Враг моего брата

Евгения Паризьена

Я дышу только им. Влюбилась без оглядки. В те ямочки на лице, в ту ухмылку подлеца. Возжелала друга брата, теряя рассудок от страсти. Не удаётся его забыть… Но только не знала, что являюсь лишь куклой для утех. Ведь они заклятые враги, два обозлившихся лидера, с непроходимой тьмой в душе. Их месть жестока, безжалостна. От дружбы остался лишь пепел, память на общей фотографии. А я всего лишь игрушка, ту, которую унизили и обесчестили, чтобы отомстить…

ГЛАВА 4

Ляля

В смятении не знаю, куда податься. Чуяла, что пришла не вовремя. Вся красная от стыда. Рванула к калитке, а настырный хозяин за мной. Правда удосужился обернуться в полотенце.

— Подглядываешь, коротышка? Правильно, опыта набирайся. Скоро придется сосать парню своему! — вальяжно промолвил, от наших разговоров невыносимо болит живот.

— Вовсе нет… Я не следила.

— А что тогда тут делаешь? — спросил он в то время, как та раскованная девица смылась внутрь.

— У нас газонокосилка сломалась. Брата вечно нет, и мы не знаем к кому обратиться… — ввела его в курс событий, самой даже местами нелепо о чём то его просить.

— Уговорила. Только за отвёрткой сгоняю, — отворил дверь сарая, там хранились все нужные инструменты. Пора восстановить дыхание, а это невероятно сложно. Только подорвалась уйти, выкрикнул.

— Раз грязно нас засекла. Понравилось? Не скрывай, опиши впечатления… — немного взволновал, особенно когда беспощадно прислонил к яблоне.

— Я…

— Довольно уже шарахаться, ты же не с насильником болтаешь… Лялечка! — дерзко провел по щеке, от чего ощутила покалывание. Неужели придётся каждый раз так вздрагивать.

— Вы прекрасно смотрелись вместе, — ляпнула то, что пришло в голову. Не казалась такой еще простушкой.

— А вместо нее хотела бы оказаться? Не стесняйся… — совращал, благо нас отвлекла пришедшая бабушка. Та, очевидно забеспокоилась, что долго отсутствовала…

— Ром, у нас трагедия…

— Не волнуйтесь, Варвара Михайловна, я такие железяки чиню как расплюнуть. Через час будет как новенькая, — взял всё самое необходимое и последовал к нам…

Я до сих пор не в состоянии забыть наши последние реплики. Возился долго, поломка оказалась серьезной. Зато старалась не попадаться на глаза, мельком подслушивая их беседу с бабушкой.

— Ох, скучаю по тем временам, когда вы гоняли мяч во дворе. Последний кусок делили. А потом дороги будто разошлись. Но как же так? — вся допытывалась, сгорая от нескрываемого любопытства.

— Повздорили… — вытер лицо тряпкой, словно лгал нам.

— И за чего?

— Интересы разные. У него свои приятели, у меня свои, — словно отвёл подозрения, а потом хищно взглянул на меня. Нам нравилось играть в переглядывания.

— Помиритесь. Ой, чего же я компота вишневого не предложила? — закопошилась она, главное нас не оставлять наедине. Но он намеренно позвал.

— Шуруповёрт не подашь, трусиха? — отчаянно применял ко мне различные прозвища.

— Да. Сейчас… — чуть не запуталась среди прочих инструментов, и стоило ему поднести, вся запаниковала. Допрос не закончен…

— Ну и… Скромница мечтает сделать на корточках минет? Спорим, сдрейфишь?

— Я умею, — лгала и он разуется это заподозрил.

— Всё бы отдал, лишь бы взглянуть на это… Расскажи, как начинаешь прелюдию с парнем. Расстёгиваешь ему ширинку, достаешь член… — шептал с пристрастием, а у меня пробежались мурашки по коже…

— Стыдно это обсуждать…

— Что делаешь потом? Лижешь головку или сразу заглатываешь?

— Ром, не заставляй продолжать, — вся побледнела.

— Всем нравится кончать… Хотя постой. Держу пари, не знакомо с оргазмом. Ай-ай-яй! Так нельзя, Ляля! — дико соблазнял. Уже нормально не получалось соображать. Понимала, чем больше с ним общаюсь, тем испытываю противоречивые чувства. Это нарастающее желание внизу животу, те странные бабочки.

— Я должна позвонить, — буквально сбежала, как же по-идиотски выглядела. Про себя явно отметит, насколько старомодная. Трудно отдышаться. Насколько раскованный, властный, до жути развратный.

— Чего заперлась на чердаке?

— Почитаю литературы немного, бабуль… — специально скрылась подальше от серых глаз, которые без сомнения могли пытать в адском безумии.

Не могла же ему отчаянно признаться, что в ту минуту, еле устояла на ногах. Мне не известны ласки парней. Брат держал в ежовых рукавицах, словно трясся как над пушинкой. Элементарно поцелуй был под запретом, а про интим вообще молчу. Листаю заданное произведение на лето, а сама частенько выглядывала на улицу. Каждый жест, нервный, недовольный вздох, очаровывает. Но больше всего запал в душу голос. С нотами мучителя, надменного преступника. Тот, который связывает и издевается в постели до самого утра. Чудом не застонала… Ушел под вечер, еле выползла к ужину.

— Представляешь, Ромка всё починил. Завтра разберется с электропроводкой, а то все розетки искрят. Золотой парень, прям не нарадуюсь, — хвалила его, но мысль, что снова появится, взволновала. Нервничала, словно находясь на экзамене. И по глупости проболталась Римке, пока следовали в магазин…

— Ого… Она ему отсасывала?

— Специально громко кричишь? Да, застукала.

— Похотливый сорванец… Ляль, какие же жаркие каникулы нас ожидают. Нет, ты правильно вырвалась. А то там в духоте чахнуть над книгами. Мама твоя, конечно, палку перегибает. Все должны зубрилами ходить, а элементарно расслабляться, — осуждала ее действия, мы уже полностью затарились.

— За Вуз переживают. Мало ли провалю вступительные.

— Я тебя умоляю, ну круглая отличница. Всё наизусть знаешь, — набрала три пачки чипсов. У нас был намечен сериал под самый вечер. Точно не соскучимся… Но спустя час, предложила взглянуть на другой эпизод. Глаза слипались, напала зевота, но мы торчали до рассвета. Сейчас приросту к подушке…

— Не засыпай, он её поцеловать должен.

— Рим, спать охота. Завтра досмотрим, — распрощалась с настойчивой подружкой, а сама перелезла через забор, где старалась и лишнего шороха не создать.

До обеда есть время, во столько Ромка должен прийти. А там придумаю предлог и сгоняю на рынок. А у бабушки утром дела, спозаранку села в автобус… И я на радостях залезла в душ, включив музыку на полную громкость. Выдавила на мочалку гель. Отлично освежает. Пританцовывала, втирая свои мокрые пряди, выскочив абсолютно голой в коридор, и полотенце назло исчезло… А передо мной восстал Ромка. Смотрит на голую грудь, вызывая недоумение.

— Господи! Отвернись!

— Не думала проколоть соски? Глаз не оторвать, — направился ко мне, а я вся окаменела, отходя назад.

— Ром, не смотри.

— Почему? Ты невероятно сексуальная… — успел поймать меня, и страстно схватить за плечи. — Не сбегай… Вот же трусишка… Голенькой смотришься сногсшибательно…

Касается губами плеч и…