Уязвимая. Внеземная связь

Евгения Кузьминых (2024)

Если вы думаете, что Земля единственная планета, на которой есть жизнь, то вы ошибаетесь. Люди моего времени тоже так считали. И по итогу где мы все оказались? В городе Спасение — последнем безопасном месте на целой планете. Тринадцать лет назад внеземные напали на Землю. За пару дней уничтожив почти всё живое в нашем мире. Зачем они пришли? Это странно прозвучит — им нужны были чувства. Наши эмоции для инопланетных захватчиков что-то наподобие пищи для людей, а для нас они болезнь, которая сводит с ума и лишает жизни.Как бы тяжело не было в то время, но кому-то удалось выжить и выстоять свою планету. Внеземные ушли. А возможно, они скрываются и ждут, пока в душе кого-то пробудится то, что так притягательно им…

Глава 8

Никуда не торопясь, я спускаюсь по каменной лестнице, всё дальше уходя от штаба. Я не стала подниматься на станцию канатной дороги, потому что там могу встретиться с людьми. А я не хочу никого видеть, и уж тем более с кем-то говорить. Все мои мысли заняты одним — последним видением. И почему тот голос кажется мне знакомым? Что это был за крик и скрежет? Может это видение быть моим воспоминанием, ведь там было не понятно какого я возраста. А что, если это день захвата?

Дуновение ветра, по телу лёгкой россыпью расползаются мурашки. Застёгиваю куртку под горло и схожу с лестницы к подножью чёрной горы. Лучи не яркого солнца пробиваются сквозь тучи и опадают на землю тенями. Я делаю шаг на тропинку выстланную мелкими камнями, они хрустят под грубой подошвой ботинок. Ежусь, но не от холода, а от страха сковывающего каждое движение моего тела. Борюсь с приступом давящим на горло тяжёлым грузом.

— И что дальше? — спрашиваю я пустоту.

Слёзы подкатывают к глазам и мне не удаётся избавиться от них, сглотнуть. От безысходности всего происходящего я бью в каменную стену скалы.

— Это нормально, Тина, — тихий шепот позади.

Внутри меня напрягается струна, как трос на тренировке по скалолазанию. Я боюсь повернуться и посмотреть на того, кто стоит позади. Чья-то рука сжимает моё плечо, и я против воли становлюсь лицом к говорившему.

— Питер, — выдыхаю я.

Его лицо сосредоточенно, подбородок словно вытянулся, а скулы впали. И глаза — они такие тёмные и угрожающие, что всё внутри меня замолкает. Я умираю, но остаюсь живой. Надолго?

— Пройдёмся? — предлагает лидер.

Я боюсь не то что пошевелиться, но и сказать что-то в ответ. И он видит это, поэтому спокойно берёт меня за руку и тянет в сторону от каменной лестницы ведущей на склон горы, туда, где стоит штаб.

Мы медленно бредём по извилистой и пустой улочке города, точно так же, как и раньше во время патрулей города. Питер так и держит меня за руку, а я просто иду, совершенно не сопротивляясь ничему. Возможно меня ведут на казнь и я смиренно считаю секунды ожидания.

— Первые дни сложнее всего, — тихо говорит Питер, когда мы сходим с уличной дороги и прячемся за ветвистыми деревьями парка. — Но, знаешь, ты не плохо справляешься. Когда к тебе вернулись чувства?

— Я не больна! — говорю очень резко, что несвойственно для меня.

— Хорошо, — кивает он. — Просто ответь на вопрос.

Но я молчу, следя за каждым его движением. И когда он тянет руку к заднему карману брюк я машинально жмурюсь, готовясь увидеть в его руке пистолет. Но выстрела не слышно, только странный щелчок и я открываю глаза. Питер закуривает.

— Ты куришь? — мой вопрос вырывается из груди помимо моей воли.

Он ухмыляется и я замечаю в его глазах лучезарные отблески — там больше нет пустоты.

— Именно такие вопросы и могут выдать чувствующую.

И что мне молчать?

— Запомни, Тина, — вначале выпускает дым, а затем говорит. — Прежде чем что-то сделать и сказать, ты должна хорошенько подумать.

— Ты не убьёшь меня?

Питер смотрит исподлобья. И что-то странное в его взгляде, в его лице. И я не могу уловить это, только понимаю, что так он ещё более красив, и меня даже не пугает пустота его глаз.

— Не сегодня, — уклончивый ответ.

Мы идём дальше. Куда именно я не знаю, но и спрашивать не буду. Медленно проходим парк, а затем бредём вдоль бурлящей реки. Таким маршрутом я обычно ходила на ночное дежурство. Но самое ужасное, эта дорога ведёт и до стены смерти тоже.

— Ты останешься жива, если будешь соблюдать правила.

Я молчу, стиснув зубы сдерживаю порыв. На меня так влияют чувства или возможно близость лидера.

— Первое — продолжает он, не требуя от меня никакого ответа. — Не лезь на рожон. А второе — не ищи неприятности. Для этого заткни в себе вопящий голос и следуй уставу.

Он говорит довольно спокойно, очень напоминает обыденные речи Питера, которые вещает с монитора в пещере Защитников.

— И если с тобой кроме чувств будет происходить что-то ещё, то первое что ты должна сделать, — он останавливается. — Доложить мне об этом.

— Что должно произойти со мной?

Но он не отвечает, как и не говорит больше ничего. Мы просто идём, достаточно близко друг к другу и это одновременно пугает и отвлекает. И когда мы наконец поворачиваем назад, я выдыхаю. Он не ведет меня к стене смерти, а это значит — казни не будет.

Полуденное солнце слепит глаза и припекает голову, ветерок с лёгким шелестением подгоняет в спины. Держу дрожащие руки в карманах куртки и от безделья пинаю подвернувшийся по дороге камень. В голове тысяча вопросов, которые я собираюсь задать Питеру, но не решаюсь. Он так и идёт рядом, и я украдкой бросаю на него заинтересованный взгляд. Сосредоточенное лицо, и задумчивый, нет, я бы даже сказала, грустный взгляд. Брови нахмурены и сведены в единую нить, образовав между пару неровных полосок. Пухлые губы сомкнуты, словно он тоже сдерживает в себе какие-то слова, которые возможно никогда и не скажет.

— Почему ты решил, что я чувствую? — я задаю этот вопрос только после того, как обдумываю.

Даже не повернувшись ко мне, он отвечает, смотря куда-то вдаль:

— В этом городе ничто нельзя скрыть. Помни это и впредь будь более осмотрительна.

Больше он ни о чём не говорит, да и мне необходимо время чтобы все обдумать. Чувства — зараза, и как с ними бороться? Признаться? Но, если я скажу, значит у него появятся все основания убить меня. Как он это сделает? Казнь на всеобщее обозрение города, или так же тихо, одним выстрелом, как и того старика?

На эти вопросы я не получу ответа сегодня, просто потому что не задам их. В моей душе скребёт холодный ком, а к горлу подступает тошнота. Предчувствую что в моём теле начинает что-то происходить. Из уголков полуночного мрака выползают они — чувства. Меня начинает накрывать пелена, которая плотным коконом окутывает мой разум, завладевая сознанием. И я перестаю оставаться на Земле, меня уносит куда-то вдаль непонятных видений.

Мне приходится нарастить темп, я надеюсь, Питер не догадается что со мной что-то происходит. А что если именно это он и имел ввиду? Ведь кроме чувств Отчуждённые заразили меня ещё и видениями. Может именно так проявляется та болезнь, из-за которой внеземные уничтожили почти все человечество Земли? И постепенно я теряю разум…

Перед глазами всё плывёт. Прячу взгляд от проходящих мимо добровольцев. Нервно, несколько раз, нажимаю на кнопку лифта, хорошо, что Питер отвлёкся на добровольцев и забыл про меня, отстал ещё на крыльце штаба. Каждая секунда ожидания кажется вечностью. Поэтому, не дождавшись пока двери откроются полностью, заскакиваю внутрь. Голова разрывается от боя молотов. Я чувствую металлический вкус крови. К горлу подступает тошнота. Ощущение обострены. Запахи, звуки… Я слышу биение собственного сердца, как грохот наковальни. Чувства возвращаются. Барьер, сдерживавший их, разрушен. Мне больше не стать прежней.

Силы покидают тело и я падаю на кровать.

Тёплый ветерок. Запах листвы и цветущих растений. Пряный аромат лета. Проникая в каждую клеточку тела, он будоражит воображение.

Смотрю на солнце сквозь тёмные стекла очков.

— Тина.

Молодой парень треплет меня по голове.

— Тебе нравится? — спрашивает он, кивая в сторону цветущего луга.

От яркости жёлтых одуванчиков рябит в глазах.

— Не грусти, сестрёнка.

Он высокий и нависает надо мной, как скала. Но я не ощущаю угрозы. Мне спокойно.

— Ты сама не своя. Что случилось?

Он снимает солнцезащитные очки. Глаза у него серые, но когда солнце такое яркое, видны голубые блики.

— Послушай старшего брата.

На лице улыбка. Не сдержавшись, я провожу кончиками пальцев по ямочке на его правой щеке. Он не отводит голову.

— Это был всего лишь сон, ничего более, — мягкость в голосе. — В поход мы ходим каждый год. И всегда возвращаемся.

Тёмные тучи поглощают пространство. Солнце постепенно исчезает. Ветер усиливается. По округе слышится шорох листвы и пугающий крик ворон. В воздухе влажность и запах сырой земли. Тело напрягается в предчувствии надвигающейся угрозы…

Глухой и тихий стук в дверь, похожий на скрежет чьих-то ногтей. Пытаюсь не замечать. Но звук не стихает и это начинает меня раздражать. Соскакиваю с кровати и нервно дергаю дверь.

— Очень опрометчиво с твоей стороны.

На пороге стоит Нелли. Она оглядывается по сторонам и входит в комнату не дождавшись моего приглашения, а просто отталкивает.

— Ты пропустила ужин, — голос её уж слишком серьёзен.

Внимательный взгляд её голубых глаз сложно выдержать. Не могу ответить, к горлу подступает тошнота и меня опять трясёт в лихорадке.

— Что с тобой?

Прикрываю ладонью рот, сдерживая рвоту. Еле волоча ноги, иду в сторону комнаты для обработки. Нелли опережает меня и берёт под руку. Она помогает раздеться и заводит под душ. Тёплая вода согревает тело, но дрожь не проходит.

— Потерпи, — шепчет Нелли. — Сейчас станет легче.

Она протягивает полотенце.

— Тебе надо поесть.

Закутываюсь в мягкую махровую ткань.

— Я принесла пару кусков хлеба.

Выхватываю свёрток из её рук. Кисловатый вкус лежалого хлеба, от него на зубах песчаный скрежет. От вкуса становится лишь хуже, и мне приходится заставлять себя, чтобы проглотить в горле застрявший кусок.

— Дейк не прошёл испытание, — говорит Нелли.

Она провожает меня в комнату.

— Что… теперь? — спрашиваю, дожёвывая чёрствый хлеб.

— После боя будет казнь.

Ненадолго в комнате наступает тишина.

— А где он сейчас?

— Я не знаю, но Белла видела, как лидеры уводили не прошедших испытание.

— Куда?

Нелли пожимает плечами.

— Разве его нельзя излечить? — мой тихий вопрос. — Ура сказал, что…

Удивление во взгляде Нелли.

— Ты не понимаешь? — спрашивает она, перебивая.

А то она не видит!

— Тина, когда я заразилась чувствами, поняла одно — она делает короткую паузу, а затем продолжает так, как родитель объясняет своему нерадивому ребёнку правила поведения, так же проникновенно, аккуратно подбирая каждое слово. — В городе никому нельзя доверять, кроме, тех кто также, как и мы могут чувствовать.

Я молча перебираю в пальцах край простыни.

— Почему именно мы? — только и могу спросить. — Ведь во время нападения Отчуждённых на постах были и другие Защитники.

— Ко мне чувства пришли не в тот день.

Ахнув я вытаращившись смотрю на неё.

— Это случилось парой недель раньше, — шепчет она в пол голоса. — Когда я была с Крисс на патруле.

— И что произошло? — нервно перебиваю я, торопясь узнать правду, словно знаю, что от её ответа зависит моя жизнь.

— Мы были в старой части, — неторопливо продолжает она.

Никогда не любила патрули среди заброшенных и полуразрушенных построек на склоне горы. Там никто не живёт, но лидеры зачем-то заставляют нас патрулировать те улицы. Разве там не хватает постовых?

— В итоге зашли в дом, чтобы проверить нет ли там нарушителей, и он начал осыпаться. Мы успели выскочить в последний момент, прежде чем крыша рухнула на землю.

— Причём здесь чувства? — от непонимания я даже замираю.

— Когда дом начал обрушаться, я почувствовала дикий страх, который парализовал меня на какое-то время, — она грустно улыбается, внимательно смотря в мои глаза. — Но на самом деле я выбежала вслед Крисс, хотя мой разум всё ещё находился там.

— И ты не пошла к лидерам? — еле ворочаю языком.

Но я ведь тоже не доложила про чувства, и не сказала Питеру, а ведь он дал мне шанс сознаться.

— Думаешь, нет у лидеров возможности излечить нас от чувств? — задаю новый вопрос, так и не получив ответа на предыдущий.

— Тина! — слишком громко выкрикивает она, но тут же приходит в себя и понижает голос до шепота. — Очнись и включи мозг. Никто не будет тебя лечить, просто убьют.

Нелли замолкает. Она хмурится, но даже в эти мгновения она кажется достаточно симпатичной. От её внимательного взгляда становится неуютно, прячу глаза рассматривая свои пальцы.

— Только не говори, что хочешь избавиться от них, — наконец доходит до подруги. — Неужели ты вновь хочешь жить в пустоте?

— Да, — выдыхаю я.

Нелли недовольно цокает и отворачивается.

— Я боюсь, что в этом городе…

— Для тебя не будет места, — заканчивает за меня мою фразу Нелли.

Уверенно киваю.

— Эта мысль была у меня первые часы, пока я не посмотрела на Питера другим взглядом, — продолжает спокойно Нелли. — Чувства открыли мне глаза на те вещи, которые я раньше не замечала.

Не хочу слышать ничего о Питере. Выругавшись, наверное, слишком резко встаю с кровати, от чего Нелли вздрагивает.

— Только не говори, что тоже… — начинает подруга.

С полуслова понимаю о чём она, поэтому резко обрываю её короткой и чёткой фразой:

— Нет!

В комнате ненадолго наступает тишина. Во мне кипит буря, она поднимается импульсами тока, заряжает собой каждую клеточку моего тела и заполняет мозг.

— Ты знаешь, что Крисс и Белла тоже чувствуют? — спрашивает Нелли.

Она делает попытку перевести разговор.

— Догадывалась. Боб, судя по всему, тоже.

— Да, знаю. Нас с Бобом определили в Чистые.

— И меня.

Она кивает.

— Видела в списках. Как тебе удалось провести Уру?

Задумчиво накручиваю на палец локон светлых волос.

— Знаешь, мне кажется, что сегодня я опять ничего не чувствовала.

Приоткрыв рот, Нелли смотрит на меня. Её глаза расширены, а брови приподняты.

— Разве такое возможно?

Начинаю метаться по комнате.

— Не знаю. Нелли, я ничего не понимаю, — волнение в голосе. — Чувства… Непонятные сны… Видения.

Широкими шагами я меряю комнату.

— Успокойся! — нервничает Нелли. — Что за видения?

Останавливаюсь. Пальцами цепляюсь за металлический поручень спинки кровати.

— Образы… Они не чёткие… Но я вижу людей… И мне кажется, что они знакомы мне.

— Ты видела их в городе?

Качаю головой.

— Бред! Попробуй вспомнить, может, вы встречались.

Вздыхаю и сажусь на край кровати.

— Почему у нас проявились чувства? Как они пришли к остальным? — голос у меня дрожит. — Столько вопросов…

— На один вопрос мы точно можем получить ответ, — шепчет Нелли. — Мы можем спросить когда у остальных проявились чувства.

В несколько шагов преодолеваю пространство комнаты и хватаюсь за ручку.

— Пошли!

— Тина, не сейчас, — останавливает Нелли. — Уже ночь. Давай подождём до завтра.

— Мы больше не Защитники, поэтому можем не соблюдать комендантский час.

Но Нелли мои слова не убеждают.

— Мы же не будем бегать по всем комнатам с расспросами. Тем более, ты и так сегодня чуть не попалась.

— В смысле?

Замираю на месте.

— Я же сказала. Ты пропустила обед и ужин, и хорошо, что лидеры и Элита были чем-то заняты и не проверяли добровольцев, как обычно.

Нелли поднимается.

— Уже поздно, — кивает на часы. — Завтра после завтрака тренировка Чистых.

Она машет на прощание и закрывает дверь.

Я пыталась не спать лишь для того, чтобы не видеть образы людей из видений. Это всё давит на меня лишает спокойствия и вселяет страх.

Резная двустворчатая дверь с цветочными узорами и бронзового цвета ручкой. Она приоткрыта и мне слышны голоса. Прислушиваюсь чтобы расслышать хоть что-то кроме невнятного бормотания.

— Тина! — вздрагиваю от женского возгласа.

Страх сковывает, но сердце умиротворённо бьётся в груди. Я словно предчувствую, что те кто находятся за светлой дверью не опасны. Поэтому я всё же решаюсь войти. Рука трясётся, как в холодный день. Помимо своей воли, доверившись только чутью я толкаю створки двери, и они распахиваются.

Коридор с обоями в цветочек заканчивается лестницей ведущей наверх. Я делаю шаг, в ногах дрожь, но я стараюсь идти ровно, считая шаги. Один — я в прихожей, два и три — ровняюсь с аркой. Заглядываю в комнату: белая плитка на полу и песочного цвета обои. За круглым столом люди: женщина, мужчина, молодой парень и девочка. И какой-то импульс внутри притягивает меня к ним.

— Тина, твой день рождение, а ты куда-то сбежала, — женщина хмурит лоб и качает головой, от этого её короткие волосы слегка развиваются.

— Наверное, опять ходила в гости к своему выдуманному парню, — смеётся малышка, кривля пухленькое личико.

— Он не придуманный! — мой крик вырывается помимо воли.

Мужчина тяжело вздыхает и смотрит на меня устало. Наши взгляды встречаются. Серо-голубые глаза, почти такого же цвета как у меня. Такой же прямой нос, как и у парня, сидящего рядом с ним.

— Где ты была? — допытывается женщина, от чего внутри меня начинается тряска.

Злость и разочарование сменяют страх. Я сжимаю кулаки и вхожу в комнату. Затем моё тело больше не принадлежит мне. Иначе как объяснить мой поступок? Подлетев к столу, я скидываю с него торт и вот он кучкой валяется у моих ног.

— С ума сошла? — соскакивает женщина.

Её, итак, широко распахнутые глаза расширяются, краснота пятнами покрывает смуглую кожу округлённого лица.

— Алекс, я так больше не могу, — она крича обращается к мужчине. — Всё же её пора показать врачу.

Последнюю фразу она говорит как-то разочарованно, тем временем опять садясь за стол и пряча лицо в ладонях. Она плачет, а меня накрывает щемящее сердце чувство — раскаянье.

Всё меркнет, но я ловлю на себе взгляд Алекса. Что-то не так. Его лицо меняется, бледнеет и вытягивается от болезненной худобы. Из глаз исчезает живая энергия, они стекленеют.

— Вспомни, — шепчет он, прежде чем я проваливаюсь в пустынную темноту.