Крылья для демона

Евгений Орлов, 2012

«Свинцовые тучи зацепились меж «крейсеров» и опрокинулись чилимой – морось продрала до души. От остановки предстояло отскакать с полкилометра. - А что делать, Тёма, что делать? – Рома убеждал, по большей мере, самого себя. – Скоро белые мухи полетят, башмак надо покупать…. – Рома походил на Мефистофеля: огромная башка (волосы, похоже, не росли с младенчества), прижатые уши с острыми кончиками, недовольное лицо: уголки губ приспущены, как казацкие усы. Шарообразные плечи не вяжутся с цыплячьей шейкой и холеными кистями. – Уважаемый, закурить?.. – Рома зацепил очередного прохожего – невзрачный семьянин перепрыгнул по кирпичам на другую сторону. Рома глазами уничтожил жертву. – Что за горы, блин!..»

Глава 5. Даша.

Мясо было дрянь. Когда Артем сорил чаевыми, задавила жаба: стипендия! Анжела, смыв «подачку», холодно улыбнулась в глаза.

— Еще что-нибудь?

Дашка повозила вилкой в пустой тарелке и хмыкнула неопределенно.

— У нас там мороженное, — подсказал Артем, утонув глазами в бейджик: «Официант Анжела» мерно поднималось и опускалось у его лица. Добавил куда-то в декольте. — С шоколадом.

— Подождете минутку? — Анжела вышла из-за его стула, походя, подхватила пепельницу.

— Конечно, красота, — но его глаза плотоядно провожают два «баскетбольных мяча» под юбкой. Кач-кач. Невзначай, поворот головы, победная улыбка в Дашкину сторону. Дашка оставила в покое вилку. Пальцы дрожали. «Уж не ревнуешь ли? Вот дура. За мырмыладку!».

— Ты чего? — напрягся Артем. — Все нормально? Мясо понравилось?

— Понравилось, — солгала Дашка. Не устраивала немая пауза. Надо было что-то делать, или предлагать…. Ага — к тебе или ко мне? Можно я в аптеку зайду? Зачем? Аспирину взять — зачем! Башка по утрам раскалывается. И любопытная мордочка в окошке — ручонки шарят в коробке с презервативами, а глазки ехидно стреляют: «Кто ж, мила-а-ая, тебя ебать-то будет?». Вспомнился вдруг папка, стало жутко неудобно.

— Все в порядке? — Артем наклонился, заглядывая в лицо.

— Можно, я домой? — промямлила она.

— А мороженое? — удивился Артем. Как Санечка в подпитии шутил: «Нам хоть волка мороженого — лишь бы жопа талая». Кобелина! — Дашка попробовала уклониться, но уставилась в его отражение на стекле: глазки по-детски хлопают, губы того и гляди затрясутся.

— Электричка скоро, — нашлась Дашка. Добавила. — Последняя. — Для верности уточнила. — Меня отец встречает. — «Ой!». Затесанные кулаки сжались, разжались. Она понимала, что хорошо бы обольстительно улыбнуться и ляпнуть невинно: «Ты мне очень понравился, ты интересный — не как все! Отличный ужин». Но не смогла оторваться от рук. Фомка на плече молчала — тоже поджимала хвост.

— Электричка? — Артем с досадой покачал головой. Дашка кивнула. Успела заметить, что Артем недоверчиво ухмыляется. Попала! «Просто посидим…». Конечно: сначала полежим, потом и посидим — как фантазия подскажет. Артем сухо добавил. — Давай на такси довезу? Как? — Дашка затравленно покосилась на бармена; администратор Ира пялится из-за пальмы; официанты у стойки моргают: «Такси, такси, такси». Фома из-под прически прорвалась: «Ходить то сможешь, дура?!». Дашка после раздумий выдохнула компромисс. — Ты меня до электрички проводи. Хорошо? — жалко подняла глаза. Напротив ожиданиям, встретилась с улыбкой. В серых глазах резвились бесенята. Отлегло.

— Хорошо! — он погладил ее руку. — Но мороженое все равно попробуй, до вокзала недалеко — успеем. — Официантка принесла хрустальную «розетку»: три ледяных шарика обволакивает шоколадный сироп. Даша окарябала белую стружку, мороженное в ложечке немедленно подтаяло.

— Доем, и пойдем — ладно? — уточнила Дашка.

— Ладно. — Артем отвернулся в сторону саксофониста. Зал заполнился, компании по-деловому стучали вилками, вплетается в сигаретный дым английская речь. Дядечка за соседним столом машинально теребил окладистую седую бороду, глаза бегут по газете. Пивная кружка ополовинена, над янтарной жидкостью колечки пены. — Томас!

— А? — не поняла Дашка.

— Это Томас, — Артем кивнул в сторону бородача. — Живет в «Версале», но жрет, скупердяй, здесь. Да и «мочалки» в казино дорогие… Думаешь, газетку читает? Ага, ждет любительниц халявного английского. — Мужчина заметил внимание, вскинул ладонь:

— Хай!

— Хай, Том! — Артем приторно улыбнулся. Шепнул скатерти. — Педофил… — Дашка сосредоточилась на мороженом, стараясь не смотреть на американца. За спиной засмеялись. Быстро прошла официантка, поднос прилип к руке: графинчик «беленькой», рюмки, чужеродно таращится зубочистками тарелка с «канапушками». Секс бомбу Анжелу не узнать среди одинаковых белых блузок — ягодицами не покачаешь. Чего изволите-с? Спасибо-с…

— Все! — Дашка аккуратно сложила ложечку. — Пойдем? — Пальцы нащупали альбом.

— Пошли, — Артем помог встать, неуклюже затолкал стул под стол. Взвесил на руке куртку, но одевать не стал. Напомнил. — Сумку не забудь. Как ты без учебников? Мамка заругает.

— Папка — у нас ругается папка. А мать дерет.

— Да ну! — не поверил Артем.

— Потом сама плачет, — поспешила уточнить Дашка. Ей стало неудобно, что она так запросто про мать.

— Все равно… — Артем пожал плечами; неловко, по-пионерски, обнял за талию. Дашка замерла, на всякий случай, но через силу прошипела:

— Руки! — Ладони-лопаты будто не было — кисть вскользь ушла в карман.

— Помочь хотел, — оправдался Артем. Дашка затолкала альбом в сумку, повесила через плечо. «Трус! Ой, дура-дура! — Она раздраженно закусила губу. — И как теперь? Сама полезешь на прощание целоваться?». Некстати из-за плеча спросили:

— Уже уходите?

Конечно это Анжела: глаза насмешливо проклевывают Дашку.

— Вот, проводить… — Артем, будто нашкодивший кот, кивнул в сторону моря. «Топить, что ли собрался?». Анжела недвусмысленно заметила:

— Зря. Мы сегодня до двух.

«До двух она, мышь сисястая. А вот тебе!».

— Тём, пошли — опоздаем! — Дашка театрально вцепилась в своего мужчину, нетерпеливо потянула на выход — будто в спальню…

Не удалось. Под восторженный иностранный гвалт снизу выкрикнули.

— Артем! — Кавалер остановился, выпятив челюсть.

— Шлема?

По ступенькам «взлетел» блеклый тип — волосики прозрачные, как паутина. Интеллигентские очочки сползли на самый кончик «утиного» носа. Зеленая водолазка в катышках, драные джинсы. Ботинки из желтой замши, подошва толщиной в два пальца. Как он их поднимает? Как-то сразу Артем выдвинулся вперед, загородил Дашку, она услышала лишь скользкий разговор.

— Отдыхаете? — крысиная мордочка Шлемы любопытно высунулась.

— Перекусили, — уклонился Артем.

— Что так рано? — блеклый, казалось, истинно расстроился. Прыщаво предположил. — Или уже договорились?

— Шлёма! — спина Артема завибрировала.

— Да, ладно ты — не кипятись! — блеклый грамотно спрыгнул со скользкой темы. Забил ее предложением. — Оставайтесь. Питер угощает. У него, оказывается, земеля на «Тикондероге». Притащил сюда дюжину пендосов. Оставайтесь! — Маслянистые глаза снова ощупали Дашку. — Пусть студент порадуется.

— Студентка, — оскорбилась Дашка.

— Студентка, — Шлема ласково улыбнулся. — Извините!

Артем дежурно представил собеседника:

— Даша — Вова Шлюмкин, Вова Шлюмкин — Даша.

Блеклый протиснулся между Артемом и перилами, перед Дашкой возникла холеная белая ручка с пальцами пианиста, наманикюренные ноготки блестят бесцветным лаком.

— Вова!

— Нет, я Даша, — фыркнула девушка, но руку пожала. Мягкая кисть — будто без костей.

— Шлюмкин — это псевдоним, с моей рязанской фамилией лишь поросят кормить, куда там в галереях…

— Шлёма у нас фотограф, — перевел на человеческий Артем.

— Слава богу, не у вас! — хихикнул блеклый. — А Дашенька, простите, на кого учится?

— Артем, — Дашка грубо проигнорировала вопрос, блеклый ей не понравился, — я опоздаю.

— Извини, Шлёма, мы пойдем, — кивнул Артем. Блеклый состроил капризную мину.

— Не гоните, молодежь. Город маленький, везде успеете. Полчаса. — Он показал меж пальцами мизерный промежуток времени. — В конце концов, Олежек довезет.

— На Океанскую? — усмехнулся Артем. Шлема присвистнул:

— На Океанскую? — поморщился, махнул рукой. — Да и фиг! — довезет до Океанской, не развалится. Посидите с нами? — Дашка уцепилась за край Артемкиной куртки, внизу, у гардероба толкались американские матросики: панамки, бушлаты, сытые рожицы с баклажанным отливом. Шлема коснулся ее локтя. — Дашенька, надавите на своего дикаря. Посидим, поржем — пендосы, когда пьяные забавные. Хотите, уговорю целого капитана «Катюшу» спеть?

Дашка уткнулась подбородком в растянутый ворот свитера, покосилась на Артема. Шлема поймал интерес, вмиг оказался выше Дашки, потянул ее в зал. Она промямлила, оглянувшись на Артема:

— Ну, если на полчаса… Вы меня, правда, отвезете?

— Почему «тебя»? — Шлема задрал брови. — Вас! — Осмотрел обоих.

— Не сложилось что ли? — догадался он. — Тогда, сам бог велел не торопиться.

Тут Дашка ощутила, что стремительно краснеет, кончики ушей загорелись — того и гляди пыхнут. Воображаемо запахло паленым волосом и репутацией.

— Это не ваше дело, — нашлась она, спасая остатки приличия.

— Конечно не мое, — Шлема отмахнулся, скакнул белкой в зал. — Ирочка, мы тут!!!

Будто дождавшись сигнала, матросские ботинки загрохотали по ступенькам.

* * *

«Полчаса, полчаса» — Дашка постоянно напоминала себе о времени, стрелки часов пожирали его незаметно. Бокал вина. Шипящие слова, как через камешки: единственно знакомое — «Джорджия».

— Окей! — кивнула Дашка тяжелой головой. «Целый капитан» и в правду пропел: «Выходила на берег Катюша», а теперь тряс перед ней пальцами-сосисками. Синий растянутый якорек на фаланге указательного пальца. С другой стороны Дашку придавила задорная латинянка Виктория. Хорошенькая — страсть! На ней даже клоунские ботинки выглядели изысканным «милитари». Птичья испано-английская речь промыла голову насквозь. Дашка на всякий случай повторила в бокал. — Окей. — Артем напротив — натянуто улыбается, косится в ее сторону, Шлёма поспевал везде. Бегло щебечет с пузатыми неграми, вдруг, стоит моргнуть, оказывается в двух шагах:

— Все в порядке?

— Окей! — Дашка вдруг поняла, что язык отказывается произнести «угу».

— Молодец, освоилась, — похвалил Шлёма, опустился рядышком на стул, перекинулся фразой с латинянкой. Женщина, закинув голову, рассмеялась, капитан оторопело погрозил исколотым пальцем. Вдруг Шлёма положил руку на Дашкино колено. — Как с английским — волочешь? — Дашка дернула ногой, Шлема вскинул ладони. — Ой, извини! У нас по-простому!

— У меня все сложно.

— Тю-у, — протянул Шлёма, моргнул в сторону Артема. — Любовь что ли?

— Хоть бы и любовь.

— Нафига он тебе? Проблема на проблеме и карман с дырой. Нафига девушке еще одна — разве про запас… — Дашка задохнулась, вжалась в стул, Шлёма отбарабанил марш на ее коленке. — Смотри, подросток.

— Сам смотри! — выдавила она.

— Ябеда, что ли? — Шлема хлебнул из чужого бокала, мягкие пальцы жеманно прикоснулись плеча, Дашку передернуло. — Ладно, не обижайся — я ж не знаю, как у вас. Можно ж попытаться? Зато честно. Нет?

— Нет!

— Ну и ладно, — Шлема привстал, успел скользко шепнуть. — Осторожнее с Викулей — лесбиянка. — Он кивнул на соседку американку. Карие глаза ответили остро, Виктория помахала пятерней.

Прошел час…

— Русские — свиньи, говоришь? — Артем оторвал лоб от столешницы, проглотил взглядом Питера. Американец поперхнулся. Мгновение — он сидит на полу с разбитым носом, таращится рыбьими глазами. Моряки подскочили, любительница английского заверещала. Артем опрокинул стул, нащупал первое, что попалось под руку:

— Ату, суки! Будет вам Чесма! — Вилка сверкнула под софитом.

— Артем! — вякнул Шлёма.

— Ша, корюшка! Мой адрес Советский Союз! Слышал хоть, овощ? — никто не успел ответить, Артем с полуфразы затянул. — Союз нерушимый республик свободных сплотила на веки великая Русь, да здравствует созданный волей народа великий могучий Советский Союз!.. — голос сломался, Артем сплюнул в матросскую панаму. — Капитан, капитан, улыбнитесь: Чебурашка — это флаг корабля… — Пробормотал через икоту. — Идите вы на… Тикон-ик-дерогу. Что лупитесь, баклажаны? Не любите в рыло… Перхоть репейная! — Один матрос дернулся, но натолкнулся на рык. — Смирна!!! — Артем сделал страшные глаза. — Селедка пепеточная! — Он прищурился, обвел публику взглядом. — Гуманитарку, суки, привезли? Помогаете? — Остановился на латиноамериканке. — Викуля, спасай — отсоси советскому офицеру. Победа, мать твою!.. — Он обошел стол, роняя посуду. Заметил Дашку. Она не могла никак сфокусировать внимание на ком-то одном. Вот ее «демон» хамит пролетарски, бородатый педофил переворачивает газету, ищет глазами свою поклонницу. Капитан что-то бегло щебечет, под смуглой кожей матроса играют желваки.

— Ой!!! — Дашка взлетела над стулом. — Пусти!!!

Артем закинул ее на плечи, покачнулся, но устоял.

— Знаешь что? — шлепнул ее по заднице.

— Пусти!!! — Дашка заколотила в плечи. Пленница, мамочки мои, можно поклясться, завоняла конская попона. — Ар-р…

— Давай, хоть тебя спасу, русская женщина! — Зашатался потолок, глаза — перепуганные и веселые.

— Пусти! — Дашка вдруг спохватилась. — Альбом! — Папка рассыпалась по ковролину, белые прямоугольники жалко кричали из-под ног. Псина обособленно от всех таращился с листа, на то, как уносят хозяйку. — Скотина, пусти!!! — стало жутко, мочевой пузырь чуть не слился в джинсы. — Пусти…

— Да не кричи ты. Уши больно. Коза! — Артем подкинул ее, пристраивая поудобнее, и сбежал в холл.