Генкины паруса (сборник)

Евгений Попов, 2018

Герои «Генкиных парусов» – подростки, находящиеся в свободном парении. Они освещены светом обыденности. Но происходящее с ними прекрасно. Оно прекрасно уже тем, что находит в их сердцах горячий отклик. Поступки героев петербуржца Евгения Попова непосредственны и полны жизни. Текст публикуется в авторской редакции.

Красная курточка

Генке она сразу понравилась — такая красивая, мягкая, теплая, и с капюшоном. Он с удовольствием надевал её даже в теплую погоду, когда мама и не настаивала, чтобы он её надевал.

— Ты прямо у меня как девочка любишь наряжаться… — пошутила мама, а Генка обиделся. Обиделся так, что не надевал курточку несколько дней. Потом оттаял и опять стал носить.

Генка стал даже забираться на ворота и подолгу стоять на них. Он стоял на засове, а руками держался за верхний угол ворот. Все проходившие мимо видели Генку и удивлялись, что такой маленький мальчик забирается так высоко и стоит так бесстрашно. Правда, Генка стоял так только тогда, когда мама не видела, а то бы она заругалась.

Однажды Генка, слезая с ворот, сорвался, зацепился капюшоном за штакетину и повис. Тогда мама сильно ругалась и даже нашлепала ему попу.

Потом Генка ещё надрессировал Берту, их немецкую овчарку. Берта была очень умная и очень любила Генку. Любила так, что научилась запрыгивать с Генкой на ворота и гордо стоять рядом с ним.

Теперь все прохожие любовались не только Генкиной курточкой, удивлялись не только Генкиному бесстрашию, но и восхищались его умением дрессировщика.

Не понимал красоты красной курточки только индюк Папаня. Завидев Генку, он мчался за ним, норовя настигнуть, растоптать, заклевать хозяина курточки. Поэтому, прежде чем выйти на улицу, Генка вынужден был брать охранника — кого-нибудь из старших братьев.

Когда они играли с Бертой, Папаня близко не подходил и как будто Генку не узнавал. Но стоило Генке остаться одному, Папаня брал высокий старт и, широко шагая своими мослами, мчался за ним.

А больше всего Генке доставалось от гусей. Однажды, когда Генка шёл по Абрикосовому переулку, старший гусак заприметил его издали и налетел со своей бандой, умело окружив и отрезав пути отступления. Если бы не милиционер Попов, проходивший мимо, защипали бы Генку, забили бы, и боялся б он этих толстых птиц до своего совершеннолетия, а может быть, и всю жизнь. Но милиционер Попов дал Генке в руки ивовый прутик и сказал: «Гони!» Прутик громко стучал по толстому оперению гусей и они, недовольно гогоча, нехотя отступали. Прогнал Генка гусей и с тех пор не боялся уже никакой живой птицы.

Боялся Генка только мертвых гусей и кур. А всё потому, что, когда болела мама, надо было зарезать гусака на обед, и старший брат Вовка заставил Генку держать гусака за шею, а сам стал отрубать гусю голову.

Голову-то Вовка отрубил, да сам гуся-то не удержал, и тот полетел, виляя безголовой шеей и поливая всё вокруг кровью, как из шланга.

Генка и курточку из-за этого, раньше, чем из неё вырос, перестал носить — всё ему стало казаться, что курточка в гусиной крови.