежно-розового цвета.

Ходили легенды, что эти гиганты выросли, когда сам бог Луны поленился дойти до кувшина для объедков и плюнул косточку от персика со своих небес на землю. Говорили, что именно с тех пор здесь вырос сад, около которого выстроили храм. А уже после вокруг храма возвели и сам дворец.

В который раз вор проникал в рощи, расположенные в самой глубине монаршей резиденции. Он уходил безнаказанным, несмотря на все старания придворных. Но наглый босоногий мальчишка лет десяти не просто убегал. Он буквально издевался над личной охраной царя!

— А ну стой! Стой! — кричали усатые стражники.

— Стою-стою! — заливался высоким хохотом мальчуган, балансируя на одной ноге на крыше сокровищницы и изображая цаплю, машущую крыльями. — Слушаю и повинуюсь, только не пугайте Алзаламом!

— Брысь! Брысь оттуда! — потрясали пиками и саблями стражники.

— Слушаю и повинуюсь! — смеялся вор, перепрыгивая на балкон библиотеки, а оттуда левее — на лабораторию лекаря.

— Нет! — кричали стражники. — Только не туда…

Маленький негодяй уже знал, что в левой части дворца за фонтанами находились сады с попугаями и палаты царских жён. Разодетые в разноцветные шелка прекрасные девы встречали его кульбиты и прочие акробатические танцы на крышах кто рукоплесканием, кто смехом. А кто, и это было забавнее всего, падал в обморок.

— Прочь! Негодник, прочь отсюда! — визжали евнухи, охранявшие покой гарема.

И послушный вор, отвесив низкие поклоны благодарной женской публике, спешил исполнить приказ. Проскакав под крики слуг, павлинов и попугаев из гарема через низкие крыши царских бань, кухни и домов для слуг, он в целости добрался до конюшен.

В нижней правой части дворца располагались казармы и было особенно опасно! Но, бросив чёрным тонконогим кобылам один из священных плодов, вор вызвал такой необычайный переполох у конюхов, что на некоторое время все позабыли о его существовании. Не дай Азрэк глупое животное съест то, что не подобает вкушать даже человеку!

Мальчишка тем временем с разбегу взлетел на спину одного из сторожевых слонов, топтавшихся по аллее вдоль крепостных стен. Зверь, совсем не ожидавший чего-то подобного, от страха взревел и привстал на дыбы. Вызвав последний неистовый вопль у охраны, вор оттолкнулся ногами от спины слона, перемахнул через крепостную стену и был таков.

— Не стойте! — орал главнокомандующий царской стражей, готовый от отчаянья повыдергать себе все волосы из бороды. — Бегом! Поймать его! Лучники, где лучники! Стреляйте же! Чего вы медлите? Уходит! Он снова ухо-одит!

Целый отряд покинул Главные дворцовые ворота в поисках преступника. А мальчишка тем временем преспокойно остановился у одного из соседних дворцов, нагло наблюдая со стороны увлекательное зрелище собственных поисков. В этот миг он расслабился, позволил себе рассмеяться. Это было лишним.

Один из отставших стражников повернул голову в его сторону и, заметив нарушителя, издал предупреждающий возглас. Вор подпрыгнул от неожиданности и припустился наутёк. Солдаты бросились в погоню.

Они пронеслись по Улице процессий и вдоль Главной аллеи. Миновали площадь Раскаяния и оказались на Торговой улице.

Увёртливый и миниатюрный мальчишка ухитрился не задеть ни одного лотка или плеча. Преследующие же его стражники в тяжёлых доспехах раскидали многие товары по базарной площади, призвав на свои головы и на душу вора новые проклятья.

Возможно, это и оказалось решающим. Не стоит недооценивать силу проклятий.

Мальчик почти оторвался от преследователей на одной из малолюдных улочек. Он готов был нырнуть в ближайший люк, который вёл в Нижний Алриас, но внезапно люк с изображением крылатых львов оказался закрыт!

В тот же миг на пути у вора возник знатный господин. Нельзя было не заметить его богатые, расшитые золотой нитью и самоцветами одежды. Уж не вельможа ли из самого дворца решил прогуляться по улицам?

Мальчик замешкался, стража приближалась. Заметив это, господин схватил вора за руку. Он быстро притянул его к себе и, распахнув свой плащ, прикрыл им беглеца. Волшебным образом тот вдруг стал незаметен для стражи. Солдаты пробежали мимо, даже не подумав заподозрить в чём-либо знатного господина.

Когда стихло эхо их шагов и бряцанье оружия, вельможа выпустил мальчика из тени. Вор уставился на своего спасителя, удивлённо хлопая глазами и словно онемев. Знатный господин оказался к тому же волшебником!

Мальчик знал, что его род людков владеет искусством хождения по дрёмным тропам. Но сам никогда не пользовался ими, считая, что он и без этого достаточно ловок. Однако, похоже, что именно на дрёмной тропе и укрыл вора знатный незнакомец.

По сравнению с маленьким людком господин казался очень высоким. Его худое лицо хотя и носило следы солнца, но явно не принадлежало джаэрубцу. Выгоревшие брови и длинная, редкая, как у козла, борода были светло-русые. Уголки глубоко посаженных карих глаз немного опускались, как у некоторых жителей Северного континента.

–…Это ты Тикка Быстроногий? — прищурился господин. — Знаменитый алриасский вор, крадущий персики из сада самого царя царей?

— Ну-у… я, — замешкался Тикка. — А Вы кто такой? И чего это, интересно мне знать, высокородному господину вздумалось прятать вора от стражи?

— Моё имя Арлеклодий, — представился молодой мужчина, манерно поклонившись. — Я наследник одного из царств Севера. И да будет тебе известно, что мне нужна твоя помощь.

— Если Вашему Высочеству понадобились розовые персики, могли бы сами их и сорвать, — состроил дурачка Тикка. — Вон, магией владеете… Неспроста стража мимо просвистела.

— Меня не интересуют персики, а требуется кое-что более редкое… — признался Арлеклодий, не заметив иронии в голосе собеседника. — Ты прав, я волшебник. Но магии тут мало, нужна ловкость… И если ты поможешь мне, клянусь, я отплачу так щедро, что тебе хватит денег до конца жизни.

— А, так волшебник ищет вора, — важно усмехнулся мальчик.

— Самого лучшего и самого бесстрашного из воров, — кивнул Арлеклодий. — Если только ты готов пуститься в одно увлекательное приключение!

— Клянусь Азрэком, я всегда готов к приключениям! — торжественно сообщил Тикка и кивнул на мешок: — Только сперва раздам эти персики нищим.

— Хм, странно, — скривился Тикка, глядя в чёрный провал, обнаруженный под камнем в холме, который возвышался прямо среди джунглей. — А чего Вы, господин волшебник, сами туда слазить не можете?

Они миновали пол-Алриаса по тайным тропам, а потом в мгновение ока — озёра Шама и опасные дальние джунгли. А теперь этот богатенький чудак просил Тикку залезть в подозрительную расщелину, выдав лишь верёвку, огниво и факел. Что там такое внизу? Боится, что ли, замарать свой нарядный кафтанчик? А может, это логово царских кобр? Или ещё хуже… жилище скурившихся алхимиков!

— Повторяю тебе, — со вздохом проговорил Арлеклодий. — Тайные тропы здесь не работают. Мой учитель закрыл их много лет назад! — Он сдвинул тонкие брови. — А я сам не могу ползать туда-сюда по верёвке, как мартышка.

— И всё это ради какой-то медной лампы? — недоверчиво прищурился Тикка. — Не ради тайн, серебра, каменьев?

— Это непростая лампа… — Правый глаз Арлеклодия нервно дёрнулся. — Ею владел мой учитель… Это память о нём! Всё, что осталось… Я хочу, чтобы ты достал её… Ты обещал, мерзкий мальчишка! Ты хотел приключений, серебра, так возьми.

Мужчина вынул из своей тени туго набитый кошель и бросил его. Упав на землю, кошель со звоном раскрылся, и по холму покатились серебряные монеты луны.

— Ну не знаю, — вздохнул Тикка. — Если честно, я боюсь змей, крыс и червяков…

— Ты обещал! — воскликнул Арлеклодий. — Чего стоит твоё слово, негодяй?

— Слово вора стоит немного, — усмехнулся мальчишка, почесав лысый затылок под шапкой.

— Тебе мало серебра? — догадался волшебник. — Это не всё… Я дам ровно столько, сколько ты не сможешь потратить за всю свою жизнь! Это моё честно слово.

— Ох и сильно Вам понадобилась эта лампа, — поморщился Тикка. — Ну ладно, давайте сюда факел… Полезу.

Держа древко факела в зубах, маленький людок ловко спустился по верёвке. В подземелье оказалось темно и сыро — как в любом подземелье, — и совсем не хуже, чем в Нижнем Алриасе. Слоистые каменные стены расходились в стороны и терялись во мраке. Ни змей, ни алхимиков в обозримом пространстве Тикка не обнаружил. Зато, когда его ноги коснулись пола, он различил, как сквозь толстый слой пыли поблёскивают монетки и разноцветные камешки.

— Здесь была сокровищница, что ли? — крикнул мальчик наверх.

— Можешь собрать, что осталось, но найди мою лампу, — ответил волшебник.

Тикка провёл факелом туда и обратно, сделал несколько шагов. Затем, окончательно осмелев, он быстро двинулся вперёд. Поиски не затянулись. В одном из дальних углов мальчик действительно обнаружил лежащую на боку лампу.

Она была грязной, с большой вмятиной. Видно, бросили её сюда очень давно и обращались не слишком любовно, как полагалось бы с ценным памятным предметом. Смутные подозрения всколыхнулись в Тикке.

Вернувшись к верёвке, он поднял руку и продемонстрировал свою находку. Затем мальчик оставил факел на полу подземелья, засунул лампу за пазуху и начал карабкаться вверх. Но, когда он достиг света, вместо того чтобы подать ему руку, Арлеклодий внезапно загородил проход и потребовал, чтобы Тикка сперва протянул ему лампу.

— Я отдам твою лампу, когда мои ноги коснутся травы, — заявил мальчишка. — Я устал и не могу висеть тут на одной руке!

— Твои ноги коснутся травы, когда ты отдашь мою лампу! — огрызнулся волшебник.

— Ага, ищи дурака! — рассмеялся Тикка. — Знаю я вас, богачей!

— И это говорит мне вор?! — рассвирепел мужчина. — А ну отдай сюда лампу, мартышка Наэрана!

Он требовательно протянул руку со скрюченными пальцами.

— А ну вытаскивай меня, благородный господинчик! — оскалил маленькие зубки Тикка. — Твоё слово против моего!

— Ах так! — зашипел Арлеклодий, его молодое лицо всё сморщилось от злости, точно у старика. — Не хочешь выполнить уговор?

— Я хочу наружу! — пояснил вор.

— Но этому не бывать… — усмехнулся Арлеклодий.

— Так это ты нарушаешь наш договор! — возмутился Тикка.

— Вовсе нет, — покачал головой волшебник. — Я исполню то, что обещал!

С этими словами он поднял с земли одну из монет и бросил в лицо Тикке. Мальчик отвернулся, но руки его заскользили. Он сполз по верёвке вниз.

— Этой монеты тебе не потратить за всю твою жизнь, мерзкий недочеловечек! — прошипел Арлеклодий, глядя сквозь щель в камне. — Потому что жизнь твоя очень скоро подойдёт к концу!

— Ты с самого начала не собирался вытаскивать меня отсюда! — зло крикнул воришка. — За что? Что я такого сделал тебе?!

— Не ты, но твой мерзкий род! — плюнул вниз Арлеклодий. — Это твой предок украл мой кошель! Это из-за него я встретил испорченного джинна! Все мои несчастья начались из-за вас! Проклятые мартышки Наэрана! Ненавижу вас!! — в последний раз крикнул господин.

Послышался скрежет. И свет над головой Тикки померк.

Маленький вор в отчаянии уселся на землю там, где и стоял. Надежда почти покинула его…

У мальчика сохранились огниво и факел. Так что он смог зажечь огонь и проверить слова волшебника. Тайными тропами он не пользовался, но как ходить по ним, знал. Однако все тени и впрямь были закрыты. Они были обычными тенями!

Вокруг Тикки были разбросаны монетки и красивые камушки. Но в чём их ценность в этой богами забытой глуши? А ещё у него остался главный трофей — старая бесполезная лампа без масла.

— Вот мне и обещанные ямы Алзалама, — горестно вздохнул вор. Когда остаёшься один, начинаешь разговаривать сам с собой. Обсудив все «за» и «против» с лучшим собеседником из возможных, Тикка вскочил на ноги. Он достал из-под рубашки медную лампу и буквально взвизгнул от радости: — Этот обкаканный волшебник говорил, что когда-то он встретил джинна!

Прапрабабка вора — Тикка Быстроногая, в честь которой прозвали мальчишку — рассказывала внуку сказки своего дедушки Тумиботы. В них упоминалось, что духи стихий иногда обитают в коврах, в драгоценностях, в камнях и прочих предметах…

Может, и в лампе живёт тот самый испорченный джинн?! Испорченный ли? Зачем Арлеклодию понадобилась лампа? Тикка повертел свою проклятую находку перед глазами. Не нужно ли здесь какое-то заклинание? Нет надписей. Нет и драгоценных камней.

Закусив губу, мальчик осторожно потёр блеклую позеленевшую медь. В следующий миг пещера озарилась призрачным сиреневым светом. Лампа начала дрожать и опасно нагреваться. Испугавшись, Тикка тоненько вскрикнул и отбросил её прочь!

Мальчик слышал, что джинны достигают невероятных размеров! Не разнесёт ли грозный дух пещеру? Но… лампа звякнула и упала к ногам, довольно сильно напоминающим человеческие. Из темноты проявился худой силуэт.

Сиреневый свет танцевал по высокому лбу и на острых скулах, по его бороде, длинным светлым волосам и лохмотьям. На вид он был немолод, хотя с точностью сказать сложно. Больно чумазым оказался этот джинн… Нет, не так себе представлял их Тикка… совсем не так!

Обитатель лампы поначалу смотрел себе под ноги, точно не понимая, что у него есть что-то, подобное ногам. Затем он медленно перевёл взгляд на руки и только потом посмотрел на хозяина. Нет, Тикка представлял, что не так смотрят на своих хозяев. Хотя и слуг он заводить не собирался.

–…Приветствую, о джинн, — поспешно проговорил воришка. — Меня зовут Тикка! Я вижу, что ты не в настроении… Но, понимаешь, я угодил в беду. От тебя мне ничего такого не надо, не подумай! Я просто хочу выбраться из пещеры.

Мужчина чуть расширил глаза. Затем он облизнул сухие губы, попытался что-то сказать и сморщился от боли.

— Тебе нехорошо? — спохватился мальчик. — А у меня даже воды с собой нет, представляешь… Но погоди, если ты джинн, зачем тебе вода? А ты вообще джинн?

Молчаливый собеседник как-то криво улыбнулся и всё-таки выдавил из себя:

–…Тикка? Ты Тикка?

— Тикка Быстроногий! — подтвердил мальчик. — Меня назвали в честь бабушки…

— Тикка, — повторил джинн. — Ты… настоящий? Это не сон?..

— Могу ущипнуть тебя… Видать, долго ты просидел в этой лампе, — предложил мальчик.

— Нет, — потряс головой мужчина.

Тикка вдруг охнул:

— Тот урод, который меня сюда заманил, сказал, что кто-то из моих предков в чём-то виноват перед ним… Наэран его возьми! А вдруг он не получил своё и пойдёт мстить моим родным?! Слушай, ты… или Вы… Как тебе удобнее? Как тебя вообще звать? Ты поможешь или нет?

— Я Дженн… — прошелестел ответ. — Прости… Я слаб…

С этими словами мужчина пошатнулся и упал на колени. Да, силёнок у него, видно, совсем не осталось.

— Тебя там не кормили, что ли? — фыркнул Тикка, покосившись на лампу.

–…Только не гони меня обратно, — всхлипнул мужчина совсем не по-мужски, да с таким отчаяньем.

— Ладно-ладно, — сжалился Тикка. — Не хнычь, джинн Дженн. Моим первым и последним желанием будет даровать тебе свободу от лампы!

И как только он это произнёс, будто грохочущая морская волна прокатилась где-то вдалеке, и сиреневый свет потух. Теперь пещеру освещал лишь огонь факела. Тот, кто назвал себя Дженн, громко вздохнул, поднял голову и странно посмотрел на Тикку.

— Ты ведь мог пожелать свободы, — прошептал он, — нам обоим…

— Да? — усмехнулся мальчик. — Что-то я не заметил, чтобы ты был в силах исполнить хоть что-нибудь.

— Я не джинн, — с трудом проговорил Дженн. — Я маг… Заклятие… оно повиновалось тебе… Возможно… у меня получилось бы отыскать… крохи силы и открыть нам путь на свободу. — Он огляделся. — Где мы?

— В каком-то подземелье посреди Эльхайби, — вздохнул вор, с сожалением глядя, как догорает его факел.

— На лысом холме? — прошептал Дженн.

— Угу, холм лысый, камень на нём, а в камне — кольцо, — подтвердил мальчик.

— Пещера Времени Заманон, но, — мужчина хмуро огляделся. — Здесь были сокровища… Несметные богатства…

— Были да сплыли, — пожал плечами вор. — Какие-то мелкие камушки остались, монеты…

–…Монеты, — повторил Дженн. — Но мне нужно кольцо… Кольцо с изумрудом. Я оставил тут одно… Оно очень важное… Я обещал вернуться за ним, но сам попал в плен… А он не знает, он ждёт! Он думает, я подвёл его, бросил… А это не так! Я обещал, и я сдержу обещание.

— Сдержишь, сдержишь. Не расстраивайся ты так. Я тоже поищу его, если хочешь, — предложил Тикка и тут же принялся осматривать неровную каменную поверхность у себя под ногами. — Может, оно куда и закатилось.

— Ты сказал… — прошелестел голос мужчины у него за спиной. — Ты сказал, что тебя назвали в честь… бабушки.

— Угу. Бабуля Тикка всю жизнь притворялась мальчишкой и имя такое же носила.

–…А, — Дженн сглотнул. — Скажи, год сейчас какой?

— Девять тысяч восемьсот тринадцатый, — отчитался мальчик.

Мужчина охнул:

— Сто лет прошло… Сто лет я… в этой лампе… В этом теле… На целых сто лет я бросил своих товарищей… О, горе мне…

— Сто лет назад тебя заточили в лампу? — переспросил Тикка. — Ну-ну, только не плачь… Давай подумаем, как нам выбраться? Эта борода козлиная запечатала тени. Теперь по дрёмным тропам отсюда не уйти.

— Если не уйти по дрёмным тропам, значит… — Дженн не закончил, но тяжёлый вздох сказал больше, чем слова.

— Ты совсем без сил, волшебник? — уточнил Тикка.

— Я едва могу говорить, — признался мужчина. — Мне бы на солнце…

— Ну… — Тикка в последний раз глянул на факел. Огонь дрогнул и потух. Факел оказался такой же неважнецкий, как и богатый господинчик. — Тогда я не вижу других способов выбраться, кроме как… По-омо-оги-ите-е!!! — вдруг заорал он во всё горло. — Спа-аси-ите! Кто-нибудь! Слышите?!

Мужчина что-то недовольно забурчал себе под нос. Похоже, его ушам были неприятны даже простые звуки. Тикка решил: пусть себе ворчит. Может, злость придаст волшебнику сил, и он сделает что-нибудь полезное.

–…Пожалуйста, прервись, — простонал Дженн спустя время. — Я не могу больше… А ты так голос потеряешь.

Тикка орал довольно долго. Горло его разболелось, а пить хотелось просто ужасно. Теперь он скорее мог шептать, чем говорить. Но потерять голос лучше, чем потерять жизнь.

— Я вспомнил кое-что… — произнёс Дженн. — В прошлый раз я попал в эту пещеру через лаз… Не сверху — снизу прополз… Я хочу поискать тот ход. Это не простая дрёмная тропа. Она была как лабиринт и… плотная… Нора — может, сквозь неё мы и выберемся…

— Волшебно, — прохрипел Тикка. — Стоило орать, чтобы довести тебя до отчаянья…

— А ты шутник… — хмыкнул волшебник. Его голос, наоборот, за прошедшее время окреп и стал чище. — И ты смелый…

— Смелый? — удивился вор, который всю жизнь считал себя довольно трусливым.

— Смелый, — подтвердил мужчина. — Ты осмеливаешься шутить с силами, которых совершенно не знаешь…

Дженн долго ползал по пещере. Но проку от этого занятия оказалось немного. Поэтому через некоторое время мальчик снова открыл рот и принялся звать на помощь.

* * *

Снова и снова снилась ему та битва. Будто якорь, брошенный в воды сознания, не давал ему продвинуться дальше. Он никак не мог прожить тот день, окунуться в ночь и выйти в новое утро.

Ему снились следы драконьего пламени, разъевшего плиты площади, распахнутые настежь Звериные врата. Опьяняющий миг свободы, а затем… Он выхватил меч и ринулся в бой. Он сражался так рьяно и был беспощаден к врагам настолько же… сколько и к самому себе.

Он не уберёг свою Мудрицу. Дженна пропала! И Дэзерт остался один.

Часть его души хмелела от чувства свободы. Но вторая её половина задыхалась от горя. Он был силён, могущественен. И он был беспомощен в битве, происходящей внутри него.

Поэтому он сражался. Он бился остервенело. Он бился, как демон. Но тело его осталось обычной куклой. Дэзерт порубил не меньше сотни кочевников. Он был перепачкан их кровью, будто окунулся в алое озеро.

Он был повелителем демонов! Но когда в азарте сражения вражеский меч задел ноги Дэзерта, он упал и не смог подняться… как самый обычный человек.

Ему снились копыта коней и верблюдов. Зычный вой труб, крики людей, рёв зверей. В болезненном бреду он видел статного всадника на белой лошади. Высокая шапка царя царей была на нём, однако лицо принадлежало знакомому лесорубу.

Ему снилось, как он сам лежит в луже крови. И звук собственного хохота, перемешанного со слезами.

Дженна ушла. Настал и его черёд. Всё кончено. Это было ясно как день. Он никому не нужен. И это была его последняя битва.

«Мы там, где нужны? — хохотал и плакал Дэзерт, вспоминая любимую фразу Мудрицы. — Мы там, где должны быть?..»

«…Нас ведут дороги!» — вдруг раздался ответ.

Ему снилось, как отряд в красном и жёлтом пронёсся мимо, сметая кочевников. Сверкали кривые сабли. И тени то и дело скрывали этих странных воинов, подобно серым плащам.

Дэзерту снилось, как чьи-то руки подхватили его под мышки и затащили в одну из теней. Ему снился немилостивый жар солнца. Ему снились бескрайние пустынные барханы. Дэзерт был дома…

–…Мы там, где нужны, — бормотал во сне мужчина.

— Мы там, где должны быть, — шептал в ответ женский голос.

Уже поднимаясь из пучины сна в ласковые объятья любовницы, Дэзерт вдруг устремил взгляд вверх. Там среди просторов тающего сновидения в безоблачном голубом небе парил… чёрный дракон.

— Дженн? — застонал демон и проснулся.

–…Снова кошмар? — промурлыкала лежащая рядом женщина, лаская его мягкими ладонями. — Всё хорошо, милый… Я рядом… Мы дома. Мы в безопасности…

— Айши, — вздохнул Дэзерт. — Счастье моё…

–…А кто такая Дженн? — раздался вопрос, в тоне прозвучали ядовитые нотки.

— Айши, я даже глаза не успел разлепить, — скривил губы мужчина. — И с чего ты взяла, что это «она»?

–…Воспоминания о мужчине не смогли бы украсть твою радость от моей близости, — было ему ответом.

Её ладони сжались. Демон распахнул веки. Черноволосая красавица, приподнявшись на руках, пристально смотрела ему в лицо.

Её недовольство было вполне оправданным. За все пятнадцать лет, пока они делили ложе, мужская сила ни разу не подводила его хоть и старое, но вполне пригодное тело. На недовольство женщина имела право. Дэзерт был первым и единственным её любовником. И все эти годы он хранил ей верность.

Молчаливая договорённость между ними, их страсть и нежность были сильнее традиций, где мужчина брал столько женщин, скольких мог себе позволить.

Дэзерт высвободился из объятий любовницы и сел, спустив ноги. Пол покрывали мягкие звериный шкуры и алриасские ковры — услада для натёртых ступней после тяжёлых будней. Стены украшали лишь ниши с горящими свечами.

В отличие от прочих обитателей гор, Айшара не поклонялась богам. Женщина равно чтила Жизнь и Смерть, Солнце и Луну, реку и пустыню, но их символов в доме не держала. Только в блюде на низком столике сверкали кристаллы пустынной розы, которые Дэзерт когда-то преподнёс своей избраннице.

В ответ Айшара подарила ему небольшой гладкий продолговатый камень с красивыми золотистыми прожилками, который она нашла как-то, гуляя в горах Басилиона. Так они обменялись дарами, заключив между собой негласный договор верности и преданности.

Хотя покои были вырублены в известняковой породе, Айшара сумела создать в пещере уют. Она была права. Дэзерт был дома. И он был в безопасности.

— Мне нужно поговорить с Главным, с Альманином, — пробормотал мужчина, растирая лысую голову, чтобы прогнать слабость сна. — Я чувствую, грядут перемены…

— А со мной не нужно ли поговорить? — нахмурилась женщина. — Что тебя так обеспокоило, мой лев?

— Дженн, — вздохнул Дэзерт. — Это мой господин… Мне кажется… он вернулся. Никогда он не снился мне, а тут…

— Дженн — тот волшебник, который передал тебе знания сьидам? Ты говорил, что он погиб много-много лет назад…

— Я говорил: «возможно, он погиб»…

Женщина приподнялась на колени и, захватив руками лицо мужчины, повернула к себе. Её большие почти чёрные глаза молили об ответе. Нагая грудь тревожно вздымалась и опускалась в такт дыханию. Тёмные ореолы сосков глядели на демона ещё более требовательно.

Дэзерт хотел было выскользнуть из маленьких, но сильных ладоней госпожи его души и тела, но не смог противиться коварной женской магии. Никакие сны, никакие драконы не могли более украсть его радость от близости подруги. Мужчина обнял любовницу и уложил обратно на цветные шёлковые покрывала.

— Это всё просто сон, Айши… Глупый пустой сон…

Он позволил себе поверить собственным словам. Он разрешил себе утонуть в мягкости и тепле, в едва уловимом, дымно-сладком аромате женщины.

* * *

Дженн застыл во тьме, сжимая в пальцах тёплый шершавый камень. Он отыскал его здесь много десятилетий назад. Или камень сам нашёл дракона? Сегодня подобных камней ему не попалось. Кольца с изумрудом он тоже не нашёл.

Маг кое-как сумел добраться до своей теневой сумки. В кромешном мраке это было не очень-то просто. На ощупь он изучил остальные семена. Величайшее из Великих древ должно прорасти из них, когда Дженн соберёт все. А пока камни дали ему немного своей силы.

Впрочем, её всё равно было мало. Его плотная сфера сто лет носила чужой облик. Связи с тонкими сферами почти не ощущались. Дженн стал не просто плохим магом, он стал почти старцем.

— Сто лет, — вновь со стоном прошептал маг. — Сто лет…

Всё это время он провёл не совсем в лампе. Осознав, что колдун подстроил ему ловушку, Дженн открыл амулет Миркира. Чтобы не дать негодяю использовать свою силу, он укрылся в мире демонов. Он запечатал проход тайными печатями, которые открыл ему Катан. Никто кроме них двоих не смог бы распахнуть эти врата…

Долгие, долгие годы Дженн прожил не только как мужчина, но… как демон. Поначалу это было даже увлекательно. У него появилась возможность изучить собратьев Дэзерта и саму сферу. Полюбоваться было чем, ведь Мудрец создал её собственноручно из осколков своего мира, тонкой его части. Миркир был одним из его гениальных творений!..

Однако воздух демонических пластов, тамошние пища и энергии тлетворно сказывались на человеческой душе. Каким бы телом ни обладал дракон, долгое время играть в чужие игры было опасно. Тогда маг вернулся в лампу, надеясь отыскать путь на свободу.

Дженн, учившийся у величайших магов, был уверен, что быстро отыщет выход. О, как он ошибся. Лампа была уникальной ловушкой. Сплетённая внутри неё сфера оказалась абсолютно гладкой, словно зеркало — ни единой зацепки, чтобы маг мог распустить волшебный узор. И неважно, какой силой он обладал. Любая атака на сферу обращалась против её узника.

Тогда Дженн оставил свою войну и решил отдаться пространству снов. Он надеялся, что окунётся в забвение. И снова он ошибся.

Безмятежно спит лишь тот, чьи помыслы легки, а сердце свободно от страстей… Сны Дженна обернулись кошмарами. Это был парад из яви и домыслов. Калейдоскоп лиц и гримас. Заточение в лампе обернулось заточением в храме собственных ужасов.

Не имея иной почвы, новый мир дракона возрастал на крупицах радостных воспоминаний, на камнях сожалений и на глыбах отчаянья. И мир этот оказался куда страшнее Миркира.

Дракону… драконице казалось, что сферы её распадаются, как разбитая мозаика. У неё не хватило сил, чтобы изменить свою плоть к исходному виду. У неё не осталось сил даже на то, чтобы выбраться не из лампы, но из своих кошмаров в Миркир.

Кем она была? Женщиной или мужчиной? Человеком, духом, демоном… зверем? Кем она стала, оказавшись теперь на свободе? Могла ли она доверять своему телу… и уму?

Несмотря на бессилие, горячие волны демонической ярости накатывали на мага. Мужчине с трудом удавалось держать себя в руках. Он злился на себя, на Дэзерта, на некроманта, на Тикку, на весь мир и на все миры… К лучшему было, что он остался без своих волшебных способностей. Как знать, сколько бы бед он натворил, имей прежнее могущество?

–…Ты что-то затих… Снова размышляешь о своей тяжёлой судьбе? — уточнил откуда-то сзади голос Тикки. Вместе с тем послышалось позвякивание. Умный вор не терял времени, решив собрать остатки камней и монет. — Слушай, я тебе очень сочувствую, но если мы не найдём выход, можем и впрямь помереть тут. А тот богатенький козлобород порешит мою семью.

— Кто он? — откликнулся Дженн, надеясь, что сможет перенести свою ярость на кого-то одного. — Тот козлобород, что привёл тебя сюда?

— Какой-то Арлеклодий, ученик мага, — ответил воришка. — На вид лет тридцать, северянин. Разодет как принц, но обзывается как бандюга…

— Скорее всего, он ученик того козлоборода, что засадил меня в лампу, — решил Дженн. — Хотел счастья попытать с испорченным джинном… Погоди, ты говорил, что кто-то из твоей родни его обидел? Его? Или его учителя?

— Его! — фыркнул Тикка, подбираясь поближе к источнику голоса собеседника. — В том и загадка. Сто лет, говоришь, прошло? Как же так?

— Некромант обкаканный, — холодно процедил Дженн. — Он мог поменять своё тело, вселиться в молодого…

— Как делают гули! — подхватил мальчишка.

— У него на поясе были лампы? — спросил Дженн.

— Не было никаких ламп, — ответил вор. — Я профессионально изучил его одежду. Но вот что любопытно: кошель с серебром он держал в тени. В какой-то теневой сумке…

— Да, из тени иногда делают сумки. Это просто, я покажу, когда выберемся, — пообещал Дженн. — Возможно, там же колдун спрятал и лампы… Или же нашёл другой способ тянуть силу из духов.

— Откуда только всякие негодяи добывают такие знания? — недовольно заметил Тикка.

Дженн зло выдохнул:

— А что негодяев делает негодяями, ты можешь ответить?

— Неа, зато могу ещё раз позвать на помощь, если ты так и не нашёл свой лабиринт.

— Что ж, зови… Я и сам однажды услышал зов и смог помочь…

— Угу… — Тикка глубоко вздохнул и закричал в никуда: — По-мо-ги-те!