Плата за капельку счастья

Евгения Михайлова, 2017

После развода Берта считает себя свободной и уверена, что теперь ее жизнь сложится так, как она хочет. Но судьба распоряжается иначе – у Берты отнимают все, что ей дорого… Во дворе собственного дома архитектор Анатолий встречает свою любовь – красавицу Берту. Но мир оказывается слишком жесток к ним, и от этой жестокости не убежать и не спрятаться, можно только объявить ей войну… Частный детектив Сергей Кольцов знакомится с Анатолием, когда тот проектирует ему дом, и не может пройти мимо страшных неприятностей, обрушившихся на новую семью архитектора… Иногда во имя всеобщего блага приходится жертвовать лучшими людьми. Главное, чтобы эта жертва не стала напрасной…

Покатились глаза собачьи

Золотыми звездами в снег.

Сергей Есенин

Все персонажи и НЕ все события романа вымышленные

Часть первая

Берта и любовь

Глава первая

Встреча Берты

Влюбилась, что ли? Да нет, так не бывает. Просто на рассвете под потоками дождя прошел мимо Берты незнакомый человек. Почему-то поздоровался. Она его видела впервые. Впрочем, он не поздоровался, всего лишь буркнул «здрасте», как знакомой сто лет соседке. Она ответила. Но она точно не знает этого человека. А он, получается, живет здесь, раз вышел из соседнего дома с собакой. С девочкой золотистого ретривера. Возможно, к кому-то приехал. Берта шла со своей шоколадной и шелковистой бульдожкой Тусей. Кто не знает, то французская бульдожка — это такая прелесть — крошка, приветливая, глазастая и сплошное несовершенство. Грациозная в неуклюжести и красивая в неказистости. Берта подумала, что ее Туся отличается от золотистого ретривера, как она сама не похожа на его хозяина. Он был… Как сказать… Через месяц Берте тридцать, а такого мужчины она не встречала никогда в жизни. Он был как раз совершенством в своей мокрой «собачьей» куртке, узких джинсах, с седыми висками в молодых волосах, даже голос, которым он буркнул приветствие, звучал особенно, совершенно.

И все. Прошли и прошли. Туся пыталась заигрывать с золотистой незнакомкой, распустившей павлиний хвост, несмотря на дождь, но та мягко переступила через это несовершенство пушистыми ногами. Берта никому не дала бы через себя переступить, потому она ускорила шаг, проходя мимо мужчины и ретривера, и не оглянулась. И зачем ей было оглядываться, если у нее такая прекрасная зрительная память; все, что увидит, прячется в радужке надолго. В радужке ореховых глаз, глаз цвета Туси.

Ничего не случилось. Никому не расскажешь. Нечего. А ведь случилось на самом деле! Этот дождь, который стремился к совершенству ливня, нравился Берте, потому что был стеной между нею и другими людьми, между нею и скучными, несчастливыми домами, между нею и тем, что было. Между тем, что в душе и глазах, и тем, что она увидит дома в зеркале. Ведь в зеркале она увидит жалкую брошенку. С плотным, даже пышным телом, которое приходится укрощать садистским бельем. Но до сих пор для нее было главным, что ее воспитанникам в детском саду нравится такая уютная и теплая Берта.

Они с Тусей вернулись в квартиру. Дома было, кажется, более промозгло и холодно, чем на открытом пространстве. Берта вытерла и привела в порядок собаку, покормила ее. Встала перед зеркалом в прихожей и рассмеялась, увидев себя и Тусю. Новые собачники на их площадке нередко после знакомства спрашивают:

— Ой, я не помню, а кто из вас Берта и кто Туся?

Действительно, иногда встречаются и женщины Туси, производное от Натуси и Настуси, и бывают собачьи девочки Берты. Люди очень любят так называть своих собак. Красивое имя. Берта — это светлая, великолепная. Мало кому Берта говорит о том, что имя у нее — родовое. Так звали прапрапрапрабабушку, немецкую графиню Берту Альтан. Русский дворянин привез на родину немку-жену, их внуки попали в мясорубку пролетарской революции, прабабушку Берту из Гулага привез в Москву кузнец Иван. Здесь появился дедушка, познакомились мама с папой, а потом родилась она, среднестатистическая москвичка Берта, воспитательница детского сада, от которой за месяц до ее летнего отпуска ушел муж. Ушел к другой и вывез из дома всю электронику. Квартиру Берте купил отец еще до замужества. Впрочем, алименты на сына бывший супруг обещал платить с реальной зарплаты, а не с белой. Вот и вся ее биография до сегодняшнего дня. А сегодня Берта встретила незнакомого мужчину, который поздоровался с ней под дождем.

Она вошла в ванную, тщательно закрыла за собой дверь, как будто кто-то мог за ней подглядывать. Сняла мокрую одежду, влажное белье, пустила в ванну горячую струю, подождала, пока пар начнет туманить зеркало и трогать ее тело своей теплой и мягкой лапой. Она задумчиво смотрела на свое отражение. Сейчас, когда все становится теплым, влажным и нечетким, она очень похожа на ту Берту Альтан, которую когда-то привезли в Россию. Мама утверждает, что она даже красивее далекой прабабки. Конечно, у графини вряд ли были такие широкие упругие бедра, такая полная грудь. Это уже по части дочерей кузнеца Ивана. Берта посмотрела на себя глазами незнакомого мужчины. Никогда раньше такое не приходило в голову. Времени не было, да и нужды, которой, впрочем, нет и сейчас. Просто посмотрела. Ужас, конечно. И эти гладкие каштановые волосы, которые она стрижет сама, по прямой. Подруга помогает сделать такую же прямую челку. Что-то вроде ухода за лошадиной гривой. Ужас? Берта вдруг подумала: а может, нет?

Берта была автором своего несовершенства. Мама говорит, что дело в ее пуританском воспитании. Она, родив девочку нереальной красоты, с раннего детства внушала ей, что это неприлично — выделяться среди других людей. Что они — потомки древнего рода с очень строгими и демократичными традициями скромности и кротости. Что самый тяжкий грех высокого рода и выдающейся красоты — отдавать себе в этом отчет. Считать это достоинством и преимуществом. Это не заслуги. За это судьба больно наказывает. Так Берта и запомнила: нескромность больно наказывается. И делала все, чтобы быть такой, как все, старалась скрывать любое превосходство — как во внешности, так и в способностях, интеллекте. Когда у нее начинались неприятности, она сразу вспоминала о строгом нраве судьбы и начинала бороться с собственным пленительным обликом. Скорее всего, в этом, а не в предке кузнеце Иване, происхождение ее полноты. С неприятностями Берта боролась с помощью сладкого. С завистью подруг — отсутствием нормальной одежды и какого-либо ухода за собой. Потом начались проблемы с Колей, за которого она вышла замуж по принципу известного анекдота: он такой нудный, что легче дать, чем объяснить, что ты его не хочешь. И все тот же принцип демократичности: не хотелось обидеть — показать, что считает его ниже себя. В результате он проел мозг цитатами своих бабушки и мамы: «Мужику жениться на красивой бабе — это себя не любить». Вот Берта ему и помогала себя любить.

Она постояла под горячей водой, вышла розовая и покрытая каплями, как роза в росе. Боже, дошла до сравнений безумной Офелии. Подруги очень любили выражать Берте сочувствие по поводу того, что ее бросил муж. Она не портила им удовольствия. Не говорила, что не страдает, что не любила своего Колю, а уж тем более не любила так, как любят в книжках, как предок-дворянин любил Берту Альтан. Как Иван-кузнец влюбился в другую Берту Альтан, раз свободой и жизнью рисковал, чтобы добиться разрешения на брак с врагом народа. Сильный, красивый сибирский мужик с могучими и талантливыми руками продавал овощи со своего огорода хозяйственной службе лагеря для политических заключенных, неподалеку от которого он жил. Берту Альтан он увидел сквозь колючую проволоку, когда она шла с отрядом на работу. И запомнил ее бледное и светлое, как солнечное сияние, лицо. Влюбился. Стал приезжать именно в это время, стоял и смотрел. А потом Берту выпустили досрочно из-за подозрения на чахотку. Она вышла из ворот, в резиновых сапогах на босу ногу, в списанном ватнике, прошла десяток метров и упала без сознания. И было первым везением этих двоих то, что нашел ее именно он, Иван-кузнец. Принес на руках в свой дом, вызвал хорошего врача, который был у них в поселке на поселении, выходил. Потом продал дом, все хозяйство со скотиной и повез Берту в Москву, к известному хирургу с письмом от его ссыльного коллеги. Иван добился разрешения на брак. Хирург сделал Берте операцию на легком. Они со всем справились. Это была красивая, любящая семья. Родился сын. И началась война. Из-за судимости Берты Ивана отправили в штрафной батальон. Воевал и погиб. Без могилы.

Берта больше всего любит покой и тишину. Ей хватило грома, крови и страданий предков. Она легко отпустила Колю к его новой избраннице — богатой наследнице Клаве. Объективно они больше подходят друг другу. А Берте подходит, когда ее не попрекают каждый день тем, что она неэкономная, нехозяйственная, нестрогая мать, не наказывает сына, не… «А не пошел бы ты…» — сказала однажды Берта. И с нетерпением ждала, пока Коля упакует свою дорогую электронику. Кстати, прихватил и кое-что из того, что сам купил сыну. Когда за ним закрылась дверь, Берта сбегала и купила точно такие же ноутбук и планшет в ближайшем салоне. Владику сказала, что Туся сбросила со стола и разбила старые. Сын обрадовался новым гаджетам.

Сейчас Владик в деревне у мамы. Ему там хорошо. Мама тоже больше всего любит покой и тишину. Ее зовут Мария.

Выйти завтра в то же время, пройти по тому же месту. Берта видела, из какого подъезда он вышел со своей золотой собакой. Встретиться и спросить: как я тебе показалась? Просто спросить! Как Туся сегодня спросила у этой золотуньи. А та, как графиня, сказала: ты мне вообще не показалась. У меня род древнее и краше. Сколько ерунды в отношениях придумали люди, как ушли они от простоты и естественности, вот почему они так невыгодно отличаются от своих братьев и сестер меньших.

Но она утром пойдет туда. А пока нужно одеваться, готовить еду, брать чистые и сухие подстилочки из одеял, детские простынки, оставшиеся от Владика, и бежать к Рексу.

Берта бежала к тому двору, где ее ждал Рекс, и вдруг сообразила, что мужа, который сказал: «Только попробуй. Или я, или еще одна собака», — этого мужа больше у нее нет. И она может привести Рекса к себе домой! Какая же она глупая! Она не смогла перестроиться после ухода Коли, решала какие-то свои дела, а Рекс все это время ждал. Только не надо торопиться теперь. У нее скоро потечет Туся. Это большая проблема. Но она решаемая. Сейчас все же лето. Рекс пережил такую ненастную весну в своих будках, которые она ему старательно строила. Кто-то их постоянно уносил или рубил топором, а она вновь заказывала по Интернету, нанимала рабочих, и Рексу ставили новый дом. Он побудет еще недельку в том дворе, где дети выплакали у родителей разрешение, чтобы он жил у них. Это дети назвали его Рексом. Ей хотелось бы назвать его Джоем. Она просто тает от его красоты и благородства. Это не пес, а радость. Но пусть будет Рекс, как называли дети. Он привык.

Еще не все закончили учебный год, Рекс продолжит, как всегда, провожать их в школу, пока не разъедутся по дачам и лагерям. «Ничего не делай резко, — так учила Берту мама. — Ко всему нужно привыкнуть и дать привыкнуть другим».

И Берта позвонила в ближайшую ветклинику, записала Тусю на стерилизацию.

— Ничего, детка, — сказала она вопросительным карим глазам. — Тебе не будет больно. Зато потом у тебя появится брат и защитник.

В общем, все так и решится. Берта, конечно, знает, что стерилизовать необходимо, что опасно пропустить возраст, когда у нерожавшей и нестерилизованной суки обнаружится онкология, как у большинства. Но так было жалко резать Тусю. Ветеринар всякий раз говорил ей: «Ты все-таки соотнеси несколько часов дискомфорта после операции с опасностью мучительной гибели». Вот Рекс и помог сделать этот шаг, улыбнулась Берта.

Глава вторая

Встреча Рекса

Его все называли красавцем. Был момент, когда его, маленьким пушистым щенком, подняли сильные руки над теплой мамкой Симой, сибирской лайкой. Он крутился и пытался лизнуть того, кто его держал. А Сима вдруг завыла. И он сразу замерз. Он уже научился понимать свою мать. Она плакала, умоляла, чтобы ей его оставили, чтобы его не убили. У него заслезились молочные глазки. Ему очень понравилось жить. Он знал своего отца — черного большого ньюфаундленда. И тот в своем вольере тоже завыл, бросился на решетку, зарычал, залаял.

И мужской голос сказал:

— Этого оставим. Этот красавец. Его купят.

И он остался с мамой Симой. Потом его действительно купила женщина с теплыми, добрыми и щедрыми руками. Он так понял, что это тоже его мама. Он ее полюбил. В нем с рождения так билась и рвалась любовь. К другим собакам, к людям, к Симе, к гордому ньюфу, на которого он был похож, только он брак с хвостом сибирской лайки. К этой человеческой маме Марине. К ней больше всех, конечно. Его любовь выросла и стала умной.

Марина водила его на поводке, на площадке отпускала побегать с другими щенками, потом с большими собаками. Она очень им гордилась. Все говорили ей, что он красавец. Она отвечала: «Он — моя радость. Потому его имя Джой». Рекс отлично помнит свое первое имя — Джой.

Как же это потом случилось?.. Они с мамой Мариной вечером, как всегда, легли спать в ее спальне. Он рядом с кроватью, с ее стороны. Проснулся ночью от того, что Марина стонала и плакала, почти, как мама Сима. А никого не было. И ничьи жестокие руки не отрывали ее от него, от ее радости, от ее Джоя. Он подумал, что Марина боится ненастной ночи, что она просто тоскует по утру, по лужайке, на которой будут играть две радости — он и солнце. Но она не встала в их время. Он тихо ждал, старался не шевелиться, чтобы не разбудить. Солнце уже смотрело в окно, оно их призывало и торопило. А Марина спала. Джой мягко прыгнул и лег с ней рядом. И замерз, как тогда, когда его подняли чужие руки. Холод заползал в его теплый мех от Марины. Холод и любовь. Потому он продолжал тихо лежать. Чтобы не разбудить.

Теперь он уже не помнит, сколько они так спали с Мариной. Но вдруг открылась входная дверь, и вошли люди, которые иногда приходили к ним в гости. Марина их почему-то называла «дети». Потом вошли другие люди, совсем чужие — в халатах, в черной форме. Джой лежал в углу комнаты и просто ждал несчастья. То, что это несчастье, он понял, когда люди в халатах накрыли простыней Марину и унесли на носилках. А кто-то из детей Марины дал деньги людям в форме. Джой понял, что это не на мясо для него. Мясо у них было в холодильнике. На него надели ошейник, пристегнули поводок. По поводку к нему побежала рябь от чужих рук. Но он пошел послушно, как хороший пес, как красавец, которого нельзя убивать.

Его привели на площадку, на которой уже не было солнца. Один черный человек встал с ним на поводке, другой отошел на небольшое расстояние и достал пистолет. «В голову целься», — сказал тот, который держал. Джой послушно поднял и подставил этой черной руке свою лохматую, осиротевшую голову. Но с рукой что-то случилось. Они, может, и не поняли. Но пролетела ветром Марина, рука уронила пистолет.

— Ну, ладно, — сказал тот, что держал. — Скажем, что убежал. Может, кто и возьмет. Он красавец. Надо только огреть, чтобы не вернулся к этим добрым наследникам.

Он отстегнул поводок, нашел толстую палку, почти полено, и перебил Джою лапу. Джой стерпел и даже не заскулил. Так болело его преданное и осиротевшее сердце.

— Беги подальше, бобик, — сказал тот, который бил. — Может, повезет.

И он побежал, хромая, куда глаза глядят. Была у него, конечно, надежда, что он добежит до Марины. Он искал ее запах в разных дворах, где никогда не был. Марину он не нашел. Ночью дрожал в чужих кустах. Утром отправился искать еду. Нашел кость, но грызть не стал: Марина говорила, что ему это вредно. Нашел корку хлеба, грустно ее пожевал. А потом по запаху пришел к какому-то магазину. Оттуда выходили люди и несли вкусные сумки. Люди его не трогали. Он лег так, как будто ждет хозяйку. Только кто покормит пса, который ждет хозяйку…

— Ты чей, такой красавец? — вдруг приятным добрым голосом спросила у него женщина, совсем непохожая на Марину, но она спросила голосом Марины.

Джой смотрел на нее умоляющими глазами, чтобы она в них прочитала, что он теперь ничей. Что Марину унесли, что его не убили, что у него болит лапа. Что он хочет есть… Она его поняла. И он в третий раз в жизни понял, как хорошо быть красавцем. Опять пришло спасение.

И женщина его полюбила, только у нее не было, наверное, дома. Потому что она привела его в тихий двор, говорила с людьми и детьми, которые там живут. Звонила по телефону, договаривалась о чем-то для него хорошем. Приехали люди, поставили ему настоящий терем. Женщина постелила в терем теплые подстилки и сухие простынки, которые пахли щенком, она принесла ему красивые миски. Дети радовались ему и смеялись. Сказали, что он будет Рексом. Он их всех за это благодарил. И глазами, и истосковавшимся по ласке языком. Женщина с ним познакомилась. Ее звали Берта, как одну знакомую колли. Она его покормила. Она и теперь его кормит два раза в день. Правильное питание, как говорила Марина. Она водила его в клинику, ему там лечили лапу, выписывали лекарства, выдали паспорт, как домашней собаке. Ему понравилась даже прививка. Он иногда просыпается теплыми для его меха ночами, смотрит на месяц, на звезды, и думает, кого он в жизни любит больше всех. Получалось у него, что Берту. И, сладко засыпая, он ждал встречи с ней утром.

Глава третья

Встреча Анатолия

Анатолий вернулся вечером с работы злой и не просто усталый, а выжатый. Устают от нормальной работы, а из бега с препятствиями, придуманного идиотами, ты выходишь таким же идиотом. И слабаком. Надо бы в том кабинете шваркнуть дверью, чтобы очки с того носа слетели. Надо бы на той стройке дать по морде ворюге-прорабу, надо бы порвать этот «правленый», а по факту изуродованный «культурной» комиссией свой бывший эскиз реставрации старинного особняка, украшения Москвы… Надо бы плюнуть на всю эту мутотень и уехать в красивый и свободный город Париж… Но утром на работу. Но люди будут его ждать. Но Джессика — московская собака. Понравится ли ей Париж? Но… Надо сдавать свою квартиру в центре, чтобы посылать деньги брату на лечение жены. Они так хотят детей, просто помешаны на этой мысли. Анатолий их понимает: они хотят видеть воплощение и земное продолжение своей любви. Не всем так везет — полюбить. Ему, Анатолию, в этом не повезло ни разу. Проблем с женщинами, конечно, нет. Но нет любви. Вот такой он нудный тип. Сплошные «но». Так и говорила бывшая жена. При этом цеплялась за него чуть ли не зубами, так не любит выпускать из рук свое. Но! В данном случае спасительное «но». Терпеть женщину, по отношению к которой не возникла даже привычка дышать рядом, не имеет смысла, раз нет любви. Почему женился? А почему нет? Она ничего. Было несколько неплохих ночей. Потом как порядочный человек он был обязан… Так вроде говорится?

Анатолий купил бывшей жене другую квартиру, забрал Джессику, сдал свою дорогую, посылает деньги за нее брату с женой в те страны, где они ловят свою надежду на детей, а сам переехал с собакой в квартиру брата.

Джессика прыгнула ему на грудь, лизнула. Вот тут нет «но». Все сошлось: преданность, чуткость, понимание, тишина, покой. До утра. До работы. До бега с препятствиями. Они вышли, как и утром, под дождь, который их поджидал у подъезда. И пошли смывать с себя день его борьбы со стенами и столбами, ее день одиночества и тоски по нему.

Темно, мокро, никого нет. А утром из-за этих кустов вышла на дорожку к его подъезду женщина с маленькой пучеглазой собачкой. Он был уже мыслями в делах, он их даже не рассмотрел. То есть собачку рассмотрел лучше, чем женщину. Как их теперь рассмотришь на улице, в этих страшных куртках и брюках «унисекс»? То есть равный, перемешанный пол, то есть без пола, без женщины… Он ее не рассмотрел, но его будто бы качнуло. Поздоровался с совершенно незнакомым человеком. Она ответила милым и нежным голосом. А женщина не хрупкая и не очень юная. Он прошел и не оглянулся, но его руки будто бы почувствовали вдруг ее упругое тело под этим «унисексом». А ведь чего в нем нет, так это озабоченности на ровном месте. И мечтать о поцелуях под луной он не привык. Что-то нашло. Бывает, наверное. Хотя с ним не бывает. Но надо бы завтра выйти в то же время.