Я тебя вижу

Евгения Антонова

Стасик приезжает в большой город, чтобы поступить в университет и начать жить самостоятельно. Он замкнут, но будто сами собой у него появляются друзья и странный знакомый, о котором ничего не известно, кроме клички – «Гавроха». Но размеренная жизнь переворачивается из-за случайного взгляда незнакомки. В одно мгновение Стасик понимает, что теперь она – его главная цель.Герои этой истории – уже не дети, но ещё и не взрослые, они живут на стыке двух миров: реального и мистического.

Книга издана при поддержке Министерства Культуры РФ и Союза российских писателей

Иллюстратор Ангелина Прохорцева

© Евгения Антонова, 2022

© Ангелина Прохорцева, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0059-1992-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I. Я тебя вижу

Огромные настенные часы громко отсчитывали секунды под потолком аудитории. Ниже над доской висели три портрета, с которых Николай Лобачевский, Фридрих Гаусс и Исаак Ньютон глядели на абитуриентов.

Стасик относил тяжёлый взгляд Николая Ивановича на свой счёт, мол: «Что же ты, вьюнош, забыл в этом храме науки?». А затем, по разумению Стасика, после недолгой паузы должен последовать мрачный злодейский смех. Ответственным за злорадство Стасик назначил седого мужчину в халате и чёрной мягкой шапочке — этому как будто было наплевать на всё, что делается внизу, словно он только проснулся и ожидает утренний кофе. Табличка с именем отвалилась от рамы портрета, поэтому математик в шапочке остался временно неопознанным.

Третьим был Исаак Ньютон, меланхолично глядящий в сторону двери. Про Ньютона Стасик знал немного, но хотя бы видел его раньше в школьном учебнике по физике для седьмого класса. Учебник ему достался из библиотеки, и знаменитая история с яблоком там была замечательно проиллюстрирована на полях. По всему выходило, что Ньютон среди собравшихся был самым нормальным парнем. Точно такой же портрет висел в его школе, в классе по физике. Без сомнения, во всех классах физики на планете был портрет, с которого Ньютон с ноткой печали созерцал всё новые и новые поколения оболтусов.

— До конца экзамена осталось пятнадцать минут.

Голос наблюдающего преподавателя раздался так неожиданно, что Стасик вздрогнул. По всему телу пробежал неприятный холодок, а ладони мгновенно вспотели. Три часа пролетели как мгновение, а на его листке всё ещё одиноко ютилась строчка «Вариант №1». Стасику стало как-то неуютно. Он придвинул к себе «обложку работы» — сложенный пополам лист с напечатанным именем, номером экзаменационной группы, названием предмета и каким-то цифровым кодом. Кроме обложки, сдавать было нечего. Вложенные листы для работы — целых восемь штук, что за издевательство — буквально слепили пустотой, и Стасик был уверен, что свет этот подобен маяку в безлунную ночь.

«Стась, ты слишком-то не переживай, ты у меня умненький мальчик… Я с тётей Любой поговорю, к ней на работу тебя пристроим, если что…» — отозвался в голове голос матери, и нарастающая паника как по щелчку превратилась бессильную апатию. «Даже и пытаться не стоило, только время потерял», — подумал Стасик, вставая с места. Силы у него совершенно кончились, и даже отодвинуться на стуле оказалось трудной задачей. Тем не менее он поднялся.

Одновременно с ним из-за соседнего стола встал ещё один паренёк. Стасик обратил на него внимание ещё в самом начале — он пришёл в брюках, рубашке с галстуком и вязаной жилетке. В августе. Весь его ухоженный вид и прилизанные волосы с аккуратным пробором вызвали у Стасика мгновенное отторжение.

«Маменькин сынок с синдромом отличника», — промелькнуло у него в голове, и это была третья оформленная мысль за прошедшие три часа.

Паренёк собрал свои листы в стопку, вышел из-за парты, но остановился, обнаружив, что своей вязаной жилеткой зацепился за спинку стула.

— Блин! Чёрт…

Он растерянно осмотрелся и, найдя взглядом Стасика, протянул ему свои листы с решением.

— Помоги, пожалуйста…

Стопка была толстая и мягкая — листы, с обеих сторон исписанные убористым почерком с нажимом, пошли волной. Все восемь штук. Как немой упрёк, молчаливое, высокомерное превосходство. Пустота в голове начинала потихоньку гудеть, и Стасик, к своему удивлению, отметил, что наблюдает за собой как бы со стороны. Он даже представил, как секундная стрелка часов с усилием разрезает собой толщу времени, пока он медленно, ватными пальцами, словно бы не по своей воле, вытаскивает хрустящие листы и вкладывает их в свою обложку. Прячет постыдную наготу под чужим именем.

«Анисимов Виталий Игоревич» — ещё один обрывок мысли в звенящей пустоте.

Такими же непослушными ногами он шагал к столу экзаменатора. Сердце ухало у самого горла, каждое движение давалось с трудом, будто он вёл своё тело как марионетку.

Едва помня себя, он положил работу на стол и направился к двери.

— Молодой человек, — окликнул его преподаватель.

Стасик на мгновение замер, а затем неловко, как замороженный, обернулся. «Ну, вот и всё, закончилось моё приключение в большом городе…»

— Я?

— Да, вы.

Экзаменатор постукивал пальцем по стопке листов перед собой. Колени Стасика подкосились, он бросил взгляд на ботаника. Тот уже закончил возиться со стулом и, повесив сумку на плечо, стал спускаться между рядами вниз.

— Листочки внутрь обложки положите, пожалуйста, чтобы не перепуталось ничего.

Стасик подошёл к столу. Пустая обложка с именем ботаника была сверху, чистые листки лежали сразу под ней. Скупыми скованными движениями, стараясь закрыть собой этот вопиющий позор, Стасик вложил их в обложку.

— Я всё вижу! — рявкнул экзаменатор, стуча по столу металлической ручкой.

Стасик вздрогнул и съёжился, втягивая голову в плечи. Экзаменатор глядел в другой конец аудитории, где копошились абитуриенты в последнем рывке на финишной прямой.

«Скорей бы всё это закончилось!» — думал он, на непослушных ногах шагая к выходу.

В коридоре легче не стало: людей было гораздо меньше, и все они были заняты своими делами. Но Стасику всё время чудилось, что кто-то за ним наблюдает. И ботаник этот, Виталик, слишком внезапно исчез из виду, словно бы растворился. Из аудитории вышел, а в коридоре его нет. Стасик искал его глазами, но нигде не находил, и это только усиливало его беспокойство. Вдруг у него от волнения рассудок помутился и он придумал себе, что украл чью-то работу, и никакого ботаника вовсе не было? Да и кто в летнюю жару надевает вязаную жилетку? Это же явно какой-то бред. Сердце Стасика снова заколотилось со страшной силой. Нужно было выйти на улицу и перевести дух.

По стрелкам-указателям Стасик дошёл до конца коридора и оказался на небольшой галерее. Разыскивая взглядом следующую стрелку, он заметил ещё один портрет Ньютона.

— Да ты следишь за мной, что ли? — пробормотал Стасик себе под нос.

Паническая пульсация в голове и груди не прекращалась, скорее наоборот, захлёстывала с новой силой. Стасику хотелось бежать, но он сдерживался, боясь привлечь к себе внимание. Наконец он заметил лестницу, ведущую вниз, он спустился на первый этаж и вырвался на свежий воздух. Сердце всё ещё взволнованно стучало — наконец он смог покинуть давящие стены, свидетелей его преступления. Он сделал пару шагов в сторону от двери и сел на корточки, опершись спиной о стену. Только теперь он понял, что оказался во внутреннем дворе учебного корпуса. Часть противоположной стены была закрыта строительными лесами, рядом с ними стоял большой мусорный контейнер, а сразу за ним — две облезлые лавочки.

Стасик осмотрелся в поисках выхода. Он прошёл через двор к лавочкам и уже оттуда заметил арку с коваными решётчатыми воротами. Естественно, ворота были закрыты на замок. В груди у Стасика заныло. Он понимал, что просто слегка заблудился в незнакомом здании, в его городе таких громадин, наверное, вообще нет. Да и можно ли по-настоящему заблудиться где-то, когда в руках всегда есть смартфон с интернетом и картой местности? Но в споре с чувствами рассудок Стасика проигрывал. В данную минуту он видел себя загнанным в ловушку зверем, и какой-то первобытный инстинкт запрещал ему возвращаться в здание университета, настойчиво гнал вперёд.

Мысленно повторив свой путь, Стасик понял, что в последний раз свернул не в ту сторону, но возвращаться в корпус ему совсем не хотелось. Может, оно и к лучшему, что он заблудился — не придётся лишний раз показываться никому на глаза, включая сэра Исаака Ньютона.

Поглядев ещё раз на ворота, Стасик наконец решился. Он просунул сумку снизу, а сам, ухватившись за кованые вензеля, стал карабкаться через решётку.

«Вот кто посмотрит — стыдоба деревенская…» — думал он, слезая с решётки.

Он подхватил сумку и, стараясь не глядеть по сторонам, поторопился уйти куда-нибудь подальше.

Стасик шёл наугад довольно долго, не сбавляя скорости. И лишь только завидев впереди парк, немного успокоился. В мыслях его всё ещё была путаница, и чтобы как-то прийти в себя, он решил посидеть немного в одиночестве. Конечно, в большом городе настоящего, «правильного» одиночества не найдёшь — даже в будний день улицы и парки полны людей, и сколько ты парков и скверов ни разбивай, сколько улиц ни прокладывай — всё равно их заполонит собой кишащая, гудящая толпа.

Отыскав на боковой тропинке свободную скамейку, Стасик поспешил её занять. Он положил свою сумку на некотором отдалении от себя, намекая, что место занято. Хотя вряд ли кто-нибудь ещё захотел бы на неё садиться: от скамейки осталась целой только спинка и пара узеньких дощечек с краю вместо сиденья. Так, при попытке откинуться на спинку можно было провалиться в образовавшуюся дыру.

Стасик уселся, насколько это было возможно, на остатки скамейки. На него вдруг навалилась сильная усталость, словно он с самого рассвета поднимал тяжести. Ощущение собственного тела тоже потихоньку начало к нему возвращаться: ноги и руки больше не казались ватными. Он даже тихонько пошевелил пальцами, чтобы убедиться, что управляет ими напрямую, а не посредством невидимых нитей и палочек. Вот он весь здесь, телом и разумом в едином месте и в едином времени.

Мысль о собственной целостности немного приободрила Стасика. Забывшись, он откинулся назад и моментально соскользнул в дыру между спинкой и остатками сиденья. Тут же откуда-то сзади раздался звонкий девичий смех. Неуклюже выбравшись из этой глупой ловушки, Стасик обернулся, чтобы посмотреть на тех, кто посмел над ним смеяться. В нём уже поднималась волна обиды и злости. Что в этом смешного, когда человек упал?

На лужайке за скамейкой в нескольких метрах от него стояли две девушки. Они фотографировались на телефон: то обнимались, то корчили рожицы и смеялись, поглощённые своим занятием. Стасик почему-то почувствовал себя неловко. Он не заметил, как засмотрелся на девочек, и его будто бы током ударило, когда одна из них вдруг обернулась. На мгновение Стасику показалось, что она смотрит на него, но её взгляд на нём не остановился, продолжая что-то искать.

— Вот, пойдём туда. — Она показала рукой за спину Стасика. — Там дорожка выходит к пруду с китайским мостиком.

Её подруга, не отрываясь от телефона, кивнула, и девочки зашагали к пруду.

«Всё верно, — подумал Стасик. — Словно меня и не существует».

Он никогда не питал иллюзий относительно своей неотразимости в глазах девушек. Но одна из них сегодня — совершенно точно — заметила его, увидела. Просто почему-то не подала виду, но он, в свою очередь, поймал этот мимолётный взгляд, и теперь его было не переубедить. И с чего бы ей не обратить внимание на человека, который стоит в такой непосредственной близи? Она тоже что-то почувствовала?

Он вдруг вцепился в эту мысль, стал прокручивать в голове произошедшее в мельчайших деталях, и с каждым повторением в нём всё сильнее укреплялась вера в то, что эта встреча была неслучайной. Стасик вдруг понял, что это — судьба.

Он снова уселся на своей жерди и задумался — не дурак ли он? Может, ему стоит догнать девчонок и познакомиться? Или тоже пойти к пруду и как бы случайно столкнуться…

— Привет!

Стасика выдернуло из размышлений. Прямо перед ним стояли двое молодых людей — девушка и парень. Как мидвичские кукушки, они держались за руки и с отстранённым выражением на лицах смотрели на Стасика. Конечно, внешне они не выглядели как инопланетные захватчики. Черноволосый невзрачный парень мог бы с лёгкостью затеряться в небольшой группе студентов — настолько обычным он был. Но на фоне своей подруги с лимонно-жёлтыми волосами, розовой шляпкой и многослойным нарядом расцветки «попугай» — тоже привлекал внимание.

— Привет, — повторила девушка.

— Не занято? — спросил парень.

Эти двое были настолько же разными, насколько невероятно одинаковыми они ощущались. Их слова прозвучали как реплика одного человека: «Привет, не занято?» Стасик на секунду задумался над этим своим открытием. Так и не дождавшись ответа, парочка уселась рядом.

— Мы тебя видели, — дружелюбно продолжила девушка.

— Ээ… Ну круто, — неохотно отозвался Стасик, вставая с места. — Рад за вас.

Он уже решил следовать своему плану «случайной встречи» с той девушкой, тем более что новые соседи по скамейке своим видом дали ему понять, что собираются тут обосноваться на некоторое время.

— Нет, ты не понял. — Девушка-попугай загадочно улыбнулась и чуть наклонилась к Стасику. — Мы видели тебя.

— На экзамене, — уточнил парень.

Стасик растерялся. Три часа он сидел на экзамене, силясь выдавить из себя хоть что-то разумное, разглядывал аудиторию и всех сидевших в ней абитуриентов, но не заметил никого в настолько ярком наряде. Вообще, Стасику не хотелось вспоминать ни экзамен, ни своё «преступление», ни последовавшее за ним малодушное бегство. Мысли разрозненно возникали в голове, но оставались такими же бессвязными. Солнечные лучи иногда пробивались сквозь густые кроны деревьев и иногда слепили глаза. Эти вспышки отвлекали, и двое странных ребят тоже отвлекали, почти раздражали Стасика. Он просто хотел побыть в одиночестве, но и это право, видимо, нужно было заслужить.

— И что?

— Ну…

Парень пожал плечами и собрался было что-то сказать, но Стасик его перебил:

— Я понял. Вы очень интересные, правда, но мне пора.

Он поднялся со скамейки и торопливо зашагал в ту же сторону, куда пошли те две подружки.

Парень с девушкой переглянулись. Они сели рядом, глядя перед собой.

— Как считаешь, что он почувствовал?

— Не знаю, я хотел ему сказать, что когда ты знаешь, что тебя видели и, возможно, видят прямо сейчас, в этот самый момент… Ну, это беспокоит как-то.

— Классная мысль.

— Спасибо. Мороженое будешь?

— Ага.

Парень встал и подошёл к лотку с мороженым, взял два в картонных стаканчиках и к ним — две деревянные палочки.

— Вкус детства, — сказала девушка, принявшись за своё мороженое. — Этот привкус картона, аромат деревянной палочки…

— Знаешь, возможно, мы слишком нудные даже для этого факультета.

— Надо было идти на философский?

— Надо было никуда не ходить, — спокойно ответил парень и занялся мороженым.

* * *

Стасик бежал по парку, отчасти надеясь нагнать тех девочек, но они будто испарились. Вокруг гуляло много людей, и среди такого мельтешения было трудно кого-то найти.

«Может, они обошли пруд с другой стороны?»

Высматривая их по другую сторону пруда, Стасик побежал по узкой тропинке. Он даже не помнил, как они на самом деле выглядели, в его памяти отпечатался размытый образ и странный пронзительный взгляд девочки, которая посмотрела на него. Он был уверен, что наверняка узнает её, когда они снова встретятся.

Стасик успел сделать несколько шагов, прежде чем натолкнулся на кого-то. Парень, ещё школьник на вид, невысокий и худощавый, ехал на самокате ему наперерез и, не меняя траектории, бросил самокат. Стасик споткнулся и упал, а владелец самоката, словно не замечая Стасика, забежал на газон и что-то поднял.

— Ты, блин, нормальный вообще? — крикнул Стасик.

Парень, прищурившись, посмотрел на Стасика, затем взглядом как будто проследил траекторию его движения. Возможно, он для себя решил, что Стасик бежал не туда, куда стремился он сам. Не на газон.

— О, пятихатка, — сказал он зачем-то, с такой интонацией, будто сам удивился.

В руке у него была пятисотрублёвая купюра, которую он подобрал с земли. Он ловко ощупал её пальцами, проверяя на подлинность, поднял вверх, посмотрел на просвет.

— Никто пятихатку не терял? — протараторил он так громко и так быстро, что было не разобрать.

Разумеется, никто, кроме Стасика, не обратил на него внимания. Это был маленький спектакль для двоих — актёра и случайного зрителя, и совершенно очевидно, поиск владельца купюры в целях не значился. Стасик этого представления не понимал: нашёл и нашёл, бери.

— Отлично, — удовлетворённо кивнул он сам себе и положил купюру в карман рюкзака. — А ты чего? — Он протянул руку, чтобы помочь Стасику встать с земли. — Куда бежишь?

Стасик принялся отряхивать штанину.

— Да так, уже никуда. — Он вздохнул так тоскливо, что парню с самокатом как будто стало не по себе. Он несколько странно, неловко улыбнулся.

— Хочш лимонада? Или морожку? Я угощаю.

Он достал из кармана только что подобранную купюру. Стасик присмотрелся к пареньку внимательнее и обнаружил, что перед ним точно не школьник. Щуплое телосложение незнакомца и самокат ввели его в заблуждение. Сложно было сказать, сколько тому лет, но теперь он показался Стасику очень взрослым. Необычным взрослым.

— С чего это?

— Да ты замороченный какой-то… Упал вот. Мне ж не жалко человека поддержать.

Стасик пожал плечами. Можно считать, что за сегодняшний день он познакомился с пятью новыми людьми, и все они оказались какими-то чересчур странными. Но ведь не бывает так, что все вокруг какие-то не такие. Логичнее предположить, что это Стасик — не такой. «А я и есть не такой», — тут же решил Стасик, вспомнив свой родной городок. За час с небольшим там можно было обойти весь центр, исходить парк вдоль и поперёк, обязательно встретив нескольких знакомых. И все люди в его городке были совершенно обычными, нисколько не примечательными, без ярких нарядов и странных выходок — простыми и понятными. При взгляде из большого города земляки казались Стасику неигровыми персонажами неказистой компьютерной игры. «Без затей», как сказала бы мама.

В большом городе всё не так, как дома.

— Я щас тебе тут всё покажу, — снова заговорил парень с самокатом. — День отличный вообще. Я уже за сегодня столько приколюх нашёл! Там, за мостом, — он показал назад взмахом руки, — заброшенная инфекционка…

— И ты туда ходил? — спросил Стасик с недоверием в голосе.

Парень тут же, одной рукой держа самокат, второй рукой стал расстёгивать свой рюкзак. Пошарив там немного, достал тёмную дверную ручку с зеленоватыми пятнами.

— Латунь! Восемнадцатый век!

— Ого…

Стасик, конечно, был поражён, но никак не мог определиться, чем именно: не то прогулкой по заброшенной инфекционной больнице, не то тем, что этот чудик притащил оттуда несколько латунных ручек. Пяти минут не прошло с момента их «знакомства», а он уже устал удивляться.

— Ты откуда знаешь, что восемнадцатый век?

— Да я так, примерно, — дёрнул плечами парень. — Если не купят как антиквариат — сдам в цветмет, всяко прибыль.

— Ладно… А как ты узнал, что я не местный?

— Ну так ты же только что сказал.

— Когда?

— Вот прям щас, когда только что спросил.

Он издал короткий смешок, который можно было расценить и как нервный, и как неуверенный.

— Но ведь ты первый предложил мне тут «всё показать», как будто на мне написано, что я…

У Стасика зазвонил мобильный телефон. Новый знакомый показал Стасику пятьсот рублей и на самокате поехал к лотку с мороженым.

— Мам, привет. — Стасик поднял трубку. — …Ну откуда я знаю, результаты только через неделю… Сам я пока никак не думаю… Нормально. Ну мам! — Стасик вздохнул, закатывая глаза. — Извини… У меня ещё никакой компании нет, ни сомнительной, ни… обыкновенной.

«Сколько, интересно, ему лет», — думал Стасик, наблюдая, как его новый знакомый покупает два мороженых, фигурные разноцветные леденцы и лимонад. Удерживая ногой самокат от падения, одной рукой он расстёгивал рюкзак и складывал туда лимонад с леденцами, второй рукой расплачивался с продавцом. Получив сдачу, он закинул её в основное отделение и взял освободившейся рукой два мороженых. Со стороны казалось, что он жонглёр.

— Если по баллам пройду — останусь в общежитии… Ма-ма! — Видя, что парень на самокате возвращается, Стасик поспешил закончить разговор: — Я вечером позвоню.

«Не попадай, пожалуйста, в сомнительные компании», — сказала мама, и Стасик сразу же подумал о том, что его спутник с самокатом всё ещё находится в разряде «незнакомец» и, скорее всего, как раз попадает под «сомнительную компанию».

— Тебя, кстати, как зовут? Меня — Стас.

Стасик протянул парню руку.

— Меня все называют Гаврохой. — Парень пожал руку в ответ и издал нервный смешок. — Говорят, что из книжки, но я не читал.

— А на самом деле?

— Да прилипло уже, зови так.

Стасик только пожал плечами — «ну ладно, бывает».

— Куда пойдём?

— А хэ-зэ. Куда глянется.

Гавроха коротко усмехнулся и, закинув рюкзак на плечо, прибавил шаг. Следуя его непостижимому внутреннему компасу, ребята вышли из парка и пошли по узенькой улочке с высокими старинными домами.

В экзаменационной суете Стасик так и не успел как следует осмотреться и познакомиться с городом. Он шагал за Гаврохой, не слишком задумываясь, куда они всё-таки идут, и по возможности разглядывал всё вокруг. Почти все старые дома в центре были украшены вензелями и лепными узорами, и на каждом обязательно красовались барельефы человеческих лиц. Некоторые спокойно смотрели с высоты, другие же корчили гримасы, но и те и другие казались Стасику немного жутковатыми. Некоторые здания были увенчаны башенками с круглыми окнами, в некоторых из них можно было даже заметить человеческое присутствие. «Круто, наверное, жить в башне», — подумал Стасик, и словно прочитав его мысли, Гавроха спросил:

— А ты щас это, ну… В общаге живёшь?

Гавроха чуть прибавил шаг, не переставая при этом обшаривать взглядом каждый закоулок вокруг.

— Типа того, — ответил Стасик, и, чуть помолчав, продолжил: — Я иногородний, так что на время вступительных экзаменов предоставили временно комнату. Если поступлю, то поселят уже на постоянку, может, даже в какое-нибудь другое место.

— А я вот после школы работать пошёл. На завод.

Стасик бросил на Гавроху недоверчивый взгляд: такой щуплый — и на завод. Но Гавроха не обратил на это никакого внимания. Он словно существовал на своей волне, равнодушный к суждениям других людей о нём.

— Если хочешь, можешь пожить у меня в мастерской, там свет-вода-отопление есть. Типа убежище моё.

— Ты живёшь в убежище?

— Нет, я живу дома, а убежище — это чтобы не отвлекал никто. Ну и там я храню всякие штуки…

— Типа дверных ручек?

— Не, что-нибудь более ценное.

— А не боишься меня пускать? Если я что-то украду?

Гавроха остановился и ещё раз пристально посмотрел на Стасика.

— Да не, тебе оно тыщу лет не сдалось.

Что именно значит «тыщу лет не сдалось» — Стасик не понял, но был заинтригован.

— Покажешь?

Гавроха ничего не ответил, только ускорил шаг, и Стасик поспешил за ним.

— Жуть, да?

Гавроха обратил внимание на интерес Стасика к лепнине на домах. Стасик ничего не ответил.

— Это реально посмертные маски всяких чуваков. Тех, кто в этих домах помирал. Ну, во время потопа. И типа когда вода отступила, всем, кто там, в этих домах, помер, сделали слепки лиц и повесили на фасады. Чтобы типа родственников искать.

— Ты серьёзно? Или прикалываешься?

Стасик почувствовал, как его ладони вспотели. Гавроха только слегка дёрнул головой. То ли хотел кивнуть, то ли просто…

— Слышал где-то. Ну или придумал. Но я вообще так-то не придумываю. Я больше хожу-гляжу. Типа.

Пройдя ещё пару кварталов, ребята свернули в арку между двумя старинными домами, пересекли внутренний двор и остановились у входа на чёрную лестницу, дверной проём которого, по всей видимости, был выдолблен на месте прежнего окна.

— Там на последнем этаже только бабка странная живёт, а так — никто особо не отсвечивает.

Гавроха погремел ключом в замочной скважине, и дверь поддалась.

Убежище представляло собой просторную мансарду, заставленную самыми разнообразными вещами, Стасик рассмотрел даже прялку, целый ряд всевозможных керосиновых ламп, маленький резной комод с перламутровыми вставками и огромную, почти в человеческий рост, деревянную струбцину. Однако, несмотря на обилие «трофеев», мансарда была на удивление уютно обустроена. Стасик не ожидал такого от Гаврохи. Хотя странно было бы ожидать чего-то от этого воплощения Хаоса.

— Гляди что есть!

Гавроха живо пересёк комнату и вытащил из угла деревянный короб, покрытый облупившимся от времени лаком.

— Это что за хрень?

— Ну, я не открывал пока, но ящик на вид старый, может, подчистим-подмажем, продадим в интернете за бешеные бабки.

— Гавроха, ты где это вообще находишь? — Стасик шагнул к стопке больших старых книг, увенчанной гипсовым бюстом в игрушечных наушниках.

Гавроха пожал плечами.

— Ну, гуляю, попадается всякое…

— Мне вот что-то не попадается.

— У нас неподалёку дом старый сносят, под парковку. Подрядился туда рабочим, вот и присмотрел.

— Понятно…

Стасик подошёл поближе к Гаврохе и склонился над ящиком.

— Я бы, наверное, не стал брать что-то, не зная, что это.

— А у меня эта… — Гавроха постучал пальцем себе по носу. — Чуйка.

— На вид — чемодан с инструментами.

— И довольно тяжёлый.

Стасик внимательно посмотрел на Гавроху, ища в его лице какой-то намёк, фальшь, хотя бы тень нормальной человеческой эмоции.

— Я бы прямо на месте открыл, — сказал он, следя за Гаврохой. — Просто потому что интересно.

Гавроха ничего не ответил, только слегка дёрнул плечом и стал ощупывать ящик.

— Мать моя женщина! — восторженно воскликнул он, когда сработал потайной замок.

— Да что там?

Стасик нетерпеливо подвинул Гавроху и, встав на колени, открыл деревянный короб.

— Клондайк! Я не знаю, что это, но оно выглядит тыщ на десять, не меньше, — не унимался Гавроха.

— Ого, это фотоаппарат…

— Наверняка девятнадцатый век, — пробормотал Гавроха, уже ища информацию в интернете.

Стасик с недоверием покосился на Гавроху, но ничего не сказал.

— У меня есть один знакомый паренёк, у него брат отчима работал краснодеревщиком у прикольного старика, и вот у него однажды был заказ от такой… странноватой тётки… — Гавроха продолжал что-то бубнить под нос, пролистывая страницу по продаже винтажной фототехники. — Ну, смотри-ка, если начать торговаться с пятнадцати, то тыщ за семь минимум можно будет продать…

Пока ощущение наживы гнало Гавроху на поиск покупателей, Стасик продолжал осматривать старинный корпус с потрескавшимся лаком, винты, потёртую кожаную гармошку фокусировочного меха.

— Не думаю, что кто-то купит, — подал голос Стасик. — Смотри, тут не хватает детали.

Стасик показал на щель шириной примерно в сантиметр.

— Туда, наверное, вставляется… — Стасик стал щёлкать пальцами, подыскивая слово. — Ну, типа картридж. На что снимать.

Гавроха ненадолго завис с рассредоточенным взглядом. Нижняя губа у него слегка подрагивала, будто он проговаривал что-то про себя. Прошло совсем немного времени, и Стасик даже не успел испугаться. Гавроха пришёл в себя так же внезапно, как и выключился:

— Я покажу тебе лучшее место этого города!

Он вскочил и с силой хлопнул Стасика по плечу.

— Ну что, поехали?

— Мы же только пришли.

Стасик поднялся с колен и отряхнул штанины.

— Знаешь, это всё, конечно, круто… — Стасик замялся. — Но мне кажется, прикол слишком затянулся.

Гавроха с немым вопросом во взгляде уставился на Стасика.

— Ну, в смысле… Ты меня не знаешь, я тебя не знаю… — Стасик обвёл руками мансарду. — И вот мы здесь.

— И чё?

Гавроха с искренним недоумением глядел на Стасика. Возможно, он и правда был иного склада, и относиться к нему стоило как-то иначе. «Не попадай, пожалуйста, в сомнительные компании» — он опять припомнил себе мамины слова. Ну а что ему ещё делать, если тут все — странные.

— Короче, — заговорил Гавроха. — Ты мне все мозги вывернул. Оставайся, короче, здесь, завтра с утреца сгоняем в одно место, это Клондайк!