Вершители. Часть 1. Посох Велеса

Евгения Кретова, 2017

Жизнь Кати Мирошкиной – обычной девочки 15 лет, – шла своим чередом, пока однажды у нее на глазах не исчезла мама, а в дом не ворвались бандиты, настойчиво спрашивая про какой-то посох. Кате чудом удалось сбежать благодаря семейной реликвии – маминой волшебной шкатулке, – но враги упорно идут за ней по пятам. Злая ведьма Ирмина, которая подослала бандитов, точно знает, что так нужный ей посох Велеса – у Кати, и не остановится ни перед чем, чтобы его заполучить, даже если придется убить девочку. При помощи шкатулки Катя попадает в Русь XVI века. Ей еще предстоит узнать про посох, про скрытое волшебство шкатулки, про магию прошлого – морок Темный, Светлый и Черный – и про Ирмину. Единственная цель Кати – найти маму, и ради этого ей придется пережить много опасных приключений: поход в древний Аркаим, битву с грифонами, обучение магии морока и борьбу с могущественной злой ведьмой. Сможет ли Катя выжить в схватке с Ирминой, найти маму и вернуться домой? Евгения Кретова – победитель национальной литературной премии «Рукопись года-2018» и лауреат Конкурса детской и юношеской прозы LiveLib 2018 – представляет читателю первую часть тетралогии «Вершители». Это книги о путешествиях во времени, удивительных приключениях, далеких странствиях и культурных артефактах, о которых, благодаря автору, вы узнаете гораздо больше. Вместе с героями книг вы посетите уникальные места нашей страны, увидите невероятную красоту природы России и погрузитесь в славянскую мифологию. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Глава 9

Портрет

Катя и Ярослава остались одни.

Ярослава зажгла оставленную Могиней свечу, плотнее закрыла ставни.

Тавда молчала, окутанная пением сверчков и тихими шорохами листвы. Вдалеке брехливо лаяла собака да перекрикивались стражники.

— Ярушка, — тихо позвала ее Катя. — А что, бабушка твоя и вправду… — она осеклась, не решаясь закончить фразу.

— Что «вправду»? — не поняла та. Катя оглянулась на дверь.

— Ведьма? — прошептала она, округлив глаза. Ярослава поправила:

— Вернее, ведунья.

— А разница есть?

— А то! Конечно, есть, — Ярослава со знанием дела расправила рукава, устроилась за столом. — Ведунья — это духовидица, дар свой от богов получает, а ведьма — от слова «ведать», знать, то есть она сама этой науке учится. Поняла ли?

Катя опасливо оглянулась на дверь.

— Да не особо.

— Ну вот гляди, — Ярослава наклонилась, почти легла грудью на стол. — Ведьма может дурное слово сказать, вред причинить, потому что знает, какое слово сказать надо. И исправить беду сможет, только ежели слово обратное знает. А ежели не знает, то все, почитай, нету спасения. А ведунье знать то слово не обязательно, ей всего лишь пожелать надобно, хорошего ли, плохого ли… и оно случается. Сила в ней такая огромная. Понимаешь теперь?

Катя поежилась:

— А бабушка твоя тоже может и плохое, и хорошее желать?

— Бабушка злого не делает. Потому как знает, как зло выглядит! — внушительно объяснила Ярослава.

— А вы не скрываете, что колдовством и магией занимаетесь? — удивилась Катя. Ярушка вопросительно вздернула брови. — Ну, понимаешь, это же странно как-то.

— Странно, что ты носишь мужские портки и не стыдишься того, — огрызнулась Ярушка.

Она резко встала и переставила свечу на сундук рядом с кроватью.

— Что странного в колдовстве? — продолжила Ярушка, вернувшись на свое место. — Обычное дело, важное и нужное. Бабушку очень уважают. Ее потому Могиней и величают. К ней из самого Тобольска приезжали князья тамошние великие да бояре, — добавила она благоговейным шепотом.

Но в следующее мгновение она задумчиво добавила:

— Но, знаешь, твоя правда, бабушка сказывала, что времена нынче ох какие неспокойные. Идешь по улице, а в спину могут и камень бросить… Боятся люди всего. И более всего того, что не понимают.

Она вышла из-за стола.

— Спать надо сбираться.

Сняла верхнее платье, аккуратно разложила его на лавке, расплела косу, вынула из волос измятую ленту и плотно намотала на деревянную катушку.

— А ты чего сидишь? Спать ложись!

— Как же мне маму найти? — с тоской прошептала Катя.

Ярослава присела на край кровати, вынула из-под подушки гребень, стала причесывать волосы.

— Слышала же: бабушка с заимки возвернется, там и решим. Пока ждать велено.

Катя пересела ближе к Ярушке, перехватила ее горячую ладонь.

— А если с мамой беда? — вздохнула Катя. — Если ждать нельзя никак?

Ярослава отложила в сторону гребень, посмотрела на огонь.

— Сами мы все равно ничего не сделаем, — и, будто спохватившись, добавила: — Спать ложись!

Быстро задула свечу и юркнула под одеяло.

Комната погрузилась во мрак, только через узкие щели ставен тонкой лентой тянулся лунный свет, едва освещая фигуру уткнувшейся в подушку Ярославы.

Катя прислушалась: из кованого сундука то и дело доносился приглушенный шум, за дверью что-то мерно шуршало, поскрипывали половицы.

Она боязливо поежилась, быстро сбросила с себя верхнее платье и забралась под одеяло, ближе к стене.

* * *

Но сон все не шел. Катя все ворочалась с боку на бок, тихонько, чтобы не разбудить Ярославу.

Та порывисто вздохнула и неожиданно приподнялась на локте.

— Угомонится сегодня этот ирод треклятый?! — бросила она кованому сундуку.

— А оно всегда здесь так?

— Что «так»?

— Ну, все скрипит, вздыхает…

Ярослава потерла друг о друга ладони, выпустив из них световой шарик размером не больше теннисного мяча.

— Всегда. Не бойся ты, через дверь ничто не зайдет, видишь, над ней пучок полыни и горлицы висит? Катя бросила испуганный взгляд на закрепленный под потолком пучок травы и кивнула.

— Ну вот, а чрез них ни один злыдень не проскочит. Ты от этого не спишь?

— Я про сегодняшнее думаю: как маму найти? Что там эти бандиты дома у нас делают? Вдруг мама вернулась, а там — они?

Ярослава села, подоткнув под себя край одеяла (световой шар резко подпрыгнул, стал светить ярче).

— Ты думаешь, они еще там?

— А кто их знает? — Катя тоже села. — Они же посох этот ищут. Переворачивают там, наверное, все… Ярослава пододвинулась ближе.

— Расскажи еще раз про посох, а? Катя рассказала.

— Не было у нас с мамой никогда никакого посоха! — закончила она свой рассказ. — И эти трое тоже его не нашли… но ора-а-али! Один, Афросием у них зовется, а на самом деле его Ильей зовут, так тот меня ударил больно вот сюда, — она потерла ладошкой скулу. — А потом…

— Чего «потом»? — прищурилась Ярослава. — Не таи уж, коли начала…

— Знаешь, — Катя снизила голос до едва различимого шепота, — они ведь меня чуть не убили.

Ярослава замерла.

— Да ну? — ее дыхание стало неровным. — Как так — чуть не убили? Прям по-всамделишному? Катя удобнее пристроила под поясницу подушку.

— Яруш, точно. Они и веревку достали. Ярослава закусила губу.

— Хорошо, что тебе кошка эта подсказала, куда бежать.

Катя кивнула.

— Я стояла рядом со столом. На нем лежали шкатулка и все эти штуки, которые я вам показывала, — Катя наклонилась ближе к Ярушке, повернувшись так, чтобы свет освещал лицо подруги. — Они будто не видели ни шкатулку, ни все эти свертки, ничего! Понимаешь? Один там у них был, долговязый такой, противный, они его Шкодой звали, за главаря у них, видимо. И смотрит он на стол, рукой прямо рядом со шкатулкой водит, а не видит и не чувствует ее! Вот чудеса!

Ярушка потянула на себя одеяло.

— Ну это-то, думается, не чудеса вовсе, это-то понятно, — задумчиво проговорила она. — Вещицы-то все эти не простые, зачарованные. Бабушка сказала же, что на них чары защитные, да такие, что и она сама разгадать их не может, — она мечтательно вздохнула. — Если уж даже бабушка… А она такое знает да умеет… Катя осторожно взяла книгу, лежавшую рядом, на сундуке.

— Так ты что, и в наше с тобой родство веришь?

— Само собой! Просто так из сундуков не выскакивают! Только по крови можно перебраться, про это точно ведаю. Да и то, что кошка в твоих оконных отражениях Могиней зовется, как и бабушка, тоже о чем-то говорит! — она задумалась. — Бабушка кошек любит, говорит, что они сразу все миры видят: и Правь, и Явь, и Навь^[3]. Может, в одном из миров кошкой и живет.

— Твоя бабушка сказала, что переродится кошкой после смерти, — Катя скептически хмыкнула и от нечего делать открыла книгу посередине. И тут сердце ее замерло на миг и оборвалось — с нарисованного на развороте портрета на нее смотрела мама. Высокий лоб, золотистые волосы до плеч, глаза цвета байкальского льда — это не просто похожая на нее женщина, это она, Мирослава Мирошкина.

Девочка подалась вперед.

— Это кто? — голос дрожал и срывался.

Ярушка чуть вытянула шею, световой шар моргнул и передвинулся ближе к рисунку.

— Макошь, мать всего живого, покровительница дома и домашних дел. Книжка старая, картинки совсем стерлись, а эта — особенно, но Макошь здесь хороша, прямо как живая на тебя смотрит…

— Да нет же! — прервала ее Катя. — Это мама моя, Мирослава Мирошкина!

Она с досадой посмотрела на Ярославу, в горле опять загорелся острый комок, мешавший дышать.

— Как такое возможно?

Ярослава взяла из Катиных рук книгу, сине-белый теннисный мячик спустился ниже, освещая изображение. Девочка пригляделась, переводя взгляд с него на ошалевшую подругу:

— А похожа ведь…

— Яруш, как такое возможно?

Ярослава приблизила к Кате лицо, теперь световой шар крутился между ними, то подмигивая обеим, то замирая.

— А я скажу тебе КАК. Твоя мама — ее праправнучка!

— Кого? — не поняла Катя.

— Макоши, конечно!

Катя могла понять любое объяснение этому странному совпадению, кроме этого.

— Это дикость, Ярослава! — она схватила сползшую с Ярушкиных коленей книгу, пристально разглядывая открывшуюся картинку. — И чушь полнейшая! В конце концов, Макошь — богиня, у нее не может быть потомков на земле, потому что ее самой нет и не было никогда, это — миф, легенда, сказки для неграмотных, — она взглянула на Ярославу и покраснела. — Извини, конечно.

Но та не обратила внимания на обвинение в безграмотности.

— Катя, посуди сама! — с жаром начала Ярушка. — Шкатулка темного дерева очень древняя, такая, что даже моя бабушка не знает, что в ней за загадка сокрыта, предметы внутри нее сильные, зачарованные, тоже бабушке не открылись. Потом, шкатулка и сундук — явно переходы из одного мира, твоего, в другой, мой мир. А хранительницей этих ходов всегда была Макошь, вот, смотри, здесь это написано, — она подсунула под нос Кате пожелтевшую страницу с диковинными буквами, подвешенными на веревочке. — Поэтому ты легко смогла перескочить из своего мира в мой: тебе это по рождению дано, понимаешь? — Ярослава все больше распалялась, убежденная в правоте своей догадки, но Катя не поддавалась:

— Бабушка Могиня сказала, что я с вами в родстве, шкатулка и сундук связаны. И если мама — правнучка Макоши, то и ты этой богине родственница! Сидим тут с тобой на одной кровати, две наследницы Великой Богини, — она прищурилась. — Только бабушке Могине при этом ни шкатулка, ни игла, ни камень не открылись!

Ярослава вскочила в постели во весь рост, едва не треснувшись макушкой о потолок.

— Но именно моя бабушка и прабабушка сделали этот коридор, по которому ты сюда забралась! — не унималась Ярушка.

И она победно, сверху вниз, глянула на собеседницу. Кате на это нечего было возразить. Хотя в родство с языческими богинями ей, конечно, совсем не верилось.

— Постой, но ты-то сама должна знать, есть в тебе кровь Макоши или нет.

Ярослава изумилась:

— А вот и не обязательно! Мне еще нет пятнадцати лет, когда проходит посвящение, и старший в роду передаст мне силу рода, и его тайны мне станут известны. Так что всякое может быть, — закончила она с сомнением в голосе.

— И бабушке твоей тоже нет пятнадцати, раз она не в курсе? — хохотнула Катя. — Нет, что-то не так в твоей теории.

— Все сходится. Книга древняя, все картины в ней подлинные — как видели чудеса, так здесь и изобразили. Так что Макошь точно так выглядела. И ты на нее похожа!

Катя устало выдохнула и закрыла книгу, вернула ее на сундук.

— Ерунда это все! Совпадение! — укрылась одеялом и отвернулась, оставив Ярославу с ее световым шаром сидеть в задумчивости.

Каждая осталась при своем мнении.

А в голове у Ярославы созрел план.

Она осторожно отбросила в сторону одеяло. Над головой суетливо мелькнул и замер неяркий световой шар. Неотступно следуя за своей хозяйкой, он проплыл в сторону двери и скрылся на лестнице. Через мгновение стихли и осторожные шаги Ярославы.

Примечания

3

Явь, Правь и Навь — три мира славянского мифологического миропонимания: Явь — видимый, где живут люди, Правь — небесный, Навь — потусторонний, часто враждебный людям.