Совершенная технология

Евгения Озерова, 2015

На Земле XXI века – мир между всеми разумными расами: люди, гномы, эльфы, орки договорились между собой на основе принципов политкорректности учений Махатмы Ганди и Мартина Лютера Кинга. У Организации Объединённых Рас – реальная власть и руководство планетой. Всемирные силы МЧС поддерживают гармонию и порядок через сеть региональных Бюро геомантии. Шуша – маг-геомант, одна из избранных в этой славной профессии. Однажды она понимает, что из глубин галактики к Земле направляется Зло. Это представители технократической цивилизации, безжалостные и целеустремлённые. Корабль приземляется в вологодских лесах. Парламентёры Земли убиты, выставлены требования безоговорочной капитуляции. Геоманты Земли разрабатывают план сопротивления на основе магии, который непросто осуществить: на Земле есть партия войны, жаждущая реванша. Главная роль в этом плане отводится Шуше и её друзьям…

Глава 5

Статуе Ганди не везло хронически: на этот раз на коленях, плечах и даже голове Махатмы восседала не лёгкая чирикающая стая, а множество телевизионщиков, некоторые очень даже в теле. Завхоз давно уже плюнул, матерясь, сгонять с только недавно сиявшей, начищенной дворниками скульптуры, новых непрошеных гостей. Те сидели довольные и то и дело наводили камеры на любого сотрудника бюро, которому вздумалось подойти изнутри к широким окнам здания.

Двор был напрочь перегорожен огромными фурами передвижных вещательных телерадиостанций и микроавтобусами со спутниковыми антеннами на крыше. Журналисты, которых так и не пустили в само бюро, поочередно выходили в эфир, освещая двор своими осветительными приборами, и тут же, в небольшой палатке, подкреплялись и писали тексты на ноутбуках. И чудовищно сорили. Две жалких урны перед входом, всегда стоявшие там, давно были погребены под горами мусора, и теперь бумажные стаканчики из-под чая и кофе и пустые пакеты кидались разгульным ветром прямо под ноги. Дворники с безобразием не справлялись давно, попытки прибраться хотя бы ночью успехом не увенчивались: журналисты попросту гнали их, поскольку эфиры были круглосуточными, а телевизионщики боялись, что фигуры с метлами и вёдрами испортят кадр.

Шуша прижалась лбом к холодному стеклу окна и закрыла глаза, пытаясь хоть немного расслабиться. Она вспомнила, что творилось во дворе сутки назад, когда журналисты пытались силой пробиться в здание. До этого два дня подряд они атаковали бюро через юристов, напирая на конституционное право населения на свободу получения информации. Точно такая же ситуация творилась и в других региональных бюро, и попытки штурма удалось предотвратить только с помощью спецназа Отдела по чрезвычайным ситуациям Организации Объединенных Рас, сами региональные МЧС в расчёт уже не брались. Правда, всё равно пришлось пойти на компромисс: тут же, во дворе, спустя несколько часов прошла пресс-конференция, на которой Гришнак Углукович и Гарасфальт выдали чётко отмеренную и согласованную с Отделом по ЧС дозу информации: да, геоманты почувствовали некий кризис, но пока что сообщать подробности рано, идёт изучение обстановки. В сущности, эти конференции во всём мире прошли по одному и тому же сценарию, и журналисты уже сутки пережёвывали полученное, пытаясь выудить что-то новое хотя бы из сопоставления между собой рассказанного им на разных языках. По мнению Шуши, это было просто мастурбацией, но если журналистам казалось, что именно так и надо выполнять свою работу, — пожалуйста.

В принципе, мир продолжал жить так же, как и до вечера субботы, до первых просочившихся в прессу сообщений о кризисе. Хотелось бы надеяться, что это из-за веры населения в защиту бюро МЧС, но Шуша сомневалась: она вполне представляла себе степень фатализма рядового населения.

Она вздрогнула: на Кавказе произошёл оползень, правда, небольшой и в удалённом от населённых мест районе. Недосыпание и усталость, с одной стороны, резко ухудшили её самочувствие и настроение, с другой — повысили чувствительность (хотя, вероятно, в этом были повинны огромные дозы кофе). Теперь ей не надо было особо прислушиваться, чтобы ощутить изменения в мире.

За окном комнаты отдыха, на которое инженер эксплуатационной службы здания самолично наложил по просьбе директора заклятие, напрочь затонировавшее стекло, как только во дворе стали появляться первые журналисты, уже вечерело. «Прилечь, что ли?» — подумала Шуша.

До кризиса оставалось меньше суток…

— Мы прозевали космос, — тяжело сказал Гришнак Углукович вчера на закрытом совещании между руководством и начальниками отделов региональных бюро, МЧС и Отделом по ЧС OOP, шедшему по магическим кристаллам. Остальные только покивали, соглашаясь.

Только теперь, после того как вечером в воскресенье отдел аэропроектов сообщил, что сразу на нескольких сайтах астрономов-любителей появились сообщения о странном объекте, на огромной скорости приближавшемся к Земле, прячась в лучах солнечной короны, все внезапно вспомнили, что ещё в пятидесятых годах у техноориенталов существовала программа по запуску на околоземную орбиту живых организмов, а в перспективе — и представителя разумных рас, если желающие найдутся. Вспомнили — и пожалели впервые о её закрытии. Что поделаешь, если космос был интересен только самим техноориенталам, а в многорасовом обществе найдётся ещё много нерешённых проблем, на которые требуются деньги…

Теперь же вокруг Земли крутились только спутники связи и погодного мониторинга, а также несколько исследовательских сателлитов, создание которых финансировали различные корпорации. Конечно, спутники были весьма многочисленны, но повлиять на ситуацию не могли никак.

Космос простирался над планетой, практически абсолютно неизвестный и не нужный её населению. Граница способностей геомантов совпадала с самой высокой орбитой спутника: он был ещё частью их мира.

А дальше лежала тьма. И в этой тьме к Земле приближался неизвестный объект.

— Ты спишь?

Шуша вздрогнула и очнулась: ей действительно удалось задремать, сидя в кресле перед окном. Гарасфальт аккуратно прикрывал за собой дверь. Трое суток недосыпания и на эльфе сказались не лучшим образом. Красивые волнистые волосы спутались и висели космами, синяки красовались теперь под обоими глазами, и невозможно уже было определить, усталость привела к их появлению или разборки с женой.

Она потёрла глаза:

— Да так что-то… Даже не поняла, заснула или нет…

— Гришнак Углукович сказал, чтобы все отошли от окон. Журналисты приволокли слухача, в ответ директор приказал, чтобы аэропроектники очистили двор от мусора самым эффектным способом.

Шуша хмыкнула, вставая. Идея со слухачом была неплоха, однозначно лучше, чем вчерашний визит во двор мага-телепата. Извлечь информацию из умов особо охраняемых персон он так и не смог, несмотря на все усилия: на то Гришнак Углукович, Гарасфальт, сама Шуша и ещё несколько руководителей отдела и специалистов и жили под защитой заклинаний Собственной службы безопасности бюро. Наложить же заклятия на все окна четырёх корпусов здания, чтобы слухач не смог по тонким колебаниям стекол установить, что за разговоры за ними ведутся, было практически невозможно: слишком большие затраты энергии.

Но в аэропроектниках можно быть уверенными: после того, что они предложат вниманию журналистов, вряд ли во двор рискнёт заглянуть хоть кто-то в течение нескольких часов.

— Эффектным или эффективным способом очистить двор? — уточнила с улыбкой Шуша, отходя от окна.

Гарасфальт ухмыльнулся.

— И то, и другое. Начальство сейчас уже прикидывает, что именно предпочесть.

— А утечки информации точно не будет? — Шуша кивнула на окно.

— Слухач только готовится. Приступит минут через пятнадцать, тогда наши и начнут.

Шуша подошла к автомату с напитками и налила себе порцию капуччино. «Какую за день?» — подумала она. — Может быть, пятую, а может, и седьмую. — Она вздохнула.

— Ну что, пойдём?

Комната отдыха была невелика, и ей было понятно, что, если стекло разобьётся в случае применения эффектных мер, осколки могут долететь и до противоположной стены.

— Да ладно, — ответил Гарасфальт. — Есть кое-какое заклинание… Он плавно повёл руками, что-то шепча, потом сделал жест, словно захлопывая окно.

— Вот, — удовлетворённо сказал он. — Теперь даже вертолёт может врезаться, и ничего не будет!

Он посмотрел на Шушу.

— Прикольно же! — пояснил он. — Посмотрим!

Шуша улыбнулась, и они сели в кресла перед окном. Во дворе творился всё тот же бедлам, но Шуше показалось, что репортеры забегали с удвоенной энергией. Вероятно, действительно надеялись на эксклюзив.

— Слушай, ты действительно веришь, что эти, от Солнца, — братья по разуму? — спросил её Гарасфальт.

— Не знаю… — задумчиво протянула Шуша. — Пока ведь никаких сигналов от них не получили…

Ещё с ночи на понедельник по требованию Отдела по ЧС OOP почти все обсерватории Земли направили свои телескопы и радиотелескопы на неизвестный объект. За это время было выяснено множество его параметров, от альбедо (судя по показателю, он действительно был металлическим) и до скорости (вначале она была сопоставима с орбитальной скоростью Земли, но сутки назад объект начал тормозить). Ни разу никто не зарегистрировал от него ни радиоволн, ни магического излучения.

— Ну, это ведь может быть какой-нибудь… Ну, зонд… Или спутник, наподобие наших… Выйдет на орбиту — и будет налаживать контакт… — с робкой надеждой Гарасфальт произнёс то, на что уповали уже трое суток многие осведомлённые лица.

Шуша покачала головой.

— Понимаешь… Судя по всему, эти братья по разуму… Тьфу, что за формулировка такая — «братья»! От него же угроза исходит, какие они тебе братья ещё! Этот чёртов спутник или зонд должен рухнуть где-то на севере, и никаким контактом тут тебе и не пахнет!

— Ну, а может, просто вы так ощущаете этот контакт? Ведь мир изменится, и непредсказуемо…

Шуша вздохнула. Она тоже надеялась на это, но обсуждать собственные предположения сейчас казалось бессмысленным. Хотелось сказать Гарасфальту, что стоит подождать сутки, — и всё выяснится. Все геоманты полагали, что, приземлившись, объект станет доступен их ощущению мира, и тогда они смогут как-то на него повлиять…

Тут дверь грохнула, и на пороге нарисовался сисадмин Хард, нативный горец.

— О, вот ты где! — скалясь во весь рот, сказал он Шуше.

Шуша уже без малого неделю избегала его, не зная, как он может отреагировать при личной встрече на её выходку во время собрания. И теперь она немного напряглась. Глаза сисадмина лихорадочно блестели, то ли от возбуждения, то ли от усталости: все эти дни отдел компьютерного обеспечения в режиме форс-мажора модернизировал компьютеры и сеть бюро.

Но рыжий, по-прежнему радостно лыбясь, подкатился к ней на коротеньких ножках и, схватив её ладонь, часто и сильно затряс.

— Батя распорядился удостоить тебя звания «Друг гномов»! Тьфу, «Друг нативных горцев»! Дерьмо тролличье, в жизни привык уже к этой политкорректности, а с наградами и легендами никак не разберусь… Тьфу, чертовня, — не тролличье дерьмо, а экскременты горноориенталов! Никак не запомню!

Он по-прежнему тряс Шушину руку и с радостной преданностью заглядывал ей в лицо.

— Ты не представляешь себе, сколько золота мы огребли! И это только от нашего бюро! А сейчас уже и остальные регионалы на модернизацию средства получили, клянусь маминой бородой! Золото-золото, золото! Золото, золото-золото! — пропел он популярный среди нативных горцев в этом сезоне мотивчик.

Шуша расслабилась. Судя по всему, ей удалось доставить настоящее счастье не только лично Харду Матплате и его, без сомнения, почтенной семье, но и всем нативным горцам в целом. Гарасфальт, глядя на них, хихикал в своём кресле.

Хард перестал трясти её руку и размашисто шлепнул её выше колена всей немаленькой ладонью. Шуша еле сдержалась, чтобы не поморщиться.

— Папочка хотел, чтобы ты завтра же прибыла для торжественного вручения нагрудно-наспинного знака, но я ему так и сказал: «Извини, батя, но у нас тут небольшая проблема! Решим её — я сам Шушу привезу, хоть на собственной бороде!»

— Спасибо, — ответила она. — А какой он?

— Кто? — не понял Хард.

— Нагрудно-наспинный знак.

— А, ничего страшного! Около тридцати кило, изображает собой посеребрённые доспехи, на груди и на спине золочёная надпись на языках всех рас: «Друг гномов». Тьфу! Это раньше было, а теперь «Друг нативных горцев». Чтобы союзники сразу за своего принимали, а враги — целились! Паф-паф! — изобразил он прицеливающегося врага.

Чуть подумав, Шуша решила всё же поблагодарить Харда.

— Эх, ладно, заболтался я, — махнул он рукой. — Пойду сосну, а то только что закончил последний комп. Какие же машины вы, техноориенталы, выдумали! Какие же машины! Моща! — он, уже направлявшийся к диванчику, стоявшему у противоположной стены, вдруг обернулся и, грозно подняв указательный палец, произнёс: — Но совершенно, совершенно не умеете с ними управляться!

Шуша с Гарасфальтом переглянулись, еле сдерживая смех.

— Эй, длинноухий! — неполиткорректно крикнул Гарасфальту Хард, и тот нахмурился. — Ну, не обижайся, шучу. Ты уже то заклинание, что тогда в борделе-то использовал, наложил на окно? Когда та дендрофилка-то, помнишь, что учудила?

Гарасфальт густо покраснел и кивнул, пряча глаза от Шуши.

— А, ну класс! Золото-золото, золото! — пропел уже растянувшийся на диване нативный горец и вдруг безо всякого перехода захрапел.

— Смотри-смотри, начинается! — показывая на двор, сказал Гарасфальт.

Свою персону слухач, видимо, тоже решил подать эффектно, хотя бы в первый раз. Молоденький бритый налысо техноориентал в длинном кожаном плаще встал перед статуей Ганди, а телевизионщики с камерами и журналисты печатных СМИ с диктофонами выстроились полукругом перед ним, ожидая откровений. Слухач воздел руки к стенам бюро, взмахнул и что-то прокричал. Шуша хихикнула: она прекрасно знала, что на самом деле работа слухача не требует громких заклинаний.

По двору пронёсся первый, ещё лёгкий ветерок: аэропроектники не дремали. Впрочем, сюрприз они могли заготовить уже давно и просто настроили обратную связь, чтобы ветер поднялся точно с началом работы слухача.

Слухач опустил руки и медленно покачал головой, кажется, закрыв глаза, — с такого расстояния не разглядишь.

— Ищет нужные окна, — догадался Гарасфальт.

Ветер словно бы нехотя поднял одну скомканную бумажку, потом ещё несколько… Затем по двору закружилось сразу пять или шесть мусорных смерчиков, вырастая на глазах. Один, посильнее, пролез за спину слухачу и встал там, как приклеенный, собирая в себя весь мусор вокруг статуи Махатмы. Телевизионщики завозились, толкаясь: смерч портил им кадр, они пытались найти другой ракурс.

Лицо слухача озарилось радостью: похоже, он всё-таки обнаружил что-то ценное. И в этот момент ветер словно сорвался с привязи, аж стекла задрожали.

За какие-то мгновения двор превратился в котёл с пылью и мусором, на дне которого бессмысленно трепыхались журналисты и несчастный слухач, которому порыв ветра в первую же секунду залепил лицо большим полиэтиленовым пакетом. Кто-то пытался спасать технику, штативы которой не выдерживали напора ветра, кто-то спасался сам. Шуша увидела одного корреспондента, который сражался с ураганом за обладание собственной курткой, и на секунду обрадовалась, узнав в нём того настырного субъекта, который вчера вечером, во время попытки штурма, колотил в дверь бюро металлической «удочкой» от микрофона… Но тут же пожалела несчастного: куртку ему удержать не удалось, ветер, играючи, набил рукава её пластиковыми стаканчиками и скомканной бумагой и выбросил через забор бюро на уличный газон. Мусорный смерч поднимался всё выше и выше, на асфальте двора и возле урн перед входом уже не оставалось ничего, и журналисты, наконец, не выдержав, побежали, оставляя собственное имущество и технику.

— Тьфу! — вдруг раздражённо сказал Гарасфальт, и тотчас Шуша услышала звонок телепатического вызова в голове. — Никак не успокоится!

Лиля вызывала к директору всех начальников отделов и ведущих специалистов.

— Будить его? — спросила она остроухого, показывая на храпящего сисадмина.

Но тот уже зашевелился и принялся продирать глаза, неразборчиво ругаясь вполголоса.

— Пошли… — мрачно сказал Гарасфальт, когда тот встал. Смерч за окном собрал, видимо, весь мусор. Теперь он разделил основание на два ствола и аккуратно перешагивал трёхэтажный переход между корпусами бюро — нёс грязь на задний двор, куда, как почувствовала Шуша, заблаговременно подогнали КАМазы.

— Отдохнули? — приветствовал троицу Гришнак Углукович.

В большом кабинете, где за столом совещаний собрались уже почти все начальники отделов и ведущие специалисты, было душно и очень накурено: директор с постоянством хронометра бросал эту вредную привычку, но в критические моменты столь же неизменно возвращался к ней. Каждый раз он начинал с лёгких ментоловых техноориенталовских сигареток, но, не докурив и пачки, всегда переходил на привычную вонючую махорку нативных кочевников.

— Вижу, что нет. Предпочли развлечься зрелищем. До сих пор не поняли, что при чрезвычайной ситуации приказы, в том числе, приказы отдыхать, должны выполняться беспрекословно.

— У нас ещё не объявили чрезвычайную ситуацию. Или я что-то упустил? — спросил начальник отдела аэропроектов.

Он единственный выглядел довольным и свежим среди остальных руководителей: было видно, что многие с трудом держат глаза открытыми. А рядом с ним Шуша с удивлением обнаружила Юлечку, которая радостно улыбнулась ей и зашепталась с соседом, видимо, прося подвинуться. Шуша направилась к ней.

— Объявят вот-вот, — сказал директор и обернулся к Шуше. — А ты куда направилась? Опять «в точки» играть? Нет, Юлианна останется там, а ты сядешь сюда!

Директор указал свободное кресло прямо перед собой. Юля состроила унылое лицо, и Шуша, вздохнув, направилась на другой конец кабинета.

— Так… — директор оглядел собравшихся, нажал кнопки на селекторе и рявкнул в него: — Лиля, где экоконтроль и охрану природы вечно носит?! Не можем начать без них!

Он отвернулся, прокашливаясь, и Шуша, садясь на указанное место, обратила внимание, что за его спиной на привычную доску для записей повешена кнопками большая карта — зона ответственности Восточно-Европейского бюро.

— Ладно, — начал директор. — Начнём без них. Представляю вам нового ведущего специалиста отдела аэропроектов. Свежеиспечённого, так сказать. Юлианна О'Нили. Назначена только что за находчивость, проявленную в ходе… гхм… ликвидации локального смерча, назовём это так.

Все усмехнулись. Юлечка встала и раскланялась, Шуша помахала ей рукой. В отделе аэропроектов уже больше полутора месяцев не было ведущего специалиста после ухода на пенсию прежнего, и не особо походило, что Гришнак Углукович или сам начальник отдела собираются назначать на эту должность кого-то. Видимо, Юлечка и впрямь предложила или сделала что-то особенное для «ликвидации локального смерча», раз уж её так быстро продвинули.

Дверь приоткрылась, и в щёлочке появилось лицо Рональда Дональдовича.

— Прошу прощения, задержались, окончательно разделывались с мусором на заднем дворе.

— Причина уважительная, — проворчал Гришнак Углукович. — Проходите.

И тотчас же дверь открылась вновь, и на пороге нарисовалась дриада Лоринн с папочкой под мышкой. Она, смущаясь, что-то пробормотала.

— Ты-то что тут?! — рявкнул директор. — Где Ираида Степановна? Где ваш… этот… Несс, в конце концов?

— Она… Ээээ… пошла в город… У нее дети… А он… Ээээ… Спит… Вот я и пришла… — пролепетала Лоринн.

Директор побагровел.

— Чтооооо?! — полузадушенно просипел он. — Начальник отдела спит?! Сейчас?! А ведущий специалист, значит, вообще к детишкам подалась?!

В нехорошей паузе собравшиеся в кабинете изо всех сил пытались изобразить, что их интересует всё, что только можно, но ни в коем случае не сам директор и не вжавшаяся в дверь краснеющая Лоринн.

— Быстро разбудить, и пусть, пока я тут с нормальными сотрудниками беседую, напишет мне объяснительную! А потом я сам… с ним… поговорю. Вон!

Лоринн исчезла. Директор разжал кулаки, несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.

— Ладно, приступим, — наконец сказал он. — Как вы помните, астрономы утверждали, что, если объект сохранит ту же траекторию и скорость, он вообще пройдёт мимо Земли. Но, как мы уже знаем, траекторию и скорость он начал менять, и по предположению учёных, ближе к Земле он, вероятнее всего, начнёт маневрировать, чтобы выбрать место для посадки.

Все покивали, соглашаясь.

— Так вот, маневрировать он ещё не начал, но мы уже знаем, куда он, судя по всему, приземлится. Дамы и господа, новости у меня очень невесёлые, — директор постучал карандашом по столу, привлекая внимание, хотя все и так смотрели на него, не дыша. — Примерно два часа назад наш коллега-геомант из Восточно-Азиатского бюро наконец выдал важную деталь, которую он почувствовал. А затем к нему присоединился ведущий специалист Западно-Африканского бюро. В целом можно сказать так: объект приземлится или упадёт, не суть важно сейчас, у старинного города с заброшенными солеварнями, который как-то связан с известным техноориентальским поэтом, который в стихах предсказал себе смерть на христианский религиозный праздник Крещение.

В кабинете было слышно, как ползает по окну поздняя осенняя муха. Потом Рональд Дональдович глубоко вздохнул. Очень печально, как показалось Шуше. Она чуть удивилась: когда они инспектировали рынок, начальник отдела экоконтроля не показался ей ценителем поэзии. Как, впрочем, и старинных городков. Хотя, может быть, он переживал из-за того, что понял: не повезло именно их бюро…

— Пока мы… гм… занимались ликвидацией локального смерча, в Центрально-Сибирском и Восточно-Американском бюро уже провели поиск. Всем условиям удовлетворяет только одно место. Это Тотьма. Вологодская область. Помните строчки Николая Рубцова? Хм, да вы даже не знаете, кто это!

Директор презрительно ухмыльнулся, глядя на смущённые лица сотрудников, встал и ткнул пальцем в точку на карте. Затем решительно, оставляя когтем царапину на глянцевой поверхности карты, очертил Тотемский район.

— Гхррм… «Я умру в крещенские морозы», мнда… Впрочем, ладно. Повторю, мы так и не можем сказать точно, куда именно объект… приземлится, а не рухнет, будем надеяться. Поэтому действовать будем по плану А. Сейчас уже начинается эвакуация жителей из города и района. К полуночи начнём проводить оцепление. Возможно, они сейчас думают, что внезапность на их стороне, но этого счастья мы им не предоставим.

Шуша даже не сразу поняла, кто это «они», задумавшись о масштабе работ. Понятно, что всех всё равно не отселишь, а самое главное — оцеплять придётся максимальную площадь, с запасом, что потребует огромных сил и затрат, а значит…

— Гришнак Углукович, остальные бюро и силы МЧС тоже примут участие?

— Остальные бюро — пока нет. МЧС — частично. Пошлют свои части на оцепление. В общем-то, распределение ролей с этого часа таково: мы занимаемся сугубо объектом. Остальные бюро — по-прежнему всей Землёй. В случае необходимости нас поддержат чем угодно. Но — в случае необходимости. Всё ясно?

Собравшиеся покивали.

— Тогда так. Сейчас восемнадцать ноль восемь. Ну ладно, десять. Весь персонал бюро отправляется домой. Переоденьтесь, возьмите тёплые вещи, — в Вологодской области уже стабильно ниже нуля, ноябрь на носу. Вещи брать с запасом, удобные и практичные! Еду — только по мелочи, мы на полном обеспечении. Ну и всё, что кому нужно… В двадцать три пятнадцать по московскому будет обращение генсека OOP с объявлением о чрезвычайной ситуации. К этому времени всем быть здесь. Прослушаем обращение — и спать до завтра. Понятно? Если да — вперёд!

— А мы? — вытянул руку со своего места Хард.

— И вы с нами. Но спать сегодня не придётся. К вечеру получите партию ноутбуков взамен списанных, проверите их за ночь все! Чтобы ни одного гремлина, чтобы работали, как часы!

Нативный горец собирался возмутиться, но директор остановил его:

— Если всё сделаете, в Тотьме выспитесь! Будете спать больше всех нас!

Сотрудники уже выходили, но Шуша услышала, как Хард пробормотал мрачно:

— Ну да… Во сне, видать, и копыта там откинуть придётся, когда братья по разуму вразнос пойдут…