Король Севера. Война

Евгения Минаева, 2022

Всего несколько месяцев прошло с тех пор, как в сражении за престол схлестнулись два претендента. Люди, как хворост, горят в костре их амбиций. Катятся по еще недавно благополучному королевству колеса войны.В северном замке собирает свой двор оставленная королем королева. В захолустном городке строят семейное счастье юная пленница и ее калека-муж. В темных лесах и на бескрайних равнинах служит богопротивные мессы Культ, и потусторонние монстры пробираются в мир людей.Все тяжелее тучи над королевством, все холоднее людские сердца.Содержит нецензурную брань.

Илиен

Когда Илиен с сестрами были всего лишь маленькими девочками, няня часто рассказывала им легенду о девушке и единороге.

— Раз в год, — говорила она, — когда у ирисов появляются бутоны, а луна становится такой полной, что похожа на блюдце, к Круглому озеру приходит на водопой белый единорог. Его шерсть отливает серебром, а рог, витой как нить хорошей прядильщицы, толщиной с женскую руку, торчит прямо изо лба. Грива его, подобная тончайшему шелку, спускается до самой земли, заплетенная в косы. А на спине его сидит девушка красоты неописуемой, какой больше нигде на свете нет. Только раз в год приводит девушка своего единорога на водопой. Никто не знает, откуда она приходит и куда уходит, но известно… — Тут голос няни становился таинственней и глуше. — Если подкараулить странную наездницу в тот единственный день и накормить ее скакуна свежей травой с росистых лугов, она исполнит самое сокровенное твое желание…

Илиен с сестрами, затаив дыхание, слушали рассказ, представляя, как однажды темной лунной ночью они покинут Иэраль, подойдут к водам Круглого озера, и там, на песчаном берегу, омываемом тихими водами, их будет ждать девушка на белом единороге.

И в самом деле, когда Илиен исполнилось тринадцать, она и Иоля сбежали из замка и отправились на поиски.

До озера они, само собой, не дошли. Нянька, пришедшая проверить детей, не найдя сестер в кроватях, подняла шум, и весь Иэраль бросился на поиски. Беглянок нашли, хотя сестры прятались как могли: они очень хотели видеть единорога и обоснованно полагали, что стражники к озеру их не поведут, а потащат домой, и шанс загадать желание сказочной красавице будет упущен. Так и случилось. Пойманных девочек привели в замок, где сама не своя от пережитого волнения мать оттаскала их за ухо и где им к тому же пришлось полчаса выслушивать нотации отца. Но далеко не это расстроило беглянок. Няню в тот же день выслали из замка.

О девушке на белом единороге пришлось забыть.

Но теперь, спустя пять лет, глядя, как в ворота Холдстейна въезжает Иоля, Илиен снова вспомнила эту историю.

Восседавшая на белой лошади, облаченная в белую заячью шубу до земли, сестра была похожа на призрачное видение. Она откинула капюшон, и летевшие с серого неба снежинки оседали на ее пепельно-русых волосах, волнистыми прядями струившихся до самого пояса. Легкий румянец от мороза играл на нежных щеках, светло-серые глаза глядели по сторонам с наивным восторгом. Иоля первый раз выехала за границы Иэраля, и все ей было удивительно, все в новинку.

Сразу за сестрой на сером в яблоках жеребце ехал отец. Он почти не изменился с осени, когда Илиен видела его в последний раз и когда он уехал в Ирвинделл собирать армию для ее мужа. Только морщинка меж бровей стала немного глубже, да седины чуть-чуть прибавилось. Но взгляд уже по-старчески водянистых глаз оставался все таким же цепким, а руки, все в темных пигментных пятнах, по-прежнему крепко держали поводья.

За отцом следовал хорошо вооруженный отряд, и Илиен радостно вскрикнула: среди незнакомых воинов она увидала родное лицо. Лорд Улисс Драмл — вассал Теллина, веселый радушный человек, часто наезжавший в Иэраль из своего поместья на юге Ирвинделла и привозивший дочерям суверена то мед, то сладкое, пахнущее летом малиновое варенье — сопровождал отца. Здесь, в холодном замке Моэраля, где даже собственные служанки перестали быть ей близкими людьми, Илиен так приятно было видеть знакомого с детства человека!

Кадмэ, стоявшая возле невестки, отбросив назад черные с проблеском седины волосы, выступила вперед и сказала:

— Приветствую лорда Ирвинделла! Добро пожаловать, родственник!

— Здравствуйте, миледи. — Теллин спешился, небрежным движением передав поводья жеребца подбежавшему мальчишке. Потом так же небрежно подал руку Иоле. Та опустилась на землю как пушинка. — Леди Кадмэ, леди Арнелла, — обратился он к дамам, — это моя дочь. Иоля — младшая сестра Илиен.

И только потом, глядя Илиен прямо в глаза, сказал:

— Здравствуй, дочь.

Они поговорили по душам вечером, когда устроили лордов и целую сотню воинов, пришедших вместе с лордом Теллином, когда заснула Иоля, взахлеб рассказывавшая сестре, как изменилась жизнь в Иэрале после ее отъезда, когда окончился поздний ужин, организованный Кадмэ для гостей, и слуги убрали со стола. Теллин не захотел оставаться в большом зале у камина, и Илиен отвела отца в собственную спальню.

В очаге ярко горел огонь, и в комнате было тепло. С тех пор, как уехал Моэраль, покои претерпели ряд изменений, и теперь ничто в них не напоминало о былом присутствии мужчины. По стенам висели яркие вышивки, каждую поверхность в комнате накрывала узорчатая салфетка. В вазе на камине стояли засохшие цветы. Сама не отдавая себе в том отчета, Илиен, не находя покоя в душе, стремилась хотя бы к внешнему уюту.

Лорд Ирвинделл придирчиво оглядел комнату, но ничего не сказал.

— Присаживайся. — Илиен кивнула на удобное кресло, в котором обычно сидела за вышивкой. — Ты сюда надолго?

— Завтра уеду. — Теллин устроился поудобнее, протянул ноги к камину. — Илиен, я еду, чтобы присоединиться к твоему мужу.

— Но зачем? — удивилась Илиен. — Ты же дал ему армию! Отец, ты уже немолод, разве нужно тебе самому участвовать в войне?

— Г’аньше я думал, что нет, — вздохнул лорд, — поэтому отдал тебя замуж и уехал, поручил фойска Фаргиньону, помнишь его?

Илиен кивнула. Еще бы ей не помнить огромного, похожего на быка — только кольца в носу не хватает — Фаргиньона Ренса, заведовавшего войсками отца и замковой стражей. Она мельком видела его осенью, когда Моэраль готовился к выступлению. Но тогда она была занята собственными проблемами и не особенно вникала в другие дела.

— Но теперь, — продолжал Теллин, — обстоятельства изменились. Когда я давал Холдстейну фойска, у него союзников почти не имелось. Артейны были с ним, но возник риск скандала, Канторы не поддерживали, молчали Орпу, а на Вольные Княжества надежды не было никакой. Я был его самым сильным союзником и продолжаю им оставаться. Вот только фсе лорды, кроме меня, лично участвуют в походе на Сильвхолл, а значит, моими ресурсами пользуются, но выгоды мне от этого никакой нет. Понимаешь?

Илиен, весьма удивленная, что отец говорит с ней о мужских делах, помотала головой. Она понимала немного. Гораздо больше, чем политические вопросы, ее интересовал отец, чья речь стала значительно хуже за время, что они не виделись. При посторонних Ирвинделл следил за собой, выговаривая каждый звук, лишь иногда звуча невнятно. Перед дочерью он расслабился. Илиен хотелось спросить отца о здоровье, но время было неподходящее. Она бы только разозлила его. Нужно было сидеть и слушать, раз уж Ирвинделл заговорил о важном.

Теллин огорченно вздохнул — в такие моменты он особенно сожалел об отсутствии у него сына — но терпеливо продолжил:

— Вот смотри, с Моэралем сейчас несколько лордов: Фардис Кантор — лорд-наместник; лорд Орпу — тоже наместник, еще не в армии короля, но, вне сомнений, скоро присоединится; лорд Сольер — сам не участвует в войне, стар, но послал двоих сыновей, которые, между прочим, заняли посты командиров. Ластар Артейн с сыновьями убит, но Моэраль, по всей видимости, подмял под себя его фассалов. Молодой Льесс тоже в армии Холдстейна. Каждая из земель, давших твоему мужу людей, имеет своего представителя — лорда, могущего на равных говорить с Холдстейном — кроме Ирвинделла. Фаг’геньон не лорд-наместник и не его сын. Всего лишь фассал, и его, в случае чего, Холдстейн слушать не будет. А твоего кузена я руководить войском не поставлю.

Илиен едва не фыркнула от смеха. Вальф Ирвинделл — ее кузен и будущий лорд Иэраля — не пользовался большой любовью Теллина. Суровый северный лорд считал своего приемника бесполезным юнцом, ничего не понимающим в управлении землями, и бесконечно скорбел, что такому человеку достанется его кресло. Небеса бы содрогнулись, если бы Теллин отдал Вальфу руководство своей армией!

— Так вот, — уловив веселье дочери, тоже усмехнулся Ирвинделл, — получается, в случае чего, мы останемся в стороне. Убит Каллье — кто окажется на его месте? Оставит ли Моэраль приемником сына Ансельма? Или разделит захваченные земли между союзниками? Как бы то ни было, интересы Иэраля некому соблюсти. Вот из-за этого, Илиен, я и поеду на войну.

Илиен только вздохнула. Она мало поняла из рассуждений отца, но ясно усвоила — еще один дорогой ей человек будет подвергать жизнь опасности. Зачем эта война? Кому она вообще нужна?

Она не знала ответа. Политика для нее была пустым звуком, и ей не вполне ясно было, зачем Моэралю сражаться за корону, которая по завещанию все равно должна принадлежать ему.

Но озвучивать свои мысли она, само собой, не стала. Как она не понимала отца, так и он не понял бы ее.

Совсем другое дело — сестра.

Когда лорд Теллин ушел от дочери, в комнату вьюнком проскользнула Иоля. С распущенными волосами, одетая в длинную ночную сорочку — до самого пола, — она походила на выходца из склепа. И ноги у нее, когда она забралась в постель к Илиен, тоже оказались как у выходца из склепа — ледяными.

— Ух, холодрыга. — Поежилась она, нырнув под одеяло. — Холодней, чем дома. Как ты здесь живешь?

— Помаленьку. — Илиен улыбнулась, крепко прижимая к себе сестру и согревая теплом собственного тела.

— Не понимаю. Я б тут и дня не протянула. Одни леди Кадмэ и Арнелла чего стоят…

Илиен кивнула. Леди Кадмэ и ей поначалу показалась строгой и неприступной женщиной, которой, впрочем, и являлась, и молодой королеве можно было только радоваться, что мать мужа в итоге оказалась на ее стороне. Если бы случилось иначе, Илиен не знала, как смогла бы жить в Вантарре.

С Арной было сложнее. Сестра короля, похожая на него до чрезвычайности, жила сама по себе, ни с кем из замка особенно не общалась и никого до себя не допускала. Жена брата не стала для нее исключением — Арнелла мило улыбалась ей, поддерживала разговор, если Илиен сама его начинала, во всех других случаях либо сидела молча, либо уходила к себе. По слухам, единственной ее подругой была Далая Кантор, но в последние годы Далая в Вантарре не появлялась. У простолюдинов за юной принцессой закрепилось прозвище «Дичок» — как нельзя более ей подходившее. Дичком называли яблоню, дававшую мелкие кислые яблоки и плохо приживавшуюся в садах с более благородными сортами.

Но, конечно, просвещать сестру об особенностях характеров членов семьи Холдстейн в первый же день ее пребывания в замке Илиен не стала.

— Они хорошие, тебе понравятся, — только и сказала она.

Иоля, по всей видимости, не очень-то поверила старшей сестре, но промолчала, поудобнее умостилась в складках теплого пухового одеяла, и только тогда спросила:

— А твой муж?

Королева взглянула на сестру. Глаза ее блестели как у хитренькой лисички, и Илиен приуныла. Иоля, если захочет, из кого угодно что угодно может вытянуть, так всегда было.

— Он тоже хороший, — осторожно ответила Илиен.

— Да я не об этом. — Иоля заворочалась и села. — Он какой? Добрый, ласковый? Любит тебя? А дети? Ты уже беременна?

Илиен только покачала головой. Сестра невольно растревожила ее, задела саднящее место.

Заметив, как опечалилась Илиен, Иоля и сама расстроилась. Некоторое время девушки молчали, потом старшая спросила:

— Ты сама попросилась поехать с отцом?

— Нет. — Иоля расстроено вздохнула. — Я, конечно, хотела тебя повидать, но увезли меня считай что силой. Отец сказал, я буду жить у тебя.

— Да ну?! — удивилась Илиен. — А мне ничего не сказал.

— Наверное, решил — сама догадаешься, не на войну ж мне в самом деле с армией ехать, — пожала плечами сестра. — Он хочет, Илиен, чтобы ты выдала меня замуж.

— За кого?! — опешила Илиен. — Все же ушли на войну!

— Он говорит, ты королева, и у тебя должен быть свой двор, значит, вокруг тебя должно крутиться много всяких молодых людей из хороших родов. Среди них и мне жениха можно найти. Илиен. — Иоля стала серьезнее. — Мне кажется, отец всех нас решил пристроить… Ты же понимаешь, он идет на войну, и мало ли…

Глаза девушки наполнились слезами, и Илиен торопливо прижала ее к себе, утешая. Но в словах Иоли была суровая правда, и от этого было горько. Лорд Теллин действительно не вечен…

— Расскажи мне, — внезапно потребовала Иоля. — Все-все расскажи о замужестве! Как ты выходила замуж? Мне так хотелось на это посмотреть! Ты была красивая, отец говорил, и ты надела то самое желтое платье, которое разрешила вышивать Анжеле! Помнишь, она еще по подолу жемчуг криво нашила, мама отпарывала и ругалась? Ну, Илиен, расскажи! О свадьбе и о том, что… ну… потом бывает… — Глаза девушки, нетерпеливо-ждущие, оказались совсем близко к Илиен.

А Илиен в очередной раз почувствовала, как в тоске сжалось сердце. Что она, в самом деле, могла рассказать сестре? Может быть, она должна была сказать ей, как радостно выходить замуж, и как кошмарно потом узнавать, что женились на тебе по необходимости? Рассказать, каким кошмарным может быть то, что происходит между супругами, когда наступает ночь? А рассказать, каким сладким это может быть… разве можно говорить о таком с невинной девушкой, растравливая ее не вполне еще созревшую чувственность?

С другой стороны, в свое время с Илиен никто об этом не говорил, и вот что получилось…

— Тебе не нужно ничего бояться, — сказала она сестре. — У тебя все будет хорошо. Я расскажу тебе обо всем, когда ты будешь выходить замуж, но не сейчас — слишком рано. А у меня все замечательно. Мой муж… — Илиен на мгновение задумалась. — Он старается быть справедливым, старается не обижать меня. Просто он мужчина, Иоля, а они совсем, совсем другие…

Лорд Теллин уехал, а Илиен поспешила последовать его завуалированному совету, переданному через Иолю. Она ведь и в самом деле королева, а значит, ей требовался свой двор. Нужны были фрейлины — как юные, уже на выданье, девушки, так и совсем маленькие девочки, которым при королеве можно дать соответствующее воспитание; нужны юноши — среди которых летом можно будет провести турнир; нужны поэты и музыканты. Илиен понимала, что свита северной королевы никогда не превзойдет свиты королевы, сидящей в Сильвхолле, и тем не менее с энтузиазмом отнеслась к этой затее.

Которая, впрочем, практически провалилась.

Первое письмо с предложением приехать в Холдстейн отправили Далае Кантор, и Илиен не сомневалась — подруга Арны не замедлит приехать. Каким же было ее удивление, когда она получила вежливый, но категоричный отказ. В самых приятных выражениях Далая сообщала, что была бы рада присоединиться к свите ее величества, но брат, ушедший на войну, оставил замок на ее попечение, в связи с чем Далая не может оставить Кантор ни на день.

Илиен расстроилась. Немного приободрил ее приезд двух старших дочерей лорда Орпу — двух пухлых девиц с унылыми лицами. Но Арна как-то упомянула, что, завидев их, коровы сразу дают простоквашу, и королева с сожалением согласилась. Такие фрейлины не столько привлекут мужчин к ее двору, сколько оттолкнут. Гораздо больше порадовала дочь лорда Сольера — милая девчушка девяти лет. Илиен сразу же пообещала себе воспитать ее настоящей леди. Таким образом, женская часть двора королевы в итоге состояла из четырех девушек, считая Иолю.

С мужской частью тоже оказалось негусто. Вся краса и гордость севера ушла на войну, и в распоряжении королевы оказались кузены да младшие сыновья, оставшиеся дома. На зов королевы явился племянник лорда Сольера, приехал, сопровождая сестер, один из сыновей Орпу, и — что Моэраль счел бы благоприятным знаком, поскольку лорды этих земель не вполне еще определились, кому же принадлежит их верность — приехало двое молодых лордов из Кэхольда и Ульрька. Последним Илиен радовалась как дитя: красивые мужчины двадцати двух — двадцати трех лет, похожие друг на друга как близнецы, стали жемчужинами ее двора. Впрочем, сестра мужа не разделяла ее радости. Едва взглянув на милордов, Арна презрительно фыркнула: «Вертопахи!» и ушла, только грива смоляных волос взметнулась. Но Илиен не прислушалась к ее словам, списав все на расстроенные чувства Арнеллы, связанные с Далаей Кантор.

Кадмэ совершенно равнодушно отнеслась к гостям, впрочем, вполне одобрив затею невестки.

— Твой отец прав, ты теперь королева и должна вести себя по-королевски, — сказала она. — А королеве положено иметь двор. Нужно показать этим Сильвбернам, что мы можем быть не хуже их.

И в голосе матери Моэраля не слышалось ни малейшего сомнения в собственных словах.

Иоля разделяла радость сестры. Воспитанная в тех же строгих традициях, что и Илиен, она изумлялась тому, как ее жизнь поменяла свое течение. Неизбалованная мужским вниманием, она расцветала под взглядами юношей, а те вились возле нее, как пчелы у цветка. Особенно отличился в этом плане Адаль Кэхольд. Впрочем, и его друг, Ниелис Ульрьк, не шибко отставал. Илиен приглядывалась к обоим, но почему-то именно Адаль казался ей более подходящим мужем для сестры.

Иоля с ней соглашалась.